– Рэндольф! – воскликнула я, огорченная его состоянием.
– Да, она пропала.
Он обхватил голову руками и посмотрел на фотографию бабушки Катлер, лежащую перед ним на столе.
– Я не мог выбрать минутку, чтобы сказать ей "прощай". Мы всегда были так заняты... – Рэндольф взглянул на меня и вытер ладонью слезы. – Мы никогда не говорили друг другу слов, которые нам следовало бы произнести. Я так ничего ей и не сказал, а она всегда защищала меня, следила за мной.
– Мне очень жаль, Рэндольф, но было бы гораздо лучше, если бы теперь ты жил не избегая реальности, став таким, каким бы она хотела тебя видеть.
– Не знаю, не знаю, смогу ли, я чувствую себя таким одиноким.
– Со временем тебе станет лучше. Он улыбнулся:
– Какая ты хорошая.
– Спасибо. Рэндольф, ты не забыл, что сегодня день моей свадьбы? Церемония и фуршет уже закончились, сейчас начинается обед в большом зале, не хочешь ли ты присоединиться к нам?
– Да, я буду там через минуту, – он поднял на меня свои темные, тяжелые глаза. – Удачи. – Рэндольф сказал это слово так, как будто больше не увидит меня.
– Не чувствуй себя таким одиноким, Рэндольф.
Он кивнул.
– Не буду.
Меня с нетерпением ждали мать и Джимми.
– Нам пора идти в зал, где ты была?
– У Рэндольфа; кажется, в его состоянии произошли перемены.
– Тем лучше для него; пора...
– Но ты же нужна ему, ему нужен кто-либо, кто поддержал бы его.
– О Дон, зачем в такой праздник думать о грустном! Это твоя свадьба, радуйся.
– Он пообещал присоединиться к нам. Оркестр перестал играть, и раздалась барабанная дробь. Дирижер объявил:
– Дамы и господа! Виновники торжества – миссис и мистер Джеймс Гарри Лонгчэмп!
– Но где же Рэндольф? – Я была в ужасе.
– Мы не можем его ждать. Он, вероятно, забыл то, что ты ему сейчас говорила, – сказала мать, направляясь к двери. – Дон, – она еще раз позвала меня, видя, что я колеблюсь.
– Я думаю, нам все-таки лучше войти, – сказал Джимми.
Еще раз оглянувшись, я последовала за ними. Мы вошли в арку. Первой шла мать. Она буквально купалась в аплодисментах; следом за ней мы с Джимми. Таким образом мы проследовали к своему столику, который находился на возвышении. За ним уже сидели мистер и миссис Апдайк, мистер и миссис Дорфман, Филип и Бронсон Алькот, который выбрал себе место с правой стороны от матери; слева находился пустой стул для Рэндольфа. Рядом с нашими местами, расположенными во главе стола, разместились Триша, Сисси и Кристи.
Когда все были на своих местах, мистер Алькот взял слово; подняв бокал, он произнес:
– В этот знаменательный день я провозглашаю тост за молодоженов. – Затем обратился к нам: – Жители побережья Катлеров с радостью принимают вас сегодня в свою общину, мистер и миссис Гарри Лонгчэмп. Будьте счастливы в своем браке, живите долго в любви и согласии. За Джеймса и Дон!
– За Джеймса и Дон! – закричали гости.
Потом эти крики сменились звоном бокалов, гости потребовали свадебного поцелуя, и мы, конечно, тут же выполнили их просьбу. Они зааплодировали; потом вновь заиграла музыка, и все приступили к еде. Блюда были необыкновенно изысканны. Я не успела еще насладиться великолепным ужином, а гости уже поднялись с мест и пошли танцевать.
Дважды мы с Джимми танцевали в центре круга, не замечая восторженных лиц других танцоров, на третий танец меня пригласил Филип. Он подошел к нам и вежливо спросил разрешения у Джимми, тот согласился, хотя глаза говорили совсем о другом.
– Нужно заметить, что сегодня все придуманное мамой просто великолепно, пышно и дорого. Будь уверена, бабушка никогда бы не позволила себе такой роскоши.
– Мама не имеет представления о деньгах, зачем о них думать тому, кто их не зарабатывает; тому, кому они падают с неба.
– Да, это ответ, достойный Катлеров, – сказал он, улыбаясь.
– Нет, Филип, я просто всегда была реалисткой, я знаю, что такое ежедневный труд.
– Все же я рад, что мать не имеет привычки смотреть на цену. Неужели этот вечер не принес тебе радости? Скажи мне, Дон, будет ли моя свадьба столь же пышной, как эта?
– Надеюсь. Вы помолвлены?
– Еще нет, но, возможно, скоро. Родители моей невесты очень богаты.
– Я рада за тебя, Филип, хотя считаю, что деньги не главное; самое важное, чтобы рядом с тобой была именно та женщина, которую ты любишь; она и есть та женщина?
– Ты же знаешь, ты всегда была той женщиной, Дон.
– Да, но этого никогда не будет. Нет смысла говорить о том, чего не будет, не так ли?
– Ты права, мне больно об этом думать. После танца я попросила его пойти разыскать Рэндольфа, я беспокоилась, что с ним что-то случилось.
– Твое желание для меня закон, – с этими словами он ушел.
Музыка стихла, я попыталась успокоить себя, но заметила пристальный взгляд Бронсона Алькота.
– Разрешите пригласить вас на следующий танец?
Я согласилась.
– Знаете, я даже завидую Джимми, он выбрал самую лучшую невесту.
– Да, мистер Алькот, но вы не заметили, что я выбрала самого лучшего жениха.
– Пожалуйста, зовите меня просто Бронсон; мне не нравится чувствовать себя старше вас, – смеясь, произнес он.
– Неудивительно, что вы так чудесно поладили с моей мамой, – съязвила я, эти слова его как будто даже порадовали. – Она никогда не принимает серьезно свой возраст.
Все-таки нельзя не заметить, что женщины в его руках чувствуют себя принцессами. Он был настолько грациозен, что большинство гостей перестали танцевать и наблюдали за нами. И среди всех этих светящихся лиц, наблюдающих за нами, резко выделялось мрачное лицо матери, на котором были отражены ревность и разочарование. Музыка стихла, и нам зааплодировали.
– Благодарю вас, – улыбнулся Бронсон.
– Спасибо, – сказала я и поспешила к Джимми, который выглядел покинутым.
Ах, скорей бы вырваться отсюда, скорей бы наступил медовый месяц!
Тут Сисси подвела к нам малышку, мы взяли ее на танцевальную площадку, и она имела возможность потанцевать вместе со всеми. Вернулся Филип; он сообщил мне, что Рэндольф уснул на софе в своем кабинете.
– Может быть, это к лучшему, – ответила я.
В этот момент оркестр перестал играть и к микрофону вновь подошел дирижер:
– Дамы и господа! Большинство присутствующих знает, что наша прекрасная невеста, кроме всего прочего, является одаренной певицей. Очень просим ее выйти на сцену и исполнить что-нибудь в честь своей свадьбы.
– О! Нет! – воскликнула я, но вскоре уступила настойчивым просьбам гостей.
– Иди, – сказал Джимми.
– Да, покажи им, на что способны студенты школы имени Сары Бернар, – подбодрила меня Триша.
Поднявшись на сцену, я вспомнила любимую песню мамы Лонгчэмп; оркестранты, к моему удивлению, тоже ее знали. И вот первые слова этой песни раздались здесь, лица людей оживились. Какая благодарная это была публика! Люди словно подпевали про себя тихонько. Как только песня закончилась, раздался шквал аплодисментов.
Я взглянула на Джимми, он явно мной гордился, рядом с ним стоял Бронсон Алькот и улыбался мне, мать принимала поздравления.
Принесли свадебный торт, и мы с Джимми долго трудились, разрезая его, как того требовала традиция.
Под дружные аплодисменты гостей свадебный торт был разнесен официантами по всему залу.
Торжество окончилось, и я была этому даже рада: столько впечатлений, переживаний вместил в себя долгий день; я так утомилась. Мать, казалось, обладает неистощимой энергией, хотя в другие дни она уставала от затянувшейся беседы или небольшой прогулки. Она перекидывалась последними фразами с отъезжающими гостями, те прощались и исчезали; видимо, ей хотелось задержать веселье.
– Но еще так рано, – говорила она, – зачем торопиться?
– Ах, нам все-таки уже пора, – отвечал очередной гость, покидая ее.
Последними ушли мистер Апдайк, мистер Дорфман и мистер Алькот.
Мы с Джимми переоделись и уже могли отправляться в свадебное путешествие: машина отеля ждала внизу, готовая в любой момент доставить нас в аэропорт. Я уложила Кристи в кровать, объясняя, что маме нужно ненадолго уехать. Казалось, Кристи все поняла, она крепко обняла и поцеловала меня на прощание.
– Не стоит волноваться, – успокаивала Сисси. – Я позабочусь о ней.
– Спасибо, Сисси.
– Ты была красивой невестой, – сказала она и заплакала.
– Ты будешь такой же, Сисси.
Я обняла на прощание Сисси и спустилась вниз, где меня ждал Джимми с чемоданами. По пути я встретила мать.
– Я так устала, – прошептала она, – что готова проспать целую неделю.
– Свадебная церемония была великолепной, спасибо, мама.
В ее глазах читалось недоверие.
– Правда?
– Все было прекрасно, даже Рэндольф. Я надеюсь, ты увидишься с ним сегодня.
Улыбка сползла с ее лица.
– Пожалуйста, не напоминай мне о нем, – попросила она, потупив глаза.
Я поняла, что дальнейший разговор ни к чему хорошему не приведет, и отправилась к Джимми и Трише. Обернувшись, я увидела Филипа, ожидавшего меня в конце коридора.
– Счастливого пути! – крикнул он.
– Спасибо.
– Я надеюсь, мы скоро увидимся.
Проигнорировав его последнюю реплику, я отправилась вниз, к Джимми, к своему законному супругу.
СЛАДОСТЬ МЕДОВОГО МЕСЯЦА
Какое чудо! Я наконец-то счастлива, соединив свою жизнь с моим рыцарем, с Джимми!
Муж поджидал меня у автомобиля. Когда я подошла, он погладил мои волосы и осыпал лицо нежными горячими поцелуями.
– Ты выглядишь как фея, спустившаяся ко мне из мира грез.
– Согласна.
– Ты так прекрасна, как можно только вообразить.
Я открыла глаза и нежно, с любовью посмотрела на мужа. После всего пережитого, стоя рядом с ним, я ощущала себя маленькой девочкой, прикрытой ото всех бед сильным мужским плечом. Джимми был тем человеком, который смог сделать мои грезы реальностью, а реальность превратить в сказку.
Когда-нибудь я смогу ответить на его чувство. О, как он великодушен! Он никогда не спрашивал меня об угасшей любви к Михаэлю, он даже намеком не коснулся этой темы, думаю, что он не удивился бы, если бы я сама начала разговор о своей прежней любви. Глаза Джимми светились радостью, когда он брал на руки дочку Михаэля. Он был уверен, что его чувство не безответно, и становился ко мне все строже и строже; под этой строгостью скрывалось его большое сердце. От этого и росла моя любовь к нему.
– Ты всегда был в моих мечтах, Джимми, сейчас и всегда, – призналась я.
Мое сердце замирало, когда губы Джимми касались моих, когда я, открыв глаза, видела его, когда я чувствовала его дыхание.
Он не отпускал моей руки до тех пор, пока мы не приехали в аэропорт. Самолет должен был доставить нас в Провинстаун, находящийся по дороге в Кейп Код, отсюда мы на такси должны добраться в отель, в котором уже были забронированы для нас места.
Почти в полночь мы прибыли на место, где должны были провести медовый месяц. Оба были усталые, но довольные. В нашей комнате была дверь, выходящая на балкончик, который был столь мал, что мы с трудом на нем помещались, зато с него открывался чудесный вид на океан. Выйдя на балкон, я увидела, как на черном бархате неба сверкают алмазные россыпи звезд, казалось, я вознеслась на Джомолунгму и весь мир лежит у моих ног. Следом на балкон вышел Джимми.
– Ты счастлива? – спросил он.
– Конечно.
Наши глаза встретились.
– Посмотри, сколько звезд наблюдает за нашим счастьем, – воскликнул Джимми, поцеловав меня в щеку.
– Они светят, чтобы тебе не было одиноко, когда я закрываю глаза.
Я улыбнулась, Джимми подхватил меня на руки и закружил, осыпая поцелуями.
– Миссис Джеймс Гарри Лонгчэмп, – безумно кричал Джимми, крепко прижимая меня к груди, потом он опустил меня и стал играть моими волосами, потом снова поднял на руки и отнес на кровать.
Когда-то давно, во время моей учебы в Нью-Йорке, мы с Джимми были очень близки, но потом я встретила Михаэля. Тогда я не могла отвыкнуть от мысли, что Джимми мой брат, любая близость с ним представлялась мне инцестом, разум не мог побороть мои чувства, но где-то в глубине души я надеялась, что мы сможем разбить стену лжи, строившуюся годами, я знала, что мы ее преодолеем и будем вместе. Джимми, похоже, чувствовал то же самое, и поэтому мы никогда не заходили далеко в любовных играх. Между первым и вторым шагом прошло столько времени.
– Ты, наверное, очень устала? – спросил Джимми, лаская меня.
– Нет, – я попыталась расстегнуть пуговицы на блузке, но Джимми отвел мою руку и занялся этим сам.
– Ты просто закрой глаза и представь звездное небо.
Я улыбнулась, в этот момент пальцы Джимми дотронулись до пуговицы, и мое сердце бешено забилось. Резким движением он сорвал с меня блузку, юбку и отшвырнул прочь туфли. Когда я предстала перед ним в костюме Евы, он погасил верхний свет, оставив включенным бра. Я не открывала глаз, чувствуя, как он нежно сжимает мои пальцы и целует грудь. Когда он прижался ко мне всем телом, я взглянула на него, его взгляд скользил по моему телу, дрожь охватила меня.
– Ты помнишь, – голос Джимми стал хриплым, – как мы покупали тебе одежду?
– Да, – я обхватила его голову руками и постаралась поймать взгляд.
– Я не мог видеть, как ты переодевалась, но меня охватывало восхищение, когда ты в новом платье становилась более изящной, я не мог отвести глаза, ты притягивала меня, как магнит.
– А ты помнишь, как краснел, когда мы слегка соприкасались?
– Да, – его руки коснулись моей груди, он нежно поцеловал ее.
Закрыв глаза, я стала слушать неровное дыхание Джимми, спустя мгновение Джимми овладел мной. Было приятно и тяжело чувствовать полную власть мужчины. Мы были вдвоем, муж и жена, никто не мог нам помешать. Я и Джимми. Как все странно. Мы метались в безумном ритме, в пляске радости, которая должна была длиться вечно. А потом остались лишь прикосновения, его пальцы открывали во мне тайные струны, погружая мое сознание то в непроглядную тьму, то в нещадный палящий свет. Только Джимми и я, муж и жена, бредущие дорогой ночи.
Когда пришло утро, оно уже не могло помешать нашему крепкому сну, лишь легкий океанский бриз, ворвавшийся в комнату сквозь балконную дверь, играл моими волосами.
– Это первое утро, которое ты встретила в роли миссис Джеймс Гарри Лонгчэмп. Пора вставать, – послышался бодрый голос Джимми. – Как настроение?
– Голодна, как зверь, – сказала я, улыбнувшись.
Одевшись и умывшись, мы отправились завтракать. Ресторан отеля представлял собой большую открытую площадку, на которой располагались коктейльные столики под зонтиками. Мы заказали сок, кофе и бекон с яйцом.
После завтрака мы долго гуляли, восхищаясь прекрасными пейзажами. Когда вернулись в отель, даже тень усталости не коснулась нас.
– Кристи понравилось бы здесь, – задумчиво произнесла я.
Утро мы провели на пляже. Как известно, активный отдых возбуждает аппетит, мы спустились в кабачок на берегу Кейп-Кода. В нем был широкий ассортимент рыбных блюд. Над входом вывеска гласила:
"Еще вчера в океанских волнах резвилось то, что вы можете съесть сегодня".
Какая экзотика! Какие деликатесы! Зал ресторана представлял собой корабельный трюм, мы сидели за дубовым столом и смотрели в иллюминаторы. После обеда мы прогулялись по городу, причудливо оформленные магазинные витрины притягивали туристов. К вечеру наша любовная лихорадка усилилась. В лучах заходящего солнца мы бродили, прижимаясь друг к другу, мысли были как сны, а сны как мысли. Взявшись за руки, мы бежали за уходящим солнцем.
Следующим утром после завтрака мы отправились в путешествие на паруснике, который Джимми предусмотрительно заказал вчера. Было довольно прохладно, а теплую одежду мы не захватили, поэтому нам пришлось вернуться, но эта неудача нисколько не испортила нам настроения. Вернувшись в отель, мы вышли на балкон и, обнявшись, наблюдали за гневом океана: он сердился, а мы были уже далеко.
Я слушала любовный лепет Джимми, но не слышала его. Мне было приятно смотреть далеко в океан. Джимми положил руки на мою талию и развернул меня к себе.
– Чего бы ты пожелала?
В его голосе слышалось самодовольство всемогущего мага, но его прервал коридорный.
– Вас вызывают к телефону, миссис Лонгчэмп. Вас или вашего мужа, возьмите, пожалуйста, трубку.
– Вам не сообщили, кто звонит? – мое сердце замерло.
– Господин Апдайк, – и протянул мне листок, на котором был записан телефон адвоката. – Он просил, чтобы вы обязательно перезвонили, если я вас сейчас не найду.
– О! Боже! Джимми, неужели что-нибудь случилось с Кристи?
– Еще нет повода для волнений, – успокоил Джимми, – скорее всего, нужно решить некоторые вопросы по управлению гостиницей.
Немного успокоившись, я подошла к телефону и сняла трубку.
– Извините за беспокойство, Дон, – начал господин Апдайк, – но случилось большое несчастье.
– Что случилось, господин Апдайк? – закричала я, опускаясь на стул.
– Рэндольф умер.
– Рэндольф? Но как... Почему?
– Его мечта сбылась. Он поздно вечером покинул гостиницу, никто этого не заметил, никто не знает, где он провел ночь, утром его нашли на кладбище.
– На кладбище?
– Да, возле могилы матери утром его нашел сторож и вызвал "скорую", но уже было поздно. Доктор зафиксировал смерть, в официальном заключении указана причина – остановка сердца.
– Какая жалость! Бедный Рэндольф, он так страдал, а помощи ни от кого не было.
– Да, – прокашлялся мистер Апдайк, – было бы неплохо, если бы вы смогли сейчас приехать. Ваша мать...
– Это не конец света, – печально сказала я, – надеюсь, доктора не пропишут ей постельный режим.
– Гм... Здесь такая обстановка... Она приказала господину Дорфману закрыть отель и разогнать постояльцев, но он не захотел выполнять ее распоряжение и позвонил мне. Я сказал ему, что доложу обо всем вам, а пока пусть он тянет время.
– Как мы должны поступить в этой ситуации, господин Апдайк?
– Госпожа Катлер никогда бы не закрыла отель, – почти продекламировал он, – что бы ни случилось, бизнес не должен стоять на месте.
– Тогда закроем гостиницу, – ответила я, не желая хоть в чем-то походить на бабушку. – Постояльцы должны понять положение вещей. Мы с Джимми немедленно возвращаемся домой. Когда состоятся похороны?
– Ваша мать хочет назначить их на завтра, но так как министр занят и не может присутствовать, она решила отложить их еще на день. Все зависит от обстоятельств. Филип и Клэр уже дома.
– Замечательно, то есть, какая трагедия.
Я положила трубку и передала разговор с адвокатом Джимми.
– Я предупреждала мать, насколько все серьезно, я предостерегала ее, но ее ничто не заботит, ни муж, ни дети!
– Только не надо терзать себя, ты сделала все, что могла.