– Нет. Хочу сейчас. – Деклан был очень упрямым, ирландские гены давали о себе знать.
– Сначала морковные котлеты, потом сладости.
Нора попробовала разогретую в микроволновке лапшу с курицей по-азиатски в фабричной упаковке. Еда была отвратительной. Ни лапшой, ни курицей это блюдо даже и не пахло. Нора вспомнила замечание Рейда о том, что лучше иметь своего повара.
Если бы.
Это была еще одна причина, почему им не следовало встречаться. У этого человека слишком много денег, и он имеет смутное представление о том, как живут простые смертные. Не каждый может позволить себе нанять повара, чтобы тот выполнял любую его прихоть.
Если бы Нора приняла грязные деньги Саттона Винчестера, она могла бы жить припеваючи, забыв о скромном пособии, которое каждый месяц присылало ей министерство обороны. Но это было бы предательством по отношению к Шону, отдавшему жизнь за свою страну. Она не могла поступить так с любимым человеком.
И хотя Деклан устроил целый спектакль за обедом, он все-таки съел морковные котлеты. Получив фруктовые сладости, малыш в конце концов успокоился. И даже без всяких возражений пошел купаться, а затем лег в кроватку.
Вечер с кино мог начинаться.
Но когда Нора пришла в гостиную, она увидела, что телефон ее светится. Ей пришло сообщение от Евы: "Девичник отменяется (((".
Что случилось? Нора написала сестре: "Любовное свидание?"
Ответ пришел очень быстро, будто сестра сидела на телефоне. "Нет, конечно! Почему ты так подумала? Это смешно. Мы с Грейси решили остаться в больнице с отцом".
В больнице… Там, где она так оживленно беседовала с одним из братьев Ньюпорт.
Нора отправила еще одно сообщение: "Идешь на свидание?"
"Нет".
Ну хорошо. Этот краткий ответ еще больше возбудил ее любопытство. Но почему отказалась Грейси? Совершенно непонятно. Норе стало очень грустно оттого, что этот вечер она вновь проведет в одиночестве. Она знала, что теперь не будет спать всю ночь, мучаясь от горьких мыслей. Так было всегда, когда она горевала о потере близкого человека. Но ведь она решила для себя, что одиночество – это ее удел. Разве может она вновь в кого-то влюбиться? Не может. Поэтому она останется одинокой до конца своей жизни.
Вообще-то ей было неплохо одной. Но не сейчас, когда сорвалась встреча с ее сестрами.
Нора собралась уже написать Грейси, чтобы спросить ее, что случилось, когда зазвонил домофон. Это был Джордж, привратник отца. Он сказал, что к Норе кто-то пришел.
С облегчением Нора отложила телефон, так и не отправив сообщение сестре.
– Да, я жду гостей.
Ведь Грейси не отменила встречу. Может быть, Ева использовала ее как прикрытие, забыв договориться с ней, и Грейси теперь раскроет проделки Евы. Как бы то ни было, Нора была счастлива, что этот вечер проведет не одна.
Сияя улыбкой, она рывком открыла дверь. Улыбка мгновенно исчезла с ее лица.
На пороге стоял Рейд Чемберлен с трехколесным велосипедом в одной руке и с огромным букетом цветов в другой. Таких красивых цветов Нора никогда не видела.
Она заморгала, но видение не исчезло.
– Что ты здесь делаешь?
– Я пришел извиниться перед тобой.
Их взгляды встретились, и Нора застыла на месте. В памяти мгновенно всплыло то, что произошло между ними в его апартаментах. Нора будто почувствовала прикосновение его рук, и ее колени подогнулись.
Но она устояла. Нора не желала показывать Рейду, как сильно он на нее воздействует. Он был таким непредсказуемым. Сначала проявил к ней теплые дружеские чувства, а потом словно отгородился каменной стеной. Этот человек не хотел иметь дела с ее сыном, а значит, и с ней. Нора больше не могла доверять ему.
Рейд протянул ей красный велосипед.
– Это подарок твоему сыну. Пожалуйста, прими его. Это тебя ни к чему не обязывает.
Тот факт, что он сначала вручил ей велосипед, а не цветы, мгновенно рассеял гнев, начинавший закипать в груди. Она согласилась принять подарок для сына.
– Спасибо. Деклан будет очень рад, он активный мальчик и с удовольствием будет кататься. Это очень милый жест.
Нора внесла блестящий красный велосипед в дом и поставила слева от двери. Он оказался тяжелее, чем она думала, а Рейд с такой легкостью удерживал его одной рукой.
– Я не делаю милых жестов, – напомнил ей Рейд.
А ведь она действительно не знала, что движет им, о чем он думает, почему так часто меняет настроение.
– Хорошо. – Скрестив руки на груди, чтобы сдержать волнение, охватившее ее при звуке его голоса, Нора окинула его вопросительным взглядом. – Ты, наверное, хочешь чего-то. Чего?
– Я пришел просить прощения. Вчера вечером я вел себя отвратительно. Я сожалею об этом.
Губы Норы дрогнули в едва заметной улыбке.
– За что ты просишь прощения? За то, что довел меня до оргазма, или за то, что выставил вон?
Призрак улыбки исчез с его лица.
– Я не собирался просить у тебя прощения за то, что доставил тебе удовольствие. Это было чудесно.
Щеки Норы заметно порозовели. Что это – смущение или желание?
– Но ведь мы не дошли до тебя. Нас прервали…
– Ты ошибаешься. Я получил такое же удовольствие, как и ты. И готов сделать это снова, в любое время, в любом месте.
Нора содрогнулась. Она нравилась ему, и он наслаждался, наблюдая за тем, как он ласкал и возбуждал ее. Но это не должно было ее так волновать. Ведь между ними многое оставалось недосказанным.
– Я не понимаю, зачем ты пришел, – тихо проговорила она. – Ведь ты сказал, что не встречаешься с женщинами, у которых есть дети.
– С тобой я сделаю исключение, если позволишь.
Его пронизывающий взгляд говорил гораздо больше, чем слова. Рейд хотел ее и был готов нарушить свои правила. Только ради нее. Ей стало стыдно оттого, что она так быстро обрадовалась этому.
Ей нужно выяснить, что произошло между ними и что могло бы произойти. И это надо было сделать прежде, чем она успела совершить непоправимый поступок. Снова.
– А мне не нужно никаких исключений из правил. Особенно когда дело касается моего сына. Я хочу понять твои намерения.
Ей надо было понять Рейда.
Он протянул цветы Норе и ждал, пока она их не взяла.
– Я хочу извиниться перед тобой, – повторил он. – И могу объяснить тебе, почему я не встречаюсь с женщинами с детьми. И почему, несмотря на свои принципы, стою на твоем пороге. Но, если ты не впустишь меня, я уйду.
Нору тронула его искренность.
– Проходи. И раз уж мы с тобой говорим начистоту, то скажу тебе, что мой сын здесь. Сейчас он спит, но в любой момент может проснуться и потребовать воды, крекеров, какую-нибудь игрушку и, возможно, чтобы ему почитали книжку прямо сейчас.
– Считай, что я предупрежден.
Рейд не колеблясь переступил порог, когда Нора широко распахнула перед ним дверь. Он внимательно осмотрел богато обставленный дом с бесценными картинами на стенах и мраморным полом, но ничего не сказал. Вместо этого он повернулся к Норе, и вдруг ей показалось, что холл с высокими потолками стал очень тесным.
– Твоего сына зовут Деклан? – неожиданно спросил Рейд. – Мне хотелось бы правильно его называть.
– Да. – Помедлив, она добавила: – О’Мейли.
– Я помню. Его отец был убит при исполнении служебных обязанностей.
У Норы внезапно образовался ком в горле. Она кивнула, потому что потеряла дар речи. Разве она говорила ему об этом?
– Об этом твой сын не должен забывать. – Рейд взял Нору за руку и пожал ее ладонь. – Мне хочется с тобой поговорить. Может быть, присядем?
Атмосфера накалялась с каждой минутой. Нора попыталась разрядить обстановку.
– Открыть бутылку вина?
Он кивнул:
– Конечно. Это поможет расслабиться.
– Ты смущаешься? – спросила Нора, отчаянно пытаясь вернуть разговор в спокойное русло. Она направилась к маленькому бару, расположенному в дальнем конце гостиной. – Ведь мы прошли с тобой эту стадию.
– Вино для тебя.
На лице Рейда вновь мелькнуло подобие улыбки, которое оказывало непостижимое воздействие на нее.
Нора открыла бутылку вина, которую собиралась выпить с Грейси и Евой. По крайней мере, сейчас она была не одна. А чем обернется эта встреча, радостью или болью, потом будет видно.
Глава 6
Взяв бокал из рук Норы, Рейд сделал большой глоток. Он сказал, что вино для нее, но ему тоже требовалось выпить. Рассказать о том тяжелом периоде было нелегко, однако Рейду нужно было это сделать. Он обещал объяснить ей свое поведение.
Он никогда никому не рассказывал об этом. Многие женщины пытались понять его переменчивое настроение и желание оставаться одному, но им не удавалось это сделать. А он радовался этому. Никому не удавалось проникнуть в его душу.
Но теперь, впервые за все время, он хотел открыть свое сердце женщине, которую обидел, а затем выставил вон. А она, вместо того чтобы злиться на него, сидела теперь рядом с ним на кожаном диване в тонкой футболке, прелестно обтягивавшей ее высокую грудь.
Когда она пришла к нему в дом в своем маленьком черном платье, он онемел от изумления. Ему пришлось признать, что такая Нора нравилась ему больше всего. Но он ошибался.
Теперь она была одета в домашнюю одежду. Рядом с ней ему было хорошо – спокойно, тепло, уютно. И ему хотелось всецело отдаться этому ощущению. В этой женщине вибрировала такая свежая чувственная энергия, что Рейд не мог отвести от нее глаз. Да и не хотел.
– Чтобы быть до конца откровенной, – произнесла Нора, пока он не успел открыть рот, – скажу тебе, что я очень рада, что ты пришел ко мне. В последнее время я люблю все контролировать, и мне приятно знать, что я побудила тебя прийти ко мне.
От этих слов у Рейда внезапно разыгралось воображение. Он нисколько не возражал против того, чтобы Нора проявила инициативу.
Он представил себе, как она ложится на него – совершенно обнаженная – и, откинув голову назад, начинает гладить его своими пальчиками. Рейд ощутил прилив возбуждения, но, не желая поддаваться искушению, решительно отогнал мысли о сексе. Ему нельзя было думать об этом сейчас, ведь он хотел рассказать ей о своей жизни, а не использовать близость как предлог избежать откровенности. До сих пор он так и поступал.
Рейд прокашлялся:
– Я рад, что ты откровенна со мной. Со своей стороны я хочу признаться в том, что совершил ошибку в отношении твоего сына.
Брови Норы сдвинулись.
– Я намеренно ничего не скрывала от тебя. Никогда не думала, что в этом может быть проблема. Многие люди в возрасте тридцати лет имеют детей. Подожди… – Внезапно Нора положила ладонь на его руку и с нарочитой серьезностью произнесла: – Ведь ты наверняка знаешь, как делаются дети?
Рейд улыбнулся, не успев сдержать улыбки, и Нора мгновенно засияла в ответ. И это взволновало и смутило его, потому что он не знал, закончится ли их примирение сексом.
Он был бы счастлив, если бы Нора приняла его извинения – и они снова стали друзьями. Потому что этого он тоже хотел.
– Ты так редко улыбаешься, Рейд. – Нора не отнимала своей руки, и от этого тепло разлилось по его телу. – Мне так недоставало ее. У тебя такая прекрасная улыбка, пожалуйста, улыбайся почаще.
– Я думал, что уже навсегда разучился улыбаться. Я пришел, чтобы вручить тебе цветы, подарить подарок Деклану и объясниться с тобой. Улыбка не входила в эти планы.
– Тогда считаю это бонусом. – Нора отпила вина, взглянув на него поверх бокала. – А какие у тебя были планы? Ты хотел спеть и станцевать мне по поводу того, как ты любишь свою свободу, а дети лишь мешают тебе? Мы начнем с того, на чем остановились тогда, в твоей квартире?
– Неужели ты действительно хочешь этого?
Нора снисходительно улыбнулась:
– Конечно. Я уже большая девочка. И я могу понять, что тебе не нравятся дети, когда ты честно говоришь об этом. У меня нет никаких радужных заблуждений насчет нашего будущего. Мы испытываем влечение друг другу, вот и все. Так зачем ходить вокруг да около?
– Затем, – произнес он, – что это неправда. Я не… Я не имею ничего против детей. Проблема… во мне.
Горло у него сжалось так, что ему стало трудно дышать. Глоток вина не помог.
– Эй.
Сжав его руку, Нора ждала, пока он не взглянул на нее.
– Если это не так, то я прошу прощения. – Нора пристально смотрела на него. В ее карих глазах мелькнула тревога. – Тогда расскажи мне, в чем дело. Если хочешь, конечно.
Он хотел. Но как объяснишь то, что было скрыто так глубоко? Нора, возможно, была самым добрым человеком на свете, но вряд ли она сможет легко принять то, что он собирался ей рассказать. Рейд представил себе, как потухнет свет в ее глазах, когда она узнает о проблемах, терзавших его душу. Но она должна знать правду.
– Ты слышала что-нибудь о Софии? – выдохнул Рейд. Ему надо было с чего-то начать.
Рука Норы замерла.
– Нет.
– Она умерла. – Прозвучало очень резко. Но как еще сказать? Смерть всегда была жестокой. – Два года назад. Вся моя семья погибла в авиакатастрофе. На борту не было только меня.
– О, Рейд… – Глаза Норы наполнились слезами. – Я не слышала. Мне так жаль.
– Нэш чудом выжил.
Врачи долго боролись за его жизнь, и, когда он очнулся, преодолев страдания и боль, он узнал о том, что погибли все, кроме него. Некоторое время его мучило чувство вины, но Нэш преодолел его, а Рейд – нет.
– И больше никто? – тихо спросила Нора, хотя по ее омрачившемуся лицу было видно, что она уже знает ответ.
– Нет. Все погибли. У Софии осталось двое детей – мальчик и девочка, близнецы. Ее бывший муж устранился от этой проблемы, поэтому дети до сих пор не имеют семьи.
Нора покачала головой, и слезы потекли по ее щекам.
– Ужасно. Сколько им было, когда это случилось?
– Они были совсем маленькими.
Горло его сжалось. Крошечные беспомощные дети, им было всего лишь год. А он оставил их в этот черный час. О матери и сестре он страшно горевал, но не об отце. На месте катастрофы нашли черный ящик, и, когда его расшифровали, следователи сообщили, что Джон Чемберлен признавался во всех своих грехах и говорил, что хочет забрать с собой в могилу свою жену и дочь.
Нора крепко сжала его ладонь. Рейд взглянул на их переплетенные пальцы, и теплая волна разлилась по его груди. Это было безмолвным утешением, которое он не заслужил.
Рейд отдернул свою руку, чтоб не привыкнуть к ее теплу. Он обещал сказать Норе правду, но пока был далек от этого.
– Мы с Нэшем не знали, что делать. Мы оба были неженаты, и оба делали карьеру. Что мы знали о воспитании детей? Мы решили, что не отдадим их чужим людям, но мысль о том, чтобы стать им отцом, не нравилась мне.
Это было мягко сказано.
– Конечно, не нравилась! – горячо поддержала его Нора. – Ты только что потерял своих родных, а в состоянии горя невозможно принимать какие-либо решения. Я знаю это. Поверь мне.
– Нет. – Он встретил с тоской ее взгляд, готовясь сказать слова, которые должны были погасить ее горячее сочувствие к нему. – Ты не знаешь. И наверное, не поймешь. Я покинул их. Я не хотел быть им отцом. Я не способен любить и опекать кого-то, и у меня не было никакого желания учиться этому. Я живу для самого себя. Я отказался взять детей своей сестры и возложил все проблемы на Нэша.
Лицо Норы не изменилось. А должно было измениться. Ведь она молча кляла его всякими словами, узнав о том, какой он мерзавец. И ведь это было правдой.
Но она промолчала, улыбнувшись, и две слезы скатились по ее щеке. Что-то дрогнуло в его груди, и Рейд почувствовал, что и на его глаза навернулись слезы. Он заморгал, силясь совладать с эмоциями. Для жалости здесь не было места, он принял бы только осуждение. На большее он не имел права.
– Что было потом? – тихо спросила она.
– Нэш взял детей к себе, – охрипшим голосом произнес Рейд. – Он оказался сильнее меня. А я… не смог. Я эгоист. И я стал работать с утра до ночи, потому что самым важным для меня была моя корпорация. Именно поэтому я не полетел тогда на самолете. Я поехал на деловую встречу, которую не мог пропустить.
Он должен был тогда полететь. Нэш настаивал на этом. Но если бы они тогда оба оказались в этом самолете, ситуация сейчас была бы совсем другой.
– Чувство вины убивает, – констатировала Нора.
Рейд был ошеломлен.
Нора попала прямо в точку. Она слишком много пережила, многое видела и все понимает.
– Рейд, посмотри на меня, – властно сказала она, и он повиновался ей.
Отобрав у него бокал, Нора поставила его на кофейный столик и, взяв Рейда за подбородок, поцеловала в губы. Это был нежный и долгий поцелуй, не имевший отношения к сексу. Это было отпущение грехов.
Но Рейд этого не хотел.
Однако его холодное сердце стало таять от ее светлой доброты. Он жадно ответил на ее поцелуй, и его руки, невольно поднявшись, обняли ее и прижали к себе.
Прервав поцелуй, Нора прижалась щекой к его щеке.
– Все в порядке, – прошептала она. – Я не оттолкну тебя.
– А надо бы, – резко сказал Рейд и еще крепче обнял ее. – Ты должна выставить меня за дверь, как это сделал я.
– Почему? Потому что ты принял решение, о котором сейчас жалеешь? Но кто от этого застрахован?
– Я должен был…
– Прекрати спорить со мной! – прервала его Нора, нахмурившись. – Послушай меня. Тебя нельзя считать плохим человеком только потому, что ты отказался взять к себе детей Софии. Дети – это огромная ответственность, и разумные люди должны хорошо подумать, смогут ли они выполнять родительские обязанности, прежде чем связывать себя детьми.
Рейд покачал головой:
– Ты будто не слышишь меня. Я отвернулся от своего родного человека, своей сестры. И это непростительно.
Нора в нетерпении взмахнула руками.
– Разве детей бьют в доме Нэша? Они голодают там?
– Нет. Он нанял хорошую няню, а потом влюбился в нее. Джина – самая лучшая мать для этих детей.
– Вот видишь? – Нора уперла руки в бока. – Все произошло так, как и должно было произойти. Некоторые люди называют это судьбой. А ты слишком долго хандрил по этому поводу.
– Хандрил?
На лице Рейда отразилось замешательство. Да, он имел репутацию мрачного и угрюмого человека. Одинокого и загадочного. Но он никогда не страдал хандрой.
– Возможно, – прошептала она с нежной улыбкой, погладив пальцем его руку, – "хандрил" не совсем подходящее слово, но тебя мучило чувство вины оттого, что этот самолет потерпел крушение и ты не взял на себя заботу о детях. Разве София стала бы злиться на тебя за то, что в итоге все так получилось? Если бы она стояла сейчас перед тобой, неужели она ударила бы тебя по щеке и сказала, что ты мерзкий брат?
– Может быть, да. – Когда Нора в отчаянии сдвинула брови, он пожал плечами. – А может быть, и нет. Мне кажется, она одобрила бы Джину. Но от этого я лучше бы не стал.
Он бы не перестал быть эгоистом и не стал бы хорошим отцом. Такая женщина, как Нора, была не для него по многим причинам. Она заслуживала большего. И что бы она ни говорила, это не могло ничего изменить.
– Ты не должен так думать.