- Вот тогда она назвала мне свое имя. Она юрист. Все, кто отвечал на звонки в тот вечер, были членами одного юридического клуба или чего-то в этом роде. И я смотрел телевизор, разговаривая с ней, и видел, как она улыбнулась, когда я сказал ей насчет взноса в две тысячи. И знаете, ее улыбка меня здорово пробрала.
Я глотнула пива и кивнула, стараясь держаться безучастно, хотя ничем не выдавать своего отношения к тому, что он говорил, было для меня сложно.
- Она сказала, что я сделал самый большой за тот вечер взнос, - сказал Уилл. - И что-то на меня накатило тогда. Я вообще-то не такой. Обычно со мной такого не происходит.
Я снова кивнула и украдкой бросила взгляд на дверь магазина, прикидывая, сколько времени мне понадобится, чтобы выпрыгнуть из машины, подбежать к двери, открыть ее и закрыть за собой. Но я решила не делать резких движений, чтобы не будить зверя в этом сумасшедшем.
- Вы считаете меня сумасшедшим? - угадывая мои мысли, спросил Уилл.
- Не совсем, - осторожно ответила я.
- Вы не верите в любовь с первого взгляда? - спросил он.
- Я влюбилась в Бон Джови, когда мне было тринадцать, - призналась я. - Но все, на что меня хватило, это удрать со школы и поехать в Атланту, чтобы купить билеты на концерт. Напомню, мне тогда было тринадцать. Я хочу сказать… Не думаете ли вы, что все это несколько экстремально?
- Я никогда не делал ничего подобного раньше. Ни разу в жизни. Но иногда случается странное. Вспышка в голове, и в этой вспышке ты ясно видишь: она твоя единственная.
Я засмеялась.
- С Бон Джови у меня было нечто подобное, но загоралось другое: "О Господи, он такой крутой!"
- Но вы ведь удрали из школы, чтобы купить билеты? Для ребенка это поступок, - сказал Уилл.
- Наверное.
- А как насчет Эй-Джи? Как у вас с ним завязались отношения?
- Это совсем другое. Я знала его целую вечность.
- И в один прекрасный день вы просто решили встречаться.
- Мне не хочется обсуждать с вами Эй-Джи, - сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал отвлеченно. Черт меня побери, если я стану посвящать Уилла Махони в нашу портьерную тайну. Хотя тот припадок страсти все равно не идет ни в какое сравнение с безумным влечением, что испытывал Уилл Махони к женщине, с которой ни разу не встречался.
- Это не важно, - сказал Уилл. Глотнув напоследок пива, он бросил пустую бутылку на заднее сиденье. - Она единственная. И я не сумасшедший. На следующей неделе у нас свидание. И если все пойдет как надо, мы обручимся ко Дню благодарения.
Я тоже бросила свою пустую бутылку на заднее сиденье. Наши бутылки стукнулись друг о друга - дружески чокнулись.
- Вы и в самом деле сумасшедший, - сказала я Махони. - Единственное, что мне хочется узнать: как, черт возьми, вы собираетесь назначить свидание женщине, которая даже не знает, как вас зовут?
- Очень просто, - сказал Уилл. - Я позвонил на телевидение. Сказал директору по развитию того самого канала, что я уже вложил две с половиной тысячи долларов в фонд и что я готов округлить эту цифру до пяти тысяч, если он представит меня одной из своих волонтерш. И тогда мы поговорили. И в среду вечером на следующей неделе мы ужинаем в "Боунз".
- Разве то, что вы сделали, можно характеризовать иначе, чем подкуп?
- То, что я делал, называется хорошим бизнесом, - сказал Уилл.
- Что, если она вам совсем не понравится? - спросила я. - Что, если у нее волосатые ноги и толстые лодыжки, к тому же целлюлит и варикозное расширение вен?
- Она само совершенство, - сказал Уилл. - И потом, я не знаю, что такое целлюлит.
- Эффект апельсиновой корки. У вас широкий круг знакомств, спросите специалиста по интимным женским проблемам.
- Я не сведущ в интимных проблемах, - сказал Махони, - но я быстро все схватываю.
- Вы платите деньги, - сказала я - И мы живем в свободной стране. Но просто подумайте, на какую сумму вы себя накажете, если ваш план рухнет. Вы купили старый дом. Вы уже потратили две с половиной тысячи баксов. И все ради чего? Если она решит, что вы проходимец или у нее уже есть мужчина, вы проиграли. Столько усилий, а результат нулевой.
- Это не вполне так, - сказал Уилл. - Дом останется при мне, и я сам хочу его реставрировать. И все остальное тоже. - Уилл повернулся ко мне и протянул руку. - Ну что, по рукам?
Я пожала протянутую ладонь.
- Конечно. Думаю, ваши деньги так же хороши, как и деньги любого другого клиента. А дом имеет замечательный потенциал.
Он станет отличным пополнением нашего портфолио. Уилл протянул мне визитку.
- Вы можете застать меня в офисе завтра с утра. Просто скажите, в какое время вы хотите видеть архитектора, и я все устрою. Вам еще что-нибудь нужно прямо сейчас?
- Пожалуй, нет, - сказала я и открыла дверцу машины.
- Я вернусь в понедельник, - сказал Махони. - К тому времени у вас уже будет что-нибудь готово?
- Счет, - сказала я. - За нашу первую консультацию.
- Отлично, - сказал Уилл. - Захватите с собой и ваши предложения. На прощание он мне погудел.
В моей голове уже роилось множество идей. Вся в своих мыслях, я открыла дверь студии. И лишь после того, как вошла внутрь и заперла дверь, я поняла, что свет включен. В комнате пахло чем-то непривычным. Цветами.
Огромный букет сирени стоял посреди моего стола. А за моим столом, вальяжно устроившись в кресле, сидел высокий элегантный мужчина, одетый в атласный халат в сливочно-черных тонах. Лысина мужчины поблескивала - на нее падал свет от люстры.
- Остин! - воскликнула я. - Ты меня чуть до смерти не напугал. Что ты здесь делаешь среди ночи?
- Валяю дурака, - непринужденно заявил он. - Но давай перейдем к делу, Кили Рей. Кто этот божественный мужчина в роскошном желтом "кадиллаке", с которым ты целовалась взасос на автомобильной стоянке у ночного супермаркета?
- Это Пейдж тебе позвонила?
- Да брось, Кили. Пейдж знает, что мы с тобой друзья водой не разольешь. Она позвонила своей маме. Ее мамаша позвонила Дженис Биггерз. Дженис позвонила двоюродной сестре Эй-Джи Мукки. А Мукки позвонила мне.
- И это все за десять минут. Остин весело подмигнул.
- На самом деле не за десять, а за пять. Мне пришлось срезать немного сирени и привести себя в надлежащий вид. И вот я здесь. А теперь - блюдо дня!
Глава 16
Он называет себя Остин Лефлер и владеет цветочным бизнесом - магазином цветов, который расположен тоже на первом этаже, через стену от нашей студии. Никто не знает, как его по-настоящему зовут, но это уже никому и не интересно. Остину же нравится быть окутанным тайной.
Два года назад он купил цветочный бизнес у своей восьмидесятидвухлетней родственницы Бетти Энн и, также как я, перебрался жить на второй этаж - в квартиру над магазином. Когда бизнесом владела Бетти Энн, магазин назывался "Букеты от Бетти". Она была неплохой цветочницей, чего трудно было ожидать от почти слепой восьмидесятидвухлетней дамы, которая в день выкуривала по три пачки "Кэмела" вплоть до того самого дня, когда машина "скорой помощи" увезла ее после третьего, ставшего фатальным инфаркта.
Мы с Остином сдружились сразу, как только встретились. У него был ключ от нашей студии, а у меня - от его магазина. Он жил в Мэдисоне всего два года, но за это время успел неплохо тут освоиться и обзавестись обширными знакомствами. Он вошел в Историческое общество Мэдисона, в наш городской художественный совет и был членом бизнес-клуба, в котором состоял и мой отец.
Сейчас Остин суетился вокруг вазы с сиренью и поглядывал на меня так, как умел смотреть только он - мол, все с тобой ясно.
- У тебя есть что-нибудь поесть? - спросила я, стараясь не встречаться с ним глазами. - Сегодня у папы была запеченная лососина. Я жутко проголодалась.
Остин обворожительно улыбнулся.
- Думаю, что-нибудь найдется. Шоколад, скажем.
- Хорошо. Пошли к тебе. - Я направилась к выходу.
- Не так скоро, детка, - сказал Остин. - Сперва - главное блюдо, а потом десерт.
- Мне нечего тебе сказать, - запротестовала я. - Он клиент. И это все.
- Ты со всеми своими клиентами целуешься взасос? - спросил Остин, приподняв бровь. - Может, этим объясняется твой успех в бизнесе?
- Ты же знаешь, что бизнес мой сейчас не в лучшем виде, - сказала я. - В любом случае тебе известно и то, что в нашем городе любят делать из мухи слона, когда речь идет о слухах.
- Ты хочешь сказать, что вы с ним не целовались? - спросил Остин. - Я ничего не хочу по этому поводу говорить, но Мукки утверждает, что получила сведения из двух независимых источников. И, как тебе известно, в этом смысле на нее можно положиться.
- Если, конечно, она не плюхнулась плашмя в фонтан с "Маргаритой". Кому ты больше веришь: Мукки или мне?
Остин погрозил мне пальцем.
- Не отклоняйся от темы. Ты ведь не отрицаешь, что инцидент имел место?
- Да ну, это же было несерьезно! - воскликнула я, чувствуя, что краснею. - Мы сделали это назло Пейдж. К тому же инициатором оказалась не я. Я просто ему подыграла.
- Ты ему подыграла? - визгливо переспросил Остин и захихикал.
- Господи, ты знаешь, что я имею в виду! - сказала я. - Послушай, или корми меня шоколадом, или иди домой, а я спокойно лягу спать.
- С кем?
Я повернулась в сторону лестницы черного хода.
- Спокойной ночи.
- Сдаюсь, сдаюсь, - сказал Остин. Он встал и подтянул пояс халата.
- Красивая вещь, - сказала я. - Где ты его раздобыл?
- Это халат Бетти Энн. Антикварная вещь - сшит в сороковые, представляешь? К нему есть еще пижама, но она слегка жмет мне в груди? Да и нижняя часть не вполне отвечает потребностям джентльмена, если ты понимаешь, о чем я.
- Я никогда не видела, чтобы тетя Бетти одевалась во что-то отдаленно напоминающее этот халат, - сказала я. - На самом деле я не видела на ней ничего, что не было бы стопроцентной синтетикой.
- Возможно, ей его кто-то подарил, и он так и остался неиспользованным. Халат был совершенно новый, когда я его нашел.
- Когда он тебе надоест, отдай его мне, - сказала я, идя следом за Остином. Мы вышли на улицу и свернули влево. Дверь в цветочный магазин была приоткрыта.
- Ты хотя бы иногда запираешься?
- Я же был неподалеку. К тому же сегодня среда. Никому не придет в голову вламываться в цветочный магазин. И что оттуда можно унести? Горшок фиалок?
- Тебе надо быть более осторожным. Разве ты не слышал, что в прошлое воскресенье кто-то украл из скобяной лавки тачку и мешок с удобрениями?
- Детишки, - бросил Остин.
Я глубоко вдохнула, переступив порог его рабочей комнаты. Там густо пахло свежесрезанными цветами. Остин все переделал в этом помещении с тех пор, как тетя Бетти отправилась к праотцам. Розовые стены были перекрашены в светло-зеленый цвет, придававший помещению некий средиземноморский флер. Полки тут теперь были из нержавеющей стали, ведра тоже, а старый бетонный пол был раскрашен так, словно был выложен мозаикой - еще один элемент средиземноморской виллы. В стальных ведрах стояли дикие цветы и многолетники, выращенные местными садовниками. Особенно нежные цветы, такие как розы, привезенные из других мест, хранились в специальных холодильных помещениях. Ни гладиолусов, ни гвоздик видно не было.
Остин открыл холодильник, вошел туда и через мгновение появился с белой картонной коробкой. Я почувствовала, как у меня слюнки потекли, когда я увидела логотип "Каренс Бейкери".
- Дай мне, - сказала я, потянувшись к коробке, но Остин поднял ее у меня над головой и быстро пошел к лестнице, ведущей в его квартиру.
- Не так быстро, - сказал он. - Вначале немного вина, потом немного поболтаем, потом, возможно, если блюдо слишком калорийное, я разделю его с тобой.
- Просто скажи мне, что в коробке, - спросила я. - Шоколадные бисквиты? Суфле? Батончики?
- Шоколадные тянучки, - сказал он. - Ну что, слюнки потекли?
Я застонала. Карен Калпеппер открыла свою кондитерскую три года назад, и все ее десерты были моей слабостью, но ее шоколадные тянучки, которые она делала лишь изредка, всегда были моими любимыми. Добрые, старые, солидных размеров шоколадные сердечки, напичканные арахисом и лесным орехом, золотистой карамелью, покрытые толстым слоем импортного молочного шоколада - за них я готова была продать душу. В них, верно, был целый миллиард калорий, но мне было все равно. Дай мне одно сердечко в день, и я буду счастлива.
Остин включил свет в большой комнате, которая служила одновременно кухней, столовой и гостиной.
- Ты снова все перекрасил, - сказала я. - Классно смотрится.
В прошлый раз, когда я навещала Остина, у него был зеленый период. Стены были цвета лайма, с оранжевой окантовкой окон и бордюром вдоль стен и бледно-розовым, цвета папайи потолком. Перед окнами стояли громадные пальмы и цветущие лимоны в кадках, а мебель была в льняных аквамариновых чехлах, которые он сам сшил.
Теперь помещение выглядело совсем по-другому. Стены были выкрашены в кричащий красный. Окантовка окон, бордюры были выполнены золотистой краской в стиле барокко, бордюр шириной шесть дюймов, покрашенный золотой краской, был пущен по всему периметру розового потолка. На окнах висели тяжелые бархатные портьеры, перевязанные золотым шнуром, на диван и кушетку были брошены искусственные леопардовые шкуры.
- Ты полагаешь, это слишком вульгарно? - спросил Остин, нырнув в маленькую кухонную нишу.
- Вовсе нет. В этом ты весь. Похоже на будуар испорченного мальчика. Ты этого добивался?
- Точно! - бросил Остин через плечо. - Именно этого. Тебе правда нравится? - Он вынырнул из кухонной ниши с двумя бокалами венецианского стекла, наполненными белым вином, и протянул мне крохотную кружевную салфетку, а потом снова нырнул в нишу. Когда он в очередной раз оттуда вынырнул, в руках у него был поднос с шоколадными тянучками.
- Ты единственный человек на планете, который мог бы все это сотворить, - сказала я, пригубив шардонне. - Где ты достал весь этот бархат и леопардовую ткань?
- Пообещаешь, что ты меня не возненавидишь?
Я быстро перекрестилась с бокалом в руке и откусила кусочек тянучки с лесным орехом.
- Я достал все это на свалке! - театральным шепотом провозгласил Остин. - В воскресенье я прогуливался по площади, и вдруг увидел, что Портер-младший выкидывает здоровенную коробку в контейнер перед тем домом, где проходят гражданские панихиды. Как только он исчез, я заглянул внутрь. И обнаружил все это богатство. Я думаю, что ткань использовалась для того, чтобы задрапировать банкетные столы или что-то в этом роде, потому что она вся была в складках. Я всего лишь разгладил складки, простирнул в машине и - вот результат!
Я слизала шоколад с пальцев, подошла и пощупала портьеры.
- Боюсь, насчет банкетных столов ты ошибся, - сказала я. - Похоже, этим бархатом драпировали гроб.
- Фи! - протянул Остин.
- Но кому до этого дело? - сказала я, похлопав его по руке. - Зато какой вид!
- А как насчет шкуры леопарда? Насколько я знаю, Портер Бриггз такой тканью гробы не драпирует.
- Изначально бархат был просто бежевым, без всяких пятен. Я просто купил краску для ткани и нарисовал пятна.
- Остин, ты - сокровище, - сказала я, покачав головой. - Надеюсь, ты не собираешься бросать цветочный бизнес, потому что в противном случае мы с Глорией можем остаться без работы. - Я взяла еще одну тянучку.
- Заткнись, - воскликнул Остин и замахал руками. - Ты же знаешь, я просто старый добрый антидек.
- Что такое антидек?
- Панк от дизайна, антидекоратор, - пояснил Остин, плюхнувшись рядом со мной на диван. - В любом случае все, чему я научился, я научился у тебя. Послушай, брось добивать меня своей лестью. Давай лучше поговорим.
Я обмакнула свою тянучку в вино. Неплохо, но стакан холодного двухпроцентного молока подошел бы больше.
- Он - клиент. Его зовут Уилл Махони. Он недавно купил завод бюстгальтеров и…
- Новый бра-бой?! - воскликнул Остин. - Он твой клиент? Почему ты мне сразу не сказала?
- Ты не дал мне ничего сказать. Ты веришь в то, во что хочешь верить. Ну, так вот: он купил Малберри-Хилл и нанял нас с Глорией, чтобы мы привели дом в порядок. Работы невпроворот, а сроки он установил просто невообразимые…
- Ты должна провести меня в тот дом, - перебил меня Остин. - Смерть как хочется увидеть его изнутри.
- Пока смотреть особенно не на что, - начала я снова.
- Ты ведь дашь ему мой номер, правда? - Остин уже был во власти новой идеи, и я перестала для него существовать. - В таком доме должно быть много цветов. Очень много. Огромные голубые и белые китайские жардиньерки, и в них эксклюзивные срезанные цветы. Я уже вижу тюльпаны на буфетах, замечательные старинные вазы из хрусталя с розами от Стеллы Д'Оро…
- Превосходно, - сказала я лишь для того, чтобы вставить слово. - Все дело в том, что он сходит с ума по…
- Он уже меня видел?
- По женщине, которую он увидел по телевизору.
- О, - сказал Остин, поставив бокал с вином на журнальный столик.
- Я абсолютно уверена, что он принадлежит к нормальной ориентации, - мягко сказала я.
- Разве все они не принадлежат к нормальной ориентации?
- С моей точки зрения, нет, - сказала я. - Все по-настоящему замечательные мужчины, те, которые любят танцевать, покупают дорогие украшения и могут по достоинству оценить искусство и дизайн, все они в твоей команде.
- Бой-тойс (мальчики-игрушки), - махнув рукой, сказал Остин. - Либо они, либо потрепанные жизнью старые королевы.
Я похлопала его по колену.
- Не ворчи, мой маленький. - Когда-нибудь и ты встретишь своего принца.
Остин вздохнул.
- К тому времени мои чресла иссохнут. В этом городе совсем нет интересных мужчин.
- Вот и я о том же.
- За исключением мистера "Лавинг кап", - сказал Остин. - Ты сама сказала, что он гетеро. Он богат, у него сказочный дом, так давай же, девочка, не теряйся.
- Меня он не интересует, - твердо заявила я. - В любом случае он влюблен в женщину, которую никогда не видел, а меня наняли отделать его дом так, чтобы она безумно и страстно в него влюбилась.
- Ты придумываешь, - сказал Остин. - Пытаешься сбить меня с толку. Если он влюблен в кого-то, с чего бы ему заламывать тебя возле супермаркета?
- Он знает о том случае с Пейдж и Эй-Джи, - сказала я. - Он был на той генеральной репетиции свадебного ужина, где у меня случилась, так сказать, бурная истерика.
- О чем ты говоришь?! - закричал Остин. - То был хит дня! Выходит, я не получил приглашения, а он получил?
- Это Джерниганы рассылали приглашения, а не мы, - напомнила я Остину. - Думаю, Джи-Джи уговорила его сделать взнос в одно из этих ее недоделанных благотворительных мероприятий.
- Но он все же поцеловал тебя. - Остин порой бывает на удивление непрошибаем. Просто злость берет. Он пристально посмотрел мне в глаза. - Ну и как это было? Земля ушла из-под ног?
- Нет! - солгала я. - То был просто поцелуй. Ничего особенного. И я не ответила на его поцелуй.