Катарин тоже присела и принялась изучающе разглядывать подругу, слегка озадаченная ее резким тоном, ее непривычной и неожиданной грубостью. Потом она сообразила: "Франческа сердится на меня из-за Кима. И ее можно понять. Факты красноречивее всяких слов, и теперь она обижена за него и, естественно, настроена против меня". Катарин вздохнула и подумала про себя, не была ли большой ошибкой с ее стороны излишняя откровенность. Они обе какое-то время сидели молча, а потом Франческа приглушенным голосом поинтересовалась:
- Почему ты мне раньше не рассказывала, что у вас с ним роман?
Катарин растерянно посмотрела на нее.
- Но, Франки, как я могла? Кроме того, тут еще Ким… - Она виновато улыбнулась. - Может быть, тебе я бы и рассказала обо всем, ведь мы так близки и у нас нет друг от друга секретов. Но я постеснялась говорить об этом из-за своих отношений с твоим братом. Сама посуди, как я могла рассказывать о своих делах с Виком?
Франческа пробормотала что-то неотчетливое в ответ, и Катарин торопливо принялась оправдываться дальше:
- Кроме того, Виктор очень боялся, что наши отношения выплывут наружу. Ты знаешь, он просто панически боится скандалов и совершенно помешан на журнале "Конфидэншл". Виктор настаивал на абсолютной тайне. Теперь ты понимаешь, что заставляло меня помалкивать, Франки? - волнуясь, настаивала Катарин.
- Да, - ответила Франческа, подумав с горечью: "Еще как понимаю! Ты очень хитро укрепил свои позиции с флангов, Виктор".
- Я понимаю, что ты безумно сердишься на меня за то, что я так поступила с Кимом, но ничего не могу с этим поделать, - отважилась после долгих колебаний произнести Катарин, молясь про себя, чтобы окончательно не рассориться с Франческой после всех причудливых поворотов их разговора. He зная ничего об увлечении Франчески Виктором, она не подозревала, какие опустошения произвела своими откровениями в душе подруги, к каким немыслимым последствиям приведет ее искренность. - Почему ты не отвечаешь?
Катарин еще напряженнее и пристальнее смотрела на Франческу, готовая разрыдаться при виде непривычно холодной подруги.
- Ах, прости, пожалуйста. Что ты сказала? - с отсутствующим видом проговорила Франческа, тщетно пытаясь обрести способность мыслить и рассуждать.
Повторив сказанное, Катарин с неистовой настойчивостью прибавила:
- Я совершенно не собиралась намеренно обидеть Кима, поверь мне.
- Да, конечно. - Франческа закрыла глаза, радуясь тому, что у нее они скрыты за темными стеклами очков. После короткой паузы она спросила тусклым, бесцветным голосом: - Так почему же ты не хочешь, чтобы… он знал о твоей беременности?
- По всем тем причинам, которые я уже называла, но, кроме того, я не хочу осложнять наши отношения с Виктором, создавать в них ненужную неловкость. Не забывай, что я, помимо всего, связана с ним профессионально и не желаю портить наших с ним деловых отношений. В его руках - моя карьера. Ты разве не помнишь, что у меня с ним контракт, точнее - с его "Беллиссима"?
- Нет, я помню об этом.
- Вот еще одна причина. Мне предстоит работать вместе с ним несколько лет и…
- Ты не находишь это странным? Постоянно общаться с ним после… всего, что произошло?
- Я совершенно искренне надеюсь, что все будет нормально.
Катарин беспокойно заворочалась в своем кресле и закинула ногу за ногу.
- Но мне станет по-настоящему неуютно, если он прознает о ребенке и о том, что я собираюсь с ним сделать. Я не могу поручиться за то, как он поведет себя в этом случае. Наверное, об этом не знает никто, кроме него самого. Но я твердо убеждена только в одном, в том, что он не намерен продолжать наш роман. Повторяю тебе, что с этим все кончено. Полагаю, что я была для него минутным увлечением, и он именно так на это смотрит. Мы с ним остались хорошими друзьями, какими были раньше, но не более, и я сама решительно настроена сохранить наши отношения именно в таком виде.
- Да.
Франческа стиснула переплетенные руки, надеясь, что боль в сердце оставит ее.
"Он разрушил нашу любовь ради пустяка, ради того, что она называет "мимолетным увлечением"! О Господи", - думала Франческа, и ее сердце было готово разорваться.
Искренне желая достучаться до Франчески через возникшую между ними стену отчуждения, Катарин протянула руку и дотронулась до плеча Франчески.
- Пожалуйста, скажи, что ты не ненавидишь меня… из-за Кима, - умоляла она. - Ну, пожалуйста, Франки. Я не перенесу, если потеряю тебя!
Франческа безмолвствовала. Тогда Катарин вскричала:
- Я просто обязана порвать с ним. Это - единственно возможный честный выход из положения для меня.
Тихо вздохнув, Франческа кивнула.
- Да, было бы неправильным поступить по-другому, действительно нечестно. Ким, в конце концов, это переживет.
Она судорожно сглотнула.
- Нет, я не сержусь на тебя из-за Кима.
Франческа поторопилась закрыть рот, боясь продолжить, опасаясь, что может проболтаться. Она не желала, чтобы кто-нибудь узнал о ее собственной связи с Виктором. Это было бы теперь слишком унизительно.
- Слава Богу! Ты так много значишь для меня, Франческа, что я бы не перенесла, если бы знала, что ты дурно думаешь обо мне. - Понизив голос, Катарин прошептала: - Мне бы очень хотелось, чтобы ты была в Лондоне, когда я лягу на операцию. Одна мысль о ней ужасает меня и, боюсь, будет преследовать до конца моих дней. - Срывающимся от волнения голосом она заключила: - Просто не знаю, как я смогу с этим жить дальше, оставаться наедине с собой.
У Франчески не осталось сил, чтобы ответить. Меньше всего в данный момент ее волновало, как Катарин "дальше с этим жить". Она обернулась на звук приближающихся шагов дворецкого.
- Мадемуазель Темпест просят к телефону, - провозгласил он.
- О, спасибо. Мерси, Ив.
Катарин поднялась, бросив на ходу Франческе:
- Я вернусь через минуту, дорогая.
Катарин ушла следом за дворецким в парадный зал, но ее присутствие еще явственно ощущалось на террасе. В воздухе остался висеть запах ее духов, а ее звонкий, как колокольчик, голос со сладкозвучными интонациями продолжал звенеть у Франчески в ушах. Чудовищный рассказ Катарин с оглушающей ясностью запечатлелся в ее голове во всем своем неумолимом смысле. "Смогу ли я когда-нибудь забыть то, что она сказала? Может быть, это просто кошмарный сон?"
Внезапно ей захотелось встать, выйти в сад и броситься на землю, зарыться пылающим лицом в прохладную нежную траву и разрыдаться, выплакать свою боль, свое горе, свое разбитое сердце. Но она была не в силах шелохнуться, совершенно парализованная обрушившимся на нее неожиданным ударом.
- Франки! Франки! Произошло нечто ужасное!
"Да, - оцепенело подумала Франческа, - моя жизнь разбилась вдребезги".
- Франки! - пронзительно крикнула Катарин. - Ты что, не слышишь меня?
- Слышу. Что случилось? - громко, но без особого интереса спросила Франческа. Она поморгала глазами, спрятанными за темными очками, и увидела перед собой Катарин, нервно теребившую листок бумаги, зажатый между пальцами. Ее вид - побледневшее, ставшее пепельным лицо, горящие глаза - не оставлял сомнения в том, что она взволнована до крайности.
- Несчастный случай! - кричала Катарин. - Ужасная автомобильная авария. Хилари и Терри! Они сейчас оба находятся в больнице в Ницце. Звонил Норман, Норман Рук. Терри зовет меня. Я должна немедленно ехать, помочь им, чем смогу.
- О Боже!
Франческа стряхнула с себя оцепенение и села прямо. Принесенное Катарин известие с трудом проникло в ее сознание.
- Они сильно пострадали?
- Норман сказал, что довольно сильно. Они оба серьезно ранены, а Хилари… Хилари… - Катарин не смогла найти и выговорить подходящие слова своими дрожащими губами. - Она пострадала гораздо серьезнее, чем Терри. Ты не отвезешь меня в Ниццу, дорогая? Я не знаю дороги, и потом - из меня плохой водитель.
Катарин подбежала к шезлонгу, схватила лежавший на нем пляжный халат Франчески и бросила его ей.
- Надевай это. У нас нет времени на переодевание. Я понимаю, что ты неважно себя чувствуешь из-за жары, но тебе надо только…
- Конечно же, я отвезу тебя, - откликнулась Франческа.
Она с трудом оторвала свое обмякшее непослушное тело, накинула на себя брошенный Катарин халат и стала застегивать пуговицы на нем спереди. Она заметила, как дрожат у нее пальцы, и ее сердце затрепетало вновь.
- Не думаешь ли ты, что они могут… ну, это самое…
- Надеюсь, что нет. Боже, я так на это надеюсь!
38
Они ехали по так называемому среднему карнизу, по дороге, которая на всем своем протяжении от Ментона до Ниццы проходит между высокогорной трассой и прибрежным шоссе, проложенным по самому берегу Средиземного моря. Дворецкий Ив объяснил Франческе, как проехать в Ницце к госпиталю, порекомендовал им воспользоваться именно этой дорогой, где не бывает столь оживленного движения, как по двум другим, чтобы сэкономить время. Несколько минут назад они выехали из Монте-Карло. Внизу, в отдалении, виднелся старый порт Виллефранс. Белые паруса яхт трепетали на ветру на фоне безоблачного лазурного неба, отражавшегося в аквамариновом зеркале моря, по спокойной глади которого изредка пробегали мелкие белые гребешки. Безжалостное солнце заливало все вокруг своим ослепительным сиянием.
Дорис утром уехала на своем "роллсе", и Франческа была вынуждена воспользоваться взятым напрокат "рено", стараясь выжать максимум возможного из этой намного менее мощной машины. Она сидела за рулем, не отрывая глаз от дороги и почти до упора вжав педаль газа. Погруженные в собственные мысли, они с Катарин почти не разговаривали после отъезда с виллы.
Собственные заботы Катарин отступили под напором тревоги за Терри и Хилари, лежавшими сейчас в госпитале в Бог знает в каком состоянии. Находившийся в истерике Норман мало что сумел ей сообщить, и разыгравшееся воображение Катарин диктовало ей самые худшие предположения. "Пусть с ними будет все хорошо", - снова и снова твердила она в уме. Она отчаянно цеплялась за мысль о том, что Терри, по-видимому, находился в сознании, раз сумел приказать Норману связаться с нею по телефону. Это немного успокаивало ее, но она боялась даже подумать о Хилари, которую, по словам Нормана, при аварии выбросило из машины, в результате чего она из них двоих получила более серьезные повреждения. Катарин съежилась в уголке сиденья и равнодушно смотрела в окно на открывавшиеся превосходные виды.
Франческа, сделав над собой чудовищное усилие, сумела собрать в кулак свои растрепанные чувства и слегка ослабить хватку обуревавших ее неистовых эмоций. Она восстановила самообладание и способность действовать в соответствии с возникшей драматической ситуацией. Весть об аварии на какое-то время просто вытеснила из ее сознания все постороннее, хотя и не могла ослабить боль от душевной раны, нанесенной Виктором. Стойкая от природы, прекрасно умеющая владеть собой Франческа прекрасно вела машину, мобилизовав для этого все свои внутренние ресурсы. За последние две недели она намного ближе узнала Терри и Хилари, а с художницей по костюмам у нее даже успела установиться сердечная привязанность. В субботу вечером Франческа часто думала о том, какая прекрасная пара из них получилась. На балу ее поразила красота Хилари, и сейчас, когда она мысленно представляла себе их истерзанные в аварии тела, ее горло сжимали спазмы, а сердце начинало ныть от горя.
Крепче ухватившись за рулевое колесо, Франческа до предела разогнала "рено", жалея о том, что автомобили не могут летать. Если бы у них сегодня был "роллс", они бы добрались до Ниццы вдвое быстрее. Впереди открылся прямой и свободный от автомобилей участок дороги, и Франческе удалось еще увеличить скорость. Она постаралась как можно дольше выдерживать ее, но потом ей все же пришлось сбавить ход перед крутым, плохо просматриваемым поворотом.
Впереди показались тяжелый грузовик и пара легковых. Франческа сбросила газ и теперь ехала совсем медленно, почти ползла. Дорога здесь сужалась, и для разъезда со встречными машинами оставалось всего несколько ярдов, что требовало от водителей осторожности и немалого мастерства. Когда опасное место осталось позади и дорога впереди снова освободилась, Франческа краем глаза взглянула на угрюмо-молчаливую, охваченную тревогой Катарин и вдруг подумала о том, какой самоотверженной и внимательной к другим может быть ее подруга, особенно в критические минуты. Она ни перед чем не остановится, чтобы помочь своим друзьям, оказавшимся в беде. Франческа снова перевела взгляд на дорогу и почувствовала, что ненависть к Катарин начинает потихоньку улетучиваться.
Трезвый аналитический ум Франчески заработал ясно и точно. Внезапно вся эта история с Катарин и Виктором открылась ей во всей своей суровой правде. Конечно же, их связь была неизбежна и развивалась прямо у нее перед глазами. Она предпочитала ничего не видеть и не замечать. Те любовные сцены, в которых они участвовали на съемках, послужили для них прелюдией к подобным отношениям в жизни. Они были обречены перенести исполняемые в фильме роли в свою частную жизнь. Виктор был неотразим, а Катарин загипнотизирована им. Франческе теперь все стало понятно, как дважды два: недоступность Виктора во время съемок, так злившее Кима постоянное уклонение Катарин от свиданий с ним, повышенное внимание, уделяемое Виктором Катарин во время работы над картиной, их завтраки в его фургоне, непрестанные заботы Виктора о ней, их совместные репетиции. Даже Ник заметил, как Виктор носится с Катарин. Франческа крепко стиснула зубы, вспомнив прощальную вечеринку после окончания съемок. Как они тогда интимно льнули друг к другу, смеялись, болтали о вещах, в которые она не была посвящена! В ее ушах прозвучал голос Ника, сказавшего ей тогда: "Вы едете по опасной дороге, детка, в компании с сумасшедшим гонщиком". Несомненно, Ник пытался иносказательно предупредить ее. А еще был этот бриллиантовый браслет, небрежно преподнесенный ей Виктором, так сказать, в знак признательности. Только признательности - за что?
Легкая дрожь пробежала по телу Франчески, когда она совершенно отчетливо осознала еще одно. Раньше она всю вину возлагала на Катарин, но совершенно очевидно, что инициатором их связи был Виктор, и, следовательно, вся ответственность и вся вина за случившееся падает исключительно на него. Катарин на самом деле в известной степени является жертвой. Нет, они обе его жертвы, он использовал их для удовлетворения своих сексуальных и прочих потребностей. Франческа внутренне содрогнулась. Боль и обида, гнев и возмущение стальным обручем сдавили ее бедное сердце, которое она так охотно и так глупо отдала ему.
Ее размышления прервала обратившаяся к ней Катарин.
- Спасибо, что поехала со мной, Франки. Я ведь представляю, как отвратительно ты себя чувствовала, перегревшись на солнце. Тебе по-прежнему нехорошо?
- Нет, спасибо, мне намного лучше. Я рада, что могу отвезти тебя, Кэт, побыть там с тобой. Я не меньше твоего переживаю за Терри и Хилари.
- Норман был в такой истерике, что у него ничего нельзя было узнать толком. Очень жалею, что не смогла задать ему нужных вопросов. Незнание всегда пугает.
- Согласна с тобой, но постарайся немного расслабиться, Катарин, мы уже скоро приедем.
- Это не так просто. Можно мне включить радио?
- Почему бы и нет.
Катарин принялась возиться с кнопками, настраивая приемник, и неожиданно в тесное пространство их автомобиля ворвались звон гитар и мужской голос, певший:
- Yo sé que soy una ilusión fugace para ti, un capricho del alma, que hoy te una a mi…
Франческа вцепилась руками в руль, сжав его обод так, что побелели костяшки пальцев. У нее перехватило дыхание. Опять эта песня, с которой связано столько воспоминаний! Во время субботнего бала марьячос исполняли ее столько раз, что для Франчески эта песня стала своеобразной литанией ее горя. "…Una aventura mas para ti", - выводил певец, и радио швыряло слова песни прямо в лицо Франчески, повторявшей их про себя по-английски, поражаясь их пророческому смыслу, ранее ускользавшему от нее.
"Знаю, что я для тебя лишь очередное приключение, что после этой ночи ты забудешь обо мне. Знаю, что я для тебя быстротечный мираж, что лишь твой минутный каприз связал нас. Но все же целуй с дикой страстью меня, и я с радостью отвечу на твои поцелуи, а когда наступит час, мое сердце умрет для тебя".
Любимая песня Виктора Мейсона, - подумала Франческа, - но какими пророческими оказались ее слова. Мое сердце умерло. И он оказался всего лишь миражем для меня. Все кончено. Я больше никогда не увижу его". Слезы хлынули из ее карих глаз и залили лица. Столь долго сдерживаемые чувства наконец устремились наружу, и она, не таясь, разрыдалась. Катарин резко обернулась и с удивлением посмотрела на нее:
- Дорогая, что случилось?
- Сама не знаю, - прошептала Франческа, отчаянно моргая и силясь разглядеть дорогу сквозь застилающие глаза слезы. - Но думаю, что мне надо на минутку остановиться.
- Вон там есть место, куда можно свернуть! - крикнула Катарин. - Вот сюда, на подъездную дорожку к тому дому. - Указала она рукой.
Она, охваченная тревогой, не могла понять, чем вызван этот поток слез. Франческа свернула с шоссе на небольшой, усыпанный гравием съезд, резко затормозила и, уронив голову на руль, зарыдала с новой силой. Катарин выключила радио, придвинулась к ней, крепко обняла и погладила по голове.
- Что такое, Франки? Что тебя так расстроило?
- Я не знаю, - прошептала Франческа.
Она повернулась к Катарин и была уже почти готова открыться ей, но в последнюю минуту передумала. Нет, она никогда не сможет рассказать Катарин о своей связи с Виктором. Никогда. Постепенно ее рыдания стихли, она высвободилась из объятий Катарин и, вытерев ладонью мокрое от слез лицо, попыталась улыбнуться.
- Прошу прощения, - нерешительно проговорила Франческа, глядя на Катарин, сидевшую рядом. - Все пошло кувырком, - медленно, запинаясь, продолжила она. - Такое чудесное лето обернулось трагедией.
Катарин закрыла рукой ей рот.
- Не говори так! - воскликнула она, и ее глаза наполнились ужасом.
Когда они подъехали к госпиталю, Катарин легко выпорхнула из машины, а Франческа поехала искать место для парковки. Катарин тем временем бегом взлетела по лестнице и распахнула дверь. В приемной она обнаружила Нормана, который сидел, по-стариковски сгорбившись, в кресле, опустив плечи и уронив голову на руки. При виде Катарин его лицо исказилось гримасой, и он медленно покачал головой.
- О нет! - вскричала Катарин, подбегая к нему. Она села рядом, схватила и крепко стиснула руку Нормана, продолжая молча, похолодев от страха, смотреть на него, не ре таясь задавать вопросы.
- Хилари все еще без сознания, - проговорил он.
- А Терри? - прошептала Катарин.
- Только что уснул. Я не мог с ним справиться, когда сидел рядом. Он совершенно обезумел, вскакивал с кровати и порывался идти искать Хилари. Мне пришлось позвать врача, чтобы тот сделал ему укол.
- Они сильно пострадали, Норман, дорогой?
- У Терри, слава Богу, все повреждения только поверхностные. Синяки, ссадины, глубокая резаная рана на лице, не считая сломанного ребра и растяжения плеча. Его выпустят отсюда через несколько дней…
Глаза Нормана налились слезами, и, достав из кармана носовой платок, он громко высморкался.