Руби указала на ближайший стенд, на котором находилось простое золотое колье, инкрустированное изысканными изумрудами, сказочно мерцавшими на черном бархате подкладки.
– Видите? Я занимаюсь не только дизайном, но и огранкой. Месяц ушел на то, чтобы отшлифовать и отполировать изумруды, еще два на дужку, брусок и кольцо.
Он выразительно поднял бровь, и она пояснила:
– Дужка – это такая треугольная штука, которая скрепляет подвеску и само колье. Брусок и кольцо – это такой тип застежки. Ну, брусок вставляется в кольцо.
– Очень интересно.
Судя по ее неуверенному взгляду, она заподозрила, что он над ней издевается. И совершенно напрасно. Ее страстный монолог только подогрел его любопытство. И заставил задаться вопросом, насколько страстной она была в других областях.
– Видите, какая замысловатая гнездовая оправа вокруг каждого изумруда. Это мой фирменный знак.
– Красиво.
Джекс не смотрел на колье, и оба это знали. Щеки Руби порозовели, и она отодвинулась от стекла. Тут он сделал то, чего никогда не делал раньше с возможными партнерами по бизнесу, и, соответственно, никак от себя не ожидал – он взял ее за руку:
– Я не ожидал, что вы так скромны и застенчивы и не умеете принимать комплименты.
– Если честно, то я просто валюсь с ног от усталости.
Странное дело – Джекс испытал сочувствие. Вежливость требовала уйти. Попрощаться и вернуться в другой раз, когда здесь будет Сапфира Сиборн.
Но он не достиг бы успеха, если бы не был безжалостным. Красотка блондинка имеет больше шансов убедить сестру принять его предложение, чем он сам, поэтому нужно заставить ее выслушать его.
– Хотите, чтобы я ушел?
Вопрос, заданный из вежливости, в то время как последнее, что его волновало, – это вежливость.
Руби потеребила браслет на руке:
– И да и нет.
Он озадаченно посмотрел на нее:
– И что это значит?
– Да, я хочу, чтобы вы ушли, и тогда я смогу вернуться домой, снять это невыносимое умопомрачительное платье, надеть свои пушистые тапочки, залезть в постель с тарелкой карамельного попкорна и посмотреть фильм с Джейком Джилленхоллом.
Любительница мелодрам, он должен был догадаться. Интересно, существует ли на земле хоть одна женщина, которой не нравились бы эти розовые сопли?
Руби оставила браслет в покое и теперь теребила кольцо.
– Нет, потому что вы для меня загадка, и я хочу знать, что вы здесь делали на самом деле. Кроме того, что прятались по углам, игнорируя мои шедевры.
Да уж, она явно была оторвой, и от этой мысли его кровь быстрее побежала по венам.
– Никаких загадок. Джекс Марони. – Он протянул руку, но приветственное рукопожатие не состоялось, потому что он был вынужден схватить Руби, чтобы она не упала.
Она покачнулась, побледнела, вытаращила глаза и уставилась на него, словно на посланника Аида, явившегося по ее душу.
– Вы Джекс Марони? – Судя по ее тону, она бы скорее поверила, что он переодетый Майкл Джексон.
– С утра был точно он.
Ее бледность прошла, теперь она вся раскраснелась.
– Убирайтесь!
Джекс столько раз слышал подобное в детстве, болтаясь с товарищами, которые обожали своих отцов.
"Катитесь отсюда, ребята, паб не место для вас. У нас тут взрослые дела".
Его отец везде таскал его за собой. Он гордился сыном, хлопал его по спине, ерошил волосы.
Все друзья завидовали ему и мечтали о таком классном отце. Джекс обожал Денвера, любил в нем все: его раскатистый громоподобный смех, зычный голос, способность быть постоянно в центре внимания, его невероятную щедрость.
Только потом он понял, что очень просто быть щедрым, когда деньги не твои. А близкие отношения между ними стали причиной того, что Джекс так и не смог принять сделанное отцом.
Он отпустил Руби, раздосадованный выражением ужаса, так и не сошедшим с ее лица.
– Вы не слишком любезны. И когда мы успели пройти путь от чашечки кофе до "убирайтесь"?
Она закусила прелестную полную губку и смотрела на него так, словно ожидала, что он вот-вот приставит к ее горлу нож, заберет все ее ненаглядные побрякушки и исчезнет в голубой дали.
– Я передумала, вы пойдете со мной. – Она схватила его за руку и потащила к ажурной двери из кованого железа, за которой виднелась винтовая лестница.
– Кто-то должен надрать вам задницу, и этим кем-то буду я.
Джекс нашел, что для человека, который был не слишком привычен к улыбкам, он улыбнулся слишком широко и весело, хотя мышцы лица с непривычки плохо слушались.
Ему очень хотелось посмотреть на это.
Руби считала себя девушкой гибкой, мобильной и готовой к любому повороту судьбы, но тот факт, что она тащила Джекса Марони за руку в свою квартиру, чтобы учинить ему допрос, совершенно не укладывался у нее в голове.
Насколько она знала, парень сбежал из Мельбурна несколько лет назад, после суда над отцом. Хотя он и не был под следствием и никаких подозрений у полиции не вызывал, но кто знает, какова его истинная роль в этом деле? Слухи ходили самые разнообразные. Джекс-де знал об аферах своего папаши и участвовал в отмывании денег, и где-то у него припрятано целое состояние, до которого не добралась полиция, а еще он помог своей матери избежать правосудия.
Руби не следила за новостями, но ее мать была в бешенстве от одной мысли о том, что отпетый преступник вроде Денвера Марони мог затесаться в высшие круги общества, получить доступ к деньгам своих новых друзей и фактически ограбить их.
Что касается Джеки, матери Джекса, Матильда Си борн запретила своим дочерям даже здороваться с ней. Одно дело, когда тебя кидает мошенник. Другое – когда предает один из своих.
Каким образом Джекс оказался владельцем процветающего прииска в Западной Австралии, разоряющего ее компанию, – вот что Руби намерена была выяснить.
Теперь, узнав, кто он, она поняла, почему от него исходит ощущение опасности. И почему ее так тянет к нему.
Руби отперла квартиру, буквально втолкнув Джекса внутрь, захлопнула дверь и только после этого повернулась к нему.
Оказавшись на своей территории, она почувствовала себя спокойнее. На полу лежали такие родные бирюзовые и оранжевые индийские подушки, на столах стояли герберы цвета фуксии в огромных бутылках из цветного стекла, заменяющих вазы, ароматизированные свечи в каждом свободном уголке.
Не сегодня. Сегодня Руби намерена отыграться на Джексе Марони за все беды, причиненные ее семье.
– Если ты так обращаешься со всеми гостями, то спасибо, я обойдусь и без кофе.
– Заткнись. – Она указала ему на самый низкий стул (а пусть ему будет неудобно!). – Садись. Я сейчас вернусь.
Джекс пожал плечами и, как ни странно, послушался, с трудом уместив свои шесть футов на площади, не предназначенной для подобных габаритов.
– Вообще-то я не люблю, когда мной командуют. – Его взгляд остановился на ее ногах и медленно пополз вверх, демонстративно останавливаясь в местах, на которых взгляд воспитанного человека останавливаться не будет. – Но поскольку ты, очевидно, собралась переодеться во что-то более удобное, я, так и быть, останусь. Думаю, это стоит того.
– Ты отвратителен, – заявила Руби, но без должного негодования, обезоруженная его неотразимой улыбкой и комплиментом, скрытым в его словах.
– А ты прекрасна.
Вау.
Искры, пробегающие между ними, грозились превратиться в неслабый электрический разряд.
Раздосадованная тем, что ее тело проявляет слабость в самый неподходящий момент, она чуть ли не опрометью бросилась вон из комнаты. Раньше она и подумать не могла, что кто-то способен настолько вывести ее из равновесия, но противостояние Джексу Марони оказалось занятием весьма волнительным.
Руби очень хотелось заставить его понервничать, так же как он это делал с ней, но внутренняя сила, таящаяся в его угольно-черных глазах, подсказывала ей, что она желает невозможного.
Неплотно прикрыв дверь спальни, она подглядывала за ним в щель, ища, во что бы переодеться.
– Можешь не устраиваться поудобнее – ты здесь ненадолго! – крикнула она, избавившись от изумрудного атласа, отбросив туфли и с облегчением натянув на себя полосатый комбинезон без бретелек.
– А я-то надеялся, что знаменитые Сиборны окажутся милыми и гостеприимными.
Она похолодела. Он знал о ее семье. Что в общем-то неудивительно. Вопрос заключался в том, как много он знал.
Было ли ему известно, что ее отец умер, когда ей едва исполнилось десять лет? Что Матильда возглавила компанию, выведя ее в число первых ювелирных домов Австралии? Что Сапфи совмещала работу модели и президента компании, еще учась в университете? Что сама она всегда была лишь балованной младшей сестренкой?
Руби снова посетило знакомое чувство вины. Она была беззаботной и безответственной, в то время как Сапфи взяла на себя слишком много и сломалась.
Так, хватит.
Она вытащила шпильки, державшие шиньон, и пробежала пальцами по волосам. Она любила, когда они были распущены. Она любила свободу, а не сдержанность и контроль, как ее непрошеный гость.
Руби вышла из комнаты, подозрительно поглядывая на Джекса, их взгляды снова встретились, и ее сердце ухнуло и оборвалось, сводя на нет все попытки испытать к нему неприязнь.
– Полоски зебры? Интересно… – Улыбка чуть тронула уголки его губ, и она с трудом удержалась, чтобы не сбросить комбинезон в ту же секунду. – Очень уместно, зебры ведь тоже вымирающий вид.
Как Сиборны, – намек был ясен. Она мрачно взглянула на него:
– Ты тут не на модном показе. – Она прошла в комнату и села напротив, поджав под себя босые ноги. – И ты здесь не для кофе.
Преувеличенно скучающее выражение его лица не изменилось, но она заметила, что он сцепил руки с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
– Тогда зачем я здесь? – вкрадчиво поинтересовался Джекс бархатным голосом, заставившим ее пульс участиться.
– Все очень просто. – Она прищелкнула пальцами. – Для того, чтобы я могла сказать тебе все, что думаю о тебе и твоем бизнесе, а ты сделал выводы и держался подальше от моей компании.
Джекс развалился на ее дамском стульчике, свесив руку за спинку и вытянув ноги.
Его молчание и демонстративно расслабленная поза привели Руби в бешенство. Глаза ее сузились и заполыхали зеленым огнем.
Опыт управления рабочими на прииске научил Джекса, что лучше дать людям вволю позлиться и спокойно подождать, пока гнев иссякнет сам собою, чем прерывать их, спорить и усугублять ситуацию.
Кроме того, ему стало любопытно. Как Руби узнала, что он хочет поглотить их компанию? Более того, как эта избалованная эксцентричная блондинка собиралась ему помешать?
Он провел тщательное исследование. "Сиборн" находилась в глубоком кризисе, и даже сотня новых коллекций не могла ее оттуда вытащить.
– Тебе есть что сказать по этому поводу?
– Зачем, когда ты все сказала за нас обоих? – Он самодовольно улыбнулся, надеясь, что это еще больше взбесит ее.
Судя по выражению ее лица, это сработало.
– Твой прииск разоряет наш, – обвиняющим тоном провозгласила она. – Ты продаешь камни по слишком низким ценам, мы не можем с тобой конкурировать. У нас маленький прииск, обеспечивающий нужды нашего семейного бизнеса, а ты поставляешь камни ювелирным сетям, которые продают изделия низкого качества по низким ценам и отбирают у нас покупателей. – У нее задрожали губы. – Ты убиваешь нас.
Джекс не моргнув глазом выслушал эту душераздирающую речь. Его давно уже не трогали чужие эмоции.
Дразня Руби, он смахнул несуществующую слезу. Ее губы сжались в тонкую ниточку.
– Надеюсь, это не то, что я думаю.
– А что ты думаешь?
– Ты тронут до слез.
Он едва смог удержаться от смеха при виде ее свирепого выражения лица:
– Умна и красива.
Она выругалась, и он засмеялся еще громче:
– Не принимай это на свой счет, но я пришел, чтобы сделать твоей сестре деловое предложение.
Она покачала головой, разметав золотые волны по плечам.
– Ей это неинтересно.
– Она еще не слышала, что я собираюсь ей предложить.
Руби пожала плечами:
– Я являюсь главой компании на ближайшие несколько месяцев, так что, если ты хочешь что-то сказать, тебе придется говорить это мне.
– Тебе?
Руби мгновенно ощетинилась, и Джекс не мог ее за это осуждать.
– Сапфи взяла отпуск на три месяца по настоянию врача, так что теперь я за нее.
Три месяца? Джекс не мог позволить себе столько ждать. У него было максимум несколько недель, пока дела "Сиборн" не пошли еще хуже. Потом уже не будет смысла вкладывать в компанию деньги.
Внезапно Джекс осознал всю серьезность ситуации. Он не мог упустить такую возможность, ведь с приобретением прииска Сиборнов его собственная компания получит полный контроль над всем западным побережьем. И гарантированный плацдарм для завоевания восточного побережья, а там и всей страны.
Джекс вернулся в Мельбурн по одной-единственной причине. Чтобы вывести "Прииск Марони" в лидеры. На самую вершину. Ничто и никто не могло его остановить.
Он сцепил пальцы и прижал их к груди.
– В таком случае, леди-босс, назови свою цену.
Она изумленно распахнула глаза:
– На что?
– На "Сиборн".
В ее резком смехе не было веселья.
– Мечтатель.
Он наклонился вперед, опершись локтями о колени:
– Напротив, мечтательница здесь ты. Неужели ты думаешь, что сможешь добиться того, что не удалось твоей сестре?
– Чего именно?
– Процветания компании.
Он едва успел увернуться от полетевшей в него книги.
Вообще-то Руби не была буйной.
Хотя, возможно, и была, но не знала об этом до того момента, как схватила первое, что попалось ей под руку (великолепный триллер-антиутопию), и запустила ею в мерзкого Джекса Марони.
К несчастью, она никогда не была хорошей спортсменкой и промазала.
– Какой темперамент. – Он подобрал книгу, пролистал и принялся читать аннотацию, давая ей время успокоиться.
Руби прижала ладони к красным от гнева щекам, видимо пытаясь их охладить, и глубоко задышала.
– Какое богатое воображение. – Она опустила руки, сцепив их в замок, и покачала головой. – Продать тебе "Сиборн"? Ты, должно быть, шутишь.
Он встал так резко, что она отшатнулась:
– Я не шучу. И у меня нет времени на игры.
Джекс обошел квадратный винтажный кофейный столик, который Руби купила в секонд-хенде, и навис над ней.
Можно подумать, на нее подействуют эти дешевые фокусы.
Она тут же вскочила и подошла к нему вплотную. К своему неудовольствию, Руби обнаружила, что со своими пятью футами восемью дюймами выглядит не очень внушительно на фоне его шести футов и не менее трех дюймов, и тут же пожалела, что сняла туфли на каблуках.
– Если ты так же умна, как твоя сестра, то должна понимать, что "Сиборн" продержится месяц или два, не более. Вас ждет банкротство. – Его губы изогнулись в сардонической полуулыбке. – Я предлагаю прекрасное решение. Ты продолжишь делать свои ненаглядные колечки с сережками. Ничего не изменится, кроме того, что я буду твоим хозяином.
У нее уже чесалась рука стереть эту наглую ухмылку с его физиономии, но тут Джекс уточнил:
– В смысле, я буду хозяином прииска.
У Руби сжалось сердце при мысли о том, что семейный бизнес находится в двух шагах от гибели, но он не должен догадаться, насколько соблазнительно его предложение.
– Я могу ответить только одно. – Торжествующее выражение, появившееся в его глазах, доставило ей еще больше удовольствия. – Когда рак на горе свистнет.
Глава 3
После того как Джекс ушел, Руби добрых десять минут металась по выставочному залу, словно разъяренная пантера. Она всегда считала себя натурой спокойной и уравновешенной, не склонной к бурному проявлению эмоций, но, кажется, сегодня открыла в себе новую грань.
Что, черт возьми, Джекс Марони возомнил о себе?
Она была так возмущена его предложением, что даже не поинтересовалась, где он взял приглашение. Наверное, дал кому-нибудь на лапу, по примеру его дорогого папаши.
Несправедливо? Возможно, но она сейчас находилась не в самом благостном расположении духа. Она сердито схватила список товаров с барной стойки и пробежала его глазами, надеясь увидеть новые отметки о продажах.
Увы, приходилось признать очевидное: они едва отбили себестоимость камней. Руби конвульсивно сжала пальцы, сминая лист бумаги, и бросила его обратно на стойку. Через пару секунд, глотая слезы, она кинулась разглаживать несчастную бумажку, чтобы Опал не догадалась, насколько на самом деле плохи дела.
Кузина стала ее помощницей, когда Сапфи на время отошла от дел. Руби ни за что не справилась бы без Опал, и хотела отблагодарить ее, сделав щедрый подарок – кольцо с опалом и браслет.
Судя по тому, как шли дела, она не могла позволить себе даже оправу, не говоря уже о редчайших черных опалах.
У Руби пересохло в горле, когда она подошла к столу, открыла ящик и достала конверт. Она взвесила его в руке, подбросила на ладони, пытаясь собраться с мужеством и вскрыть его. Днем у нее была уважительная причина – она не хотела портить себе настроение перед приемом. С тяжелым вздохом она наконец открыла конверт, жалея, что не может просто порвать его. К несчастью, это ничего бы не изменило: "Сиборн" по уши в долгах и отчаянно нуждается в инвестициях. Она просмотрела документ, и цифры заплясали у нее перед глазами.
Руби не могла осуждать Сапфи за то, что та заложила их ювелирный салон и свою квартиру, чтобы оплатить дорогостоящее лечение их матери. Она поступила бы точно так же.
Теперь, когда кредиторы требовали погашения долгов, они могли потерять то единственное, что Сапфи пообещала матери сохранить.
Руби не может допустить этого. И не допустит. Она обязательно найдет выход.
С тяжелым сердцем она прошла в свою мастерскую. В таком состоянии она, конечно, работать не сможет, но хоть займется сортировкой.
Главное – занять себя чем-нибудь. Сегодня она все равно не уснет.
Джекс зашел в квартиру, подключил айпод к колонкам и включил музыку. Басы ударили так, что его чуть не отнесло к стене. Это хорошо. Ему необходимо было сейчас что-то громкое, чтобы заглушить мысли. Чем громче, тем лучше.
Оглушительный рев заполнил отделанный мрамором холл, разрывая барабанные перепонки. Тяжелый бит пульсировал в нем.
Это было то, что нужно, чтобы сбросить напряжение последних нескольких часов.
Он бросил пиджак на диван, подошел к бару, налил двойную порцию виски и опрокинул в себя. Дикий проигрыш, льющийся из ультрасовременной системы объемного звучания, соответствовал его настроению. Хриплый. Дисгармоничный. Резкий.
Он аккуратно поставил стакан на стол, с трудом сдержав желание запустить им в ближайшую стену с воплем "Да пошли вы все, самодовольные снобы!".
Джекса здорово задело вежливое пренебрежение со стороны бизнес-элиты. Ему нужно снова стать для них своим, доказать, что он не похож на своего бесчестного отца. Без этого его планы по экспансии "Прииска Марони" были неосуществимы.