Судьба жестоко посмеялась над ней. Судьба подсунула ей Вито. Человека диаметрально противоположного ее идеалу. Большего несоответствия и нарочно не придумаешь. Вито так заморочил ей голову, что она потеряла способность думать. А он решил, что завоевал ее, и тотчас же попытался переделать по своим меркам. Каплю за каплей он выжимал из нее уверенность в себе. То критиковал, то что-то запрещал. Слава Богу, в конце концов она очнулась.
Иначе в один прекрасный день могло бы случиться самое страшное. Она посмотрела бы в зеркало, а из него на нее уставилась бы мать. Несчастная женщина, намертво прикованная к мужчине, который для нее - яд. Женщина настолько вымотанная и не ценящая себя, что у нее даже мысли не возникало о противоядии. Вот удивилась бы сестра, если б узнала, что, по мнению Эшли, выйти замуж за Вито ди Кавальери - значит поставить на себе крест.
- Вам нет смысла больше ждать, - сверкнул в ее сторону раздраженным взглядом клерк. Фаза ничего не значащих вежливых улыбок давно прошла. - Я предупреждал вас, что у мистера ди Кавальери нет времени. Когда он бывает в Лондоне, то всегда чрезвычайно занят. Его список встреч расписан на неделю вперед.
У Вито не было времени ответить на телефонные звонки, он стал недосягаемым. Но он должен принять ее. Обязан. Он знает, почему она пришла. Нет более преданного семье человека, чем Вито. Вчера Эшли весь день звонила ему из детского сада, где работала помощницей воспитательницы. Сегодня, точно в минуту открытия, она вошла в банк Кавальери. Уже два часа дня, а она еще не продвинулась дальше нижнего холла двадцатиэтажного здания. Наверно, это было наивно с ее стороны, но Эшли подавляла растущее подозрение, что Вито не уделит ей даже пяти минут своего времени.
Окружающая обстановка излучала богатство и элегантность. Громада семейного банка сдавливала мозги, точно стальной капкан. Вошедшего ошеломляли успехом. Эшли покраснела от болезненного воспоминания. Подумать только, четыре года назад с беззаботной улыбкой она входила в это впечатляющее здание в джинсах и майке!
Тогда ей даже в голову не пришло, что она выглядит здесь оборванкой. В те дни она не знала страха. Сейчас совсем не так. Топор возмездия прошелся по каждой надежде, каждой мечте, каждой привязанности. А вместе с ними разлетелась на осколки и ее вера в себя.
Вито не собирается встречаться с ней, поняла Эшли. Тогда они расстались, испытывая друг к другу самую ярую ненависть. Но почему-то она не сомневалась, что Вито способен вести себя цивилизованно.
- Мисс Форрестер? - Снова клерк. - Если вы можете подождать еще час, мистер ди Кавальери, наверно, найдет несколько минут, чтобы принять вас. Но пока это еще не точно. Его старший секретарь попытается втиснуть вас в расписание перед ленчем.
- Очень любезно с ее стороны, - резко бросила Эшли.
- Вы можете подождать наверху, - безразлично предложил клерк.
Верхний этаж подавлял великолепием. Эшли охватила досада. За столом сидела холеная блондинка и украдкой разглядывала Эшли. Собираясь в банк, Эшли надела поношенный жакет цвета хаки и хлопчатобумажные брюки - лучшее, что нашла в шкафу. Волосы тоже причесала как обычно - стянула на затылке в хвост, выпустив несколько локонов на висках. Щеки горели, и вообще Эшли чувствовала, что все летит в тартарары.
К концу второго часа Эшли боялась, что вот-вот взорвется. Все тщательно продуманные заготовки - с чего начать свою речь и как продолжить - улетучились без следа. Она не сомневалась, что Вито нарочно заставляет ее ждать.
- Мистер ди Кавальери сейчас вас примет. Сглотнув, Эшли вскочила и выпрямилась. Она ненавидела Вито за то, что по его милости она превратилась в комок обнаженных нервов.
- Боюсь, что мистер ди Кавальери может уделить вам только десять минут. - Такими словами ее встретила в коридоре женщина средних лет.
Десять минут, чтобы вымолить прощение Тиму у мужчины, который не только проклинал ее, но и мог погубить брата с такой же легкостью, как бросить на тротуар фантик от конфеты? Она с трудом сдержала истерический взрыв смеха. Десять минут лучше, чем ничего. А впрочем, зная Вито, это и есть почти ничего.
Двойные двери широко распахнулись в огромный кабинет. Перед ней лежал бархатистый ковер площадью, наверное, с акр. Эшли увидела стол с компьютером и несколькими телефонами. Такая психологически пугающая декорация без нужды напомнила ей, что она полностью зависит от Вито. От бездонного отчаяния ее отделяла только хрупкая надежда, что он не помнит их последнюю встречу в таких же подробностях, как она…
Эшли увидела Вито и покрылась испариной. Он был в сто раз привлекательнее и ошеломительнее, чем она даже позволяла себе помнить. И были расставлены все изощренные ловушки. Суперэлегантный костюм, неколебимо хорошие манеры и холодная вежливая улыбка. Но это только фасад буйной, примитивной натуры и огромного ego, отдаленных на целую галактику от ее идеала мужчины Нового века.
- Спасибо, что принял меня… - Не этими словами она хотела начать свою речь. И, увы, даже в ее собственных ушах они прозвучали безмерно униженно.
ГЛАВА ВТОРАЯ
- Не хочу показаться невежливым, но времени у меня в обрез. - Вито показал на стул, стоящий в шести футах от стола.
- Буду по возможности краткой.
- Держа в памяти, что я не желаю слышать просьб о снисхождении к твоему брату после его возмутительного поведения. - Черная бровь иронически взлетела вверх.
Эшли задохнулась. Молчание прервал телефонный звонок. Когда внимание Вито переключилось на телефон, Эшли снова смогла дышать. Она испытывала сверхмощное искушение рассматривать его. Невероятно привлекательный. Смуглое лицо с крепкими высокими скулами. Тонкий нос и губы с откровенно чувственным изгибом свидетельствовали о вспыльчивом и гордом характере. Но женщина прежде всего заметила бы его глаза. У Вито были удивительно красивые глаза, золотистые, сверкающие, как благородньш металл при свете солнца.
Эшли отметила, что Вито по-прежнему излучал темную, дикарскую сексуальность. Когда он проходил, каждая женщина от пятнадцати до пятидесяти лет вздергивала подбородок и втягивала живот. Эшли поняла, что и она не составляет исключения.
Она опустила ресницы. Кожа горела. Ее болезненно покоробил юношеский отклик тела на его грубую, откровенную мужскую силу. Предсказуемая злость последовала за осознанием собственной низменной чувственности. Он положил трубку и пробормотал равнодушное извинение за то, что прервали их разговор.
- Ты ведь хочешь, чтобы я встала на колени и умоляла тебя? Правда? - Когда вырвались эти горячие, бездумные слова, Эшли готова была откусить себе язык. Потерять контроль над собой!..
Вито откинулся назад в своем вертящемся кресле, нисколько не смущенный ее словами.
- Ты именно поэтому здесь? - спросил он, пропустив мимо ушей ее взрыв.
- Я пришла поговорить о Тиме и объяснить, почему он это сделал. Ты, вероятно, не знаешь, что твой племянник…
Вито остановил ее взглядом.
- Оскорбил тебя при твоем брате? - закончил он вопросом ее фразу. - Прискорбный случай.
- Прискорбный? - Эшли окаменела.
- Пьетро потерял два передних зуба, - сухо пояснил Вито… - Вопрос преданности семье они разрешили кулаками. Пьетро пострадал больше и честно признался мне во всем. Не вижу связи между этим эпизодом и непростительным вторжением твоего брата в мой дом.
- Значит, у тебя эпизод и строфа из первого акта. А как быть со вторым актом? - возбужденно спросила Эшли. - Четверо парней загнали Тима в угол и избили. Одним из них был твой племянник.
- Когда это случилось?
Эшли задумалась на секунду или две, а потом с облегчением назвала дату.
- В тот день Пьетро присутствовал на свадьбе кузена в Риме, - еще более сухо ответил Вито. - Едва ли он мог участвовать в избиении.
- Он мог организовать это дело!
- Теперь забираешься в дебри фантазии? Пьетро не стал бы участвовать в такой затее. Пока у тебя нет доказательств, я бы посоветовал отказаться от обвинений. - Он холодно смерил ее взглядом.
Эшли обругала себя последними словами за то, что не позаботилась выяснить подробности случившегося. Четверо парней напали на Тима. Вот и все, что она знала. Атмосфера в кабинете напоминала бодрящую теплоту полярного круга.
- Насколько я понимаю, вражда между твоим племянником и моим братом первоначально возникла на почве соперничества из-за девушки… - пробормотала она.
- И что может добавить эта информация к нынешнему положению? - Его лицо приняло натянутое выражение.
- С моей точки зрения, связь очевидна, - выдохнула Эшли.
- Тогда у нас совершенно различные точки зрения, - с сарказмом возразил Вито. - Я не способен усмотреть ни малейшей связи.
- Ты не готов ни в чем уступить мне? - Эшли постепенно закипала.
- Я бы на твоем месте пришел сюда с намерением принести все возможные извинения за случившееся. - От игравшей на губах улыбки веялохолодом. - Единственная же причина твоего прихода, как мне представляется, - слепое желание выплеснуть гнев на Пьетро и - вот уж нашла! - на неизвестную девушку, - продолжал он, подчеркивая каждое слово. - В любом другом случае твои усилия убедить меня простить непроститель ное показались бы мне забавными.
Жаркая краска заливала ее щеки. Она все сделала неправильно. Выбрала совсем не ту тактику. А впрочем, разве можно было выиграть у Вито в словесном поединке? Едва ли. Он мастерски лишил ее самообладания еще до того, как она вошла в кабинет.
- Я была… я так расстроена, - пролепетала она. - Тим недавно сдал экзамены, а это большое напряжение. Я лишь хотела, чтобы ты яснее представил его состояние.
- Меня не интересует его состояние, - без искры сострадания проговорил Вито. - Он не ребенок и не умственно отсталый. Он сам отвечает за свои поступки.
Эшли ради собственной безопасности уставилась в точку слева от его головы. Эти слова она должна была сказать ему. Эта роль написана для нее - объяснить Вито, почему Тим так яростно реагировал на колкости Пьетро. Это ее роль - рассказать Вито, как их отношения после разрыва смяли ее. Какой грязью ее вымазали и какую тяжелую дань ей приходится платить. Но разве может она пойти на то, чтобы открыть ему правду о своей беременности? Вито - последнему из всех людей. Разве она смогла бы обсуждать с ним такое глубоко личное горе, о котором еще никогда и ни с кем не говорила?
В момент слабости она позволила Сьюзен узнать о том, что носит ребенка Вито. Она верила, что Сьюзен будет хранить тайну. А надо бы лучше знать сестру. Отец подслушал разговор Сьюзен с Арнольдом, и тайна выплеснулась наружу! А затем пришло и возмездие.
Хант Форрестер осуждал людей, чьи дети попадали в переделки из-за либерализма родителей. Он хвалился строгой дисциплиной в своем доме.
Узнав, что Эшли беременна, отец пришел в ярость. Больше всего он боялся потерять лицо в глазах местного делового общества. И этого одного было достаточно, чтобы он отказался от нее. А очередная новость, что отец ребенка уже женился на другой женщине, стала последней каплей, переполнившей чашу его терпения.
Эшли была уже на четвертом месяце, когда случился выкидыш. Но большинство членов ее семьи вполне допускали, что она потеряла ребенка намеренно. В восемнадцать лет Эшли очень красноречиво отстаивала свое решение не выходить замуж и никогда не иметь детей. Каждый знал, что аборты относительно легкодоступны, и каждый допускал, что в конце концов она выбрала именно это решение. Нет, она не могла сказать Вито… Вито, который так безмерно любил детей. С которым когда-то она так страстно спорила о праве женщины самой делать выбор. Вито не поверил бы ей. А если бы хоть на минуту подумал, что она выбрала такое решение, то стал бы презирать ее еще больше, чем презирает сейчас.
- Тиму только восемнадцать, - снова начала она, загнав в глубину горькую боль воспоминаний. - И в некотором смысле это моя вина. Я никогда не обсуждала… я хочу сказать, он ничего не знает о том, что произошло между нами. Он сам пришел к каким-то ложным заключениям. Но я и понятия не имела, как он переживает, пока… - она осеклась.
Молчание затянулось. Вито умел использовать молчание как оружие. Он сидел по ту сторону стола в высшей степени раскованный, холодный, спокойный и бесконечно самоуверенный. Он пугал ее.
- Послушай, я не пытаюсь оправдать его…
- Но, совершенно точно, это твоя вина, - перебил он.
- Если Тима осудят, вся жизнь его будет разрушена. Он потерял голову. Он очень сожалеет о том, что сделал.
- Тогда где же он? - Неколебимо прямой взгляд сверлил ее.
- Он не знает, что я здесь. - Секунду она отчаянно барахталась в своих мыслях. - И я даже не понимаю, почему ты спрашиваешь меня: Это не справедливо. Ты вызвал в полиции такое волнение, что его арестовали бы, если б он только приблизился к зданию.
- Какая сообразительная, - пробормотал он. - Я и забыл, какой ты можешь быть сообразительной.
Но скажи мне, если бы я или кто-то из членов моей семьи оказался на дорожке перед машиной, как ты думаешь, твой брат нажал бы на тормоз?
- Почему ты хочешь представить его злодеем? Он никого не пытался убить! Это импульсивный поступок под влиянием алкоголя. Он не понимал, что делает, пока не стало уже поздно!
- Цель этого взволнованного заключения - смягчить мое сердце? - Вито сцепил перед собой длинные смуглые пальцы. - Люди, нарушившие закон, должны понести наказание.
- Вито, это же всего лишь машина! - бросилась она в очередную атаку. - Да к тому же он и не собирался разбивать ее. Есть наказание и наказание. Послать подростка в тюрьму за то, что он разбил машину и сломал дурацкий фонтан, - это то, что я называю сверхреакцией. Это же погубит Тима!
- Едва ли его отправят в тюрьму за первый проступок.
- Но это не первый… - Эшли в ужасе замолчала, проглотив окончание убийственного признания.
- Тогда моя совесть' чиста. - Черные ресницы опустились. - Если он и раньше нарушал закон, то определенно заслуживает, чтобы власти занялись им. Совершенно ясно: первого предупреждения оказалось мало для того, чтобы подавить его склонность к насилию.
Стальная лента отчаяния сдавила Эшли лоб. Кровь стучала в висках. Она пришла сюда, чтобы помочь Тиму. А пока что только подбросила хвороста в пламя гнева Вито.
- Ты хотя бы видел Тима?
- Видел, - ответил он. - Я узнал его на вечеринке у племянника и недолго поговорил с ним. Он очень похож на тебя и по цвету волос, и по характеру.
- Ты считаешь, что во мне тоже есть склонность к насилию? - с горечью спросила Эшли.
- У него твои глаза, - спокойно продолжал он, не обратив внимания на ее реплику. Чувственный рот принял жесткие очертания. - Вы оба притягиваете к себе внимание. Но при более близком знакомстве открывается, что привлекательность ваша лишь внешняя.
- Да как ты смеешь!.. - Она высоко вскинула голову, негодование бурлило в ней.
Он лишь мельком взглянул на часы. Жест выдавал скуку, и от этого ей еще больше захотелось вызвать взрыв, столкнуть его с атакующей позиции.
- Каждый может сойти с рельсов, когда обстоятельства доведут до крайности. - Огромные изумрудно- зеленые глаза обвиняюще уставились на него. - Однажды ты сам так сделал. Не хотела, конечно, напоминать тебе тот случай.
На щеках Вито перекатывались желваки.
- Напоминание неуместно, и в нем нет необходимости. Я не страдаю провалами в памяти.
На крохотную долю секунды Эшли опасно приблизилась к полной потере самообладания. Ей дорого обошлось напоминание об их последней встрече. Изнасилование? Нет, это было не изнасилование. Свидание началось с едкой злобы и кончилось дикой страстью. Не акт любви и даже не акт желания. И финал - унизительное выражение типичного мужского удовлетворения, разрушившее ее гордость на много-много месяцев вперед. Справившись сейчас со своим гневом, Эшли совершила самое трудное дело в жизни. И справилась она лишь потому, что сосредоточила все мысли на брате.
- Я бы умоляла тебя, если бы верила, что это изменит твое отношение, - холодно призналась она.
- Не изменит.
- Ладно. Может, поговорим о денежном возмещении? - Эшли понурила голову.
- Твоя семья не имеет таких средств. - С холодной улыбкой он окинул ее взглядом. - "Дурацкий фонтан", как ты сказала, - невозместимое произведение искусства. Машина? "Феррари F40" с одной или двумя дополнительными деталями по моему заказу. Четыре года назад я заплатил за нее четыреста тысяч фунтов стерлингов, и теперь это уже коллекционная модель.
- Четыреста т-т-тысяч фунтов за машину? - недоверчиво переспросила Эшли.
- Было ограниченное число экземпляров, выпущенных к сорокалетию компании "Феррари".
- Такие деньги за машину! И деньги для тебя ничего не значат?
- А для тебя значат все. - Вито выразительно махнул рукой.
- Когда-то мы любили друг друга…
- Правда? - быстро отреагировал Вито. - Как странно, что сейчас ты заговорила о любви, хотя ни разу не упоминала о ней, когда мы были вместе.
Золотистые глаза разглядывали ее пылающие щеки.
- Может, вернемся к Тиму?
- Это ты перевела стрелки в прошлое, - напомнил он.
- Потому что я имела глупость надеяться…
- Затронуть сентиментальные струны, которыми я мог бы обладать? - насмешливо закончил он. - Я несентиментален в том, что касается секса.
Слова больно ударили ее.
- Но ты…
- Ты сама разрушила чувство, какое у меня было к тебе, - прорычал он.
- То же самое могу сказать и я! - воскликнула она.
- Я и правда верил, что ты перерастешь свои смехотворные идеи. - Гнев засверкал в его потемневших глазах. - Я и правда оказал тебе честь, предложив выйти замуж…
- Ох, не повторяй ошибку, связывая свое предложение с честью! - яростно набросилась на него Эшли. - Ты ясно дал понять, что оказываешь мне благодеяние. Ты просто искал оправдание, что бы избежать золотой короны компании "Плейн Джейн", которую родители хотели водрузить на твою голову! Потом ты опомнился, достал калькулятор и вцепился в нее двумя загребущими руками!
Вито в один момент оказался перед ней.
- Если еще раз скажешь в таком тоне о моей покойной жене, пожалеешь, что вообще родилась на свет!
- Покойной? Когда это случилось? - Он как башня нависал над ней. Шесть футов и три дюйма разъяренной угрозы. Эшли опустила голову. Потрясенная его сообщением и животной злобой, излучение которой легко чувствовалось на близком расстоянии, она проклинала себя за несдержанность. - Мне очень жаль.
- Вовсе тебе не жаль, - рыкнул Вито.
- Правильно. Я не могу сожалеть о ней, ведь я не знала твою жену! - выпалила Эшли скорее искренне, чем тактично. - Но я уверена, она была святая, замечательная женщина, совсем не похожая на меня…
- Абсолютно не похожая на тебя, - с ядом в голосе согласился он. - У тебя лицо ангела Боттичелли, характер мегеры и аморальность прирожденной проститутки. Естественно, в тебе нельзя найти ни малейшего сходства с Кариной.
Эшли страшно побледнела.
- Боже, милосердный, - пробормотала она, - я, наверно, сошла с ума, когда связалась с тобой!
- Мы оба на время потеряли рассудок. - На шее его билась жилка.