Он невнятно угукнул и мне тут же стало стыдно, что я его бужу. Я ткнулась носом в его плечо и глаза закрыла. В горле вдруг встал противный комок, и я никак с ним справиться не могла.
- Давай не будем её искать, - сказала я, когда болезненный ком удалось сглотнуть.
Мартынов вздохнул и зашевелился.
- Кого?
- Жену твою.
- Жень, ты просто не понимаешь, что ты говоришь.
- Всё я понимаю. - Я отодвинулась от него и повернулась к Мартынову спиной.
Он помолчал, а потом придвинулся ко мне и обнял. Прижался щекой к моему плечу, а мне опять плакать захотелось.
- Тебе деньги не нужны?
Я головой покачала, заталкивая в себя рыдания. А вот Глеб усмехнулся.
- Удивительная женщина.
- Не смейся надо мной!
- Жень, ну ты чего? Ревёшь, что ли?
Слёзы тут же брызнули из глаз.
- Нет...
- Точно, не ревёшь, - поддакнул он, стирая слёзы с моих щёк. Я даже на спину перевернулась, чтобы ему было удобнее это делать.
- Глеб, я ведь серьёзно. Чёрт с ними, с этими деньгами. А вдруг... вдруг у неё в мужьях бандит какой-нибудь?
Мартынов приподнялся на локте, да так и замер ненадолго. А после поинтересовался:
- Подслушивала?
Я носом шмыгнула.
- Давай уедем куда-нибудь.
- Женя, ты подслушивала?
Моя рука забегала по его плечу.
- Давай на море поедем? Ты же давно не был, сам говорил. Отдохнём...
Он гадко выругался, а я от ужаса зажмурилась и снова заревела. То, что он так отреагировал, ещё больше меня напугало. Значит, я ничего не придумала и мне ничего не показалось. Значит, всё на самом деле серьёзно.
- Какого чёрта ты творишь, а? - Глеб откинул одеяло и встал с кровати, наклонился за своими джинсами.
- Я? А ты что творишь? Во что ты вообще ввязался?
- Ни во что. Это моё дело.
- С бандитами дружбу водить? - Я села и прижала одеяло к груди. - И не говори мне, что этот твой Кирилл добропорядочный гражданин и бизнесмен! У него всё на лбу написано!
Мартынов обернулся и посмотрел на меня.
- Так и написано - бандит? А ты уверена, что я не бандит? Что ты вообще обо мне знаешь?
От обиды у меня губы затряслись.
- Только то, что ты счёл нужным мне рассказать!
- Вот именно.
- Значит, врал?
Он молча отвернулся, а я горько усмехнулась.
- Ясно...
- Женя! Тебе не нужно знать лишнее, поверь мне.
- Конечно! Зачем? От меня ведь что нужно? Крыша над головой, еда, постель. Все тридцать три удовольствия! А я как последняя дура думаю о том, как шкуру его спасти!
- Меня не надо спасать, откуда такие мысли? Я сам справлюсь.
- Не сомневаюсь! - Я упала обратно на подушки, но тут же поняла, что лежать не могу и встала. Правда, мне, так как Мартынову не повезло, ничего из своей одежды я рядом с кроватью не обнаружила, даже на полу, и я замерла в некотором смущении, продолжая оглядываться.
Глеб только руками развёл, наблюдая за мной.
- Женя.
- Отстань! - Я пролетела мимо него в ванную и дверью хлопнула. Но ровно через пять секунд (именно столько времени мне понадобилось, чтобы сдёрнуть с крючка халат и на себя накинуть) дверь я снова распахнула. - И кто же ты у нас такой, интересно? Бандит, вор в законе, а может секретный агент?
Глеб свирепо уставился на меня и ткнул пальцем в настенные часы.
- Четыре часа утра! Ты другого времени не нашла для разборок?
- А в чём проблема? Или у тебя с утра пораньше важное задание? Так ты бы предупредил, я бы будильник завела, пирогов бы напекла... Утомлять бы тебя не стала! - Швырнула в него банным полотенцем.
- Сумасшествие какое-то!
- Вот прав ты, прав! Слушай, а может ты и с квартирой мне наврал всё? Придумал басню...
- Женя, хватит, в конце концов! - заорал он, а у меня мороз по коже пошёл. Испуганно сглотнула и решила предупредить:
- Ещё раз так крикнешь, соседи милицию вызовут.
- Вот именно. Не думаю, что им очень нравятся скандалы среди ночи!
- Они мне тоже не нравятся, к твоему сведению. А ещё меньше мне нравится, когда мне врут! А ты только этим и занимаешься. Кто ты у нас там, москвич? Вот и катись в свою Москву! У тебя там, наверное, нормальная, устроенная жизнь? Квартира, дача... - Голос предательски сорвался. - Жена, дети... Кто там ещё бывает? Ах да, любовница, как же без этого? Без этого никуда...
Глеб устало опустился на кровать, а я за дверью ванной комнаты спряталась. Вытирала слёзы и старалась особо громко не всхлипывать. Умоляла себя успокоиться. Причём немедленно.
- Всё-таки женская логика - странная вещь, - вдруг сказал Мартынов. - Вроде бы начали разговор с того, что меня убить собираются, а закончили всё тем же - ревностью.
- Размечтался, - подала я голос из-за двери.
- Не ревнуешь?
- С какой стати мне тебя ревновать? Я может и дура, но не настолько. Мне про тебя всё понятно.
- И что же, если не секрет?
- Всё. Ты врун, подлец и бабник.
Глеб помолчал, но затем хмыкнул весьма заинтересованно.
- Да... Более чем исчерпывающий ответ. Ладно, с вруном и бабником я спорить не буду...
- Ещё бы ты спорил, - не удержалась я.
- Да, не буду! Потому что это бесполезно. Но вот почему я подлец? Может, объяснишь? Что такого подлого я тебе сделал?
Вот тут я уже не стерпела и из ванной выскочила.
- Объясню. Объясню, Глеб! Потому что ты попросту ворвался в мою жизнь и перевернул её с ног на голову. И, кажется, очень гордишься собой по этому поводу, не так ли? А уж после сегодняшнего вечера я совсем не уверена, что всё это было случайностью и стечением обстоятельств.
- И что же случилось сегодня вечером?
Мартынов снова смотрел на меня своими невинными голубыми глазами, а я его за это убить была готова. Кажется, он до сих пор считает, что я полная дура и ничего не понимаю. Или у него единое мнение по поводу всей женской половины человечества?
- Сегодня вечером ты потащил меня в этот дурацкий ресторан.
- Дался он тебе!
- Да, дался! Потому что для тебя это важно, и хватит уже притворяться. Я весь вечер голову ломала - зачем ты меня туда привёл. Тебе нужно было поговорить с Кириллом, а я мешала, легче было встретиться с ним наедине. Но ты всё равно настоял, чтобы я пошла с тобой. - Я развела руками. - Зачем? А потом всё встало на свои места.
На губах Глеба, как приклеенная, цвела снисходительная ухмылочка. Что бы я ни говорила, он выглядел всё более насмешливым, но я была уверена, что всё это чистой воды притворство. Каждое моё слово попадало в цель, и Мартынов всё больше напрягался, хоть и старался это скрыть.
Я слёзы вытерла и продолжила:
- Тебе просто нужно было показать меня Кириллу. Или ещё кому-то, кого ты ожидал встретить в "Трёх пескарях". Правда? Чтобы все поняли - ты в этом городе по вполне понятной причине. Чтобы не думали, что ты рыщешь по городу в поисках своей бывшей жены, а видели - ты спокойно живёшь у любовницы. Отдыхаешь, так сказать! И как кстати этой любовницей оказалась я, правда, Глеб? - горько проговорила я. - Ведь меня в этом городе каждая собака знает, и ты это очень быстро понял. Дяде моему "спасибо", который, будучи человеком неженатым, вечно меня таскал по всяким мероприятиям. Хоть кому-то это пригодилось!
Ухмылка на его губах дрогнула, но тут же снова расцвела.
- Поэтому ты и таскал меня по ресторанам, - закончила я дрогнувшим голосом. - Я, правда, не сразу поняла, в чём дело, но поняла. Лучше поздно, чем никогда, правда, Глеб? - Я посмотрела на него, но он продолжал молчать, и стало ясно, что надеяться мне не на что. - Сволочь ты, Мартынов, - добавила я, изо всех сил стараясь сдержать слёзы, а Глеб к моему ужасу ещё и кивнул, а потом и улыбнулся мне.
- Сволочь, Женька. И очень хорошо, что ты это поняла.
- Я поняла, - еле слышно проговорила я. Вся злость и справедливое негодование неожиданно испарились, и осталась только пустота. Правда, я всё же предупредила его: - Не смей втягивать в свои афёры дядю, понял?
- Я и не собирался.
- Очень на это надеюсь. - Я запахнула на груди халат и направилась к двери, а Глеб вдруг встревожился.
- Ты куда?
- Пройдусь. Благо квартира большая.
Глеб смотрел на меня, и мне показалось, что он расстроен.
- Женька, - вздохнул он, но я слушать не стала и из спальни вышла.
Женька, Женька... Вот как у него это получается? Я всю жизнь своё имя терпеть не могла, и когда Димка стал звать меня Евой, восприняла это с благодарностью и чуть ли не с восторгом, посчитала это поворотным моментом в жизни. Я всегда считала, что имя очень влияет на судьбу человека. У меня же имя мальчишеское, а как с таким именем возможно женское счастье заполучить? А потом я вдруг превратилась в Еву и пришла к выводу, что это правильно, и что Димка, который моё имя поменял, и есть подарок судьбы, лучшего и ждать нечего. А как снова к Женьке вернулась, так поняла, что не в имени дело и не в том, как оно звучит, а в том, кто и как его произносит. Вот у Глеба и небрежное "Женька" по-особенному получается. Как ни у кого. Вот только ему до моих ощущений никакого дела, судя по всему, нет.
Выйдя из спальни, я прошла на кухню, налила себе воды, а потом вышла на крышу. Ночь уже отступала, небо начало сереть, новый день вот-вот начнётся, а я ещё со старым никак не распрощаюсь. Пила воду маленькими глотками, а в горле снова комок и слёзы текут рекой. Я запрокинула голову и подставила лицо ветру, надеясь, что он их высушит. Самое ужасное, что я всё ещё ждала, что Глеб сейчас выйдет на крышу вслед за мной и произнесёт всего два слова:
- Давай уедем.
И я бы поехала. В Москву, на море, в вечную мерзлоту... Господи, я ведь на самом деле готова с ним уехать. Вот только он не позовёт. В этом я была уверена.
Но почему именно он?
Вдруг вспомнила, как Глеб согласился с тем, что он сволочь, и тон был такой лёгкий, насмешливый... Он всё заранее продумал, я просто была ему удобна, и скрывать это дальше Мартынов не собирался. А мне-то теперь как? Я от обиды даже ногой топнула и снова заревела. В голос. Кого стесняться-то?
Ох, Глеб...
Я понятия не имею, кто он на самом деле, как живёт и с кем. А вдруг у него на самом деле жена есть? И дети. Что из того, что он мне рассказал, правда? Если вообще хоть слово правды было. Единственное, что понятно - я в его жизни никакой роли не играю. Не то что важной, а вообще никакой. Сколько у него было, да и будет, таких Женек? А также Наток, Галочек и далее по списку. А я в очередной раз показала себя с наиглупейшей стороны, ведь Глеб прав, это на самом деле была сцена ревности.
- Я в него влюбилась, - проговорила я вслух и даже застонала в голос. - Дура. Ну, когда же ты перестанешь быть такой дурой?
Наверное, никогда. Наверное, это не лечится. Это врождённый недуг - патологическая дурость называется.
Я решительно утёрла слёзы. Нельзя так распускаться. Нельзя быть мямлей и плаксой. Но и вмешиваться я больше ни во что не стану. Уже ясно, что квартира моя Мартынову не нужна, вот и пусть дальше сам своими поисками занимается, с бывшей своей разбирается, а я что буду делать? Ждать у моря погоды? Когда у Глеба все дела в нашем городе закончатся? А что потом?
А если его убьют?..
Я даже головой помотала от накатившего на меня ужаса. В фильмах вон чего только не показывают, но я никогда не думала, что придётся с этим в жизни столкнуться. А Мартынов упёрся рогом, сам он, видите ли, разберётся! Тоже дурень ещё тот.
От всех этих мыслей захотелось подойти к краю крыши и крикнуть что есть силы:
- Я не знаю, что мне делать!
Но спящих мирным сном горожан я пугать, конечно, не стала. Вместо этого сделала несколько глубоких вдохов, надеясь хоть немного успокоиться, а потом пошла обратно в спальню. Мысли о глупостях вроде той, чтобы проявить стойкость и улечься спать на диване в гостиной, я отбросила тут же. Да и времени было жалко, если честно. Чувствовала, что осталось его немного - неделя, от силы две, если ничего не изменится за эти дни, - и тратить его на обиды мне не хотелось. В комнате было темно, и я даже решила, что Мартынов (бегемот толстокожий!) спит себе спокойно. Обида снова кольнула, но я посоветовала себе и в этот раз её не замечать, и легла в постель, прямо в халате. Осторожно натянула на себя одеяло, боясь Глеба разбудить, и свернулась клубком на краю постели. Но не прошло и пары секунд, как Мартынов придвинулся ко мне и обнял.
- Замёрзла?
- Да...
- Упрямица. - Он прижался губами к моему плечу, и я поняла, что он улыбается. - И скандалистка.
- Глеб, - не выдержала я, но он приложил палец к моим губам.
- Хватит.
Мартынов стал укутывать меня одеялом, но потом вдруг передумал и сдвинул его вниз. Он целовал меня, а я всё ещё хотела ему объяснить.
- Я просто беспокоюсь за тебя, ты понимаешь?
Он перестал меня целовать, поднял голову, а потом вдруг потёрся носом о мой нос.
- Я понимаю.
Только дура ему поверить может. А я дура, это мы сегодня уже выяснили. Поэтому и поверила.
Когда уснули, уже солнце вставало. Я ещё несколько минут смотрела в окно, на небо, стремительно светлеющее, и держала Глеба за руку. Он уснул тут же, у меня тоже глаза слипались, и бороться с этим было уже невозможно, бессонная, нервная ночь сказывалась, но сейчас у меня появилось несколько минут, чтобы побыть с Глебом и в то же время наедине с собой, и упустить их не хотелось. Но понять в эти минуты старалась только одно - как мне его отпустить и при этом сохранить остатки гордости.
Проснулась я одна и испугалась этого. Села в постели, принялась оглядываться, уже позвать Глеба хотела, но услышала его голос, он с кем-то разговаривал, судя по всему, по телефону. Я вздохнула, пригладила волосы и с кровати встала. На этот раз халат мой обнаружился на полу, далеко идти не пришлось.
- Сань, не капай мне на мозг, я тебя прошу, - говорил Глеб. Я приостановилась в дверях и даже на секунду зажмурилась, когда поняла, что ужас ночи не ушёл, мне в нём теперь жить предстоит и неизвестно, сколько это продлится. - Да, я уверен... Нет, ты чего добиваешься? Зачем нам лишний шум? Я и сам прекрасно справлюсь со всем. Уже справляюсь...
Я выглянула из-за двери и увидела, как Глеб расставляет на столе тарелки. Пахло кофе, тостами, в окно заглядывало солнце и если бы не этот телефонный разговор, можно было бы притвориться, что всё в порядке. Я вышла из-за двери и не спеша прошла к столу. Глеб наблюдал за мной с некоторой настороженностью, но когда понял, что я не собираюсь ни о чём его расспрашивать, расслабился. Даже за руку меня поймал и к себе притянул.
- Привет, - шепнул он еле слышно и поцеловал в лоб. - Голодная?
Я кивнула и услышала мужской голос в трубке.
- Глеб, ты меня слушаешь?
- Я слушаю. Точнее, выслушал уже всё. Ничего более интересного ты мне предложить не можешь, как я понимаю...
Мартынов указал на чайник, который уже начал весело пофыркивать на газу, а сам вышел на крышу, продолжая разговор. Я невесело усмехнулась. А когда Глеб вернулся через пару минут, умудрилась сделать вид, что ничего страшного не происходит. Даже улыбнулась.
- Уже час дня.
- Так правильно, уснули в пять только. Ты выспалась?
- Кажется.
- Вот и хорошо. Чай или кофе?
- Чай. - Я откусила от тоста и вытерла руки салфеткой. - Есть хочу.
Глеб рассмеялся.
- Это хорошо. Вот тебе чай. Лимон достать?
- Да.
Как только он отвернулся, я на него посмотрела, до этого не осмеливалась, всё глаза отводила. Происходящее мне не нравилось, весь этот семейный завтрак в обеденное время попахивал притворством.
- Тебе звонили, - сказал Глеб, вернувшись к столу.
- Кто?
Он плечами пожал, а потом усмехнулся.
- Не солнышко, кто-то другой.
Я безразлично кивнула.
- У меня дело, Жень. Я уеду на пару часов.
Он больше не звал меня с собой. Не звал.
- Хочешь, в магазин зайду?
- Я сама схожу.
- Отлично. Прогуляйся. - Глеб посмотрел на часы.
- Дело такое срочное?
- Исходя из того, что уже второй час дня? - Он рассмеялся.
- Глеб, поешь спокойно.
- Да я уже ел. Пока ждал, что ты проснёшься. Этот завтрак для тебя.
Ещё чуть-чуть и я заплачу. Хорошо хоть Глеб всё-таки из-за стола поднялся, убрал свою чашку в раковину, а потом подошёл и меня поцеловал. Я уцепилась за него, чуть со стула не свалилась, потянувшись за ним. Глеб меня удержал, на секунду сжал крепко, так, что я даже задохнулась, а потом попросил:
- Приготовь что-нибудь вкусное на обед? Или на ужин. Хорошо?
- А когда ты вернёшься?
- Я же сказал. - Заглянул мне в глаза. - Обещаю, самое позднее к семи вернусь. Отпусти меня, Жень.
Я тут же разжала руки, перепугавшись того, как судорожно оказывается, в него вцепилась. Отвернулась от него, но заставила себя улыбнуться, когда почувствовала его руку на своём плече.
- Иди, ты же опаздываешь.
Как же всё стало сложно. И ведь уже не вернуть ничего, остаётся только ждать, что дальше будет. Но я подозревала, что ничего хорошего. Глеб ушёл, а я ещё долго сидела за столом, чай не пила, не ела ничего, просто сидела, чувствуя себя до противности беспомощной и никому не нужной.
Настроения у меня никакого не было, но я всё же заставила себя встряхнуться, прибралась в квартире, в магазин сходила и взялась за ужин. А сама без конца на часы поглядывала. Несколько раз звонил телефон - один раз Сонька и дважды Димка, но я никому не ответила. Не хотела я ни с кем говорить. С Калининым в принципе не хотела, а с подружкой боялась. Боялась, что разревусь на первом слове, а объяснить толком, что со мной твориться так и не смогу и она останется за тысячи километров с уверенностью, что у меня жизнь рухнула. А она ведь пока не рухнула, а возможно и вообще всё обойдётся, поэтому заранее раскисать нельзя. Не зачем Мартынову видеть меня вечно с глазами на мокром месте, вчера поплакала и будет. Не то он решит, что я истеричка и зануда.
О чём я думаю вообще?
- Вкусно?
- Очень. И я даже не буду спрашивать, как это называется.
- И не спрашивай. - Я встала и обняла его сзади за плечи, но почти тут же отстранилась и спросила: - Вино откроешь?
- У нас ещё и вино! Купила?
- Да, мне захотелось. - Достала из холодильника бутылку, достала штопор, и, передав всё Глебу, отправилась за бокалами.
- А ты почему не ешь ничего?
Я пожала плечами.
- Не хочу. Напробовалась, наверное, пока готовила. А ты ешь... Глеб, а Кирилл тебе помог?
Мартынов сделал глоток вина, замер и посмотрел на меня из-за бокала.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, ты зачем-то к нему обращался? Он её нашёл?