- Но виноват остался - я. Как всегда. Ты не могла бы в следующий раз внятно объяснять причину приступов, дабы не утруждать связки своего сородича, а мой слух освободить от угроз и грязи! Мне невыносим его жаргон…
- А мне невыносим ты!!
Когда я кричала последний раз? А здесь не сдержалась. Помолчала с минуту и уже тише добавила:
- Я очень устала от твоих претензий и обид. Перестань, пожалуйста, хотя бы сегодня вести себя, как избалованный ребенок. Я, как любой цивилизованный человек, хочу встретить Новый год в спокойной благожелательной атмосфере.
- Ты думаешь это возможно? В обществе твоих братьев? Нонсенс!
- Почему?
- Потому что они ненавидят меня за один факт существования! Я не удивлюсь, если они убьют меня!
- Это смешно!
- Смешно?!! А мне - нет! Я абсолютно спокойно допускаю подобную мысль. Потому что знаю их. Твой Сережа…да что далеко ходить - Алексей Дмитриевич… Или Андрей - этот тихоня, мистер кашемир. Думаешь, я не понимаю, куда он клонит?! Думаешь, не понимаю, что они хотят выкинуть меня на улицу?! Не получиться! Это и моя квартира! И на все, что здесь есть, я так же имею право!
Я не хотела слушать и залезла в недра "стенли" жалея, что это не шифоньер совдеповских времен, створкой которого можно оградиться от горящих ненавистью глаз. Начала считать до бесконечности, стараясь не обращать внимания на крики. Складывала в сумку подарки, откладывала нужные вещи.
Олег, наконец, перестал бегать и щедро делиться флюидами ненависти с окружающими предметами - ушел в ванну, а я смогла спокойно одеться и привести себя в порядок.
К его выходу я была уже готова. Он значительно успокоился, окинул меня оценивающим взглядом и расплылся в довольной улыбке:
- А ты у меня королева, - обнял меня и уставился в зеркало. - Моя.
- Только твоя, заметь, - сунула ему приготовленную рубашку.
- Мне? - глаза заблестели, как у ребенка, при виде красивой игрушки.
- Конечно.
- У "Андрюшеньки" тоже…
- Нет, Олег. Только у тебя и для тебя.
Он довольно заулыбался и начал облачаться, крутиться перед зеркалом, любуясь своим отражением. Шелк загадочно мерцал, выдавая, как хамелеон то зеленый, то синий, то серый цвет.
- Не вздумай одевать джинсы.
- Я шелковые брюки одену - черные. А галстук, Аня?
- Не надо. Не твой стиль.
Я оглядела его и удовлетворенно кивнула - вот и король для королевы. Он повернулся ко мне, обнял и, виновато заглядывая в глаза, попросил:
- Ты не могла бы с Алешей поговорить?
- Что-то случилось?
- Ну-у, так, недоразумение. Начмед в отделение явился, а мы всего по бутылочке пива и приняли. В общем, я, Костя Гарбуз и Володя Семенов. Обещают влепить выговор и лишить премии.
- Переживем, - пожала я плечами. Его зарплата меня изначально не интересовала и поступала всегда в изрядно урезанном варианте.
- Да-а-а, но премия большая…
- Двести рублей? Подожди, дело не в премии. У тебя уже есть выговоры?
- В том-то и дело. Выгнать могут.
- Так что ж ты сразу с Алешей не поговорил?
- Ну-у…ты бы сама. Тебе он не откажет, а мне - легко. Наверняка.
Я кивнула, мысленно смиряясь с предстоящей ролью заступницы и просительницы.
- Только не надо на меня, так смотреть, - опять начал злиться Олег.
- Я смотрю на тебя совершенно нормально…
- Не надо, я же вижу - ты осуждаешь, киваешь, только бы отстал.
- Олег, ничего подобного у меня и в мыслях не было…
- Я не совершил преступления! Да, выпили по бутылке пива - и что?! Новый год! Операций нет, через два часа по домам…
Пиликанье мобильного телефона я восприняла, как помощь службы спасения.
Глава 3 АНДРЕЙ
Он всегда был сам по себе, и в тоже время безраздельно с нами, одним из важных составных мира Шабуриных. Порой он так сильно напоминал мне Алешу, что я сомневалась в том, что они не близнецы. Тот же взгляд, те же манеры, уравновешенность и рассудительность, острый, пытливый ум. В принципе данное сходство вполне объяснимо с точки зрения психологии. У них небольшая разница в возрасте и почти одна и та же картина детских впечатлений.
Их выкинули за борт родительской лодки и отказали в помощи. И они поплыли, как смогли. И поняли, что вместе могут лучше. И были неразлучны. Алексей стал Андрею не только братом, но по сути - отцом, матерью, кумиром. Его решения были законом, не подлежащим ни обдумыванию, ни тем более сомнению.
Я могу лишь догадываться, почему Алеша избрал своей стезей акушерство и гинекологию, спешно переведясь на данное отделение. Как раз, будучи студентом пятого курса, он смог договориться с профессором Авдеевым, светилом областного масштаба, о частной консультации. Тот осмотрел меня и с чисто медицинским цинизмом предрек белые тапочки в расцвете лет от беременности в разных вариантах. Буквально через неделю Алеша уже учился на другом факультете.
С Андреем все было проще и прозаичнее. У него всегда проявлялся аналитический склад ума и недюжие дипломатические способности. Учиться ему было все равно на кого, лишь бы в итоге получать очень, очень много, быть полезным семье и стать веской, значимой фигурой, чтобы не затмевать, а именно оттенять своего старшего брата.
Алеша привел все это к одному знаменателю и указал единственный путь - юриспруденция. Врач есть. Нужен еще адвокат. Сергей был порой еще более невыносим, чем я, да и мама с папой то и дело разводились, делили имущество и нас, не спрашивая нашего мнения, словно мы - неодушевленные предметы.
Андрей выслушал доводы, кивнул и пошел исполнять. Поступил с блеском, с не меньшим блеском выучился, окончил университет с красным дипломом и тут же получил лестное предложение. Быстро пошел в гору. А после случившегося с Сергеем почувствовал свою значимость, могущество и полезность для семьи - гордо расправил плечи и зашагал еще бодрее.
Он никогда не унывал, проворно учился, но, увы, не всегда хорошему. В его арсенале появились весьма грязные способы достижения целей. Но по этому поводу он не переживал. К тридцати годам стал самым знаменитым и высокооплачиваемым специалистом и сам выбирал клиентов. Стал матерым хищником, еще более жестким и зачастую жестоким, чем Сергей. И даже я не всегда могла точно сказать, что он задумал, к чему это приведет, и все же оставалась для него авторитетом и светом в окне, как, впрочем, любой из круга "наших".
Он был единственный, с кем я была настороже, и все же безумно любила даже за это. Он давал такой заряд уверенности в себе, что остальное терялось за этим определением. Он словно монолитная стена возвышался над нами и крепко держал тылы, ограждая от любых неприятностей, давя в зачатке любой намек на их образование. Он не вдавался в подробности, если речь шла о семье, и нудно выпытывал любые нюансы события, касающегося чужих, а мог и спокойно отказать, не вдаваясь в подробности, невзирая на униженную мольбу.
Он не "шлифовал фейс", как Сергей, а размеренно и планомерно давил любого оппонента до тех пор, пока не убеждался, что тот уже не жизнеспособен и точно не сможет подняться. Он не вступал в пререкания, не пачкал руки, не опускался до уровня плебеев. Он парировал изящно, с мастерством виртуоза и самой милейшей улыбкой.
И все же он был моим братом, частью меня. Я даже не задумывалась над нравственностью его поступков, как не задумывалась над правильностью решений Алеши - мне достаточно было того, что он есть, а все остальное лежало в плоскости необходимости, естественной, чтобы выжить в мире "чужаков". Он еще не совершил, а уже был прощен, только подумывал, как был уже единогласно поддержан и одобрен.
Даже если б он зубами загрыз сотню обывателей, я бы все равно слова не сказала в упрек, и вытирала бы кровь с губ, и отгоняла до последнего свору мстителей. Оправдала его, зализала раны, и убила бы сама за любой косой взгляд, за любое оскорбление в его сторону.
И он понимал это.
Андрей ждал у машины. Его спутница, миловидная девушка с чуть вздернутым носиком и лукавым взглядом серых глаз, куталась в песцовую шубку и выжидательно смотрела на нас. Я приготовила дежурную улыбку, одарила ею присутствующих и подала брату сумку. Олег же хмуро кивнул, не желая скрывать ни раздражения, ни отношения к раздражителям, сел в машину и грохнул дверцей, вымещая на ней свое скверное настроение. Я непроизвольно вздрогнула, Андрей прищурился на затылок родственника:
- Твой, смотрю, в чудном настроении?
- В обычном.
- Угу. Как обычно, - открыл дверцу передо мной, помогая сесть в салон.
- Здравствуйте, Анна Дмитриевна! - тут же развернулась девушка. - Вы меня помните?
Лицо было знакомо…
- Конечно - Жанна. Здравствуйте.
- Ой, я так рада вас видеть! У вас опять новый парфюм. Я до сих пор ищу тот аромат и не могу найти.
- Наоми Кэмбелл. Мистерия.
- Ах, где же его найдешь в нашем городке? - огорчилась прелестница. Я со значением посмотрела на Андрея:
- Куплю, - пообещал тот, усаживаясь, и завел мотор. Жанна взвизгнула от радости, чмокнула его в щеку и опять развернулась ко мне, чтобы продолжить нудную для мужчин беседу о тряпках, элитных бутиках, направлениях моды. Андрей же поймал в зеркало недовольный взгляд моего мужа и тихо, словно речь шла о тех же бутиках, предупредил:
- Еще раз хлопнешь дверцей, побежишь за машиной.
Жана удивленно глянула на него, потом на Олега, и я представила его, сглаживая неловкость:
- Мой муж - Олег.
- Очень приятно, Жанна, - протянула ему ухоженную руку с изящным перстнем и изысканным маникюром. Девушка видимо ждала галантного поцелуя, но Олег хоть и вырос в интеллигентной семье, подобным умением не обладал, потому тряхнул кисть в банальном пожатии и отвернулся к окну. Жанна недоуменно посмотрела на него, потом на меня и отвернулась. Мы выезжали на проспект, но не той дорогой, что обычно, а в объезд.
- Кого-то нужно забрать? - предположила я.
- Да, малыш, подругу Жанны. Будет Никитенко с супругой и Борзов. Не возражаешь?
- Нет.
Девушка для Борзова, все правильно. А Никитенко вряд ли прибудет.
Его супруга особа патологически ревнивая и хватку имеет - бультерьерам на зависть. Моложавая сорокалетняя мадам хоть и была много симпатичнее своего мужа, лысеющего и полнеющего, как на дрожжах, прокурора области, боялась интрижек милого на стороне и в каждой особе женского пола видела покушение на свою безопасность. Положение, стабильность и, как ни странно, глубокая привязанность к супругу заставляли мадам быть во всеоружии и зорко смотреть по сторонам. Не знаю, что она придумала себе на счет меня, но на любые званые вечера Андрея отвечала корректным отказом и не пускала супруга. Самое большее, что он себе мог позволить под жестким контролем - десятиминутный визит вежливости, как уверение в лояльности и теплых чувствах к знаменитому адвокату.
- А я против, - начал Олег и осекся под взглядом Андрея.
- А вот и Гульчата. Правильно? - спросил он у Жанны. Та кинула на него странный взгляд и, фыркнув, согласно кивнула. Меня это насторожило - подруги были явно не близки.
И тут увидела ее и поняла, что вряд ли Жанна является подругой этой одалиски, и озадачилась необходимостью приглашать подобную особь в закрытое, почти родственное общество. Тем более для Борзова.
Раскосое, широкоскулое убожество мерзло на остановке, держа руками в вязанных варежках черный полиэтиленовый пакет, и притопывало крепкими, короткими в стиле "танго" ножками, обтянутыми черными колготками. Шерстяными. Вязанная шапочка и короткая дубленка с лохматым воротником, на котором лежали непрокрашенные, и потому имеющие неопределенный цвет, волосы.
Я вопросительно посмотрела на Андрея - что плохого ему сделал Борзов?
- Друзей не выбирают, - заметил он философски, а в глазах плескалась насмешка и непонятное, желчное удовлетворение. Олег шумно вздохнул и заерзал.
- Она очень милая девушка, - попыталась озвучить достоинства своей подруги Жанна и смолкла. Видимо, на том они и кончились.
- Гульчата, значит, - хохотнула я, не сдержавшись, и чуть сдвинулась, освобождая место данному явлению. Дверца открылась, в салон вместе с Гулей вошел стойкий запах дешевых духов с горчинкой.
- Здравствуйте, - голосок, как у дежурного по части, взгляд черных глаз, как сканер.
"Спасибо, Андрюша", - поблагодарила я брата взглядом: хороший праздник намечается. Интересно, эта подруга степей умеет пользоваться ножом и отличит ли фужер под вино от фужера под шампанское?
Но может быть действительно у нее масса других достоинств - чистота помыслов, например, острый ум или бескрайняя широта сердца?
- Здравствуйте. Я - Аня. Это мой муж - Олег. Это Андрей. Жанну вы знаете. А вас зовут?
- Гуля, - буркнула девушка и уставилась впереди себя с видом партизана, попавшего в плен. Олег отчего-то побелел и напрягся, сжавшись так, что казалось, усох в два раза. Подозреваю, мой милый был близок инфаркту по совокупности впечатлений. Он был очень чувствителен к запахам и терпеть не мог густые, горькие ароматы.
- Приятно, - кивнула я, поджав губы, и наградила Андрея многообещающим взглядом. Тот спрятал улыбку и вырулил на дорогу.
Ехали молча в неестественно напряженной атмосфере. Я пыталась разговорить подруг, но те не проявили активности, и беседа затихла, не успев начаться. Андрей включил музыку, чтоб как-то сгладить неловкость и прибавил скорость, выбравшись на пригородное шоссе. Вскоре я увидела крышу Андрюшиного особняка и порадовалась, что дожила до конца поездки. Но возникал естественный опрос - доживу ли до конца праздника в таком-то обществе?
Интересно, кого хотел разозлить брат, пригласив на семейный праздник угрюмую дочь Башкортостана? С Борзовым понятно - он гость в нашем городе, причем очень важный и нужный для Андрюши человечек. Естественно, я была готова, что он не даст ему скучать, оставив в одиночестве гостиничного номера на Новый год. Но пригласить в интеллигентное общество и привести для него это?
Да, именно "это". Девушка вылезла из машины, и застыла посреди двора, с откровенной завистью и неприязнью осматривая двухэтажный особняк из красного кирпича, небольшую, всего 60 соток, территорию вокруг, с ровными очищенными от снега дорожками, скамейками и бассейном, накрытым по случаю зимы пленкой. Мне не понравилось ее выражение лица. И руки, сжимающие черный пакет так крепко, словно его могли украсть. И взгляд…
- Для кого приготовлен этот "троянский конь"? - тихо спросила я у Андрея, пока Олег вываливался из машины, а Жанна выходила.
Брат виновато глянул на меня и помахал рукой Алеше, встречающему нас на крыльце:
- Привет, как добрался?
- Нормально, - кивнул тот, открывая перед девушками дверь в дом. Олег замешкался у машины, стряхивая снег, попавший на брючину. Я не стала выпытывать брата и ждать мужа, пошла за подругами, надеясь разгадать загадку позже.
Андрей загнал машину в гараж и вышел, делая вид, что не замечает застывшего в ожидании Олега. Не спеша, закрыл ворота, пошел к дому.
- Что это за курица? - остановил его Олег.
- Жану ты уже видел на моем дне рождения. Она моя любовница.
- Я о другой.
- Заинтересовала? - взгляд Андрея был пытлив и одновременно насмешлив.
- Просто потрясен! - прошипел Олег, вглядываясь в лицо мужчины.
- Да-а, у нее не очень элегантный вид. Но может быть масса других достоинств? Отец - президент Башкортостана, например, или у нее самый высокий уровень интеллекта в нашем городе, светлая душа, наконец…
- Мне нет дела до ее души! Я хотел встретить Новый год в кругу семьи, а не в балагане!
- Круг немного разбавили - не страшно…
- Я против!
- Да кто ж тебя спрашивал? - удивился Андрей.
- Я…я ухожу!
- Счастливо, - кивнул мужчина и махнул рукой, объясняя, куда направить стопы. - Прямо через озеро и налево, километров в шести автобусная остановка. Расписание не знаю, извини, но по трассе машины ходят - подберут до города…
- У меня нет денег…
- А я по праздникам не подаю, - отрезал Андрей и пошагал к дому. Его ждал Алексей.
- Никитенко был и уехал. Огорчился, что ты задерживаешься.
- На служебной машине был?
- Да.
- Тогда ясно. Придется перезвонить, - кивнул Андрей, снимая пальто.
- Он звонил тебе.
- Я сотовый отключил. Борзов приехал?
- Да. Минут двадцать, как. С водителем. Приятный парень. Я и его пригласил.
- Правильно. Сергей звонил?
- Да, обещал появиться максимум через час.
- Тогда пора стол накрывать, - заметил Андрей, расчесываясь и придирчиво оглядывая себя в зеркало.
- Уже. Ты Аглаю до утра просил остаться?
- Конечно. Не Ане же стол накрывать и после здесь убираться.
Братья прошли в зал, где стоял уже сервированный стол, мерцала огнями елка.
Компания разместилась у камина на угловом диване и в креслах. Геннадий, водитель Борзова, оказался действительно приятным, корректным и веселым собеседником с хорошими манерами. Сам Вадим Михайлович сыпал остротами и пребывал в самом радужном настроении. Жанна заливисто смеялась. Я крутила фужер с легким коктейлем и улыбалась, стараясь выглядеть беззаботной и радостной. Алеша щурился, задумчиво поглядывая на меня. Андрей распоряжался на счет стола, не забывая принять участие в разговоре. А вот Олег и Гуля выпадали из компании.
Олег занял кресло у елки и, хмуро поглядывая на веселящихся, молчал. Гуля то и дело косилась на него и прятала глаза в фужере с вином.
Мне это не нравилось. Как и ее дорогой, элегантный костюм. Она явно не умела носить подобные вещи и смущалась, чувствовала себя неловко.
Не знаю, почему я так пристально следила за ней? Отчего придиралась к каждой мелочи? Но она действительно тревожила меня. Откровенно наглый взгляд черных глаз, с нехорошим прищуром действовал на нервы. И аккуратный маникюр, идеальный макияж, при абсолютно неухоженных волосах, стриженых кое как и кое где, вызывал досаду то ли на безалаберность девушки, которой видимо было не знакомо чувство стиля и вкуса, то ли на того затейника, что презентовал ей хорошего визажиста, но позабыл о мастере женской прически.
Шерстяные колготки исчезли вместе с кургузыми полусапожками, и ноги, обтянутые черными Levanta и обутые в остроносые туфельки очень маленького размера, привлекали внимание мужчин. И можно было назвать ее приятной и даже хорошенькой, если б не ее натянутые улыбки в ответ на остроты, не странный, почти злой блеск глаз и, сродное брезгливой гримасе, выражение лица.
- Все-таки - кто она? - спросила у Андрея тихо, чтобы не услышали остальные, когда он присел рядом на подлокотник кресла.
- Знакомая Жанны, - так же тихо ответил он, чуть склонившись ко мне.
- Лучше знакомую подобрать не могли? Борзов на нее не смотрит.
- Мало выпил, - бросил Андрей и, отсалютовав Жанне фужером, глотнул коктейля, лениво побрел к ней, сел меж подругами, по-хозяйски обняв за плечи обоих. Девушка с улыбкой прижалась к нему, а Гуля напряглась и видимо хотела сбросить руку, но Андрей что-то шепнул ей, подмигнул в ответ на растерянный взгляд, и она замерла.