Виктор промолчал. Франческа слышала звяканье льда в его стакане и множество других посторонних звуков. На нее упала его тень, и она остро ощутила его близость, когда он, не проронив ни слова, наклонился и поставил перед ней на кофейный столик бокал с каким-то питьем. Он стоял от нее так близко, что она почувствовала его дыхание, ощутила знакомое тепло, исходящее от его тела. Она тревожно затрепетала, когда до нее донесся такой родной, незабываемый запах, пряный смешанный аромат мыла и шампуня, крема для бритья и одеколона, которыми он всегда пользовался, чуть различимый запах табака. "Я сейчас упаду в обморок!" - подумала Франческа, не осмеливавшаяся дышать, пока он не отошел. Теперь он снова стоял, оперевшись на каминную полку, имея при этом, как она успела заметить краешком глаза, весьма непринужденный и даже вызывающий вид. Это привело ее в бешенство, и она уже была готова обрушить на него брань и выплеснуть свои обвинения, высказать немедленно все, что ей было известно о его связи с Катарин, о ее ребенке от него и об аборте. Но она тут же сумела справиться с искушением. Она не имела права рассказывать про Катарин этому человеку, предавшему их обеих. Кроме того, она поклялась честью своей семьи никому не раскрывать доверенной ей тайны и не могла нарушить данное ею слово.
- Там, в бокале, твой любимый напиток - водка с соком лайма и с содовой. Твое здоровье!
- Салют, - пробормотала Франческа, поднимая бокал и не зная, как ей поступить. Ей следует немедленно, как только силы вернутся к ней, встать и уйти. Она чувствовала на себе его взгляд, но продолжала сидеть, отвернувшись, боясь взглянуть на него, чувствуя себя растерянной и покинутой. Чиркнула спичка. Он закурил, после чего медленно пересек комнату и сел напротив нее.
Виктор молча курил, скрестив свои длинные ноги и не отрывая внимательного взгляда от Франчески. Он хорошо понимал, как она взволнована. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Она была застигнута врасплох, и он хотел дать ей время прийти в себя и успокоиться. Он отметил, что она похудела, даже чересчур, на его взгляд, но это все равно не могло отразиться на ее юной прелести. Она была одета просто и скромно, так, как всегда предпочитала одеваться, - белая шелковая блузка, серая юбка из фланели и темно-синий блейзер. "Да, - подумал он, - в ней есть тот неуловимый шик, который дается только принадлежностью от рождения к высшему обществу. Она никогда не теряет его, это у нее в крови". Он с содроганием вспомнил о той лощеной дворняжке, которая поджидала его сейчас в "Кларидже", об этой своей петле на шее, и его глаза потемнели от ненависти к Арлин.
Неожиданно Франческа сменила позу и повернулась, чтобы оглядеться, по-прежнему избегая встречаться с ним глазами. Яркие солнечные лучи подсвечивали ее волосы, окрашивая их в цвет золоченой бронзы. Сердце Виктора заныло. Он испытывал жгучее желание обнять ее, прижать к себе, излить ей свою душу, сказать, что хочет навсегда остаться с нею, схватить ее за руку и немедленно увести с собой. Прочь из этой комнаты, прочь из Англии. Сесть на первый самолет, летящий в Лос-Анджелес. Да, плюнуть на все последствия и бежать с нею. Послать ко всем чертям этот поганый мир, освободиться от всех этих людей, мешающих ему жить, как он хочет, от Арлин, Хилли Стрита, от Катарин Темпест, бежать от всего, что осложняет жизнь. Продать "Беллиссиму", порвать с "Монархом", выплатив им неустойку. Покончить с кино, скрыться, уехать вместе с нею к себе на ранчо. Что бы там ни случилось, но они будут вместе, и будь что будет. Решайся, подсказывал ему внутренний голос. Но тут сразу же в нем заговорило врожденное чувство ответственности, боязнь скандалов. Ему в голову снова пришли старые сомнения относительно ее слишком юного возраста и аристократического происхождения. Вся его смелость растаяла как дым, и он оставил мысль о немедленном бегстве, совершив в эту минуту величайшую ошибку в своей жизни.
Желая узнать причину их размолвки, Виктор сказал:
- Обычно я стараюсь избегать нечестных приемов в игре, но я не знал, что мне делать, каким образом повидаться с тобой. Нам необходимо поговорить, Чес.
- О чем же?
- По-моему, это и так ясно. С момента своего возвращения в Лондон ты не желаешь встречаться со мной, отказываешься говорить со мной по телефону, а когда мне наконец удается заставить тебя подойти, ты непринужденно объявляешь, что между нами все кончено, и вешаешь трубку. Боже правый, Чес, неужели ты не находишь нужным даже объясниться со мной?
Она медленно подняла голову.
- Объясниться? - Она мрачно улыбнулась. - Если что-либо и очевидно, то это ваше положение, положение женатого мужчины. Вы вернулись к своей законной жене. Она живет с вами в "Кларидже", - резко заявила Франческа.
Виктора ошеломил ее непривычно ледяной тон, и он горячо воскликнул:
- Но она вовсе не живет со мной! Да, она действительно остановилась в "Кларидже", но у нее свой собственный, отдельный номер.
- Меня абсолютно не интересуют подробности постельных отношений в вашей семье, - парировала Франческа. Ее лицо при этом осталось по-прежнему неприступным и непроницаемым.
Виктор вздрогнул, но решил не придавать значения ее насмешливому, издевательскому тону.
- Единственная причина, по которой Арлин находится в Лондоне, так это - раздел имущества, и тебе это прекрасно известно, Чес. Рано или поздно с этим будет покончено, но процедура раздела заняла из-за многочисленных осложнений намного больше времени, чем я ожидал. Но, послушай, я не за тем упросил Ника заманить тебя сюда, чтобы рассказывать о своих проблемах. Я хотел поговорить с тобой о тебе. Почему ты так странно себя ведешь? Что произошло между нами такого, из-за чего могла возникнуть эта… трещина в наших отношениях?
Франческа открыла было рот, чтобы ответить, но тут же испуганно его закрыла, крепко стиснув зубы. Она боялась, что выскажет ему всю правду. Впервые с того момента, как вошла сюда, Франческа сумела как следует рассмотреть его, и внешний вид Виктора поразил ее. Глаза налились кровью, веки покраснели, красивое лицо осунулось и казалось изможденным. На нем читалась смертельная усталость. Несмотря на свой неизменный загар, Виктор выглядел совершенно больным. На долю секунды сердце Франчески дрогнуло, ей захотелось протянуть руку, чтобы приласкать и успокоить его. "Я люблю его и не перестану любить до конца своих дней. Чтобы там ни было, но он всегда останется со мной, в моем сердце", - подумала она, и комок подступил к ее горлу. Ей показалось, что она сейчас лишится чувств, но тут же подумала: "Он вовсе не болен. Просто переусердствовал, вращаясь в свете". Мысль о его измене снова пронзила ее сознание. Виктор Мейсон разбил ее сердце, никогда больше она не сможет доверять ему. "Я не позволю ему больше себя обманывать", - твердила Франческа, настраиваясь против него. Глубоко вздохнув, она тихо повторила вопрос Виктора:
- Так ты спрашиваешь, что случилось?
Не поднимая взгляда от собственных рук, не решаясь встретиться с устремленным на нее неотрывным взором его темных глаз, Франческа с непередаваемой холодностью проговорила:
- Просто ко мне вернулся рассудок, Виктор.
- Что ты этим хочешь сказать?
Он так резко и неожиданно склонился к ней, что Франческа отпрянула в кресле и подняла на него свои красивые янтарные глаза. Заглянув в них, Виктор заметил в их глубине нечто, не поддающееся объяснению, и его сердце сжалось от горя. Он потянулся к своему стакану с виски и, к немалому своему изумлению, обнаружил, что у него дрожат руки. Неуверенно поставив стакан на столик, он настойчиво переспросил:
- Я спрашиваю тебя, что это все значит?
Он ждал, терзаемый дурными предчувствиями. Франческа понимала, что назад у нее дороги нет. Она обязана довести их разговор до логического завершения и постараться уйти с достоинством и как можно скорее. Она не может дольше оставаться с ним рядом.
- Приезд Арлин на многое открыл мне глаза, и я впервые увидела все в истинном свете. Ты женат, Виктор, твой развод может растянуться на годы. Я поняла, что из наших отношений не выйдет ничего путного, слишком многое против нас.
- Что, например, будь поточнее? - напряженным голосом спросил Виктор.
- Начнем с нашей разницы в возрасте. Ты слишком стар для меня.
Виктор сдержал изумленный вздох, но не сумел скрыть обиды, ясно проступившей на его лице.
- Я тебе не верю! - пылко воскликнул он.
- Но тебе придется с этим согласиться. Я не забыла, как ты переживал по поводу того, что я на двадцать лет моложе тебя. Кроме того, есть существенные различия в нашем происхождении и образе жизни. Я знаю, что ты умный и хорошо образованный человек, и, возможно, ты сумеешь понять тот мир, в котором я живу. Но твой мир я не понимаю совершенно и сомневаюсь, что сумею его когда-нибудь понять. Я буду чувствовать себя в нем как рыба, вытащенная из воды. И наконец, мой отец. Откровенно говоря, ты ему нравишься как мужчина мужчине, но с трудом могу себе представить, чтобы он признал и принял тебя в качестве моего… любовника.
Она помолчала немного, глядя куда-то в сторону.
- Все это стало для меня ясным. Вот что произошло. Нет смысла продолжать эту и без того сильно затянувшуюся встречу. Между нами все кончено, все уже в прошлом.
В своей жизни Виктору не часто приходилось испытывать подобные потрясения. Какое-то время он не нашелся, что возразить. Со свойственным всем англичанам вежливым коварством она ловко разбила его по всем пунктам. В ее голосе прозвучали твердые, даже жестокие ноты, столь несвойственные той Франческе, которую он знал прежде. Единственным способом отмести разом все ее аргументы было предложить ей выйти за него замуж, но как раз этого он не мог сделать. Он не был свободен! Дрожащими пальцами Виктор достал и закурил сигарету. Им владело странное чувство: он не верил ей, не верил тем доводам, которыми она объяснила их разрыв.
Франческа встала.
- Мне лучше уйти.
Виктор бросил сигарету в пепельницу, вскочил на ноги и в два широких шага очутился с ней рядом. Он схватил ее за плечи и развернул к себе лицом. В глазах его стояло отчаяние, губы побелели.
- Пожалуйста, Чес, ты не можешь уйти вот так. Пожалуйста, детка. Ты должна понимать, что я сейчас чувствую, как я люблю тебя, моя дорогая!
Он порывисто обнял ее и крепко прижал к себе.
"Нет, ты меня не любишь, - сердито подумала Франческа. - В тебе говорит оскорбленное самолюбие". Она высвободилась из его рук.
- Пожалуйста, Вик, давай расстанемся, как положено цивилизованным людям.
Он уставился на нее, пораженный ее расчетливостью, холодным самообладанием.
- Ты не любишь меня больше, Чес?
- Нет, - солгала она и повернулась, чтобы уйти. - Пожалуйста, не провожай меня, я сама найду дорогу.
- Хорошо, - глухо ответил Виктор. "Это уходит моя жизнь, - подумал он, глядя ей вслед, - и я ничего не могу с этим поделать".
Хлопнула дверь, и Виктор остался один, в таком полном одиночестве, какого не испытывал почти сорок лет, не считая того дня, когда умерла Элли. Он упал в кресло, ошеломленный той резкостью, с которой Франческа оборвала их встречу. Он рассчитывал совсем на иное. Все его планы пошли вкривь и вкось, один Бог знает почему. Он спрятал лицо в ладони и с изумлением обнаружил, что его щеки мокры от слез. Он протер пальцами болевшие глаза. За дверью послышались шаги, и Виктор с вновь пробудившейся надеждой поднял голову. Но то была не она, а всего лишь Никки.
- С тобой все в порядке?
Ник медленно пересек гостиную, явно потрясенный расстроенным видом Виктора, его мокрыми от слез глазами.
- Конечно, я жив и здоров.
Виктор кашлянул.
- Прости, что предстал перед тобой в таком состоянии. - Он провел ладонями по лицу и покачал головой. - Она поимела меня только что, Ник, да так, как еще ни одна женщина до нее.
- Господи, мне очень жаль, Вик. Я надеялся, что дела обернутся по-другому, но, когда она уходила, понял, что все пошло прахом. Я стоял на лестнице и дышал воздухом, когда она пролетела мимо, напугав меня до полусмерти. Она выглядела ужасно и показалась мне не менее расстроенной, чем ты сам.
- Наверное, это наказание Божье для нас обоих, клянусь.
Он долго молча смотрел на Ника.
- В моей жизни было всего две женщины, которых я любил. То есть хочу сказать, любил по-настоящему. Одна из них умерла, а другая - только что ушла от меня.
Он сделал большой глоток виски и закурил очередную сигарету, стараясь успокоиться.
Ник подошел к бару, налил себе водки, добавил лед и, захватив с собой стакан, сел на диван и внимательно посмотрел на Виктора.
- Что она тебе сказала?
Виктор вкратце пересказал ему свой разговор с Франческой, а в конце задумчиво добавил:
- Все же у меня в какую-то минуту возникло ощущение, что она врет. Но, держу пари, я ошибался. Лгать - совсем не в ее духе. Она высказала мне все в том свете, в каком она видит наши отношения. Проклятая Арлин, все мои неприятности - из-за нее. Если бы она не свалилась мне на голову там, на юге Франции, ничего бы этого не было.
- Ты рассказал Франческе про детективов и об угрозах Арлин?
- Нет, случай не представился.
- Господи, Вик, ты был обязан все ей рассказать.
- Не вижу в этом никакого смысла. Все это только бы напугало ее, но, черт побери, мало бы мне помогло. Кроме того, Чес была ужасно несговорчива. Неделю назад она вбила себе в голову определенное мнение и не намерена его менять. Малышка слишком упряма.
Виктор вытянулся в кресле и прикрыл глаза.
- Чес еще слишком юна, Никки, во всех отношениях, а молодые страшно нетерпеливы. Они хотят мгновенных решений, склонны видеть все только в черно-белом цвете, не признавая других оттенков. А этот проклятый мир - он ведь серый. - Он вздохнул и тихо продолжил: - Я знаю, что Чес умна и невероятно хорошо чувствует некоторые вещи. Но все равно она недостаточно… взрослая, чтобы понять мои проблемы, принять в расчет все сложности, которых в моей жизни хватает с избытком. Она прожила на этом свете еще слишком недолго, чтобы научиться этому.
Виктор открыл глаза и выпрямился, не вставая с кресла.
- А может быть, это и к лучшему? Я имею в виду, что она меня бросила.
- Ты шутишь? Разве ты не собираешься что-либо предпринять?
- Я не собираюсь ее преследовать, Никки, и не пытайся меня переубедить. Она заявила, что я слишком стар для нее, и она, несомненно, в этом права. Сегодня я действительно чувствую себя стариком.
- Не городи чушь, Виктор! - воскликнул Ник, но в глубине души он не мог не признать, что Виктор не имел сегодня своего обычного здорового вида, который утратил, по крайней мере, несколько недель назад. Сказывались те долгие часы, которые он проводил с Марком Пирсом и редактором за монтажом окончательного варианта "Грозового перевала", решая попутно бесчисленные проблемы, возникавшие вокруг проката фильма. Когда он не был занят картиной, то Виктор сражался с Арлин или проводил время в бесконечных дискуссиях с адвокатами и со своим братом Армандо, которому он поручил управление частью своих дел. Нет ничего удивительного в том, что он совершенно вымотался.
- Мне кажется, что тебе следует заняться своим здоровьем. Ты неважно выглядишь.
- Я - в полном порядке, просто устал. Несколько последних ночей я провел у телефона, разговаривая с Лос-Анджелесом, и у меня не было возможности отоспаться. Кстати, и прошлую ночь я провел таким же образом, Джонни Зельтцер и Перри Лукас тому свидетели. Мы с ними раз шесть общались по телефону, обсуждая ситуацию с "Монархом".
Ник понимающе кивнул.
- "Монарх" на грани полного краха?
- Очень может быть, но я все же надеюсь, что это не так. Джонни одержим идеей помочь Перри перехитрить Майка Лазаруса. Меня они тоже втянули в это дело, хотя, даже если бы я сам не желал этого, у меня не оставалось бы иного выхода. Черт побери, Никки, у меня столько акций "Монарха", что я просто утонул в них.
- Сколько?
- В общей сложности примерно на пять миллионов.
Ник присвистнул:
- Боже правый!
Тут ему в голову пришла одна мысль:
- Помнишь, что я тебе говорил? Насчет того, что Хилли Стрит, и я в этом убежден, работает рука об руку с Лазарусом, хотя разыгрывает свою независимость от него.
Виктор кивнул, и Ник продолжил:
- Так вот, чем больше я размышляю об этом, тем крепче становится моя уверенность в том, что я был прав. Это ясно как день. Он хочет прибрать студию к своим рукам, выйти из-под контроля Перри.
- Можно не сомневаться, что Перри очень скоро придется в это поверить, хотя он отказывается признать, что его собственный зять точит нож, который собирается вонзить ему в спину. Это Голливуд, старина, и здесь такие же нравы, как всюду, где ворочают большими деньгами.
Виктор иронически улыбнулся:
- Джонни Зельтцер - самый искусный адвокат из тех, что видел свет. Очень жесткий, блестящий делец и умелый манипулятор. Скор на язык, но очень осторожен. Перри попал в хорошие руки.
- Ты думаешь, что твоя команда сумеет устоять против Лазаруса и победить?
- Если кто и способен обскакать Лазаруса, так это Джонни Зельтцер. При небольшом везении он вполне способен побить его, и этот момент близок.
- Что ты имеешь в виду?
- Лазарус положил глаз на "Монарх пикчерз корпорейшн оф Америка" и жаждет заполучить ее. Хотя на этот раз он, скорее всего, пролетит мимо. Этот ублюдок будет пытаться достичь своего снова и снова, и в один прекрасный день может добиться этого. Но к тому времени я сам успею сбросить свои акции, а Перри найдет какой-нибудь способ защитить фланги.
- Что вы собираетесь делать дальше?
- На следующей неделе Перри устраивает специальное собрание акционеров, а Джонни сейчас собирает голоса держателей акций. Они оба уговаривают меня прилететь в Лос-Анджелес, и я, наверное, соглашусь. Здесь меня больше ничего не задерживает, а там, помимо акций "Монарха", мне надо позаботиться о своей новой картине. Кроме того, у меня есть в резерве Бен Чаллис. Надеюсь, что он сумеет разумно поговорить с Арлин. Вот почему еще я намерен уехать. У меня становится легче на душе, когда она держится подальше от этого города.
- Мне кажется, что ее будет не просто уговорить, Вик.
- Ты мне это рассказываешь! - холодно рассмеялся Виктор.
- А что будет с Франческой?
- Я ничего не способен предпринять в отношении Чес, пока не разберусь со своими делами, пока не стану свободным человеком.
- Но может оказаться поздно, маэстро.
Виктор ничего не ответил.