И вот что странно – мне-то всегда казалось, что я живу насыщенно и интересно. Сами посудите – моя работа заключается в том, чтобы ходить по магазинам и модным показам и писать о новинках, и я много путешествую (не то, чтобы очень много, но каждое лето выбираюсь в Европу или к морю), у меня есть несколько близких друзей и уйма шапочных знакомых, меня часто приглашают на развеселые вечеринки. И вот теперь выяснилось, что мне не о чем рассказать Жанне, не считая позорного эпизода с Весниным, конечно. Она вот рассказывала о том, как ездила за покупками в Милан, и о том, как ее бывший мужчина подарил ей арабского скакуна (арабского скакуна – вы только вдумайтесь в это!!), которого ей пришлось продать, и о том, как она получила наконец права. На этом фоне мое повествование об отдыхе в Турции, туристической поездке в Лондон и сбежавшем мужике выглядело, мягко говоря, бледновато.
– Дело плохо, – вздохнула Жанна, – но поправимо.
– Что ты имеешь в виду? Думаешь, я могу его вернуть? Увести от этой Эльвиры?
– Еще чего! – фыркнула она. – Зачем он тебе нужен? Разве он богат?
– Нет, не особенно, – пожала плечами я, – но и не нищий.
– Известен? – продолжила она насмешливый допрос.
– Да нет, с чего ты взяла. Он же не рок-звезда, а просто менеджер.
– Вот именно! Тогда и убиваться из-за него много чести!
Я внимательно на нее посмотрела – издевается она, что ли? Но на Жаннином лице не было и тени улыбки.
– Мы его проучим, – она щелкнула пальцами, увенчанными длиннющими ногтями.
– А как? – несмело спросила я.
– Очень просто. Ты тоже выйдешь замуж за миллионера.
– Но…
– Никаких но! – Жанна всегда меня перебивала. Спорить с ней казалось невозможным. – Я найду для тебя мужа-миллионера. Вернее, ты сама его найдешь. А я подскажу как.
На улице нас догнал обладатель полосатого костюма "Armani", который все то время, пока мы обедали, не сводил с Жанны восторженного взгляда. Что ж, я его понимаю. Он улыбнулся, и стало понятно, что среди прочих его достоинств – ровные фарфоровые коронки безупречной белизны. Он улыбался так широко, словно мы были не приглянувшимися ему прекрасными незнакомками, а консилиумом авторитетных стоматологов, желающим ознакомиться с особенностями его прикуса.
– Девушки, прошу прощения за бесцеремонность, но позвольте предложить вам свою визитную карточку.
"По-моему, в его случае стоит просить прощения за церемонность", – хмыкнула я. А Жанна выхватила из его рук золотистый бумажный прямоугольник и вслух прочитала:
– Семен Успехов, кинокомпания "Либерти-плюс", генеральный директор. Ух ты! Всю жизнь мечтала сниматься в кино.
– С вашей внешностью это было бы нетрудно, – его взгляд остановился на ложбинке ее груди. Вместо того чтобы возмущенно отпрянуть назад, эта чертова кукла расправила плечи и провела по нижней губе кончиком розового языка.
– А с вашей фамилией нетрудно стать генеральным директором, – брякнула я, – человек с фамилией Успехов просто не может быть обреченным на провал.
На самом деле на провал была обречена я, потому что эти двое на меня даже и не посмотрели.
Семен Успехов пожирал глазами Жанну, а она встречала любую его фразу восторженным смехом. В конце концов они договорились как-нибудь пообедать вместе, и Успехов отчалил.
– Браво! – вздохнула я. – Даже не поняла, кто из вас кого склеил.
– А какая разница? – легкомысленно усмехнулась Жанна. Она старалась придать своей хорошенькой мордашке равнодушно-пренебрежительное выражение, но я-то заметила, что ей было приятно. – Главное результат. Учись жить, как я, подружка. Учись жить красиво.
Взмахом изящной худенькой руки она остановила такси.
– Я попробую… – пробормотала я вслед удаляющейся машине.
И уныло поплелась домой на метро.
ГЛАВА 3
Начать новую жизнь.
Жить красиво.
Перестать плакать по ночам. Потому что здоровый сон освежает цвет лица, а от слез появляются преждевременные морщины.
Похудеть.
Разбогатеть.
Стать знаменитой.
Найти мужа-миллионера.
Я и сама не верила, что могу измениться. Хотя… Какой сладкой была бы эта месть – появиться в офисе Веснина под ручку с холеным бизнес-воротилой. И обмолвиться ненароком, что я только что вернулась из Милана, страшно утомилась, бегая по модным магазинам, и вообще, вот мой новый жених, который собирается подарить мне арабского скакуна!
Я встряхнула головой, и сладкое видение рассеялось, как прерванный истошным воплем будильника сон. Я как наяву увидела усмехающегося Веснина, он бы обязательно спросил: "А зачем тебе арабский скакун, Саша? Ты же испугаешься подойти к нему ближе, чем на десять метров". И он будет прав, прав!
Я неудачница. Никогда не будет у меня ни миллионера, ни арабского скакуна. И никогда мне не стать такой, как Жанна, – независимой, роковой, успешной, манящей, страстной, уверенной…
Так, в самую первую очередь я должна решить пресловутый квартирный вопрос. Мой приятель телеоператор Мишаня был так добр, что пустил меня к себе, но в выходные он должен был вернуться из командировки. Конечно, он бы меня не выгнал, но не очень-то мне хотелось жить под одной крышей с мужчиной, к которому я не испытывала ровно никаких сантиментов. К тому же если у этого мужчины репутация неисправимого бабника.
В двух словах расскажу о том, как я познакомилась с Мишаней. Случилось это три года назад на каком-то показе мод, куда я отправилась по заданию редакции. Со мной поехала подружка, начинающая манекенщица Юля – у нее были свои корыстные мотивы, Юлька надеялась понравиться модельеру и быть приглашенной участвовать в следующем показе. Надо сказать, у нее были все шансы – Юля была красива инопланетной, космической красотой. Бледное треугольное личико, огромные синие глазища и светленькие кудряшки – в общем, ангел, а не ребенок!
Юля хотела найти работу, а в итоге нашла мужчину. Никогда не забуду, как она подбежала ко мне с вытаращенными глазами и звенящим шепотом объявила:
– Сашка, я влюбилась! Это любовь с первого взгляда, я хочу выйти за него замуж и родить ему сына.
– Что за пафос? – изумилась я. – Кто он? Где ты его откопала?
– Вон там, – она указала на невысокого мужчину, стоящего возле одной из телекамер.
Если честно, Юлькин избранник не произвел на меня ровно никакого впечатления – какой-то хлипкий. К тому же у него были длинные волосы, небрежно перехваченные пластмассовой заколкой на затылке. А я решительно не люблю длинноволосых мужчин. Улыбка у него, правда, была приятная – но с каких это пор обаятельная улыбка превращает обыкновенного мужика в предмет вожделения ангелоликой фотомодели?!
Но у Юльки было на этот счет другое мнение, ее намерения казались серьезными. Мне оставалось только удивляться – что это вдруг на нее нашло?!
Я-то в любовь с первого взгляда не верила – во всяком случае, до того как встретила в самолете Андрея Веснина.
И вот телеоператор и Юля обменялись телефонами. Так уж получилось, что я была в курсе мельчайших подробностей их первого свидания – Юлька почему-то сделала меня своим конфидентом, несмотря на то что близко мы не дружили.
Я знала, что Мишаня пригласил ее в кафе и сам заказал для нее мороженое, я знала, что потом они отправились в "Петрович" пропустить по рюмашечке, а потом пьяноватая Юля была доставлена в ту самую квартирку на окраине Москвы, в которой в данный момент перекантовываюсь я. Обо всем этом мне было рассказано следующим утром после свидания – Юлька возбужденно нашептывала в телефонную трубку самые интимные подробности. С ее слов выходило, что длинноволосый Мишаня – настоящий половой гигант, секс-бог, разрушитель сердец. Короче, Юля действительно влюбилась – причем, по ее мнению, страсть была взаимной.
Безоблачное счастье светловолосой манекенщицы длилось ровно пять дней. Пять коротких дней и мимолетных, наполненных вибрирующими вздохами ночей. После этого Мишаня объявил Юленьке о своей полигамности.
– Понимаешь, дружок, я не создан для того, чтобы быть с одной женщиной, – уставившись в пол, бубнил "секс-бог", – хотя ты – самое лучшее, что случалось в моей жизни.
Вот такой дежурной отговоркой похотливых донжуанов он задумал от нее отделаться. Но плохо он мою Юленьку знал. Ангелоподобное создание пришло в бешенство. В порыве страсти брошенная "невеста" переколотила всю посуду в квартире несостоявшегося любимого-единственного. После чего была бесцеремонно выставлена вон с просьбой больше никогда его, Мишаню, не беспокоить.
И тогда Юлька кинулась ко мне.
– Помоги, – рыдала она, – ты же умная, тебя он послушает!
– Но при чем здесь я?! – недоумевала я.
– Ты же журналистка. Ты умеешь находить правильные слова! – в отчаянии воскликнула Юля. – Вот и подбери такие слова, чтобы он ко мне вернулся!
Она просила о невозможном. Сердцееды со стажем никогда не возвращаются к истеричным влюбленным девицам – это аксиома. Но Юля была так молода, влюблена и несчастна, что я просто не могла ей отказать. Мне был торжественно передан номер телефона "бесчувственного подлеца".
И вот, запершись на кухне и глотнув для храбрости кофе с коньяком, я позвонила вероломному телеоператору. Я-то думала, что "половой гигант" пошлет меня по известному адресу, как только узнает причину звонка. Но вышло все не так.
Проговорили мы четыре с половиной часа. Я даже не могу подобрать правильные слова, чтобы определить, что же это было. Родственные души нашли друг друга? Вряд ли, мы с Мишаней настолько разные, что никому не пришло бы в голову, глядя на нас, рассуждать о духовном родстве. Но факт остается фактом – к концу разговора мне начало казаться, что я знаю его с детства. Мы переговорили обо всем – и о любви, и о тайных страхах, и о пугающем распространении моды на гомосексуализм, и о Юленьке, само собой. Я ничем не могла обрадовать подружку – легкомысленный Мишаня и думать о ней забыл. В итоге мне удалось убедить плачущую Юлю, что они – не пара. Впрочем, расстраивалась она недолго – девушке с такой внешностью затяжное одиночество не грозит. Сейчас Юля замужем за банкиром – но это уже совсем другая история.
А мы с Мишаней встретились вскоре после того телефонного разговора. Вроде бы между нами намечалось нечто большее, чем теплый дружеский треп. Он был чертовски обаятелен, умен, интеллигентен и начитан. Вдобавок Мишаня обладал таким чувством юмора, что после двухчасового с ним общения у меня от смеха болели мышцы брюшного пресса. Но романа у нас не получилось. Во-первых, я бы вряд ли смогла переступить эту грань из-за Юленьки (любовник подруги – табу!). А во-вторых…
– Классная ты, девчонка, Сашка, – сказал мне однажды Мишаня, – не хотелось бы тебя потерять.
– А ты собираешься меня потерять?
– Нет, но… Если у нас что-то будет, то из классной девчонки ты мигом превратишься в желчную стерву. Когда мы расстанемся.
– Как ты оптимистичен, – расхохоталась я, – да ты же настоящий женоненавистник!
– Нет, просто у меня колоссальный опыт. Все девчонки, с кем я когда-либо встречался, были классными. Сначала. Но потом они превращались в желчных стерв, бьющих мою посуду и прокалывающих колеса моей машины.
– Может быть, это из-за того, что ты по-свински с ними обходишься? – предположила я.
– Но что я могу поделать, если такая уж я свинья!
– Кстати, а с чего ты решил, что между нами может что-то быть? – полюбопытствовала я.
– Да ты в последнее время так пристально рассматриваешь мою попку, – жеманно растягивая слова, пояснил Мишаня, – что я заволновался. А если серьезно… Саш, мы ведь просто друзья?
– Конечно.
– Значит, без обид?
– О чем речь!
С тех пор прошло три года. Не могу сказать, что мы с Мишаней часто видимся. Но он до сих пор является для меня одним из немногих людей в этом городе, кому я могу позвонить в половине третьего ночи и пожаловаться на гложущее одиночество.
И он не посоветует перезвонить утром. Нет, он умоет лицо холодной водой, спокойно выслушает меня и даже попытается пошутить, чтобы поднять мне настроение. Именно Мишане я позвонила после инцидента с Весниным. Не своей лучшей подруге Лере, не родителям, а ему.
Я думала, что Мишаня возвращается из командировки в воскресенье утром. Весь вечер четверга я посвятила складыванию вещей в коробки и сумки – уезжая от Веснина, я сложила все кое-как, и теперь вся моя одежда превратилась в большой разноцветный мятый ком.
Но ближе к двенадцати ночи, когда я, облачившись в старый застиранный халат, накладывала на лицо огуречную маску, в дверном замке вдруг осторожно повернулся ключ. Я едва успела запереться в ванной, когда в квартиру ввалились нежданные гости – судя по голосам, их было двое. Один голос принадлежал, без сомнения, Мишане. Другой был незнакомым, женским и крайне визгливым.
– Ха-ха-ха, – радовалась чему-то Мишанина спутница, – какой ты лапочка! Ха-ха-ха!
"Лапочка! – скривилась я, смывая маску. – Разве так еще говорят?"
– Ты моя мармеладка, – воскликнул Мишаня. Судя по всему, он был изрядно пьян.
– Ха-ха-ха, – дама смеялась непонятно над чем.
Я плотнее завернулась в халат и вырулила из ванной.
– Всем привет! С приездом.
Лицо Мишани исказилось от неподдельного ужаса. Я даже отшатнулась – неужели он забыл, что я тут временно проживаю? Но он ведь сам, сам дал мне ключ!
Но потом я вспомнила – я же лысая. Мишаня ничего не знал ни о моем разрыве с Весниным, ни о моем новом имидже. Он вручал ключ красивой шатенке, а в итоге обнаружил в своей квартире безволосую мымру, глаза которой опухли от слез.
– Ой, – Мишаня зажал ладошкой рот, – познакомься, Свет, это моя жена… Господи, Саша, что ты сделала с волосами? Зачем?!
Я поперхнулась. Что он несет?! Какая еще жена?
– Ой, – тупо повторила за ним Света. Это была хорошенькая блондиночка лет двадцати с небольшим, чем-то похожая на голливудскую актрису Шарлиз Терон.
– А это Света, – засуетился "половой гигант", – моя коллега по работе.
Я решила ему подыграть. Мишаня обожал розыгрыши. А блондиночка-то явно сдрейфила. Побледнела вся под тональным кремом, и теперь казалось, что она слишком ярко нарумянена.
– Вот как? – я сдвинула брови. – И чем же твоя коллега Света занимается?
– Я тоже телеоператор, – проблеяла девчонка.
Подловить ее было проще простого.
– Неужели? И с какой камерой вы предпочитаете работать?
– С телевизионной, – моргнув, выдала она, – может быть, я пойду?
– Дорогая, только не убивай ее, как Лену, – взмолился Мишаня, – и не надо выливать ей на голову кипяток, как Таньке.
Блондинка посерела и попятилась к двери. Ее глуповатая мордашка перекосилась от ужаса. Мне даже стало ее жалко.
– Да ладно. Свет, расслабься, это шутка, – улыбнулась я, – он не женат.
– Что? – девушка даже охрипла от волнения. Видимо, представила, как я поливаю ее лицо кипятком из чайника.
– Я его сестра. Почти сестра. Он тебя разыграл, – терпеливо повторила я, – он всегда так делает.
– Правда? – пробормотала она.
– А ты поверила? – Мишаня наклонился к ней и укусил слабо улыбающуюся Свету в шею, – поверила, глупая? Нет у меня никакой жены, ясно? Потому что единственная женщина, которой я интересуюсь, – это ты!
Света просияла, а я отвернулась, чтобы скрыть циничную ухмылку. Каждой новой пассии Мишаня торжественно объявлял, что она единственная. Почему-то дамы ему охотно верили. То ли все дело было в силе его обаяния, то ли в умственных способностях Мишкиных блондинок. Почему-то его избранницами всегда становились светловолосые барышни с фигурой порнозвезды и куриными мозгами.
– Это Сашка! Мой старый фронтовой товарищ. Она нам не помешает. Ладно, девочки, пойдемте чай пить.
– Ха-ха-ха, – не к месту зашлась хохотом Света. Мы с Мишаней красноречиво переглянулись за ее спиной. Мы всегда понимали друг друга с полуслова.
– Сашка, а почему ты вдруг решила от меня съехать? – спросил Мишаня за чаем.
– Ну как же… Ты мужчина холостой. Я тебе мешать буду.
– Ха-ха-ха, – в нашу беседу вклинился Светин пронзительный смех.
– Какие глупости! – возмутился он. – У меня две комнаты, изолированные. Живи сколько хочешь! Неужели у тебя есть лишние деньги, чтобы снимать квартиру? Или ты к родителем хотела переехать?
Я вздохнула. Мишаня всегда зрил в корень. Никаких лишних денег в моем портмоне сроду не водилось. Зарплата у меня, даже по московским меркам, довольно приличная, тем не менее мне не удалось отложить даже что-нибудь на черный день. "Чем больше откладываешь на черный день, тем быстрее он наступит!" – оптимистично рассуждала я. И тратила баснословные суммы на новое платье или модные сапожки. Что касается переезда к родителям – об этом не могло быть и речи. Как представлю маму и папу, со скорбными лицами читающих мораль о том, что негоже быть старой девой в двадцать шесть лет, так мне дурно делается. В последнее время мамина любимая фраза: "Я же тебе говорила!" Я ничего не рассказала ей о поступке Веснина. "Я же тебе говорила!" – скажет мама, если узнает, что мы разошлись. Андрей Веснин ей почему-то никогда не нравился.
– Миш, но…
– Никаких но! Мы же еще давно договорились, что ты – сестра, о которой я всю жизнь мечтал!
– Никогда не знала, что ты мечтал о сестре, – ухмыльнулась я, – лично у меня сложилось впечатление, что с раннего детства ты думал исключительно о блондинках.
– Ха-ха-ха, – встряла Света.
– Ты и есть блондинка, – он выразительно посмотрел на мой парик, валяющийся на холодильнике, – ну почти. Сестра-блондинка, да это же предел моих мечтаний! Так ты останешься?
– Не знаю… Ты уверен, что мы не стесним друг друга?
– На все сто, подружка! Можешь даже приводить сюда мужиков, я не против.
– Это уж чересчур.
– Да нет, я серьезно говорю! Уж мы с тобой заживем! К тому же ты хорошо готовишь.
– Так вот какой у тебя ко мне корыстный интерес, – рассмеялась я.
– А ты думала, мне просто интересно посмотреть на тебя в халате? Извини, но формы у тебя не те, чтобы меня заинтересовать. Шутка.
– Ладно, на какое-то время я, пожалуй, останусь, раз так… вообще-то твое предложение кстати, на прошлой неделе я истратила почти весь гонорар.
– Ну, вот видишь! Вот так-то, теперь со мной живет блондинка! Почти блондинка, вернее, – он провел ладонью по моей обритой голове и тут же отдернул руку, – ух ты, колючая!
– А по-моему, вам очень идет такая стрижка, – Света решила вступить в разговор, – правда, нос у вас великоват, но в этом даже что-то есть.
– Эй, мармеладка, пойдем-ка мы в постельку, – Мишаня фамильярно хлопнул ее по колену, – спокойной ночи, малыши!
– Ха-ха-ха, – раздалось в ответ.