В первый раз, с тех пор как они встретились, Джекс дал ей повод заподозрить, что он способен хоть на какое-то подобие чувств. Руби положила свою руку на его, ее маленькая и бледная, его большая и загорелая.
– Может, она думала о том, что он отличная партия? Может, она думала, что он сильный, богатый и успешный? Может, она думала о том, что наконец воплотит подростковые фантазии о плохом парне и спасет свой бизнес?
Он поднял на нее горящий взгляд, и между ними снова побежали разряды электричества.
– Тонко спланировано.
– Про спасение бизнеса? Ну это было довольно просто.
Джекс поднес ее руку к губам. Ее бросило сначала в жар, затем в холод.
– Расскажи мне о своей подростковой фантазии.
Им нужно закончить сделку – их брак, – и, если сейчас они отвлекутся на посторонние темы, это может привести к серьезным проблемам.
Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы люди усомнились в реальности их романтической истории.
Конечно, Джексу легко тут сидеть, такому сексуальному, демоническому и загадочному. Что он теряет, если они потерпят неудачу? Репутацию?
У парня один из крупнейших приисков в Западной Австралии. Да ему это как слону дробина!
Что касается Руби…
Она внутренне содрогнулась от одной мысли о том, что будет с Сапфи, если они все-таки обанкротятся. Она высвободила руку, взяв латте.
– Отложим это до медового месяца. Сейчас нам нужно обо всем договориться.
– У нас будет медовый месяц? – Его бархатный тон ласкал и обволакивал, и она с трудом подавила желание потереться щекой о его ладонь, словно кошка.
– Если тебе повезет. – Руби отхлебнула кофе, его горьковатый вкус соответствовал ее настроению.
Ей нравилось дразнить Джекса. Это позволяло отвлечься от непрестанного свербящего чувства, что они совершают непоправимую ошибку.
Каково это, сидеть рядом и обсуждать будущую свадьбу с тем, кого она обожает, кого любит, без кого не может жить? С настоящим женихом?
Руби всегда мечтала об этом дне, но вышло так, что ее планам о сказочной свадьбе не суждено было осуществиться. Даже если она и встретит когда-нибудь свою любовь, второй брак будет лишь вторым. Статус разведенной женщины не предполагает романтики. Но все это ради благой цели, не стоит об этом забывать.
– Медовый месяц придаст легенде достоверности, – заявил он.
Этого никак нельзя допустить. И так будет нелегко притворяться счастливыми молодоженами, поездки на какие-нибудь романтические острова Руби не выдержит. В конце концов, она не была полной дурой. Между ними существует влечение. Есть опасность, что дело кончится сексом. Незабываемым, потрясающим сексом, если судить по поцелую, черт бы его побрал.
Хотя, если подумать, одна ночь на самом деле ничего не значит. Роскошный отель, цветы, свечи, шелковые простыни, на которых они предадутся страсти. Чтобы оформить их брачные отношения. Нет, нет и еще раз нет!
Руби беспокоилась не столько из-за брачной ночи или медового месяца, сколько из-за того, что будет потом. Как они станут жить? Засосет ли их рутина? Сделает ли их счастливыми брак по взаимовыгодному расчету без лишних осложнений в виде чувств?
Даже в теории звучит отвратительно, не говоря уже о практике.
Руби не должна подпускать Джекса слишком близко. Ему не место в ее сердце.
Умение контролировать эмоции защищало его, словно броня, но что спасет ее от любви и неизбежного разочарования?
Жаль, что Руби не похожа на него. Сухарь чертов. Вероятно, Джекс стал таким после всей этой истории с отцом. Общество отвернулось от него, вот он и надел на себя костюм Железного Дровосека и ушел в лес.
Что-то подобное произошло и с ее матерью. Матильда слишком рано потеряла своего мужа и закрылась от мира.
Она вовсе не была плохой матерью, но слишком много сил отдавала бизнесу и на дочерей их почти не оставалось. Сапфи это нисколько не огорчало: она была маминой любимицей и готовилась пойти по ее стопам. И хотя Руби предпочитала не привлекать к себе излишнего внимания семьи, каждый раз, когда она смотрела на мать и сестру, склонившихся над каталогами, она хотела, чтобы мать приняла ее.
– Поговорим о медовом месяце позже – намного позже. Например, никогда. Сейчас нам нужно скоординировать наши действия.
Руби внутренне сжалась, ожидая, что Джекс не захочет оставить эту благодатную тему, но, к ее облегчению, он кивнул и вытащил мобильник.
– Я возьму на себя свидетельство о браке. Что насчет свидетелей? Я могу пригласить своего менеджера, Мюррея. А ты?
Ее снова накрыл приступ меланхолии. При других обстоятельствах в такой день рядом с ней была бы сестра.
– Да, моя кузина Опал.
– Хорошо. – Он застыл. – Твоя сестра будет присутствовать?
Она ощетинилась, не желая обсуждать состояние Сапфи с посторонним человеком.
– Нет.
Джекс дотронулся до ее руки, но Руби убрала ее. Ей не нужно его сочувствие.
– Хочешь поговорить об этом?
– Не очень. – Она кивнула на его телефон. – Пиши: прием.
– Прием?! – Он вытаращил глаза, словно она заявила, что явится к алтарю голой.
– Неужели ты думаешь, что люди, которых ты хочешь привлечь на свою сторону, примут наш брак, если мы не устроим грандиозную вечеринку?
– Я не любитель грандиозных вечеринок.
– Не важно. Ты хочешь, чтобы перед тобой открылись все двери? Тогда нужно знать этих людей. И это должно быть не просто формальное знакомство. В какие школы ходили их дети. Где они предпочитают отдыхать, где играют в гольф. Это очень закрытый круг. Я выросла в нем, и знаю, как тут поступают с чужаками, не говоря уже о…
– Моей семье? – Он выплюнул эти слова.
– Да. Скажу тебе откровенно, Джекс, если хочешь стать своим среди этих людей, тебе нужно сменить отношение. Да, ты сын Денвера Марони, и что? Ты успешный бизнесмен, владелец процветающего прииска, и ты не такой, как отец. Так что перестань злобно таращиться на людей и быть таким мнительным и начни получать удовольствие от общения.
– Перестать быть мнительным. Забавно. Я постараюсь, если ты не станешь мне мешать.
Руби потянулась за чашкой кофе и застыла на полпути, с некоторым опозданием вспомнив, что она уже пуста.
– Ты сейчас о чем?
– О сексе. – Он смотрел на нее в упор. – Шутки шутками, но я хочу, чтоб ты знала, – я не собираюсь заводить никого на стороне и не потерплю этого от тебя. Если мы женимся, мы не изменяем друг другу.
Было совершенно ясно, что Джекс настроен решительно, и Руби наконец-то полностью осознала серьезность ситуации.
О господи, остается только надеяться, что Сапфи оценит ее самопожертвование во имя любимой компании.
Он неверно истолковал ее молчание и, вероятно, ужас на ее лице тоже и резко откинулся на спинку стула.
– Не переживай и не принимай слишком серьезно то, что я говорил на скачках, – это не продлится слишком долго. Как только мы получим то, что нам нужно, с этим нелепым браком будет покончено.
Глава 6
Опал включила поворотник и начала перестраиваться в первый ряд, выглядывая место, где можно было бы припарковаться.
– Ну так что происходит?
Руби и сама задавалась этим вопросом много раз в течение прошедшей недели. К сожалению, она не могла найти вразумительного ответа.
– Мы едем не на коктейльную вечеринку в даун-тауне. Я соврала.
– Я поняла.
Опал сдала немного назад, заглушила мотор и с подозрением уставилась на ее белое шелковое платье и жемчужные сережки.
– Я никогда не видела, чтобы ты так нервничала перед вечеринкой.
Руби в сотый раз поправила платье:
– Могла бы и сказать.
– Ты меня пугаешь. – Опал зажала рот рукой. – Это из-за Сапфи, да? Что-то случилось, и ты не хотела мне говорить?
Руби покачала головой, проклиная себя за то, что заставила кузину так волноваться.
– С Сапфи все в порядке.
– Что тогда?
– Никакой вечеринки нет. – Она показала рукой на красивое каменное здание в конце квартала. – Мы едем в мэрию.
Опал вздернула бровь:
– Кто-то из наших знакомых женится?
Руби кивнула.
– Я, – выдохнула она, наблюдая, как недоумение на лице кузины сменяется ужасом.
– Что? Кто?.. Почему? – Опал потерла виски, словно пытаясь облегчить головную боль.
– Через полчаса я выхожу замуж за Джекса Марони.
Произнесенная вслух, эта новость не стала казаться менее абсурдной, а даже наоборот, и Руби порадовалась, что они не успели еще выйти из машины, потому что, судя по смятению, которое охватило Опал, она не удержалась бы на ногах. Кузина глотала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.
– Я не понимаю.
Это была наиболее сложная часть плана – врать близким людям. Но они договорились с Джексом: никто, включая родственников, не должен был знать правду. Так будет меньше вероятности, что произойдет утечка информации.
Руби глубоко вздохнула, надеясь, что годы, проведенные в школьном театральном кружке, не прошли даром.
– Мы познакомились в Бруми, когда я была там на выставке жемчуга, и с тех пор мы… ну… вместе.
Судя по виду Опал, она не поверила ни единому слову:
– Почему ты ничего не рассказывала?
К счастью, Руби ожидала этого вопроса.
– Ну потому что он наш главный конкурент. Сап фи убила бы меня, если бы узнала.
В глазах Опал мелькнуло понимание.
– Так вот почему ты это делаешь. Из-за бизнеса, – сказала она так тихо, что Руби пришлось наклониться, чтобы услышать ее.
Правда рвалась из нее наружу, но тщетно. Лучше Опал ничего не знать.
– А сейчас пришло время перевести наши отношения на новый уровень.
Вот. И ее нельзя обвинить во лжи. Это правда, только немного извращенная.
В глазах Опал заблестели слезы.
– Ты удивительная. Я всегда буду рядом, когда тебе нужно.
– Спасибо, дорогая.
Они обнялись, и Руби мысленно возблагодарила Бога, что первая трудная задача на сегодня выполнена успешно. Пора было приниматься за вторую.
– Есть еще кое-что…
Опал уставилась на ее живот:
– Ты беременна?
Слава богу, нет. Только этого ей сейчас не хватало. Если бы у них с Джексом дошло до секса, конечно, она бы предохранялась.
Если. Это слово как будто дразнило ее.
Может, Руби так привыкла лгать другим, что начала лгать и себе?
– Нет, я не беременна, но это тоже серьезно.
Опал схватила ее за руку:
– Что?
– Сапфи ничего не знает, и ты не должна ей рассказывать.
Кузина отшатнулась, как будто ее попросили солгать на исповеди.
– Пока я не выйду замуж и сама ей не расскажу, – добавила Руби, и Опал вздохнула с облегчением. – После регистрации я еду к ней.
– Ты уверена?
Руби кивнула:
– Я выхожу замуж через полчаса, и ничто на свете, даже эти чертовы бабочки, отплясывающие вальс в ее животе, не в силах ее остановить.
Руби в который раз принялась проверять свой макияж и прическу в зеркале заднего вида. На самом деле ей было все равно, как она выглядит. Слегка завитые волосы, собранные в хвостик на макушке, пара выпущенных прядей, макияж, сделанный в отделе косметики в торговом центре, классическое платье и подходящие к нему туфли – всего лишь декорации для главного спектакля в ее жизни, реквизит в той афере, которую она затеяла ради всех них – Сапфи, Опал, всех сотрудников и их семей, которые работали на "Сиборн" десятилетиями.
Она справится.
Почувствовав прилив храбрости, Руби поправила зеркало заднего вида. В нем мелькнули жемчужные сережки – эта своеобразная уступка торжественности момента.
Это было украшение ее матери. Сережки с жемчужинами неправильной формы, которые Матильда надевала на собственную свадьбу, сережки, которые по воле ее прадеда – основателя ювелирной лавки "Сиборн" – передавались каждой девушке их семьи, выходящей замуж.
Руби всегда мечтала, что мама будет рядом с ней в этот важный день, и сейчас, надев серьги, она словно чувствовала ее присутствие.
Джекс умирал от желания сорвать с себя галстук и выкинуть его к чертовой матери. Он задыхался, словно его грудь медленно, но неумолимо сжимали тиски.
– Расслабься. – Мюррей, чья жизнерадостность в этот день невероятно раздражала Джекса, похлопал его по спине.
– Я расслаблен, – процедил он сквозь стиснутые зубы, в сотый раз переводя взгляд с двери на часы.
– Она придет. – Мюррей выпрямился и разгладил отвороты пиджака. – Хотя еще не поздно передумать. – При виде отвисшей челюсти Джекса, он счел нужным пояснить: – Ты сбегаешь, я утешаю невесту.
– Это очень смешно, но все же лучше тебе заткнуться.
– Почему? Нервничаешь?
– Нисколько.
Джекс уже привык к проблемам в своей жизни, будь то различные государственные инстанции с их дурацкими требованиями и угрозами закрыть его прииск или секретарши, рыдающие по своим затерявшимся в пустыне любовникам.
Он пережил потрясение, связанное с арестом его отца и последующим всеобщим бойкотом, когда даже его школьные и университетские друзья отвернулись от него.
Он смирился с мыслью, что его элегантная, шикарная мать помогала отцу в грязных делишках, а потом просто сбежала, словно воровка.
Он не колебался перед тем, как переехать из мегаполиса в пустыню и принять управление прииском, не имея никакого опыта работы, кроме стажировки в банке. Он привык к одиночеству, песчаным бурям и ураганам.
Пожить семейной жизнью несколько месяцев?
Легко.
– Это хорошо, потому что она уже идет. – Мюррей с улыбкой кивнул в сторону двери, в очередной раз вызывая у Джекса желание его побить. Впрочем, на себя он тоже злился.
Интересно, почему у него внутри все перевернулось, когда он увидел Руби. Она была прекрасна в длинном белоснежном платье с тонкими бретельками, волосы напоминали облако золотых кудряшек, а подчеркнутые умелым макияжем зеленые глаза сияли, словно весенние звезды.
Когда их взгляды встретились, он мог поклясться, что маленькую комнату озарила вспышка.
Джекс пошел ей навстречу, лихорадочно подбирая слова. Чувствуя на себе любопытные взгляды – Мюррея, священника и кузины Руби (которая, к слову, смотрела так, словно готовилась выхватить кинжал и заколоть его на месте), – он обнял невесту за талию, притянул к себе и поцеловал.
Это должен был быть короткий, формальный приветственный поцелуй, но когда он коснулся ее губ, то совсем забыл об этом.
Губы Джекса впились в ее, становясь все более требовательными и настойчивыми, пока наконец их языки не сплелись в бешеном танце страсти.
Жена.
Узы брака.
В горе и в радости.
При этой мысли его словно окатило ледяной водой, и даже если бы Мюррея не одолел приступ кашля, он бы все равно остановился.
Руби смотрела на Джекса широко распахнутыми глазами. Они излучали столько света, что вполне можно было ослепнуть.
Он согласен отложить медовый месяц, но не первую брачную ночь. Ни за что на свете. Джекс твердо намерен провести ее так, чтобы воспоминания сохранились до конца жизни.
– Предполагается, что эта часть следует после слов "А теперь вы можете поцеловать невесту", – сказал Мюррей, возвращая Джекса к реальности.
Руби улыбалась, словно знала, как действует на него, и наслаждалась своей властью.
– Ты великолепна, и твое платье тоже, но не расслабляйся, – прошептал Джекс.
Ее губы обожгли его щеку.
– Почему?
– Потому что тебе недолго осталось его носить.
Ее стон отозвался вибрацией где-то внизу живота, и он предусмотрительно отступил на шаг, дабы не потерять благопристойный вид.
Они стояли перед алтарем, и он не видел и не ощущал ничего, кроме ее маленькой ручки, легкого аромата ягод и звонкого чистого голоса, произносящего клятвы.
Джекс кивал в нужных местах, следуя сигналам священника. И хотя этот брак был практически фиктивным и временным, на какой-то краткий миг, после того как было произнесено "согласен", он почти сожалел, что обстоятельства не сложились иначе.
– Вы можете поцеловать невесту, – объявил священник, благостно улыбаясь.
– Он уже это сделал, – поддразнил Мюррей.
Послышались смешки, и на этот раз поцелуй был коротким и невинным. Джек знал, что, когда в следующий раз поцелует жену – по-настоящему, – он не остановится, пока Руби не будет извиваться под ним, умоляя продолжать.
После церемонии к ним подошла Опал с каким-то заискивающим, как ему показалось, видом.
– Я ошибалась насчет вас двоих.
Руби бросила на него неуверенный взгляд, значение которого Джекс не понял.
– Что ты хочешь этим сказать?
Опал потрепала Руби по щеке:
– Просто очевидно, что вы без ума друг от друга. Будьте счастливы.
О да, он непременно будет. Как только снимет со своей жены свадебное платье.
Глава 7
Руби мало говорила по дороге в Дейлсфорд, маленький старомодный курортный городок в часе езды от Мельбурна. К счастью, Джекс проявил уважение к ее желанию побыть наедине со своими мыслями и сосредоточился на дороге, вполголоса подпевая радио.
Она не находила себе места, без конца прокручивая в голове его слова.
"Тебе недолго осталось его носить".
Она должна была знать, что такой мужчина не примет отказа. Вероятно, ее нежелание спать с ним он воспринял как вызов.
Он заставляет каждую клетку ее тела трепетать от предвкушения, а Руби сейчас нужно сосредоточиться на главном – разговоре с Сапфи. Она не может допустить, чтобы сестра узнала новости из газет или от каких-нибудь доброжелателей.
– Это здесь?
Руби повернула голову и увидела "Тенанг" – голубое пятно на фоне сереющего сумеречного неба. Слово "тенанг" в переводе с малайского означало "спокойствие" и было именно то, в чем нуждалась Сапфи.
Спокойствие, умиротворенность, убежище, где сестра могла скинуть со своих плеч груз, который несла весь последний год.
Оставалось только надеяться, что новости, которые принесет Руби, не вызовут у сестры рецидив.
– Да. – Она показала направо. – Припаркуйся здесь.
Джекс свернул на длинную извилистую дорогу, обсаженную соснами, и остановился напротив главного входа. Он заглушил мотор, и Руби нервно сглотнула. – Ты точно не хочешь, чтобы я пошел с тобой?
– Будет лучше, если мы поговорим наедине.