- Тебе незачем говорить с Джейком, Никки, - печально ответил Виктор. - В тот вечер я тоже был там вместе с Лин, и мы все трое видели их. Мне казалось, что тебе лучше ничего про то не знать, и поэтому оборвал Джейка. Я не хотел, чтобы он поднимал эту историю, в которой сам черт ногу сломит, тем более что их встреча могла быть совершенно невинной. Потом я ругал себя последними словами. Я обязан был все рассказать тебе сам, предупредить тебя еще три месяца назад. Возможно, не было бы теперешней ситуации.
- Какой ситуации? - настойчиво потребовал ответа Ник, стискивая в руках телефонную трубку. - О чем ты говоришь, Вик?
- Разве ты звонишь не по этой причине? Я полагал, что ты хочешь поговорить со мной насчет союза, заключенного между Катарин и Лазарусом?
- Какого такого союза? - загремел в трубку Ник.
- Господи, Никки, не говори только мне, что ты ничего не знал. Я был убежден, что ты до всего докопался сам…
- Я начал кое о чем догадываться только сегодня вечером, - прервал его Ник. - Расскажи мне все, что знаешь, Вик.
Дрожащей рукой он потянулся за сигаретой.
- Сегодня, чуть раньше твоего звонка, к нам забегал Чарли Робертс, чтобы проведать Лин. Ты же знаешь, что они старые друзья. Так вот, тут его, образно говоря, пришили к стенке. Лин, заметив его таинственный вид, принялась так усердно допрашивать его, что Чарли в конце концов раскололся и заявил, что не будет ничего страшного, если он все нам расскажет. Мол, все равно в понедельник об этом будет сообщение в газетах, и, кроме тога за последние сутки у них в Голливуде уже было несколько утечек информации. Как выяснилось, Чарли пишет сейчас сценарий для "Монарха". Предполагается, что он должен сдать окончательный вариант в начале следующей недели, ему осталось дописать всего несколько страниц. Этой картиной очень интересуется сам Лазарус, и именно он настоял на том, чтобы весь проект держали в глубокой тайне, пока он сам не даст добро на сообщение о нем прокатчикам. И еще Чарли сказал, что…
- …что Катарин будет сниматься в главной роли, не так ли? - срывающимся голосом перебил его Ник.
Виктор затаил дыхание.
- Да, но это не все, Никки. О Господи, что за проклятая мне выпала роль! В общем, так: сценарий, который пишет Чарли, это… экранизация "Флорабелль", малыш.
- "Флорабелль"! Мой роман!
- Да.
Ник судорожно зажмурился.
- Этого не может быть, - заговорил он, но слова застревали у него в горле. - Нет, это совершенно немыслимо!
- Это правда, Никки. Когда я впервые услышал об этом, то отреагировал точно так же, как ты сейчас. Я просто онемел, не в силах поверить в то, что ты согласился продать этот роман, да еще к тому же - "Монарху", зная, как мы оба относимся к Лазарусу после всех пакостей, которые он устроил мне в конце пятидесятых. Вот почему я собирался немедленно звонить тебе, но приезд Джейка на несколько минут отвлек меня. И тут вдруг звонишь ты сам! Когда я услышал в трубке твой голос, то был уверен, что ты уже почуял запах жареного. Но теперь мне стало ясно, что ты не только не замешан в этом деле, но даже не знал ничего о нем. Тогда, черт побери, как это могло произойти?
Ник застонал в трубку.
- Когда я продал роман "Корт Продакшнс", то не внес в договор обычное в таких случаях условие, что право его экранизации возвращается ко мне, если "Корт" не найдет в течение определенного срока средств и возможностей поставить по нему фильм. "Корт" выкупил у меня все права на роман - на экранизацию, на телепостановки по нему, на инсценировку для театра, короче говоря, всю enchilada. Таким образом, "Корт" стал безраздельным владельцем романа и теперь может делать с ним все, что им заблагорассудится: положить на полку, продать любому частному лицу или компании. Под словом "они" я подразумеваю, естественно, Катарин О'Рурк-Темпест, поскольку именно она - владелица "Корт Продакшнс", - закончил Ник, обуреваемый гневом и горечью.
- Не представляю себе, как она могла пойти на такое, Никки, проделать все это у тебя за спиной, вести дела с этим ублюдком, прекрасно зная, какое отвращение ты питаешь к нему, не говоря уже о моих чувствах. Проклятие! Это просто непостижимо! - яростно вскричал Виктор.
- Но теперь нам известно, что она все-таки это сделала. Они с Лазарусом - одна команда, работают рука об руку. У меня есть все основания полагать, что в данный момент она находится в его доме и замышляет с ним вместе один Бог знает что еще.
- Господи, Никки, мне очень жаль, что так все обернулось. Я имею в виду не только роман, но и то, что касается твоих личных дел. Ясно без слов, что у тебя возникли серьезные проблемы. Неприятности, и большие.
- Да. - Ник нервно затянулся сигаретой. - Ничего, я с ними справлюсь. Слушай, а Чарли не сказал, кого они наметили в постановщики картины?
- Уже подписан контракт с Александром Вагаси. Остальной состав пока не определен, только верхушка.
- Постарайся разведать все как можно подробнее… Кажется, хлопнула парадная дверь. Так что мне лучше вешать трубку. Спасибо, Вик, спасибо за все. Завтра я снова с тобой свяжусь.
- Ладно, разъединяйся и будь осторожен. Береги себя, малыш.
- Все понял, старина.
Ник положил трубку, и в ту же секунду в гостиную с встревоженным видом ворвалась Франческа.
- Никки, в ворота въехал черный "роллс". Она вернулась.
Он молча кивнул, не убирая руки с телефона, и часто заморгал, стремясь привести в порядок расстроенные чувства. Что-то говорить Ник был все еще не в состоянии. Франческа швырнула на кресло плащ и поспешила к нему.
- Господи, что случилось? Вы бледны как полотно. Такое впечатление, что вас сильно ударили…
Недоговорив, она подошла к письменному столу и пристально вгляделась в его лицо.
- Да, я действительно получил удар, - угрюмо ответил Ник, - и такой сильный, как никогда в жизни.
Он встал, подошел к заставленному бутылками сервировочному столику и налил себе большую рюмку коньяку, после чего обернулся к Франческе:
- Вам налить?
Его голос прозвучал тихо и бесцветно. Рука, державшая бутылку, заметно дрожала.
- Да, пожалуйста, - ответила Франческа, не в силах оторвать взгляд от лица Ника. Он выглядел ужасно: совершенно больным и страшно подавленным.
- Никки, что произошло? - прошептала она, охваченная внезапной тревогой. - Ясно, что вы с кем-то говорили по телефону, пока я гуляла с Ладой. Случаем, не с Лазарусом?
- Нет. Расскажу вам все позднее.
Ник залпом выпил свой коньяк. Франческа последовала его примеру, отхлебывая крошечными глотками свой. Тут они услышали перестук каблуков по паркету в холле и быстро переглянулись. Франческа успела заметить, как дернулась щека Ника, а его глаза стали совершенно ледяными. Она тут же вспомнила, как Катарин много лет назад говорила ей, что у Ника две голубые льдинки вместо глаз. Сердце ее упало. Она невольно вздрогнула при мысли о том, что произошло нечто ужасное за то время, пока ее не было.
На пороге появилась Катарин. Она остановилась в дверях и, увидев их, изобразила на лице удивление.
- Мои дорогие! - воскликнула она и звонко рассмеялась. - А что делают тут два моих голубка? Я не ждала вас раньше завтрашнего дня.
Она скинула с плеч соболью шубку и вплыла в комнату, сверкающая бриллиантами, поразительно красивая, в бордово-красном бархатном вечернем платье. Что-то заподозрив, Катарин задержалась у сервировочного столика.
- Думаю, что мне стоит составить вам компанию, мои дорогие, и выпить рюмочку на ночь! - воскликнула она, продолжая громко смеяться. Наливая себе бренди, Катарин обернулась через плечо. - Как же я могла так ошибиться? Я действительно ждала вас в пятницу.
Франческа ощутила, как чудовищный, с трудом сдерживаемый гнев овладевает Ником, заметила мрачное выражение его лица и с коротким нервным смешком поспешила заявить:
- Но ты сказала - в четверг, Катарин. Мы договаривались с тобой именно на четверг.
- Неужели, дорогая? Да, теперь я, кажется, начинаю припоминать.
Катарин повернулась и подошла к камину, держась тем не менее от них на некотором расстоянии.
- Бедняжки мои! Как же вы обошлись без ужина? Я же уволила сегодня миссис Дженнингс. Вы нашли, чем перекусить, Франческа, милая?
- Да, я…
Ник взглядом приказал ей замолчать и впился глазами в Катарин.
- Где-ты-была? - холодно, медленно цедя слова, чтобы придать им больший вес, спросил он.
- Кажется, когда мы говорили вчера по телефону, я забыла сказать тебе, Ник, что приглашена сегодня вечером на ужин.
- К кому?
- К Лонгли. Ты их знаешь, они живут в Риджфильде.
- Ты лжешь!
Катарин, слегка смутившись, заморгала, но потом, широко распахивая свои необыкновенные бирюзовые глаза, притворилась изумленной.
- Никки, дорогой, что с тобой? Какие чудовищные вещи ты говоришь! - Стараясь разрядить обстановку, она присела на краешек дивана. - Повторяю тебе, я была у Лонгли. Если ты не веришь мне, то позвони им и убедись.
Катарин с самым невинным видом улыбнулась ему, а ее глаза, обращенные на Ника, так и светились любовью.
- Назвать тебе их номер? - Катарин привстала, продолжая улыбаться, абсолютно убежденная в том, что Ник тотчас же остановит ее.
- Можешь не утруждать себя, - огрызнулся Ник. - Никто не собирается проверять.
Он язвительно взглянул на Катарин, отставил свой коньячный бокал на край стола и вскочил с места с поразившими обеих женщин бесшумностью и внезапностью. Подскочив к Катарин, Ник схватил ее за плечи и в неистовстве поднял на ноги. Она изумленно раскрыла рот и выронила бокал с коньяком, который, упав на пол, разлетелся вдребезги. Ник поставил ее перед собой и, неотрывно глядя ей прямо в глаза, крепко стиснул ее обнаженные плечи.
- Ты - сука! - прошипел он. - Отвратительная, лживая, расчетливая двуличная сучка! Ты заявляешься сюда со своими улыбочками и милыми речами, со своими хитростями, с этим своим знаменитым "шармом", ведешь себя, будто ничего не случилось, прекрасно зная, что ты натворила, что ты сделала со мной! Ты предала меня, и самым отвратительным образом.
- Никки, Никки! Отпусти меня, ты делаешь мне больно! - закричала Катарин, извиваясь всем телом и стараясь высвободиться. - Я не понимаю, о чем ты говоришь. Отпусти, у меня будут синяки…
- Ты продала мой роман! - загремел Ник, и его лицо исказила гримаса боли и отчаяния. Он принялся трясти ее за плечи так, что голова замоталась из стороны в сторону. - Мой роман, на который я потратил лучшие свои годы, вложил в него частицу собственной души. Роман, который я любил больше всех остальных своих книг, который так много для меня значит! А ты взяла и продала его этому выродку Майклу Лазарусу, человеку, который многие годы был моим врагом и врагом моего друга, Виктора. То, что ты сделала, не поддается воображению. Это все равно, если бы ты вонзила мне в сердце нож, а потом еще подставила чашку, чтобы собрать в нее мою кровь. Я никогда не прощу тебе этого, не прощу твоего предательства. Я… я…
Ника охватила такая ярость, он испытывал такую жгучую боль, что не смог закончить. Непрошенные слезы внезапно навернулись ему на глаза. Он был готов растерзать Катарин. Набрав полную грудь воздуха, чтобы обрести утраченное самообладание, он с силой отшвырнул ее от себя на диван, на который Катарин упала, как сломанная кукла.
- Убирайся прочь! Не желаю марать руки, ты, сука двуличная!
Он перешагнул через осколки бокала на полу и отошел к окну, где застыл, дрожа всем телом и молча глядя через стекло в сад. Его сердце мучительно ныло, кровь, пульсируя, шумела у него в голове. Постепенно глубокая грусть охватила его, и он почувствовал, как уходит его прежняя любовь к Катарин, опустошая его душу, не оставляя в его разбитом сердце ничего, кроме боли и печали. Он снова ненавидел ее, как когда-то, много лет назад. Все кончено между ними навсегда.
Катарин осталась лежать поперек дивана, трепеща всем телом, и, раскрыв рот, отчаянно боролась с подступающими к ее горлу рыданиями. Ее прекрасное лицо побледнело, стало пепельно-серым и несчастным. Она старалась собраться с мыслями, но они путались в ее затуманенной голове. Почему он так рассердился на нее? Она не отрываясь смотрела на широкую спину Ника, видела его поникшие плечи, искала слова, чтобы все ему объяснить. Но не могла найти. Потом она взглянула на Франческу и помотала головой, как бы отрицая все упреки Ника.
Франческа была поражена услышанным. Она боялась пошевелиться, не решалась произнести хоть слово, желая всей душой одного - скорее бежать отсюда, исчезнуть, испариться. Но она продолжала сидеть, будто парализованная в своем кресле, не в силах шелохнуться. Она боялась за Ника, за Катарин, страшилась того, как бы он чего-либо с ней ни сделал. Начиная кое-что понимать из его чудовищных обвинений, она недоумевала, откуда Ник сумел узнать все это, и боялась оставить их наедине.
Катарин думала о том же. Собрав в кулак все свои силы, она заставила себя сесть прямо, поправила чудесное бриллиантовое ожерелье на шее и высказала мучивший ее вопрос вслух, придав своему голосу детские, просительные ноты:
- Кто рассказал тебе про "Флорабелль", Ник?
Он медленно повернулся к ней и, глядя на нее ледяными глазами, ответил, но не сразу:
- Виктор.
- Ах да! Я обязана была сама догадаться, - пробормотала Катарин, глядя себе на руки. - Полагаю, что до него дошли какие-то сплетни, и он, естественно, не утерпел, чтобы не поделиться ими с тобой. Это так на него похоже! Он все испортил, разрушил все мои планы…
- Ты несешь чушь! - завопил Ник. - Виктор, конечно, заблуждается, а ты… О Боже, ты… ты… - задохнулся Ник от возмущения, сжимая кулаки. - Так вот, чтобы ты знала! Виктор не собирал никаких сплетен! Ему обо всем рассказал Чарли Робертс. О том, что он дописывает сценарий, что режиссером приглашен Александр Вагаси, с которым уже подписан контракт, что "Монарх" дает в понедельник сообщение в газеты об этом проекте. Виктор получил все сведения из первых рук. Ты, должно быть, продала мой роман много месяцев назад, раз дело зашло так далеко. Как же ты могла спокойно смотреть мне каждый день в глаза, зная, что ты сотворила? Впрочем, на последний вопрос можешь не отвечать. Это и так ясно.
Катарин неотрывно смотрела на Ника. Ее необычного цвета глаза стали совсем синими, в них застыла мольба. Убирая со лба выбившуюся прядь каштановых волос, она проговорила своим чистым, звонким, как колокольчик, голосом:
- Пожалуйста, успокойся, дорогой. Я было попыталась все объяснить, когда сказала, что Виктор разрушил мои планы. Завтра я собиралась сама тебе рассказать про эту сделку с "Монархом", думала сделать тебе чудесный сюрприз. Я знаю, как ты любишь "Флорабелль", как всегда хотел увидеть ее на экране, сделать фильм по этому роману. Вот почему прежде всего я выкупила его. Я рассчитывала осуществить твою давнюю мечту. Никто, как тебе известно, за много лет не пожелал финансировать постановку. Я обратилась к Майклу Лазарусу исключительно ради тебя, милый. Он давно меня обхаживал, упрашивая сняться у него на студии, и я заявила ему, что единственная роль, в которой я готова сниматься, - это Флорабелль. В конце концов он согласился и засадил Чарли Робертса за работу. Я собиралась рассказать тебе все завтра вечером и даже припасла бутылочку "Дом Периньон", чтобы отметить это событие. А на той неделе я думала показать тебе сценарий, тот окончательный вариант, что сделал Чарли. К тому времени я уже должна была получить его. Но мой чудесный, замечательный сюрприз пошел прахом из-за того, что Виктор успел рассказать все тебе первым, а ты, неверно все истолковав, вдруг возненавидел меня. Я же не сделала ничего плохого, кроме того, что хотела позаботиться о тебе, как обычно.
Слезы брызнули у нее из глаз и потекли по щекам. Верхняя губа Катарин задрожала, как у обиженного ребенка, и она смущенно потупилась. Ник с восхищением следил за ней, думая о том, как она хорошо, просто великолепно играет свою роль. Сейчас ему удалось увидеть в деле эту превосходную актрису, посмотреть великолепное представление с ее участием. Он подошел к дивану и сверху вниз взглянул на сидящую там Катарин. Играя на губах иронической усмешкой, он спросил обманчиво мягким тоном:
- Так, значит, ты все это проделала ради меня, Катарин? Хотела сделать мне чудесный подарок? А нехороший Виктор испортил тебе все удовольствие?
Она подняла голову и ослепительно улыбнулась ему сквозь слезы.
- Ну конечно, милый, - кивнула ему Катарин. Думая, что сумела переубедить его, и не заметив угрозы, таившейся в его внешне спокойном поведении и тоне, она протянула руку и коснулась ею руки Ника. Но тот гневно отбросил ее руку и отшатнулся.
- Ты - лгунья! - прошипел он. - Проклятая обманщица! Очень вероятно, что я никогда не сумею понять, какими мотивами ты руководствовалась, но точно знаю одно: ты никогда ничего не делала ради меня. Как обычно, ты затеяла все это, преследуя исключительно собственные интересы. Мне известно… - Ник сделал небольшую паузу, снова подошел к дивану и, наклонившись, приблизил свое лицо к ее: - У тебя связь с Майклом Лазарусом, причем уже давно, много лет.
Молниеносным движением он протянул руку и сгреб в кулак ожерелье у нее на шее. Подержав его немного, он разжал ладонь и позволил ожерелью свободно упасть на ее обнаженную грудь.
- Отличительный знак! - презрительно бросил Ник. - Итак, ты пополнила собой длинную вереницу лазарусовских шлюх, поздравляю.
Катарин испуганно отпрянула, вжавшись спиной в диванные подушки, и, поднеся обе руки к горлу, попыталась прикрыть ими ожерелье. Только теперь Ник заметил такие же бриллиантовые браслеты, поблескивавшие на ее запястьях. Словно подброшенная невидимой тугой пружиной, Катарин выпрямилась, обронив с достоинством:
- У меня никогда не было связи с Майклом. Мы с ним только деловые партнеры, вот и все.
Ник насмешливо хмыкнул и отошел к камину. Судя по выражению лица, он немного пришел в себя, слегка восстановил самообладание и неожиданно разразился громким, сардоническим смехом.
- Не разыгрывай передо мной гранд-даму, Кэти Мэри О'Рурк! Мне прекрасно известно, откуда ты сейчас приехала, и я знаю, как мило ты проводишь время с Лазарусом. Но черт побери, не могу не признать, что ты нашла достойную себя пару.
- Ты сошел с ума! - голос Катарин прозвучал не менее холодно и твердо, а ее лицо внезапно стало непроницаемым.
- Ну-ну, Катарин, довольно вранья! Я просто сопоставил и свел вместе многие разрозненные факты, слухи, статейки в разделах светских сплетен. Даже Виктор видел тебя с ним в "Ла Скала" в прошлом году. Маленький, интимный тет-а-тет. И твое собственное поведение говорит о многом…
- Опять Виктор Мейсон! - вскричала, приходя в ярость и сверкая глазами, Катарин. Что-то оборвалось у нее внутри, она утратила самоконтроль. - Мне надоело слышать это имя! Я от него устала. Виктор Мейсон готов наговорить про меня что угодно, лишь бы меня дискредитировать. Он просто ревнует, как всегда ревновал меня в прошлом.
Ник переменился в лице и угрожающе посмотрел на нее.