Его жена умерла. Карина для нее - только имя и лицо, смотревшее с глянцевой страницы журнала. Там рассказывалось о свадьбе года в Италии. Слияние двух огромных состояний. Вито не терял понапрасну ни дня. Через месяц после того, как ушел от нее, он обручился. И еще через месяц - свадьба. Карина буквально излучала экстатическое счастье оттого, что наконец завоевала Вито. Невеста совершенно не скрывала, что влюблена.
Как бы то ни было, Вито женился без любви, без капли даже сексуального влечения. А Эшли в их свадебную ночь стояла на пороге самоубийства… от боли, такой страшной, такой непреодолимой. До того дня она не могла заставить себя поверить, что он способен пойти на такой шаг.
Но Вито сделал этот шаг. А она? Она оказалась такой же дурой, как и всякая влюбленная женщина. Думала, он любит ее. А Вито никогда ее не любил. Если б любил, не смог бы жениться на другой женщине.
Эшли уставилась на его итальянские кожаные туфли ручной работы. Он ненавидит меня, уныло подумала она. Он ненавидит меня за то, что когда-то у него хватило глупости предложить мне выйти за него замуж, а у меня хватило дерзости ответить отказом. Милостивый Боже! Ведь предполагалось, что она здесь ради Тима. А что получилось? Эшли поняла, что очень плохо сыграла свою роль.
- Прости меня. - Слова застревали в горле, но ради брата она заставила себя говорить. - Я не должна была терять самообладание.
- Никто не научил тебя подавлять раздражение, - хрипло проворчал Вито. - Я бы мог.
Эшли чувствовала себя как вулкан перед извержением. Однако она знала, извержения допустить нельзя. Только два человека на всем свете оказывали на нее такое воздействие. Первый - отец, и второй - Вито. Ярость обуревала ее. Ярость и страх. Она бросила на него тяжелый взгляд.
- Я еще не ползаю…
- Я и не ждал. Никогда не видел, чтобы тебя тянуло к таким подвигам. - Черная бровь вспорхнула вверх.
- Но ты хотел бы видеть из первого ряда у арены, правда? - Она вскочила. Хрупкая заколка, стягивавшая сзади волосы, лопнула от резкого движения. Тициановские кудри, сверкнув, упали и беспорядочно рассыпались по плечам. Эшли раз драженно откинула их назад и случайно перехватила остановившийся взгляд Вито. - Я знаю, что ты хочешь услышать, - продолжала она. - Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Фактически я почти уверена, что знаю, о чем ты думаешь, с того момента, как вошла в кабинет.
- Боже сохрани, надеюсь, что не знаешь. - От этого низкого, дразнящего голоса мурашки забега ли у нее по спине.
Внимательные золотистые глаза наблюдали за ней.
- Ты хочешь услышать, как я бесконечно сожалею, что не вышла за тебя замуж, - выпалила Эшли с характерной для нее прямотой.
- Неужели? - У него не дрогнула ни одна мышца.
Она распрямила плечи.
- Я должна быть честной. Тогда мы сумеем убрать с нашего пути препятствия, оставшиеся от этих четырех лет.
- О, пожалуйста, будь честной, сага (Дорогая (итал.).), - лениво подбодрил он ее.
- Если хочешь знать, - Эшли сглотнула, - я до сих пор горжусь, что отказалась стать твоей собственностью. Жизнь под круглосуточным наблюдением и в полном подчинении твоим желаниям удушила бы меня. У нас бы ничего не вышло.
Боже, как это выходило в постели… - страстным шепотом перебил ее Вито. - Dio (Боже (итал.)), как это выходило…
Взволнованная и смятенная сверх всякой меры, Эшли ничего не сказала. Вито разглядывал ее с невыносимой холодностью.
- Это такая жертва? Быть моей женой? Ходить в шелках и бриллиантах? Я ценил тебя выше твоей истинной стоимости.
- Ты с самого начала знал, как я отношусь к браку. Ты не можешь сказать, что я не предупреждала. Брак - патриархальный институт, помогающий мужчине угнетать женщину. Условия брака ставят мой пол в зависимость и обрекают на пассивность, снижают статус и лишают индивидуальности.
- Феминистская болтовня. Dio, я никогда не слышал столько чепухи! - Вито склонился над ней. .
- Естественно, ты придерживаешься своей точки зрения, так же как я - своей. - Эшли пожала плечами. - В любом случае я здесь не для того, чтобы воскрешать прошлое, которое мы оба предпочитаем забыть. Почему бы нам не отбросить личный подход? Я пришла сюда не ссориться с тобой. Ты заставил меня высказать вещи, о которых я не хотела говорить. Ты всегда так делал, - обвиняющим тоном закончила она.
- Ты так изысканно приносишь извинения.
Эшли в отчаянии отвернулась. Этот свой основной принцип она сформулировала для себя ещё подростком. По каким-то необъяснимым причинам теперь она не испытывала такой лихорадочной фанатической убежденности в своей правоте, как в те годы. Однако сейчас это едва ли имело значение. Почему она должна приносить извинения за то, что спасла их обоих от нескончаемой пытки неизбежно убийственного брака?
После пяти месяцев близости они по меньшей мере дважды в день вцеплялись друг другу в горло. Они жили словно на краю обрыва, но каждый боялся признаться в своем страхе высоты. Слезы застилали ей глаза. Она была единственным человеком, который мог бы убедить Вито переменить отношение к Тиму. И она оказалась самым плохим посредником, какой только мог быть у Тима.
Время не уменьшило возмущения Вито. Эшли украдкой бросила взгляд на его словно высеченный из камня профиль. Нет, они бы никогда не смогли расстаться друзьями. Вито унаследовал от своих предков голубую кровь, несметное богатство и неправдоподобную самоуверенность с безжалостностью в придачу. В жизни он редко встречался с отказами. Он получал все, что хотел. Если твоя фамилия Кавальери, то весь мир - твоя раковина и жемчужина в середине всегда принадлежит только тебе. И то, что Вито собирался жениться на ней вопреки сильному противодействию семьи, сделало в его глазах отказ еще более ужасным преступлением.
- Если бы ты только мог согласиться взять на зад заявление против Тима… - собрав всю отвагу, попросила Эшли.
- Почему бы я должен сделать это? - удивился Вито. - Его свобода для меня не имеет никакого значения. А для тебя? Что бы ты отдала за нее?
Вопрос поразил Эшли своей дикой жестокостью. Она вздрогнула.
- Все, абсолютно все, - прошептала она, думая о будущем Тима, о хрупком психическом здоровье матери и бесконечном чувстве вины, с которым ей придется жить, если не удастся переубедить Вито.
- Даже свою свободу? - Он смотрел на ее тонко вырезанный профиль.
- Не понимаю.
Обрамленные черными ресницами золотистые глаза точно пламенем обожгли ее напряженную фигуру. Лишь итальянец с жаркой южной кровью мог вложить столько сексуального вызова в один-единственный взгляд.
- Все, абсолютно все… Очень интригующе, - тихо проурчал он. - Если вернешься в мою постель, то, вероятно, сумеешь убедить меня забрать заявление.
- Вито, это не смешно. - Точеные руки судорожно сжались, только что горевшие щеки страшно побледнели.
- Я и не собирался смешить тебя. - Он оперся на край стола. - Ты приходишь ко мне на моих условиях. Полностью на моих условиях, - подчеркнул он. - И твой брат получает свободу.
- Это отвратительно, - выдохнула Эшли.
- Когда-то ты разделяла со мной постель без любви. С таким же успехом ты можешь разделять ее и ненавидя меня, - чуть ли не прорычал он.
Руки Эшли опустились, пальцы сжались в кулаки.
- У тебя такой уникально выразительный язык тела, - заметил Вито. - Принеси немного своего огня в спальню, и ты даже сможешь убедить меня купить "феррари" твоему преступнику брату.
Ее трясло от негодования. Как он смеет? Так насмехаться над ней? Не иначе как сводит старые счеты. Хочет унизить ее. Пользуясь ее положением. Какая бесчеловечная жестокость. Но в этом весь Вито. Темная сторона его натуры. Безжалостная, неумолимо мстительная.
Он откинул назад свою темноволосую голову и засмеялся мягким горловым смехом. Настоящий язычник, который бессовестно наслаждается, пытая ее.
- Ну что, cara? Как-то ты сказала мне: "Если чего-то очень хочешь - добивайся". Я следую твоему совету.
- Но ведь ты не серьезно, не можешь же ты серьезно, - заикаясь, пролепетала она.
- Это должен быть брак. - Сверкающие глаза смотрели на нее с яростным напором.
- Почему, черт возьми, тебе сейчас захотелось жениться на мне?
- Но ты же, caга сама знаешь ответ на этот вопрос, - мягко проговорил он, и саркастическая улыбка скривила выразительный рот. - Ты сказала мне четыре года назад, что мне нужна служанка, которая бы подбирала за мной брошенные вещи, преданная рабыня, чтобы делать массаж моему ego, и вывеска, чтобы демонстрировать туалеты от ведущих кутюрье. И последнее, по порядку, но не по важности, секс… неограниченный секс, когда бы я ни захотел. Только брак может удовлетворить все мои перечисленные потребности.
У Эшли непроизвольно отвисла челюсть. Она не верила своим ушам. С тошнотворным чувством ужаса, скрутившим живот, она отметила, что Вито помнил эти давно забытые ею слова.
- Вдобавок, - продолжал он, задумчиво разглядывая ее, - под одеждой смешной маленькой террористки, которой ты хочешь быть, скрывается роскошное тело красивой женщины. И я все еще хочу обладать этой женщиной. Так зачем же мне отказываться, если все нити я держу в кулаке?
- Сумасшедший! - выкрикнула Эшли. - Абсолютно и явно ты сошел с ума!
- Я? - Вито изучал ее с широкой, холодной ухмылкой удовлетворения, от которой у нее мурашки побежали по коже. - Ты можешь назвать другой способ, каким я могу получить тебя? Я хочу тебя, Эшли. Это единственная карта, которой ты можешь играть. Что ты выберешь - играть или не играть, - полностью твое дело.
- Я лучше умру, чем выйду за тебя замуж!
- Это твой окончательный ответ?
В ярости Эшли тремя шагами достигла двери.
- Мстительный подонок! - с отвращением прошипела она. - За то, что ты сказал мне сегодня, надеюсь, сгоришь в аду!
- А я бы предупредил тебя, что, "когда же пламя с пламенем столкнутся, они пожрут все то, что их питало", не так ли говаривал Шекспир? - Высокомерное веселье засветилось в уверенном взгляде, когда Вито заметил, что она сбита с толку. - Неужели ты не читала "Укрощение строптивой"?
Эшли поспешила уйти, выпустив напоследок заряд злости в неколебимо хранившую солидарность с хозяином секретаршу:
- Как вы можете работать с такой свиньей, женоненавистником и мужским шовинистом?
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
"Неограниченный секс, когда бы я ни захотел…" Эщли мчалась к лифту, стиснув зубы. Когда она выходила из здания, в ней все кипело. Как он смел говорить таким тоном?
Итак, ты сделала, что могла, и у тебя ничего не вышло, размышляла она. Убитое лицо Тима всплыло перед глазами. Милостивый Боже, неужели она и вправду собиралась стоять в стороне и наблюдать, как ее брата, мальчишку, засадят в тюрьму? Чувство вины не давало покоя. Вито в конце концов согласился встретиться с ней. И как она воспользовалась этой возможностью? Вместо того чтобы с необходимым тактом и покорностью отстаивать дело Тима, сорвалась, перешла на личные темы, которые были неуместны в их разговоре. Она загубила единственную надежду на освобождение брата. Пустила ее по ветру. Своенравно и безрассудно. Ради собственного эгоистического удовольствия.
Живот свело тошнотворной судорогой. При такой высокой ставке только идиот вел бы себя так, как она. И бесполезно оправдываться: мол, она не могла предвидеть такого поворота событий…
Тим защищал ее. Мальчика мучило, что он не способен заставить Пьетро замолчать, и весь свой гнев и обиду он сосредоточил на Вито. В Вито он видел виновника несчастий сестры. Наверно, он хотел всего лишь напугать Вито, выехать на "фер-рари" и где-нибудь его бросить. Эшли ни минуты не сомневалась, что Тим не собирался разбивать такую дорогую машину. Как и большинство подростков, он был помешан на машинах. Ему и в голову не могло прийти умышленное разрушение столь исключительного автомобиля.
Эшли была убеждена, что Тим совершил эту дурацкую, мальчишескую выходку из показной отваги, из мести. Нашел единственный доступный ему способ. Тиму даже в самых жутких ночных кошмарах не снилось, к каким последствиям это приведет. Но ни один суд не будет к нему снисходителен. Суд не станет слушать объяснения о травле, которой он подвергался. Неужели мальчишка еще мало настрадался? "Разве не ты делаешь" все, чтобы унизить нашу семью?" Горький упрек Сьюзен. И вдруг очевидная правда этого обвинения показалась Эшли жестокой справедливостью.
Ты нарушила правила, ты и расплачивайся. Четыре года назад она переехала в квартиру Вито, прекрасно понимая, что нарушает неколебимые моральные принципы отца. Она бросила вызов и потом дорого заплатила за свое неповиновение. Но только недавно до нее дошло, что не одна она расплачивалась за свой дерзкий поступок.
Из разговоров Тима Эшли поняла, что мать очень страдает. Но переживания матери из-за поведения дочери просто пустяк по сравнению с мыслью о том, что сын - ее божество - сядет в тюрьму. Сильвию Форрестер, и в лучшие времена эмоционально неустойчивую, беда сына может привести к еще одному нервному срыву. Этого Эшли допустить, не могла. В голове шевельнулась вялая мысль, что есть средство защитить и брата, и мать. И оно у нее в руках.
Не слишком ли поздно? Эшли расправила плечи. Глубоко вздохнула. Надо действовать. Она собралась с силами и вернулась в банк Кавальери. С горящими щеками, внутренне съежившись от необходимости предстоящих переговоров, она подошла к столу клерков. Один из них встал ей навстречу.
- Мисс Форрестер, мистер ди Кавальери позвонил и сказал, что вы можете прямо сейчас подняться наверх.
Ошарашенная, Эшли моргнула. Почему Вито решил дождаться ее? Как он мог предвидеть, что она вернется? Ведь она и сама не знала об этом!
В лифте у нее возникла навязчивая идея, будто она ощущает на лодыжках вес ядра и цепи. Словно каторжник на галерах.
Это не имеет смысла. В требованиях Вито, чтобы она вышла за него замуж, нет смысла. Он очень сексуальный человек, но не раб своего полового влечения. И он это Доказал, когда ушел от нее и тут же женился на другой женщине. Он с презрением отверг любые попытки продолжать отношения, если в конечном результате они не ведут к браку. Больше того, разве возможно, чтобы он по-прежнему находил ее желанной? Неужели справедлив устоявшийся стереотип, который утверждает, что мужчины совсем другие и легко могут отделить чувства от физического влечения? А не разыгрывает ли он какой-то жестокий спектакль, пользуясь своей властью?
Она увидела высокий, гибкий силуэт на фоне стеклянной стены, сквозь которую в ультрасовременный кабинет проходил свет. Вито в молчании ждал ее. Кто бы сумел догадаться, что таится в этих бесстрастных глазах?
- Откуда ты знал, что я вернусь? - выдавила из себя Эшди.
- Ярость, уход, воинственное возвращение. - Темная бровь красноречиво взлетела вверх. - Знакомая последовательность.
- Ты загнал меня в угол. - Кровь отлила от горевшего лица.
- Я действовал грубо, - признал он. - Это, видимо, правда. Но я никогда не предполагал, что у тебя такие сильные чувства к семье.
Эшли проглотила его замечание. У него есть основания выражать удивление. В прошлом она энергично сопротивлялась его желанию встретиться с ее семьей. Поэтому приходилось изображать, будто семейные связи для нее не имеют значения. Но как она могла привести его к себе в дом? Ведь он с первых же шагов почувствовал бы атмосферу, царившую там! Интересно, как бы Вито прореагировал на открытие, что ее отец клянет всех иностранцев? В Ханте Форрестере уживалось столько предрассудков, сколько толпа людей не сумела бы приобрести за всю жизнь; Вито вежливо бы скрывал свой ужас, а она бы ежилась от неловкости. И различия в их происхождении стали бы еще более явными и оскорбительными.
- Какое предполагаемое удовольствие ты можешь получить, силком втягивая меня в брак? - в отчаянии спросила Эшли.
- Силком? Разве я тебя заставляю? У тебя есть право выбора.
- Это несправедливо! - с растущей безысходностью возразила она.
- Жизнь не всегда справедлива.
- Ты требуешь невозможного!
- Тогда нам не о чем говорить. - Слова прозвучали с холодной непреклонностью.
- Мы могли бы обсудить создавшееся положение. - Она тянула время.
- Мы могли бы многое обсудить. Сейчас мы пойдем в мою квартиру на ленч.
- На ленч? - Ошеломленная его предложением, Эшли вытаращила глаза.
- Я хочу есть. - Вито уже надевал суперэлегантное кашемировое пальто.
- Я думала, что теперь у тебя есть дом.
- Квартира в рабочие часы удобнее. Личный лифт мягко спустился в подземный гараж, где их ждала машина.
- Итак… Чем ты сейчас занимаешься? - спросил Вито, когда лимузин вошел в поток медленно двигавшихся машин. - В тот вечер, когда мы встретились, твой брат не захотел удовлетворить мое любопытство.
- Что? - Эшли отвлеклась.
- Твоя карьера, - нетерпеливо пояснил он. - Карьера, которую ты выбрала вместо меня.
- О! - Эшли изучала свои крепко сплетенные пальцы и, побледнев, решила солгать: -Розничная торговля. - Это вроде бы и не ложь, рассудила она. Когда она занималась в вечерних классах, готовясь стать воспитательницей малышей, днем ей приходилось подрабатывать в большом супермаркете.
- Ты меня удивила. Я считал, ты предпочтешь что-то более возвышенное.
Эшли пожала плечами, проглотив его ироническое замечание. Нет, она не могла рассказать ему правду. Это было бы страшным унижением. Если бы она закончила курс бухгалтерского дела, которому училась четыре года назад, то теперь только первый год имела бы оплачиваемую работу. Едва ли Вито посчитал бы такую карьеру вершиной успеха. Разве можно признаться, что он был прав? Прав, когда говорил, что она выбрала себе неподходящую специальность? Прав, когда предполагал, что в душе у нее нет ни интереса, ни склонности к предмету?
Выбрав бухгалтерское дело, Эшли пошла наперекор советам близких. Но она приняла решение заняться бизнесом. Потому что по-детски старалась доказать отцу, что может добиться успеха в той области, где всегда господствовали мужчины. Бесконечно упрямая, она потерпела поражение раньше, чем правда дошла до ее сознания. Хотя Эшли по-прежнему считала, что, если бы Вито не оставил ее за месяц до начала экзаменов и если бы не муче^ ния из-за беременности, она бы по крайней мере справилась с экзаменами.
Эшли нравилось работать с маленькими детьми. До недавних пор она считала это дело мелким и сугубо женским, а себя слишком умной, чтобы им заниматься" Теперь мир описал полный круг. Она училась вечерами, чтобы получить диплом, и одновременно днем практиковалась как воспитательница. И неожиданно к ней пришло понимание, что теперь от всего придется отказаться. Жизнь, которую она так болезненно собирала по кусочкам, будет разрушена во второй раз. И не ради великой цели, а только ради варварской мужской потребности в мести.
- Есть какие-нибудь проблемы с контрактом, которые осложнят твой уход с работы?
- Нет. - На секунду ее позабавила мысль, как в детском саду, где она работала, нажимают на все кнопки, чтобы удержать скромную служащую. - Но все-таки почему тебе вздумалось жениться на мне?
- У меня есть сильное побуждение, которым я еще не поделился с тобой, - ответил Вито, стрельнув в нее взглядом из-под опущенных ресниц. - По-моему, ты почувствуешь облегчение, когда услышишь о нем.
- Скажи сейчас. - В ней разгорелось любопытство.
- Я предпочитаю более спокойную обстановку квартиры.