Она с благодарностью приняла его и промокнула глаза.
– Зачем вы пришли?
– Я знаю, вы хорошо относитесь к Франческе. Может быть, вы даже влюблены. Я была так рада за вас – за вас обоих. – Конни молила Бога, чтобы Колдер понял, что она пытается сказать.
Харт молча ждал.
Она сглотнула и продолжала:
– Колдер, я не могу спокойно наблюдать, как моя сестра становится изгоем общества. Если она дорога вам, если вы испытываете к ней какие-либо чувства, вы обязаны расторгнуть помолвку, чтобы ей не пришлось гореть в огне скандала вместе с вами.
Конни казалось, что на его лице она видит печаль, ярость и растерянность, все эмоции одновременно.
– Вы опоздали, – произнес он после некоторой паузы. – Я уже разорвал помолвку. Ваша сестра свободна.
Харт прошел к дверям, распахнул их, с явным намерением уйти.
Конни физически ощущала его боль, ей даже стало трудно дышать. Она подхватила ридикюль и поспешила к выходу. Она осмелилась остановиться рядом с Хартом, хотя внутренний голос подсказывал скорее бежать отсюда.
– Франческа всегда говорила мне, что вы очень хороший человек. Спасибо, Колдер, спасибо за желание защитить мою сестру.
В глазах Харта сверкнула молния.
– Уходите, – процедил он.
Конни поспешила спастись бегством.
В Олбани было холодно. Пока Франческа и Джоэл ехали в открытой коляске кеба, она не раз пожалела, что не взяла пальто. Хотя небо было безоблачным и ярко светило солнце, пейзаж выглядел весьма уныло, дорога была грязной, а по свидетельству говорливого кучера, вчера вечером шел снег.
– Сегодня тоже может пойти, – добавил он и, повернувшись, улыбнулся Франческе, обнажив торчащие через один зубы. – Пальто бы вам пригодилось.
– Да, я уже об этом думала. Как далеко нам ехать? – Дорога по-прежнему шла мимо пастбищ и ферм, по обеим сторонам дороги паслись черно-белые коровы.
– Еще миль пять. Город очень вытянутый, но все важные места рядом друг с другом.
Франческа вскоре знала, что городской суд расположен в районе административных зданий. Через несколько минут они оказались в квартале небольших двух– и трехэтажных домов, окружавших несколько кирпичных особняков, построенных веком ранее. Опрос проходящих мимо джентльменов показал, что кабинет судьи находится на втором этаже. Франческа и Джоэл поднялись по ступенькам, им навстречу попадались мужчины – все как один с портфелями в руках. В просторном фойе с колоннами, образующими ротонду, Франческа увидела множество закрытых дверей. Очевидно, одновременно слушалось несколько дел. Подняв голову, она увидела проходившего по бельэтажу мужчину. Они прошли к широкой деревянной лестнице. Франческа надеялась, что судья Гиллеспи свободен.
Через некоторое время они нашли его кабинет, на что указывало имя, выбитое на латунной табличке. Франческа велела Джоэлу подождать ее в коридоре. Дверь ей открыл клерк с седеющими волосами и в очках.
– Я хотела бы видеть судью Гиллеспи, – уверенно сказала она.
Мужчина удивился:
– Не припомню, чтобы у судьи была назначена на сегодня встреча, мисс.
Франческа прошла за ним в небольшую комнату, где располагался стол помощника и небольшой диван у стены. Массивная дверь темного дерева, ведущая в кабинет судьи, была закрыта.
– Нет, мне не назначено, но я полагала, что судебные заседания продлятся до позднего вечера. Судья не на слушании?
– Нет, но вас не примут без предварительной договоренности. Могу предложить вам время на следующей неделе.
Франческа улыбнулась и протянула помощнику свою визитную карточку.
– Боюсь, меня это не устроит, и судья примет меня сейчас. Я расследую убийство и специально приехала из Нью-Йорка. Более того, я работаю в сотрудничестве с полицией и должна встретиться с судьей по поручению комиссара Брэга. Мы полагаем, он может помочь нам в одном вопросе.
Глаза клерка стали круглыми.
– Вы та женщина – я хотел сказать, та женщина-сыщик, о которой я читал?!
Франческа была чрезвычайно польщена:
– Да, это я. У меня срочное дело, и оно не может ждать до следующей недели.
– Позвольте мне узнать у судьи, сможет ли он вас принять. Постараюсь сделать все от меня зависящее, – добавил он.
Франческа поблагодарила его и нервно заходила по комнате. Однако через несколько мгновений дверь кабинета судьи распахнулась, и на пороге появился судья Гиллеспи в сопровождении своего помощника.
Это был мужчина среднего роста, с правильными и весьма привлекательными, несмотря на возраст, чертами лица. Волосы почти поседели, но глаза были яркими и ясно-голубыми.
Он приветствовал Франческу с нескрываемым удивлением.
– Извините, я не читал о вас, в отличие от моего помощника. – Он пожал ей руку и опять взглянул на карточку. – Он сказал, что вы известный сыщик и раскрыли немало сложных дел.
– Не уверена, что я такая уж знаменитость, – с улыбкой произнесла Франческа. – Но да, я расследовала несколько преступлений. В каждом случае я работала вместе с полицией, и сейчас я ассистент комиссара Брэга. Ваша честь, могу я просить вас уделить мне немного времени?
– Разумеется. – Гиллеспи довольно улыбнулся.
Он жестом пригласил ее, и Франческа прошла в кабинет. Обстановка была отнюдь не спартанской, стены были обшиты деревянными панелями, одна из них представляла собой стеллаж, сверху донизу заполненный томами книг. Оба окна за рабочим столом выходили на городскую площадь, в стороне был разбит замечательный парк, в котором прогуливались горожане, по улице сновали повозки и кареты.
Гиллеспи закрыл дверь и предложил Франческе сесть. Сам он опустился в кресло за письменным столом.
– Чем могу вам помочь?
Франческа решила не тратить времени на предисловия:
– Вы знакомы с мисс Дейзи Джонс, ваша честь?
На лице не отразилось ни единой эмоции.
– Не припоминаю, хотя имя необычное. Пожалуй, даже комичное. Думаю, если бы я его слышал или встречался когда-то с мисс Джонс, непременно бы запомнил.
Ничего не выражающие глаза очень отличались от глаз человека, которого она видела всего пару минут назад. Ей даже показалось, что Гиллеспи заставил себя так измениться.
Франческу не покидала уверенность, что судья Гиллеспи отлично знает, кто такая Дейзи Джонс.
– У меня есть фотография, сделанная репортером, возможно, вы ее узнаете.
Франческа протянула ему утреннюю "Трибюн", купленную на вокзале перед отправлением поезда.
Изображение Дейзи было помещено на первую полосу, прямо под заголовком: "Проститутка заколота до смерти". Любой человек, знавший Дейзи, несомненно, узнал бы ее.
Судья взял газету, и Франческа обратила внимание, что руки его затряслись. Он был с ней знаком и солгал.
Франческа поспешила взять из его рук газету, и от нее не ускользнуло, как он побледнел, хотя заставил себя улыбнуться.
– Боюсь, мисс Джонс мне не знакома, – произнес он ледяным тоном.
Франческа медленно встала.
– Ваша честь, позвольте сказать, что я вам не верю.
Пальцы мужчины сжали столешницу, но он не сдвинулся с места.
Франческе показалось, что он в растерянности.
– Она вас знала, и, полагаю, очень хорошо. В ее спальне я обнаружила целую коробку газетных вырезок, и в каждой упоминается ваше имя.
Костяшки его пальцев побелели.
– Я не знал мисс Джонс.
Франческа склонилась над столом.
– Дейзи Джонс была жестоко убита два дня назад, судья Гиллеспи. Кто-то шесть раз ударил ее ножом. Я собираюсь найти убийцу, но мне нужна помощь. Если вы ее знали – а я уверена, что это так, – помогите мне найти преступника. Ведь вы всю жизнь посвятили торжеству правосудия!
Мужчина не поднял на нее глаз.
– Я не знал ее, – прошептал он.
Франческа почувствовала закипающую в душе злость.
– Но она вас знала! – Она положила перед ним еще одну визитную карточку. – Не сомневаюсь, полиция Нью-Йорка захочет с вами поговорить. Мы должны знать все, что известно вам. – Она помолчала. – Дейзи не заслужила смерти. Ее ребенок этого не заслужил.
Гиллеспи поднял глаза на Франческу:
– Она носила ребенка?
– Да.
Мужчина застонал и закрыл лицо руками. Плечи его затряслись, и Франческа с удивлением поняла, что судья плачет.
Она обошла стол и положила руку ему на плечо.
– Я очень вам сочувствую, но прошу, помогите мне найти убийцу.
Гиллеспи выпрямился.
– Должно быть, вы правы. Думаю… – Он задохнулся, не в силах продолжать.
Франческа подалась вперед:
– Что вы думаете?
– Я думаю, что это моя пропавшая дочь.
Глава 11
Среда, 4 июня 1902 года. Полдень
Как бы Франческа ни была поражена, она не удержалась от восторженного ликования:
– Вы полагаете, что это ваша дочь? – Неужели это та самая ниточка в прошлое Дейзи, на которую она надеялась?
Гиллеспи с трудом подавил рыдания.
– Она очень похожа на Онору, но Онора, она… много лет назад ушла из дома.
Франческа не сомневалась, что судья с самого начала знал, что речь идет о его дочери. Стоило ей упомянуть имя Дейзи Джонс, и поведение мужчины изменилось. Франческа прислушалась к внутреннему голосу. Если Гиллеспи знал, что Онора жила под именем Дейзи, то, возможно, он расскажет, почему его дочь ушла из дома и стала проституткой. Но, похоже, ее смерть стала для него новостью. Судья определенно был шокирован сообщением об убийстве.
Франческа понимала, почему он с самого начала отрицал, что знаком с Дейзи. Репутация судьи должна быть безупречна. Очень тяжело признать, что родная дочь стала продажной женщиной.
– Сэр, если Дейзи была вашей дочерью, примите мои соболезнования.
– Спасибо, – едва слышно произнес он.
Франческа колебалась.
– Вы опечалены. Но, несмотря на ваше горе, важно решить, действительно ли Дейзи была Онорой.
Мужчина поднял на нее полные тоски глаза.
– Я знал, что она умерла, – прошептал он. – Знал.
– Вы знали, что она стала Дейзи Джонс? – не могла не спросить Франческа.
– Нет. Она ушла от нас, не сказав ни слова. Только оставила письмо. Боже, словно она нас ненавидела!
– Могу я присесть? – спросила Франческа. – Давайте постараемся понять: Дейзи и Онора одно лицо?
– Да, разумеется, надо выяснить. – Глаза его наполнились слезами. – Марта… Это моя жена. Как я скажу Марте?
Франческа ждала, когда Гиллеспи справится с чувствами. Его действительно потрясло известие о смерти Дейзи, но она очень хорошо знала, что внешние проявления чувств могут разительно отличаться от внутренних переживаний.
– Я была знакома с Дейзи. Мы были подругами.
– Вы были знакомы?
– Да, но не очень хорошо. Я встретила ее, когда занималась одним делом. Сэр, мне всегда казалось очевидным, что Дейзи выросла в хорошей семье. Ее подруга рассказала мне, что Дейзи приехала в город восемь лет назад, убежала из дома. Вы только что упомянули, что она вас бросила.
– Онора ушла из дома, когда ей было пятнадцать. Это случилось восемь лет назад – восемь лет и два месяца. Он исчезла в апреле.
Скорее всего, это подтверждает, что Дейзи и Онора одно лицо, даты вряд ли могут так совпасть случайно.
– Ее подруга говорила, что ей было пятнадцать лет, когда она попала в Нью-Йорк. Думаю, исходя из портретного сходства и совпадения дат, можно считать, что Дейзи и есть ваша дочь.
Гиллеспи молчал. Франческа понимала, что ей придется надавить на него, у нее нет времени ждать. Его жена еще даже не знает, что Дейзи – Оноры – больше нет.
– Да, это Онора, – наконец произнес судья. – На снимке определенно моя дочь. В доме есть портрет, на писанный к ее пятнадцатилетию, всего за два месяца до побега. Вы его увидите.
Франческе было необходимо поговорить и с остальными членами семьи.
– С удовольствием, ваша честь.
Внезапно Гиллеспи посмотрел ей прямо в глаза.
– Я хочу, чтобы вы узнали, кто сделал это с моей дочерью! – воскликнул он. – Убийца должен быть отдан в руки правосудия.
– Он обязательно предстанет перед судом, не беспокойтесь, – заверила его Франческа. – Сэр, я понимаю ваше горе, но у меня еще много вопросов, которые я не могу не задать, если действительно хочу найти преступника. Убийство было совершено в приступе ярости. Некто, она или он, хорошо знакомый с Дейзи, желал ей смерти, был так зол на нее, что смог убить. Боюсь, что расследование предстоит вести очень деликатно.
– Понимаю вас, – кивнул судья. – Вы сказали он или она? Полагаете, ее могла убить женщина?
Франческа задумалась. Следовало учитывать и то, что Гиллеспи не знал, что Онора стала Дейзи. Значит, он не знал, что она стала проституткой, до того момента, когда Франческа показала ему газету, и не знал, что у нее была любовница. В любом случае она испытывала к этому человеку огромное сочувствие, независимо от того, знал ли он о судьбе дочери. Не возникало сомнений, что он любил Онору и очень страдал.
– Мисс Кэхил, мне кажется, вы сомневаетесь – или вынуждены что-то скрывать? Что же?
Весьма проницательно.
– Совсем немного, – с грустью признала Франческа. – Я бы хотела, чтобы прежде вы разделили горе со своей семьей и лишь потом узнали детали, установленные во время следствия, но факты эти порой шокирующие, а пресса с удовольствием их печатает. Если вы будете внимательно читать нью-йоркские газеты, а я уверена, вы это делаете, то рано или поздно натолкнетесь на эти неприятные факты. Вам будет сложно их понять. Возможно, вам сейчас лучше отправиться домой и побыть с семьей. Мы можем продолжить завтра.
Гиллеспи медленно встал из-за стола.
– Я должен знать, что вы скрываете. Я хочу услышать, что это за так называемые факты.
Франческе не очень хотелось ждать до завтра возможности получить ответы; слишком многое поставлено на карту.
– Как вы поняли из газетной статьи, Дейзи – Онора – была проституткой.
– Проституткой, – тихо повторил за ней судья так, словно слышал это слово впервые. – Что вы хотите этим сказать, мисс Кэхил?
– Дейзи была очень дорогой проституткой и доступной лишь избранному кругу женщиной. Ваша честь, по какой причине она могла избрать подобный образ жизни? Ведь она могла жить в комфорте и иметь положение в обществе?
В кабинете стало так тихо, что Франческе показалось, будто она слышит удары собственного сердца.
– Бог мой, я не представляю.
Франческа не смогла объяснить странное выражение его глаз.
– Но ведь что-то заставило ее? – настаивала она.
– Какое это имеет отношение к чудовищному убийству? – выкрикнул Гиллеспи.
– Не знаю, – призналась Франческа. Пожалуй, будет лучше рассказать ему о Роуз в другой раз. И не следует упоминать, что ее жених был тем самым мужчиной, что содержал Дейзи.
– Это убьет мою жену, – печально произнес Гиллеспи. – Марта была единственным якорем спасения для меня все эти годы. Она достаточно выстрадала, когда Дейзи исчезла. А сейчас? Не представляю, как она все это перенесет. А моя вторая дочь, Лидия, боготворила старшую сестру, это будет для нее большим ударом. Мы должны забрать Дейзи домой. – Он не сдержался и заплакал. Но ведь ему уже известно, какую жизнь вела Дейзи, и он тоже может стать подозреваемым.
– Ваша честь, я уверена, вы сможете забрать тело Дейзи домой. Ваша жена все узнает, даже если вы попытаетесь что-то от нее скрыть. История будет во всех газетах.
– Нет! – Гиллеспи поднял руку. – Я скажу ей, когда придет время.
– Была ли миссис Гиллеспи в доверительных отношениях с дочерью?
Мужчина старался успокоиться.
– Разумеется, они были в близких отношениях.
Очень близких. Она обожала Онору, как и я, и ее сестра. Онора была само совершенство во всем. – Судья замолчал. – Я хочу увидеть дочь, – сказал он после паузы.
Франческе эта мысль показалась интересной. Будет лучше привезти Гиллеспи в Нью-Йорк, где его сможет допросить Брэг. Хорошо бы с ним поехала вся семья.
– Думаю, полиция захочет получить ваши показания, сэр. У меня как раз есть расписание поездов.
Он отмахнулся:
– Я так давно живу в городе, что уже наизусть знаю время отхода поездов. – Он повернулся к окну. – Мне необходимо зайти домой и сообщить Марте, что наша дочь мертва. Бог мой, как это могло произойти? Почему она от нас сбежала?
– Вы сказали, она не оставила даже записки?
– Нет. Просто уехала. Сначала мы волновались, решили, что ее похитили прямо из постели. – Он запнулся, но продолжал: – Она была удивительная, мисс Кэхил, такая грациозная, остроумная, добрая, красивая. Все ее очень любили. У нас были такие планы. На следующий год она должна была появиться в обществе, а потом стать блестящей светской дамой. Несомненно, в Оноре было нечто особенное.
Франческа представила Дейзи юной девушкой и поняла, что Гиллеспи не преувеличивает.
– Но ведь должны быть весомые причины, чтобы уехать из дома. Возможно, об этом знает ваша жена или дочь?
– Прошло много лет. Какое это имеет отношение к произошедшему? – Судья опять сорвался на крик.
– Возможно, никакого, но может случиться, что и самое прямое. В сложившейся ситуации я обязана рассматривать все существующие варианты. – Франческа помолчала, давая возможность обдумать ее слова. – Я понимаю, полиция не рассматривала версию похищения?
Он отвернулся.
– Ваша честь?
– Вечером она легла спать как обычно, а утром ее уже не было. Лидия обратила внимание, что она взяла сумку с одеждой и драгоценностями. Тогда мы поняли, что это не похищение, мисс Кэхил.
– Вы не вызывали полицию?
– Мы очень переживали, что дочь ушла. Я не хотел, чтобы вокруг моей жены и дочери разразился скандал.
Так ли это? Или он хотел сам избежать скандала – решил сохранить свою репутацию, отказавшись от поисков дочери?
– Мы даже предполагали, что она сбежала с молодым человеком, хотя и я, и Марта были уверены, что она ни с кем не встречалась. Лидия нас заверила, что в жизни Оноры не было мужчины.
– Я бы хотела переговорить с вашей супругой и дочерью в ближайшее время. – Франческа не стала упоминать, что должна еще раз побеседовать и с ним самим.
– Они не знали, что все это время она была в Нью-Йорке, продаваясь всякому, кто даст больше!
– Когда вы отправляетесь в Нью-Йорк?
– Завтра. Первым поездом. Я должен ее увидеть!
– Возможно, ваша жена и дочь захотят поехать с вами?
– Не могу сказать. Мне кажется, я не в состоянии сейчас здраво мыслить. Да, возможно, они смогут поехать.
– Это было бы чрезвычайно полезно для расследования. – Франческа произнесла эту фразу тихо, но уверенно.
– Приму это во внимание, – сказал Гиллеспи таким тоном, словно находился в зале суда. – Мисс Кэхил, я бы хотел побыть один, прежде чем отправлюсь домой.
– Да, разумеется. Ваша честь, примите мои соболезнования. Дейзи мне очень нравилась. Несмотря на ее образ жизни, она была настоящая леди.
Судья смахнул слезу.
– Благодарю вас.
Франческа кивнула и направилась к выходу.
– Я остановлюсь в отеле "Пятая авеню". Вы всегда меня там найдете.