Неожиданно события приняли самый нежелательный оборот. Сказались сорок восемь часов страшной тревоги, и вдобавок почти без сна и без еды. Эшли разрыдалась. Этот внезапный поток слез ошеломил ее не меньше, чем его. Больше всего в тот момент ей хотелось остаться одной, но Вито схватил ее, прежде чем она успела соскочить с постели.
- Пусти! - всхлипнула она.
- Разве я могу? - Он поднял ее на руки.
- Я больше не вынесу этого! - Слепящие слезы ручьем сбегали по ее щекам, рыдания клокота ли в горле. - Я не… я не шлюха, которую заказывают по телефону!
- Конечно, нет. У тебя совершенно неверное понимание ситуации. И гораздо более высокий класс, - мгновенно заверил ее Вито, позволяя выплакаться ему в рубашку и убирая с ее лба спутан ные волосы.
- Я не могу сделать сейчас то, что ты хочешь, и ты прекрасно знаешь об этом! - Она вяло колотила кулаком в его широкую грудь. - Я н-н-никогда не плачу! Я презираю женщин, которые плачут!
Он бормотал что-то непонятно утешительное на итальянском. А она разрыдалась еще больше, потому что - Боже, да что это с ней? - ей это нравилось. Такой знакомый запах теплого мужского тела обволакивал ее и странно успокаивал. А размеренное биение его сердца почему-то внушало уверенность. Эшли не могла вспомнить, кто последний раз вот так держал ее на руках… Наверно, это был Вито. Ее засасывало что-то близкое к безнадежности, да еще и примешивалась горечь поражения.
Эшли не шевелилась. Ей было так хорошо, так спокойно, и совсем не хотелось задумываться над абсурдностью собственного поведения.
- Я должен попросить прощения, - нерешительно проговорил Вито, усадив ее на софу. - Иногда ты вызываешь во мне что-то такое, что мне совсем не нравится.
- Мы оба так действуем друг на друга. Ты должен понимать, насколько безнадежно ждать, чтобы я…
Он обхватил ладонями ее лицо. Чуть заметная холодная улыбка скривила губы.
- Не пытайся бороться со мной. - Глаза Вито силой воли удерживали ее взгляд. - Тебе будет только хуже.
- Ты всегда добиваешь людей, когда они потерпели поражение?
- Ты не потерпела поражение. Ты только перезаряжаешь свои батареи. Предлагаю, пока меня не будет, переехать в мою квартиру.
- Тебя не будет?
- Через несколько часов я уезжаю в Женеву. Вернусь на следующей неделе. Может быть, я свожу тебя в оперу. Ведь ты любишь оперу, - сказал он с видом человека, который обещает капризному ребенку утешительный приз.
- А что с Тимом? - сквозь стиснутые зубы спросила она.
- Я свяжусь с полицией.
- Они могут не послушать тебя.
- Инцидент произошел в частных владениях. Возбуждать уголовное преследование или нет - мое дело, - объяснил Вито.
Эшли с облегчением вздохнула. До нее с абсолютной ясностью дошло: он сделал это для нее. Правда, сначала заставив вдребезги разбиться об его невероятную жестокость. Четыре года назад он превратил ее в лохмотья только тем, что ушел. И пока она утопала в пустоте, одиночестве и невыносимой муке утраты, Вито женился. С холодным расчетом он объединил два состояния, то есть совершил своего рода блестящую сделку, чем утвердил свое имя в международных финансовых кругах. За что одновременно и получил награду - стал самым молодым президентом за всю историю Коммерческого банка Кавальери.
Внезапно у Эшли зашевелилось страшное подозрение. Вполне вероятно, что каждая минута и каждое ее переживание нынешнего дня были выстроены и расписаны с такой же точностью, с какой хореограф расписывает танец. И назначение этой партитуры, тоже заранее продуманное, заключалось в том, чтобы довести ее до теперешнего уровня эмоционального истощения.
- Я буду тебе никчемной женой, - прошептала Эшли.
- "Rien tie chatouille qui ne pince".
Ее знания французского не хватило для перевода.
- Монтень, - пояснил Вито. - В вольном переводе звучит примерно так: не испытав боли, не познаешь и удовольствия.
- Я не мазохистка, - вяло возразила Эшли.
- Принимай это как деловое соглашение. Если ты сумеешь не быть никчемной женой, я постараюсь не быть никчемным мужем. Все, что будет происходить между нами после свадьбы, зависит от тебя.
- Ох, Вито, какая удобная отговорка! - Эшли стрельнула в него презрителВным взглядом. А он уже надавил на кнопку радиотелефона и приказал подать машину. Его вроде бы не задевали ее выпады.
- По намерениям и целям это будет нормаль ный брак.
- Живи мы в сумасшедшем доме, тогда, наверно, можно было бы считать его нормальным.
Он смотрел на нее с нежной веселой улыбкой. Огромное очарование, каким он бывал способен окутывать ее, подействовало и сегодня. Она не могла оторвать глаз от Вито, пораженная почти забытым ощущением потока властности, исходившим от него.
- Я знал, что тебе не понадобится много времени, чтобы снова направить на меня огонь. Ох, да, прежде чем ты уйдешь, - мягко проговорил он, - еще одна мелочь. Основные правила.
- О чем ты?
- Я считаю, что в любом контракте с необязательным партнером важно оговорить каждый пункт, - пояснил Вито. - Надеюсь, что ты будешь любезна с моей семьей. Также надеюсь, что ты будешь одеваться в стиле, соответствующем твоему статусу. На следующей неделе мы подберем гардероб.
Она стиснула зубы. Вито помолчал.
- Й последнее по счету, но не по важности, - очень, очень спокойно добавил он. - Никаких флиртов, никаких друзей-мужчин. Если тъг нарушишь это правило, сага, я сделаю твою жизнь не выносимой. Обещаю.
Ее желудок исполнил сальто.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
- Ты и правда хочешь, чтобы я поверил, будто вы, и ты и он, благодарны мне за то, что я свел вас и теперь вы вместе?
Несмотря на сквозившее в словах брата недоверие, Эшли видела: он отчаянно хочет поверить ее объяснению.
Эшли хотелось, чтобы скорее подошел его поезд. Как и она сама, Тим к некоторым вещам относился с немалой подозрительностью. В отличие от Сьюзен брат не мог так просто поверить ее объяснению. Ей стоило больших усилий отговорить Тима встречаться с Вито - он сказал, что хочет попросить прощения и выразить благодарность. Но кто знает, что еще могло сорваться с его неосторожного языка?
Эшли убедила Тима, что лучший способ и совсем не трусливый - написать письмо. К тому же встречаться с Вито сейчас не стоит, разумней будет сделать это потом, когда страсти по поводу "феррари" улягутся.
- Думаешь, в этот раз ты смогла бы завершить дело свадьбой? - спросил Тим.
- Об этом еще слишком рано говорить.
- Он, должно быть, и правда зациклился на тебе, если просто так отпустил меня. - Тим покачал головой.
Эшли улыбнулась. Она нашла правильный способ контролировать Тима. Он уезжал домой готовиться к экзаменам. И ей не хотелось, чтобы он беспокоился за нее. Родители уже вернулись из Новой Зеландии. Они и не подозревали, что их могло ждать. Фактически все, кроме нее, были вполне довольны.
- Когда приеду домой, продам машину и пошлю деньги Вито. - Тим тыкал носком ботинка в свой рюкзак.
- Не смей! Папа захочет узнать причину! - в ужасе воскликнула Эшли.
- Пусть все выплатить и не удастся, но я должен сделать, что могу, - возразил Тим.
- Он же наверняка получит страховку!
- Ну и что? - вздохнул Тим. - Никогда не забуду, что сделал с его машиной. Хоть ты и сняла меня с крючка, я не могу вести себя так, будто это не лежит на моей совести.
- Ты собираешься сказать папе правду, - догадалась Эшли, с тоской представляя, на кого неизбежно обрушится гнев отца.
Проводив брата, Эшли села в автобус, чтобы добраться до квартиры Вито. Свои вещи туда она перевезла только сегодня, хотя ей давно пора было это сделать. Весь день она провела с Тимом.
Если ей хватит ума, этот брак никогда не состоится. Шаг первый - переезд в квартиру Вито, - очень похоже, вызовет очередную ссору. И шаг второй? К тому времени, когда она закончит втолковывать ему, что, скорей всего, не сможет родить ребенка в отведенный ей срок, наверно, он одумается и усомнится в целесообразности своего предложения. Едва ли она годится на роль идеального кандидата в крольчихи.
Причина ее затруднительного положения была проста. Эшли не понимала, чего больше в предложении Вито. Желания иметь сына и наследника или неудержимого стремления отомстить ей? Конечно, сын и наследник для него важен. Ее собственный отец никогда не скрывал, как жаждет иметь сына. В тот день, когда вместо так страстно ожидаемого мальчика родилась вторая дочь, Эшли, Хант Форрестер ушел из больницы и больше там не появлялся до тех пор, пока не пришло время забирать жену и новорожденную домой.
С усталым вздохом Эшли вставила ключ в замок и вошла в квартиру. Надо хотя бы распаковать вещи, чтобы создать видимость того, что она жила здесь. Зайдя в самую маленькую спальню, которую выбрала для себя, она. в изумлении застыла на пороге. Вещи исчезли. Она распахнула дверь гардероба - он был заполнен дорогими туалетами. - Какого черта, где ты была?
Эшли обернулась. Вито нависал над ней с порога, как мрачное грозовое облако.
- Я думала, ты еще в Женеве.
- Я пять дней пытался дозвониться тебе сюда! - сообщил он. - Еще раз спрашиваю, где ты была? Вещи ты привезла сюда только сегодня утром.
- Да, и где же они? - пожав плечами, спросила Эшли.
- Я их выбросил.
Эшли вытаращила на него глаза и ошеломленно замерла.
- Ты сделал что?
- Выбросил все барахло, которое ты привезла, - повторил Вито.
- Не могу поверить. - Эшли медленно облизала пересохшие губы.
- Я сделал в Женеве необходимые покупки. - Он распахнул дверцы гардероба. - Чтобы ты не выглядела как бродяжка.
- Бродяжка? - протянула Эшли, отказываясь верить своим ушам. Она знала, что Вито человек невероятно самоуверенный, но чтобы настолько!..
- Фактически ты только один раз выглядела прилично - в тот вечер, когда мы встретились. А так - постоянно широкая майка, потрепанные брюки да грубые ботинки. По какой-то странной причине ты ненавидишь свою женственность…
- Это неправда… это смешно, - ошеломленно запротестовала она.
- Тебе отвратительно быть женщиной, я это понял. - Вито оглядывал ее с удивительным спокойствием. Его прежний гнев заметно поостыл.
Он чересчур хорошо и слишком многое видел. Женственность никогда не была объектом гордости или восхищения в ее семье, где быть женщиной читалось серьезным физическим недостатком. А Эшли всегда чувствовала себя кукушонком в чужом гнезде. Она была живым, чистосердечным ребенком с мальчишескими замашками. Отец замечал ее лишь тогда, когда она совершала какой-нибудь промах. По мере того как она взрослела, это ранящее безразличие добавляло силы ее растущему желанию бунтовать. Сьюзен умела набирать очки послушным видом и поведением "как леди". И еще - какое у отца было любимое словечко? - "женственностью".
Эшли с горечью уставилась на дорогие наряды в гардеробе.
- Ты, надо полагать, считаешь, что заполучил себе живую куклу, чтобы одевать ее? - неприязненно пробормотала она. - Только запомни, внешне, может, я и буду походить на женщину твоих фантазий. Но под платьями останусь все та же я.
- Я хочу, чтобы ты поняла свой потенциал, - грубо бросил Вито.
Рассматривает меня как удачное капиталовложение, подумала Эшли. Наряды… Она и в самом деле уделяла одежде мало внимания. А теперь Вито хочет, чтобы она соответствовала статусу. То есть притворялась и подчинялась. Горькая обида горела в ее душе.
- Скажи мне, неужели перспектива носить шелк и кружева в моей постели вместо растянутой старой майки действительно так сильно огорчает тебя?
Он пытался спасти положение, потому что понимал, что обидел ее. Она стиснула зубы. Нда, способности читать ее мысли он не утратил.
- Меня не огорчают такие пустяки. - Но она огорчилась. Платья, Прославляющие женское тело, и белье, способное разбудить чувственность, - все это не для нее. Эшли содрогнулась от самой мысли, что ей придется это носить.
- Остатки твоих вещей там, - он показал на коробку в углу. Из коробки торчали корешки фотоальбомов, дневники, исключительно личные безделушки, по которым она могла бы скучать.
- Кто все это сложил?
- Я.
Это признание не раздосадовало ее. Вито никогда не заглядывал в ее бумаги. Он уважал ее право иметь секреты. Эшли вела дневник с двенадцати лет и не могла отказаться от этой привычки. Она не боялась оставлять его на виду. Да, печально подумала Эшли, она всегда доверяла Вито и ни минуты не сомневалась, что он не предаст ее.
Вот почему его женитьба на Карине вызвала у нее такое отчаяние и такую ярость. Он говорил, что любит ее, Эшли, что будет любить, какую бы глупость она ни выкинула, что эта любовь всегда будет с ними. И она, дура, поверила. А это были всего лишь слова, обман.
- Нас ждет ужин, а потом опера, так что тебе следует переодеться.
- Почему бы тебе самому не выбрать что-нибудь? - ядовито спросила она. - Я ведь твоя кукла Барби!
Не обращая внимания на ее колкость, он достал из гардероба черное вечернее платье и положил на кровать. Роскошное платье. Великолепная вышивка золотой нитью. Оно, должно быть, стоило целого состояния.
- Есть одна вещь, которую тебе стоит узнать, прежде чем ты женишься на мне, - отрывисто бросила Эшли.
- На прошлой неделе мы заключили договор. - Потемневшие глаза с жесткой требовательностью уставились на ее бледное лицо. - Я выполнил свои обязательства, и у меня есть желание увериться, что ты выполнишь свои.
- Я не смогу родить тебе ребенка! - признание с болью вырвалось из ее горла.
- Хочешь сказать, что пока не готова, - спокойно проговорил он.
- Нет, совсем не то. - Эшли немного поколебалась, но потом заставила себя продолжать: - У нас в семье по женской линии… проблемы с рождением детей. Сьюзен даже не утруждала себя попыткой. Моя мать родила троих, но было одиннадцать выкидышей, прежде чем мы трое появились на свет…
- Печально. Однако я не понимаю, какое все это имеет отношение к нам?..
- Пошли меня к врачу, тогда поймешь! - гневно выкрикнула Эшли. - Держу пари, он тебе скажет, что я очень неудачный выбор для твоей затеи.
- Ты не племенная кобыла, ты женщина. - Рот Вито скривился. - Если у нас ничего не получится, значит, так тому и быть. Но давай по крайней мере дадим природе шанс.
- Ты не слушаешь, что я говорю, - прошептала она.
- По-моему, ты говоришь и делаешь все, чтобы избежать брака со мной.
Она закусила нижнюю губу, посмотрела на Вито. Золотистые глаза с откровенной сексуальной жаждой впились в ее мягкий, пухлый рот. Кожа щек предательски порозовела.
- И… и это тебя не беспокоит?
- Ни в малой степени, - хрипло сказал он. - У меня уже есть то, что я хочу.
Он вышел, тихо закрыв за собой дверь. Эшли вздрогнула, ей вдруг стало холодно. Вито держит ее на ладони. Стоит ей сделать что-то против его воли, и он сожмет свою руку в кулак. Существовала одна вещь, которой Вито не обладал, - терпение.
Эшли быстро приняла душ. Потом надела черное платье и присела к туалетному столику. Провела щеткой по густым вьющимся волосам. Она не хотела смотреть на себя. Дорогая ткань облегала и подчеркивала линии тела, которые Вито так хотел выставить напоказ. Как странно: когда они впервые встретились, на ней тоже было черное платье…
И вдруг она мысленно перенеслась в ту новогоднюю ночь, которая перевела всю ее жизнь на другие рельсы.
В то Рождество она страшно поссорилась с отцом. Увидев покрасневшие глаза матери, Эшли почувствовала себя виноватой. На первом же поезде она уехала назад в Лондон, понимая: как только ее не будет, отец снова успокоится.
Она снимала квартиру вместе с подругами. На Рождество все уехали к родным, как и сама Эшли. И вот впереди ее ждали одинокие праздники.
Под Новый год вернулась одна из ее соседок - Фиби. Эта девушка проводила все время в университете, выискивая подходящего молодого человека, и считала это единственно важным делом. Фиби как раз достала приглашение на большой бал, но ее подруга отказалась ехать, а Фиби не хотелось отправляться на вечер одной.
Это самый престижный бал года, уговаривала она Эшли. Там будут сказочно богатые и самые знаменитые люди, и ее бедная мать приложила массу усилий, чтобы получить приглашение. Эшли позабавили переживания Фиби, и она решила, что весьма любопытно посмотреть, как развлекается высший слой общества, десять его процентов. Фиби одолжила ей маленькое модное черное платье и аксессуары. Тогда, стоя у зеркала, Эшли зачарованно смотрела на соблазнительную незнакомку, смотревшую на нее.
- Боже, ты выглядишь невероятно! От тебя просто глаз не оторвать, - нахмурилась Фиби. - Джилл была бы для меня менее опасной конкуренткой. Не говори; что ты студентка, - делилась Фиби в такси накопленной мудростью. - Это звучит слишком мозговито. Скажи, что ты секретарша или что-то в этом роде. И не признавайся, что тебе девятнадцать. Чересчур молодые не пользуются спросом.
Бал проходил в отеле "Мэйфэйр". Через двадцать минут Фиби встретилась с мужчиной, ради которого приехала, и исчезла в водовороте гостей. Эшли окружили восхищенные ею молодые люди, она выпила несколько бокалов шампанского. Позже, пожиная плоды своего успеха, она с удовольствием вспоминала внимание, каким ее оделяли на балу. Отдыхать ей удавалось не часто. Отец присылал ей очень мало денег. И чтобы свести концы с концами, приходилось каждый свободный час, выкроенный от занятий, работать официанткой.
Эшли сидела за столом, когда ей принесли тигровую лилию.
- Не может быть, чтобы это мне, - охнула она.
- Для леди за столом двадцать два, - настаивал официант.
Затем прибыла бутылка розового шампанского. Ее компаньон за столом начал сердиться.
- Что происходит? - жаловался он. - Что все это значит?
- Какой-то человек просто ошибся.
Эшли в смятении сделала открытие, что ее возмущает мысль, будто роскошные подарки не могут предназначаться ей. И виновато в этом было чувство, опасно близкое к слащавому романтизму, осудила она себя.
- Черт возьми, что вам теперь надо? - спросил ее компаньон, когда ухмыляющийся официант появился в третий раз и положил перед Эшли визитную карточку.
- Мадам, джентльмен приглашает вас присоединиться к нему.
- Он в инвалидной коляске?
- Нет, мадам. Он сидит за столом номер три, - с непроницаемым видом ответил официант.
Эшли взглянула на имя, смяла карточку и бросила в пепельницу, борясь с наплывом благодушия, охватившего ее. Но компаньон вынул карточку, и моментально лицо у него пошло темно-красными пятнами.
- Вито да Кавальери?
- Никогда не слыхала о нем. - Эшли подавила зевок.
- Я ни разу не встречал человека, который не слышал бы о Вито ди Кавальери! - Компаньон смотрел на нее так, словно заподозрил, что она пробралась на вечер без приглашения.
- Держу пари, что он сам создает себе известность.
У компаньона отвисла челюсть.
- У него очень плохая репутация что касается женщин.
- А как он выглядит? - Легкая дрожь возбуждения бесстыдно пробежала по ее жилам.
- Роль Амура, черт возьми, пусть играет другой! - фыркнул компаньон в сердцах и ушел.