* * *
– Так значит, это правда…
– Что именно?
– Вампиры действительно существуют.
– Да, правда… Извини, мне очень жаль, что так получилось. – Я прикрыла глаза ладонью, не в силах смотреть на Ника. Теперь, когда моя зловещая жажда была утолена, я чувствовала себя довольно-таки неловко. Будто после какой-то оплошности, допущенной на первом свидании.
Ник приподнялся на локте и устремил на меня взор. Я знала это, потому что подглядывала в щелочку между пальцами. Мы минут пять пролежали бок о бок в полном молчании, и когда он наконец заговорил, я одновременно обрадовалась и испугалась.
– Не нужно ни о чем сожалеть. Я никогда в жизни не испытывал такого наслаждения. То есть не в том смысле, что мы почти… в общем, не переживай. – Ник немного помолчал, а затем спросил: – Ты получила достаточно… э-э-э… ты насытилась?
Я вздрогнула.
– Да, вполне… Спасибо. – Вот так и бывает… Хорошие знакомые слишком поспешно вступают в интимную близость, возникает чувство неловкости, и им приходится поддерживать ничего не значащий разговор. – А как ты?.. Все в порядке?
Ник дотронулся до своей шеи. Я присмотрелась и с изумлением обнаружила, что ранки, оставленные клыками, уже практически полностью затянулись.
– Даже и не болит почти. – Несмотря на темноту, я увидела, что он вдруг покраснел, точно мальчишка. Это было просто очаровательно. – Ты знаешь… я кончил прямо в трусы. Последний раз такое случалось…
– На прошлой неделе? – подколола я.
– Очень смешно. – Ник продолжал ощупывать шею. – Поразительно!.. Я даже не могу найти место, куда ты меня укусила!
– Вероятно, у меня в слюне, как и у собак, теперь имеется фермент, ускоряющий заживление.
Ник рассмеялся. Ну слава Богу!.. Затем он навис надо мной и слегка прикусил мне шею.
– Ну что, время для очередной порции? – предложил он, и в его голосе было столько рвения и энтузиазма, что у меня даже екнуло сердце.
– Нет! – Я оттолкнула его, но он тут же вновь навалился на меня. – Об этом не может быть и речи!
– Да я совсем не против.
– Черт возьми!.. Ник, ты против, просто не осознаешь этого! Это глубоко внутри тебя! Ты только вдумайся – я укусила тебя, я пила твою кровь! Даже не спросив разрешения…
– Тебе и не нужно было спрашивать, – спокойно возразил Ник. – Мне, в сущности, самому этого хотелось. И вообще… Я вцепился в тебя, ты вцепилась в меня… У тебя просто не было другого выбора.
Я фыркнула.
– Ты никоим образом не смог бы причинить мне зла! И уж тем более – взять меня силой! Похоже, ты не понимаешь, кто из нас жертва.
Неужто у каждого, кто становится вампиром, вдруг появляется такая склонность к объективности?
Ник по-прежнему лежал на мне, и его "ствол", твердый и пульсирующий, прижимался сейчас к моей промежности. Это просто невероятно!.. Мужику ведь уже за сорок!
– Но я не чувствую себя жертвой!.. Бетси, позволь мне войти в тебя… И я позволю тебе.
– Нет, нет и еще раз нет! Больше этому не бывать, детектив Берри! Никогда! Это было бы как изнасилование… Это и есть изнасилование. Сейчас тебе лучше отправиться домой и принять душ. Я вполне серьезно.
Ник засмеялся.
– Слушай, а как ты воспринимал меня прежде, до того как я… погибла? – поинтересовалась я, и он тут же оборвал смех.
– Ну… ты мне нравилась. Я находил тебя очень привлекательной.
– Но тебе хотелось прижать меня к стене, сорвать с меня одежду и… так далее?.. Позволяя при этом высасывать из тебя кровь?
– Да как тебе сказать…
– Понятно… А теперь тебя вдруг потянуло ко мне. И при этом ты совсем не против, чтобы я пила твою кровь, пока мы будем трахаться. Разве это нормально? На самом деле ты хочешь не меня, тебя влечет то, что делает меня вампиршей. Что-то сверхъестественное, какие-то вампирские феромоны… То, чего прежде у меня не было. Так что на этом мы и должны закончить.
Ник еще пытался что-то доказать, но я его уже не слушала. Я помогла ему, образно говоря, "зачехлить орудие", одеться и вытолкала его на улицу. Но он все равно ушел не сразу и минут пятнадцать барабанил в дверь, умоляя впустить обратно.
Удалившись в спальню, я накрыла голову подушкой, но это не очень-то помогло – до меня по-прежнему доносился его жалобный голос.
Теперь я понимала, почему в фильмах вампиры изображаются этакими всесильными негодяями, которые используют людей как одноразовые носовые платки. Ведь если чистоплотный, гладковыбритый парень, живущий по соседству, позволяет попить его крови, а затем еще и просит повторить, то как тут отказаться?
Как отказаться, когда тебе позволяют делать все, что заблагорассудится?
Глава 10
– Ступай в ад, кровожадная тварь! – резанул по ушам женский голос.
Я мгновенно открыла глаза и тут же увидела, что сверху, метя мне прямо в грудь, приближается острие кола – не иначе, как осинового. Та, что держала этот кол, наверняка действовала очень быстро, однако в моем восприятии ее движения были какими-то тягучими, словно при замедленной киносъемке. Я моментально ухватила нападавшую за запястье и резко дернула.
Перед глазами промелькнули ноги, ноздрей коснулся аромат духов "Шанель № 5", смешанный с запахом мясного соуса, и "истребительница вампиров" грохнулась у противоположной стены. Ей бы сильно не поздоровилось, не приземлись она на поролоновый матрас, как видно, заблаговременно уложенный в нужном месте, пока я спала, точно сытый удав.
– Мать твою! Джессика, это ты?
Растянувшаяся на матрасе подруга засмеялась.
– И вот теперь, – прогудела она басом, – кровососущее исчадие поднимается из могилы, чтобы жестоко покарать дерзкого смертного, вознамерившегося прервать его противоестественное существование…
– Блин, да что с тобой?
Джессика, улыбаясь, вскочила на ноги.
– Это то, милая моя, чего тебе следует теперь опасаться. Пока существуют вампиры, будут существовать и охотники на вампиров, а откуда им знать, что ты из команды "хороших парней"? Вот я и решила, что тебе необходима тренировка. – Только сейчас я обратила внимание, что Джессика одета в джинсы и толстый свитер, на ногах у нее наколенники, на руках – налокотники, а на голове – велосипедный шлем. Ну прямо австралийский броненосец! – Я считаю, что ты должна поднять до уровня рефлексов способность уворачиваться от кольев.
– Приготовь-ка мне лучше кофе, – сказала я и, встав с кровати, направилась в туалет. Я чувствовала себя абсолютно бодрой, и мне, как ни странно, совсем не хотелось спать. Так же, как и писать. Однако изменять традиции я не собиралась. – Приготовь кофе и можешь проваливать.
– Как бы не так… Теперь, когда ты вернулась из мертвых, я сделаю все возможное, чтобы уберечь тебя от опасности. Потому что не хочу потерять тебя снова… Лизи, а к этому ты готова?! – Последнюю фразу Джессика прокричала, набрасываясь на меня сзади. У меня, конечно, имелось достаточно времени, чтобы шагнуть в сторону, и она, налетев на стену, шлепнулась на пол. – Да, здорово, – похвалила Джессика. – Даже не обернулась. Добавим к списку необычайно острый слух.
– Уйди, пожалуйста, – попросила я. – Я намерена весь день… вернее, ночь… просидеть дома, терзаясь угрызениями совести.
– Это еще почему?
Вопрос, конечно, интересный… Но рассказать ей о Нике я не могла, мне было стыдно. К тому же, поскольку он все-таки кончил, Джессика расценила бы произошедшее между нами как настоящий половой акт и наверняка тут же достала бы свой календарик, чтобы отметить в нем сей знаменательный день. С некоторых пор она взялась за это дело в стремлении сделать мою половую жизнь более интенсивной, и, признаться, тот жалкий счет, что я набрала в прошлом году, был просто унизительным.
– Потому что я… чудовищная тварь. Отстань!
– И не надейся. Думаю, сегодня ночью мы начнем борьбу с преступностью.
– Мы?..
– Именно. Кстати, ты очень холодная. Я тут попыталась измерить у тебя пульс, и твоя рука была просто ледяной!.. Слушай, давай измерим тебе температуру.
От подобной идеи меня даже передернуло. А действительно – какая у меня сейчас температура? Комнатная?.. Наверное, я стала холоднокровной, как рептилия. Бр-р-р!..
– Нет уж, давай не будем.
– Ты знаешь, тебя было просто невозможно разбудить. Я произвела столько шума, проникая в дом, но ты даже не пошевелилась. Я встряхнула тебя несколько раз, и тоже никакого результата. Ты спала как уби… как сильно уставший человек.
– Хм… Почему же я очнулась, когда ты занесла надо мною кол?
Джессика кивнула в сторону окна: на улице было совершенно темно.
– Возможно, ты просто ждала захода солнца.
Я пожала плечами и зашла в санузел. Прикрыв дверь, взглянула на унитаз. Ни малейшей потребности усесться на него я не испытывала. Уж не пора ли придумать ему новое назначение? Быть может, отвинтить от пола и приспособить в качестве горшка для цветов?
Я приняла душ, но это ничего мне не дало. То есть я, конечно, стала чище, однако почему-то не ощутила привычного освежающего эффекта, получаемого от утреннего душа. Вернее, теперь уже вечернего.
Насухо обтеревшись, я оделась и вышла из ванной. Джессика уже вовсю хозяйничала на кухне. Из последующего разговора выяснилось, что пока я отдыхала (мой сон был глубоким, без сновидений и… что уж там ходить вокруг да около… подобен сну покойника), она успела сделать немало. Закачала в мой компьютер все более или менее значительные новости, чтобы, проснувшись (или очнувшись?), я смогла узнать о том, что творится в мире, но главное – выкупила мой дом.
– Мой дом… – заторможенно повторила я.
– Ну да, дом… Имя существительное. Место, где ты живешь. – Заметив на моем лице недоуменное выражение, Джессика принялась объяснять: – В конце месяца его непременно выставили бы на торги. Не забывай, ты ведь числишься мертвой и, по сути, здесь больше не живешь. А поскольку тебе еще одиннадцать лет нужно было выплачивать по закладной, банк, естественно, заинтересован в том, чтобы вернуть свои деньги. – Она протянула мне кипу бумаг. – Вот, держи… Я обо всем позаботилась.
Я уставилась в строчки.
– Джесси… Я не знаю, что и сказать. Это так… своевременно. Я даже не задумывалась о подобных вещах… О своем доме, о машине…
– Ее я тоже выкупила, – добавила Джессика.
– Так быстро?.. С момента моей смерти прошло совсем немного времени… Как тебе удалось все сделать за один день?
– Иногда неплохо быть сказочно богатой, – скромно проговорила Джессика. – Не забывай, кстати, что я душеприказчица твоего имущества.
– Я думала, ты тогда шутила.
– Ха!.. Ты подписывала бумаги и думала, что все это шуточки?
– Ты вроде как в чем-то меня обвиняешь… Значит, мое имущество…
Джессика фыркнула.
– Да ладно тебе… Я принялась за дело в тот же день, как ты погибла. Мне было просто необходимо чем-то себя занять. Кроме того, мне не хотелось, чтобы миссис Тейлор присвоила что-нибудь из твоих вещей. В общем, я решила поскорее стать законной владелицей, чтобы уладить все нюансы и уже потом выставить твое имущество на продажу.
Я покачала головой.
– Совсем неудивительно, что тебе вдруг вздумалось меня муштровать. Ну что ж… Теперь я буду выплачивать взносы за дом и машину не банку, а тебе.
– Да перестань ты…
– Но Джессика…
– Забудь об этом!
– Ты потратила столько денег…
– Ты мертва, и я тебя не слышу.
– …и я должна возместить…
– Тра-ла-ла-ла-ла! – запела Джессика, зажав уши и зажмурив глаза.
Я слегка, очень-очень аккуратно, пнула ее по ноге.
– Ну ладно, ладно… Перестань! – Она открыла глаза, улыбнулась и, быстро нагнувшись, принялась растирать ногу. – Н-да… Больно же ты лягаешься!.. Только не считай это подарком. Ты будешь выслеживать по ночам всяких негодяев и…
– Я уж как-нибудь сама решу, чем заниматься по ночам.
– Ну ладно, думаю, мы договоримся, – заключила Джессика со свойственной ей непреклонностью. – Так или иначе, о выплатах за дом тебе беспокоиться не нужно.
– Еще раз спасибо… Просто не знаю, что сказать… Ты очень добра.
– Да уж, конечно… В общем, я надеюсь, что ты позволишь мне стать твоим анонимным спонсором, а сама будешь по ночам выбираться на улицу и вершить возмездие во имя добра и справедливости. Видит Бог, ты не сможешь это делать на те средства, которые зарабатываешь… Точнее, зарабатывала.
Наверное, мне следовало бы подольше поспорить с Джессикой, хотя, если рассудить, она могла бы запросто выкупить дома всех наших одноклассников, и у нее еще осталось бы не меньше миллиарда. Глупо артачиться, если ей так хочется тратить свои баксы, которых у нее целая куча. Но я все равно придумаю какой-нибудь безденежный способ с ней рассчитаться.
"Посмотри ей прямо в глаза и прикажи брать твои деньги, – зашептал вдруг какой-то своевольный внутренний голос, поразительно напоминающий голос мачехи. – Заставь ее подчиниться".
Я испуганно отмахнулась от этой мысли. С Джессикой у меня все равно ничего бы не получилось – она женщина, и ей совсем не интересно, какого цвета на мне трусики.
"Ты можешь сделать так, что она заинтересуется".
– Нет!..
– Что – нет? – спросила Джессика. – Какие-то проблемы? На часах еще только полвосьмого – рановато для истерики. – Внезапно зазвонил телефон. – Я возьму, усопшая сестра… С телефонами, кстати, тоже надо что-то решать.
Джессика убежала, а я, мучимая нарастающей жаждой, заглянула в холодильник. О том, что по жилам моей энергичной подруги протекает несколько литров вкуснейшей крови, я старалась не думать. Итак… Может быть, яйца? Нет… Остатки салата? Он, наверное, успел испортиться еще до моей смерти. Алельсин? Это, пожалуй, сойдет. Можно разрезать его на четыре части и высосать сок.
Джессика быстрым шагом вернулась на кухню.
– Твоя мама передает тебе привет и просит быть осторожной. Слушай, она просто бесподобна!.. Другая не скоро бы оправилась от потрясения, если бы ее дочь восстала из мертвых. Кстати, что там было минувшей ночью?
– Я ничего такого не делала…
– Своей маме?.. Да уж надеюсь.
– А, ты про это… Она восприняла все на удивление спокойно, совсем не так, как отец и Антония. Что-то вроде: "О, ты теперь вампирша!.. Замечательно, моя милая, только держись подальше от святой воды". Подобная реакция не совсем обычна даже для нее. Должно быть, мама крайне тяжело восприняла мою смерть. Она была очень счастлива меня видеть, и всякие там подробности ее не слишком-то интересовали.
– То же можно сказать и про меня. Кроме того, я считаю, что все это просто круто.
– Ой, перестань… У тебя интонация как у типичной чирлидерши.
– Так я и была чирлидершей, – усмехнулась Джессика. – Да, твою маму не сравнить ни с одной другой. Знаешь, я бы многое дала… – Она вдруг осеклась, щелкнув зубами.
Я поспешила повернуться к ней спиной. Будто бы для того, чтобы разрезать апельсин, но на самом деле – чтобы дать ей возможность успокоиться.
Хочу сказать, что во многих отношениях Джессика просто замечательный человек. Вполне добропорядочный член общества, способный на нежные чувства. Но порою она может стать свирепой, как аллигаторша, оберегающая своих еще не вылупившихся детенышей. В первую очередь ее возмущали, вызывали прямо-таки ярость факты развратных действий в отношении детей. Потому что в юности она сама подверглась домогательствам…
Отец Джессики изобрел некое маленькое устройство, необходимое всем компьютерам в мире для четкой работы, взял патент, и деньги потекли к нему рекой. Вполне возможно, мистер Уоткинс смог бы превзойти самого Билла Гейтса. Он стал одним из богатейших людей в стране, в год зарабатывающим больше, чем Опра Уинфри за все десять. Он щедро жертвовал на благотворительные цели и политические кампании, пополнял бюджеты различных городов (только в нашем штате его именем были названы шесть парков, четыре школы и семнадцать стадионов).
Любимый прессой и общественностью, мистер Уоткинс купался в лучах славы и при этом практически игнорировал дочь – своего единственного ребенка. Живя под одной крышей, они почти никогда по-настоящему не общались. До тех пор, пока Джессика не подросла. Тогда-то он и стал проявлять к ней интерес, однако – весьма своеобразный.
Джессика обратилась к матери с просьбой повлиять на отца ("… скажи папе, что мне не нравится, когда он меня хватает и щекочет…"), но миссис Уоткинс, бывшая танцовщица из Лас-Вегаса (Джессика почему-то не унаследовала ее внешность и изящные формы), только отмахнулась, поскольку не желала нарушать безмятежность своего существования.
Когда отец начал заходить к ней в комнату в одних трусах, Джессика решила вновь побеспокоить мать, но та лишь отхлестала ее по щекам – чтобы "не сочиняла всякую чушь".
В ту ночь, когда мистер Уоткинс заявился в спальню дочери совершенно голый, она уже поджидала его с бейсбольной битой в руках – единственным оружием, которое ей удалось незаметно пронести к себе.
В общем, Джессика едва не убила папочку… Потом выкинула биту в окно, позвонила в полицию, оделась и стала спокойно ждать. Прибывшие копы вызвали для мистера Уоткинса "скорую".
Уже в отделении Джессика рассказала все как есть.
По причине значимости фигуры мистера Уоткинса особые подробности в газеты не попали. Несколько месяцев он пролежал в клинике, проходя курс лечения и восстановительной терапии, а тем временем Джессика, за которой присматривали соседи, наняла адвоката и затеяла процесс по лишению отца с матерью родительских прав. Соответствующее постановление им вручили как раз в тот день, когда медики разрешили мистеру Уоткинсу перейти на обычный рацион питания.
Отец Джессики был просто взбешен тем обстоятельством, что по милости судей, которых он считал подконтрольными, ему пришлось потерять не только дочь, но и значительную часть имущества. В таком состоянии он помчался в свой любимый ресторан и на большой скорости врезался в южное крыло административного здания фирмы "Пиллсбери". Ремни безопасности ни у него, ни у жены пристегнуты не были. Миссис Уоткинс погибла мгновенно, а сам он – вероятно, на одной только злости – протянул около трех недель, пока в реанимационном блоке кто-то не проявил милосердие и не отключил систему жизнеобеспечения.
Вот так в возрасте четырнадцати лет Джессика унаследовала огромное состояние. На похоронах родителей она предпочла не присутствовать.
– Попробую съесть апельсин, – сказала я, прерывая невеселые воспоминания. Джессика вполне заслуживала такую мать, как моя. Я бы всем пожелала иметь таких матерей, но это, конечно, невозможно. – Посмотрим, удержится ли он в желудке. Я уже говорила – меня теперь выворачивает от твердой пищи.
– Думаю, не стоит… Подобные трюки хороши при большом скоплении народа, – заметила Джессика, протягивая мне стакан. – Вот, твой завтрак готов.
Втянув ноздрями воздух, я тотчас же определила, что стакан наполнен кровью. Сбоку изящно торчал зеленый листик, по краю насыпана щепотка соли.
– Четвертая отрицательная, – пояснила подруга. – Годится практически для всех.
– А в качестве гарнира в моем кровавом завтраке лист базилика и йодированная соль? – уточнила я.