- Не пыли, как перезрелый дождевой гриб! А Клоду, когда появится, передай: я еще позвоню. Пусть, если ему дорога фамильная честь, готовит бабки.
- Это уже выходит за рамки не только приличий, но и…
- Ничего, перебьетесь всем хором. Мы с господином Вилкау люди не совсем чужие на этом празднике жизни…
Щелчок и записывающее устройство автоматически отключилось. На несколько тягостных мгновений в кабинете воцарился шумовой вакуум. Первым его нарушил хозяин:
- Ну, как прокомментируете зей диалог злепого з глухим?
- Сказать что-либо определенное трудно, - Триш задумчиво потер выпуклый лоб. - Ни один эксперт, прослушав ленту сколько угодно раз, не рискнет утверждать, что речь непременно касается вымогательства. Ни одного прямого факта.
Госпожа Сауб возразила:
- Даже начинающий шантажист-самоучка благодаря телевидению и кино знает, как себя вести в подобной ситуации. Поэтому рассчитывать на то, что он станет изъясняться прямым текстом, а не гнусными намеками не приходится.
- Вот и я так подумал, - обронил Патиссон.
- Я остаюсь при своем мнении. Правда, с незначительным уточнением. Сам по себе телефонный разговор на обвинение в вымогательстве, безусловно, не тянет. Однако вкупе с непонятной историей с деньгами, заставляет насторожиться.
- Но я ведь зразу позле него ваз и не приглашал на безеду. Более того, зам о нем забыл, как о малоприятном инциденте.
- Вы правы, - в глазах госпожи Сауб загорелся огонек. - Не иначе, Клод попал в передрягу. Тем более, последнее время он сам на себя не похож.
- Вопроз - в какую передрягу?
- Все в агентстве знают: у шефа произошли перемены на любовном фронте. По слухам, упорно циркулирующим среди женской части коллектива, он получил отставку у своей пассии. Откуда эта информация, сказать не берусь. Она словно материализовалась из воздуха. Знаете, как это обычно бывает: одна услышала невзначай оброненное слово, другая - обрывок телефонного разговора, третья - в сердцах брошенную фразу. И вдруг мозаика складывается в картину. Так что, думаю, в отношении личной жизни шефа слухи соответствуют действительности.
Но уже здесь, в кабинете, у меня появилась иная версия. А что, если возлюбленную шефа похитили? Тогда "случайная" утечка информации - не больше, чем маскировка. Вы же знаете, те, кто занимается неппингом, категорически запрещают жертвам обнародовать ужасный факт. Вот Вилкау, дабы у окружающих не возникло никаких подозрений, и выдумал легенду о якобы имевшем место разрыве отношений.
- Ваше предположение - не хуже и не лучше аналогичных других, - Триш морщил лоб, как вошедший в раж гармонист меха инструмента. - Мог бы назвать их с десяток. Но что это нам даст?
- Ну, как же? - удивилась дама. - В зависимости от того, какую версию примем за исходную, будем предпринимать или не предпринимать те или иные шаги.
- Не взе так прозто, гозпожа Зауб! - несколько остудил ее пыл Патиссон. - Во-первых, мы должны определитьзя: зущезтвует ли угроза Клоду Вилкау? Ответ я бы хотел узлышать зразу. Так зказать, не отходя от каззы. Итак…
- Вне малейшего сомнения! - тут же отозвалась Сауб.
- С некой долей сомнения, - высказался Триш.
- Мое мнение вам извезтно, - подвел черту хозяин кабинета. - Теперь, как говорят бюрократы, к чизлу которых я принадлежу, переходим ко второму пункту повезтки дня. Как мы, ближайшие зоратники Клода, в зложившейзя зитуации должны зебя везти? Есть какие-нибудь зоображения?
- Заявить в полицию! - не сдавала лидерства Сауб.
- Пойдет ли это на пользу? Или, наоборот, усугубит положение? - Триш не спешил рубить с плеча.
- Тогда прежде давайте поговорим с Вилкау, - предложила старший менеджер.
- Вы так зчитаете? Назколько это будет этично? - Патиссон не скрывал растерянности.
- И что ему скажем?! - уселся на стул, словно на коня, Триш. - Что слышали звон, да не знаем, где он? Необходимо выждать.
- Ну, если большинство так считает, - Сауб не могла скрыть разочарования.
- В замом деле, что мы заявим господину Вилкау? - уточнил Патиссон.
- Тогда зачем вы нас позвали? - задала резонный вопрос та.
- Чтобы в нужный момент, когда он назтупит, не терять времени на выязнения отношений, а зообща оперативно начать дейзтвовать, - погладил лысину бельгиец.
- И когда, на ваш взгляд, сей час "Х" грянет? - прорезал повисшую напряженную тишину голос Сауб.
- Езли в ближайшую пару недель ничего не проязнится, попытаюзь вызвать Клода на откровеннозть.
- Тогда по пещерам? - поднялся на ноги Триш.
- Да! - Патиссон хлопнул крышкой ящика, в который бросил злополучную кассету. - До завтра! Будем надеяться, что оно окажется к нам милозердным.
Уже в коридоре Сауб произнесла:
- Если разобраться, то историю с похищением невесты Клода мы придумали от начала до конца. С такой же долей вероятности смертельная опасность может угрожать ему самому.
Триш вознамерился было возразить: мол, не мы, а "вы придумали от начала до конца". Однако решил промолчать. И, расстроено махнув рукой, удалился в сторону лифта.
Глава 15
Трель звонка прозвучала переливчатым меццо-сопрано. Трубку подняла прислуга:
- Алло!
- Квартира Стефа Берца?
- Да! Чем могу служить?
- Пригласите, пожалуйста, хозяина!
- Прошу прощения, но его нет дома! Если нужно что-либо передать, я запишу!
- Благодарю! Вы - сама любезность. Передайте в таком случае: товар, его интересовавший, появился на горизонте. Если господин Берц не передумал, пусть в ближайшее время заглянет. Координаты ему известны.
- А куда заглянет?
- Он знает!
- Все равно скажите! - настаивала прислуга. - Если я не уточню детали, господин Берц будет ругаться.
- Хорошо. Тогда застенографируйте: звонили из "КупиДОНа". И, подчеркните особо, товар - высшего качества! Столь щедро Фортуна улыбается далеко не всегда и не каждому!
Глава 16
Среди бела дня в центре города Клод очутился на волосок от гибели. Около одиннадцати вышел из здания, в котором арендовал пол-этажа, чтобы, как обычно, заскочить в налоговую инспекцию, перекусить и заодно совершить в соседнем парке традиционный послеобеденный променад. Первые две задачи выполнил достаточно быстро и уже направлялся под сень деревьев, когда, обдав упругой волной горячего, со странным запахом, воздуха, на газон шлепнулся некий предмет. Истерически завизжали женщины.
- Ложись, террористы! - надорванным на службе, но все еще вызывающим уважение, тенором проблеял старичок с явно военной выправкой. И тут же с непонятным упоением грохнулся на асфальт, словно это была перина, на которой возлежала раздетая генеральша.
- Мангу! Мангу! - запричитала на суахили девушка в национальной хлопчатобумажной накидке, торговавшая на углу маисовыми лепешками. Неловкого движения хватило, чтобы на землю опрокинулся видавший виды сосуд для варки кофе. Несколько горячих брызг попало на руку Клода.
- Паникеры чертовы! - пробормотал он. - И так на улицах неспокойно, а тут еще подобные типы.
И если отставного вояку понять еще можно - в Киншасе нередко вспыхивают перестрелки, то о колдовстве вопить может разве что такая вот локеле, лишь вчера приобщившаяся к цивилизации.
Впрочем, произошедшее запросто может оказаться неудачной попыткой запугивания. И даже покушением… В том числе… и на него. Почему бы и нет? Особенно после того, как он незаконно обналичил деньги "Фетиша" и передал в чужие руки. Следовательно, не нужно исключать самых непредвиденных последствий.
На всякий случай поднял голову кверху, пытаясь рассмотреть кого-нибудь на крыше. Никого и ничего мало-мальски подозрительного не заметил.
"Когда вернусь в кабинет, нужно будет позвонить в полицию" - решил Клод и направил стопы привычным маршрутом. Возвращаясь назад с газетой под мышкой, едва смог протолкнуться сквозь собравшуюся толпу. Зеваки сгрудились у злополучного газона, в центре которого колдовал чернокожий молодой человек, одетый в европейский костюм. С редким остервенением он ковырял землю острием приличных размеров ножа.
- Редчайший случай! - возбужденно вскрикивал землекоп. - Надо выставить охрану из добровольцев!
Клод ничего не понимал.
- Объясните, что происходит? Я направляюсь к себе в офис и могу вызвать полицию.
- При чем тут она? - не на шутку рассердился молодой человек. - Сие интересно только ученым.
В толпе прошелестело:
- Метеорит!
- Рассыпался на мелкие осколки, - уточняли наиболее осведомленные.
Газон на глазах - вот так творится история! - становился знаменитым. Уже двинувшись через улицу на зеленый огонек светофора, Клод услышал позади:
- Слава Всевышнему, что ниспослал на наш погрязший в грехе город свое божественное провидение!
Замедлив шаг, оглянулся и увидел пастора в сутане, истово осеняющего себя крестным знамением. А ведь, если разобраться, то ближе остальных к сомнительной "божьей благодати" был Клод, ни в чем не повинный человек. Так что "провидение", по сути, даровано персонально ему, а не "погрязшему в грехе городу".
Не поднимая глаз, на ходу переваривая неожиданную мысль, продолжил прерванный тирадой священнослужителя путь.
Вернувшись в офис, первым делом поинтересовался у секретарши, что в его недолгое отсутствие произошло. Та ответила: были представители энергетической компании, проверяли проводку, в том числе и в его кабинете. Уходя, сказали, что никаких претензий к "Фетишу" нет.
Собрав нужные для вечерней работы дома бумаги, Клод спустился вниз, сел в "хардбург" и выехал на улицу. Огибая злополучный сквер, иронично улыбнулся: надо же на ровном месте такую бучу подняли.
Чтобы он сказал тому, кто бы хоть на миг допустил: пройдет не так уж много времени, и метеорит с воистину роковой неизбежностью в самом деле убьет?
Причем не только самого Клода, но и его еще не родившегося ребенка.
Глава 17
Интересно, что там новенького испекла "Фордыбашен сантимо"? Без особой увлеченности, скорее по многолетней привычке, развернул свежий номер столичного ежедневника. Так, депутат парламента, руководствуясь, конечно, исключительно вопросами национальной безопасности, требует радиофицировать общественные туалеты городских окраин. Владелец абсолютного чемпиона последних петушиных боев, состоявшихся в соседней Уганде, обвинен в скармливании любимцу анаболиков - запрещенных медицинских препаратов, на языке специалистов именуемых допингом. Пресыщенная жена известного актера (не только без фамилии, но и без инициалов) подозревается в любовных утехах с собственным сенбернаром: что особенно пикантно, папарраци готовы предоставить в качестве улик снимки.
Ага, ученые столпы местной астрономической обсерватории подтверждают космическое происхождение камня, грохнувшегося на центральной площади столицы. Значит, версия покушения - не более чем плод воспаленного воображения перегруженного нескончаемыми стрессами мозга? Уже легче…
А это чем не сенсация? Администрация одной из городских тюрем проводит невиданный для остального мира эксперимент. Информация показалось настолько из ряда вон, что Клод перечитал коротенькую заметку от начала до конца. "Гуманизм цивилизованного общества не знает границ. Еще один шаг в этом направлении - решение руководства тюрьмы "Рецидивистом, мамочка, не стану" упразднить охранные посты. Однако у добропорядочных граждан причин для беспокойства нет. Отбывающие наказание закодированы на "отсидку". Имя "биопсихолога" не разглашается. Однако нашему корреспонденту все же удалось выяснить, что раньше он работал на одну подозрительную фирму, откуда ушел, не поладив с руководством. И следующая эксклюзивная, к тому же, более чем пикантная подробность, ярко свидетельствующая о нравах, царящих в частном бизнесе: опасаясь мести со стороны недавних коллег, биопсихолог предпочел обитать …на территории исправительного учреждения".
Клоду стало не по себе. Два с половиною года назад, прельстившись весьма умеренной ценой, запрошенной уезжавшим из страны владельцем, он купил симпатичный и удобный особняк в аккурат по соседству с "расконвоированным" отныне "Рецидивистом".
Клод навзничь упал на кровать. Обхватил ладонями голову. Ну, что за неудачная полоса в жизни?! Все видится исключительно в черном цвете. Ровным счетом ничего не радует. Ощущение такое, будто жизнь прожита: ни он ее, ни она - его уже ничем не удивят.
Поднялся, медленно подошел к зеркалу, закрывавшему одну из боковых стен ванной. Энергично потер чисто выбритый подбородок и, саркастически ухмыльнувшись, вполголоса произнес: "Привет, отчаявшийся джентльмен, решивший купить надежду!"
Глава 18
- Ирена, доченька! Как себя чувствуешь, сокровище? - мужчина с бледностью на лице, сопряженной обычно или с невозможностью больше бывать на свежем воздухе, или с проблемами кроветворения, но сохранивший подспудную энергию, свидетельствующую, в первую очередь, о необузданности характера, стремительно шагнул к койке. В ней с книгой в руках лежала девушка, лицо которой закрывала глухая марлевая повязка. Лишь четыре отверстия, в которых, если внимательно присмотреться, угадывались нос, глаза и рот, убеждали, что внутри кокона прячется отнюдь не тутовый шелкопряд.
Одетого, как всегда, с иголочки Стефа Берца привела в больничную палату лучшей на континенте частной клиники проблема, казавшаяся неразрешимой.
- Надеюсь, врачи тобою довольны?
- Об этом лучше спросить у них самих! - вяло, будто ее в одночасье покинули последние жизненные силы, передернула плечами Ирена.
- А я к тебе с необычным подарком! - постарался придать бодрости интонациям отец. - Таких перстеньков на земном шаре даже в перспективе не может быть больше трех.
- Покажи! - девушка лениво потянулась к коробочке.
- Красота, может, и не сногсшибательная, однако редкость - величайшая. Помнишь недавнюю шумиху вокруг падения в центре города метеорита?
- Того самого, что рассыпался в прах?
- В прах - да не совсем! - заговорщицки улыбнулся Берц. - Кое-что осталось. Незначительного размера дольки. Только об их истинном количестве мало кто знает. Даже среди астрогеологов. Одна из крупинок досталась мне. На Земле подобный минерал отсутствует. Так что перстенек, инкрустированный эладором, - единственный на планете.
- Спасибо, папуля! Я ценю твои заботы! - голос Ирены выражал эмоций не больше, чем звук сбрасываемого с крыши дефицитного на экваторе Африки льда или лежащий в тазике у ног хирурга удаленный им аппендикс.
Стеф Берц, не подавая вида, что уязвлен холодным безразличием дочери, молча надел перстень на изящный палец ее руки.
В коридоре клиники две недурной внешности медсестры, между тем, темпераментно судачили о посетителе и больной. Миниатюрная шатенка в очках-колесах, кстати, очень ей шедших, никак не могла утолить не в меру разгоревшееся любопытство.
- Он - импозантный мужчина! Просто мармелад в шоколаде! Сладкий-сладкий! От проституток, этих бесстыжих вешалок, наверняка на улице отбоя нет. Ты как считаешь?
- Никак! - отрезала напарница, старше не только по возрасту, но и стажу работы в элитном учреждении. - Что мне за дело до личной жизни посетителей?
- И давно записалась в святоши?
- Нет! Однако с ним в постель не лягу даже за раковину каури, доверху наполненную отборным жемчугом.
- Не твой тип?
- Вовсе нет! Просто этими упражнениями я с ним уже занималась. И не скажу, что вознеслась на небеса от испытанного блаженства.
- Может, ты просто слишком требовательна?
- Два раза за ночь - разве это результат? Смех, да и только! А как хорохорился, одним видом давая понять, что непременно заставит меня искать пятый угол.
- И все равно, на мой взгляд, он - сим-по-пон-чик!
- Симпопончик - тренируй свой кончик!
- Да ты прямо поэт! - благоговейно произнесла младшая из товарок.
- Одно время, причем довольно долго, сожительствовала с ударником рифмованного труда. От него нахваталась.
- А что его дочь? Серьезно болеет?
- Не то слово! Ты у нас без году неделя, поэтому не знаешь, что Ирена больна неизлечимо.
- А она разве не реабилитационный период после пластической операции проходит? Во всяком случае, так записано в истории болезни.
- Так-то оно так, однако…
- Не набивай себе цену! Колись…
- Видишь ли, под скальпель хирурга-косметолога она попадает не впервые. Кстати, я ее - без тени злорадства - называю не Ирена, а Сирена. Сирена де Бержерак…
- Значит, у нее…
- Да, если тебе хотя бы в общих чертах известна трагедия этого француза…
- Я, конечно, с писателями, тем более регулярно, корректурой волос между ног не занималась, - колкостью на колкость ответила медсестра, - но в колледже историю мировой литературы изучала. Итак, у бедняжки - большой нос?
- Не то слово! Больше двух с половиною дюймов. Представляешь этот банан?! Судовой румпель - вот что такое ее нюхало! Да еще с отвратительной фиолетовой гроздью на переносице. В самый раз без грима в фильме ужасов сниматься.
- Но ведь для современной медицины особого труда устранить подобную патологию не составляет.
- Увы, составляет! Иначе бы Ирена столько не страдала. Трудно поверить, но два года назад она была абсолютно нормальной, пышущей здоровьем красоткой. А потом на носу вскочила едва заметная горошина. Заразу, еще не подозревая о ее подлой каверзности, удалили. Не в нашей, правда, клинике. Худшее, казалось, осталось позади. Как вдруг девушка начала примечать, что ее орган обоняния ведет себя, мягко говоря, странно. Иными словами, он как бы начал жить собственной жизнью. С каждым днем становился длиннее, а на месте каждой удаляемой шишечки сразу появились две.
- Силы небесные! - напарница так сопереживала, что ее очки-колеса запотели, и она принялась совершенно бездумно протирать их полой медицинского халата.
- Последовала новая операция, включая химиотерапию. И вновь результат - обратный ожидаемому. Нос, будто взбесившись, все удлинялся и удлинялся, а на переносице выросло уже четыре шишки. И пошло-поехало. Сейчас их у нее шестнадцать. Целая виноградная гроздь, до содрогания отвратительная в своей лиловости. И что самое страшное, ни одно медицинское светило в мире не знает, как этот симбиоз поведет себя дальше.
- Пресвятая дева Мария! Неужели бедная Ирена обречена вечно сражаться с собственным, будь он проклят, носом?
- Задай вопрос полегче. Лучше - кому-нибудь из узких специалистов. Я же знаю следующее: последний раз Ирене под кожу лица вживили два донорских сухожилия - от носа до затылка, обхватив скулы, словно обручем. И что в итоге? Бедняжку начали донимать дикие боли. Сухожилия пришлось в срочном порядке иссечь, чем и занялись в нашей клиники. Именно после этой весьма болезненной процедуры она и лежит.