- Ты? - резко остановившись, смотрю на нее в недоумении. Не думала. А ведь действительно, никогда не думала о ее жизни до.
- Я, а что удивительного? - она лишь слегка пожимает плечами. - НИИ Геофизики и Климатологии. Пока в столице жила, работала в отделе, занимавшемся проблемами формирования и поддержания искусственного климата Страны Людей, а когда в Ичиасэ переехала, то перешла в филиал, больше вопросами обороны занимавшийся: управление тайфунами, цунами, землетрясениями. Он не в самом городе был, километров двести от нас лететь… Но как карьеру в науке делают, знаю. И как не делают - тоже знаю. Когда происхождение, к примеру, мешает. И твои работы озвучивает кто-то другой… Ладно. Думаешь, надо ехать?
- Ну не ждать же, пока наш добросердечный и многообещающий доктор огласит проблему на весь научный мир. И к нему, а потом и к нам, придут специальные люди, и объяснят, что такую интересную работу лучше продолжить в очень специальной лаборатории. А отказ невозможен чисто технически.
- Хорошо, тогда давай собираться. Мы посуду твою берем?
- Посмотрим, если сумка выйдет не слишком тяжелой… Еще книги надо в библиотеку вернуть, - тоскливо смотрю на свои учебники. Что ж, ехать - значит ехать. Начинаю выкладывать книжки стопкой на стол, поочередно перетряхивая каждую в поиске всевозможных закладок.
Ясмина собирает нашу одежду. Эта стопка внушительной не выглядит.
- Вечер добрый, девушки.
Прокрался, почетный кандидат всего и вся. Стоит себе в дверях нашей комнаты, взирает неодобрительно.
- Виделись, - безрадостно морщусь. - Мы врача на дом не вызывали, вроде бы.
- А стоило бы, - он решительно заходит в комнату, не дожидаясь приглашения. Оглядывает наши практически собранные пожитки. - Так ты что, в самом деле бросаешь все и уезжаешь из города? Просто из-за того, что у тебя взяли анализ крови?
- Андрей Петрович, - тяжело вздыхаю, глядя на него в упор. - Вот назовите мне хоть одну причину, по которой это могло бы вас касаться?
- Одну назову легко. Меня, того гляди, с работы уволят по твоей милости.
- За что? - недоуменно морщусь. Что бы ни было в том анализе…
- Да говорят, я тебя изнасиловал.
Кажется, пришла моя очередь садиться мимо стула. Впрочем, на ногах я удержалась, удалось за стол зацепиться. В глубочайшем недоумении перевожу взгляд с заведующего на Ясю. Та в том же глубоком недоумении.
- И… кто говорит?
- Да проще перечислить, кто не говорит. Это тяжелобольные пациенты, находящиеся в бессознательном состоянии, да сторож дядя Вася, который с утра бухой и потому говорить не может, - чуть усмехается доктор. - А вся остальная больница уже третий час обсуждает животрепещущую историю, про то, как я заволок тебя, бездыханную, к себе в кабинет, а спустя какое-то время ты вылетела оттуда в ужасе и тут же уволилась. Единственное, о чем они еще не договорились, это довел ли я свое гнусное дело до конца, или тебе удалось вырваться чуточку раньше.
- Но… - у меня даже слов на это нет. - Но это не я. Я никому ничего… Да я бы не додумалась даже до такого!
- Может быть, - пожимает плечами Иванченкко. - Но, когда завтра станет известно, что ты не просто уволилась, а даже из города спешно уехала, первая версия, несомненно, возобладает. И я потеряю должность. А возможно, буду тоже вынужден увольняться.
Молчу, слишком ошарашенная его словами. Как-то это совсем… за гранью. Человек мне искренне помочь хотел, о здоровье моем волновался. А я его, выходит, подставила?.. А он? Разве он меня не подставил заботой своей непрошенной?
- Так вот, очень узнать напоследок хочется, - продолжает меж тем доктор. - Из-за чего сыр-бор? Я изучил твой анализ вдоль и поперек, но так и не понял. Анемия у тебя, конечно, страшная, неудивительно, что в обмороки падаешь…
- Анемия??? Все, что вы там нашли - это анемия? - похоже, ему удалось меня шокировать второй раз за вечер. Я все же сажусь, ноги решительно не держат.
- А ты чего ожидала? - он смотрит на меня устало и чуточку снисходительно. Как на дитя бесконечно неразумное.
- Но вы ведь сможете вылечить ее анемию? - подает голос Яся. - И тогда нам, возможно, не придется уезжать из города. И мы как-то сможем уладить этот конфликт в больнице.
- Да разумеется, все можно вылечить, - он оборачивается к вампирше. - Вы Машина подруга?
- Сестра. Меня зовут Людмила.
- Андрей Петрович. А скажите, Люда, вы тоже уже успели уволиться с работы, чтобы бежать с вашей сестрицей неведомо зачем неведомо куда?
- Люся, - поправляет она. - И мне чуть проще, я не работаю. Маше приходится за двоих. Поэтому ей на самом деле нужна ваша помощь.
- Люсь… - я понимаю, что она пытается сделать, но не слишком ли рано мы обрадовались? Если ему не удалось обнаружить ничего подозрительного с первого раза, это не значит, что не последует второй. Тем более, что причину моей паники он не понял, хоть и пытался.
- Люся, что происходит? - в комнату без стука врывается Пашка. Да что ж за проходной двор у нас сегодня? - Тетя Вера сказала, вы собрались уезжать? - его взгляд упирается в Иванченко. - Это из-за него? - взвывает Пашка, белея. - Это он? Он отец твоего ребенка? Нарисовался, таки, сволочь…
- Паша, угомонись. Андрей к сестре пришел, это ее поклонник.
- Да кому ты врешь?! - возмущается Пашка. - Да кому нужна эта моль бледная, когда ты рядом?!
Я даже вздохнуть возмущенно не успела, а Пашка уже падал бесславно на пол с разбитым носом. Андрей, который Петрович и даже доктор и кандидат наук, мрачно возвышался над ним, потирая ушибленные костяшки пальцев:
- Извинись.
- Перед тобой, что ли? Да я тебя… - художник начал решительно, хоть и неуклюже, подниматься с пола.
- Мы погуляем, - Ясмина схватила Пашку за руку за секунду до того, как он пошел в атаку. И потащила его, злобно матерящегося и отчаянно сопротивляющегося, на выход. Хлопнула дверь.
- Добро наказуемо, верно? - печально смотрю на своего "поклонника". - Простите, что принесла вам столько проблем. Да еще втянула во внутрисемейные разборки. Я не хотела.
Глава 9
Он не спеша подходит ко мне, поправляет выпавшую из прически прядь моих волос.
- Может, все же угостишь меня чаем? И мы, наконец, нормально поговорим?
- Да, конечно. И еще раз простите. И за эту безобразную сцену, и вообще.
- По моему, за безобразную сцену прощения стоит простить не тебе, - качает он головой. - А чаю все-таки сделай.
Когда я возвращаюсь в комнату с чайником, он стоит у стола, задумчиво рассматривая те несколько фотографий, что остались у меня от путешествия по пьяным квартирам Пашкиных друзей. Прислали их в свое время, конечно же, Пашке, но он не пожадничал, поделился. В те времена он еще не кричал, что я моль бледная и мешаю его счастью с прекраснейшей на свете Люсей.
- Неужели это действительно ты? - мой незваный гость кивает на фотографии. - Никогда бы не подумал, что ты можешь выглядеть настолько вульгарно.
- Ну почему же сразу вульгарно? - решительно вытягиваю из его рук фотографии. - Мир велик, он размерами больницы не ограничен. Где-то принято так, где-то иначе. В их среде подобное считается модным и красивым, - я с нежностью смотрю на черно-белые снимки. Я на них такая… перепуганная, конечно, но еще полная сил, надежд. И рядом Яська. Бледная-бледная, замкнутая, усталая, бесконечно печальная. Отчетливо получившаяся без всякой специальной техники. Нет больше яркой вампирской ауры, нечем засвечивать пленку…
- В таком случае, я рад, что тебе удалось из этой среды уйти. Во сколько ты сбежала из дома, лет в четырнадцать?
- Опять ваши дикие фантазии, - недовольно фырчу, разливая чай по чашкам.
- Да какие уж тут фантазии, - он кивает на стопку книг. - Вон, даже восьмой класс не закончила.
- Просто пытаюсь восстановить аттестат. По другому, к сожалению, не выходит, - решительно убираю со стола и учебники, и фотографии. - Вы присаживайтесь. У меня, правда, практически ничего нет к чаю.
- Да я не то, чтобы голоден, - он садится, не сводя с меня внимательных глаз. - Скорее, понять пытаюсь, с кем меня жизнь свела столь плотно… Значит, живешь с сестрой?
Киваю. Вроде бы, очевидно.
- А что ваши родители, они живы? - продолжает интересоваться настырный доктор. - Помогают вам?
- Да мы уже, вроде, в том возрасте, когда сами должны помогать родителям, - пожимаю плечами.
- Так все-таки? - не сдается он.
Вздыхаю. Глубоко. Раза два, чтобы не сорваться. Все же возможности его как диагноста я явно переоценила, ничего необычного он в моей крови не нашел. Значит, можно не срываться с места, никуда не бежать… А значит, нужно возвращаться в больницу. А значит, надо как-то нормализовывать отношения с этим типом. Враги мне не нужны, а вот помощь, которую он так рвется мне оказать, лишней явно не будет.
- Родители живы, - постаралась ответить спокойно. - Здоровы. По крайней мере, когда я последний раз общалась с отцом, все было именно так. Но помочь нам они не могут. Жизнь сложилась так, что рассчитывать я могу только на себя.
- Понятно. А твоя сестра?..
Ну разумеется! Сестра. Докопаться, так до всего.
- Сестра инвалид по зрению. Плюс у нее крайне тяжело протекает беременность. Поэтому поддержать меня сейчас она может только морально. Но это тоже много, ближе нее у меня никого нет.
- Ну и куда же ты собралась ехать в таком состоянии, да с больной сестрой? - вздыхает он чуть свысока, словно беседуя с дитем неразумным. - А главное - зачем? Чего ты так испугалась?
- Вашей назойливости, быть может? - не выдерживаю я. Но тут же заставляю себя успокоиться. - Простите. На самом деле - просто нервы. Повышенная тревожность. У меня… был крайне сложный последний год… Да и предпоследний… Серьезные стрессы… Видимо, сказывается. Я все еще боюсь, что прошлое меня догонит. Поэтому очень плохо реагирую на попытки влезть в мою жизнь. Любым способом.
Боюсь. А ведь действительно, боюсь. Безумно боюсь, что нас опять поймают. Что Ясю вычислят, что истинную причину смерти тех рыбаков установят. Что нас отыщет Леха и увидит, что с вампиршей я его обманула. Ведь он же знает, что написано у меня в паспорте. Вот по паспорту и отыщет. Очень боюсь, что он жив. Очень боюсь, что он умер - ведь он помог нам, спас, и его смерть была бы чудовищно несправедливой. Но много ли в жизни справедливого?
- Да не собирался я никуда влезать! - несколько раздраженно отзывается доктор. - Ты теряешь сознание посреди больницы. Разве не естественно, имея под рукой все современное оборудование и обладая необходимыми знаниями, попытаться выяснить и устранить причину, а не просто потыкать тебе в нос нашатырем и отправить работать дальше, будто ничего и не случилось? Ты в курсе, что есть заболевания, обморок при которых - это свидетельство, что на введение лекарственных препаратов пара часов осталась, а дальше он в кому перерастет?
- Да. Конечно. Наверное, - очень хочется уже, чтоб он ушел. Яська вылетела из дома как была, в одном платье. Она не замерзнет, конечно, температуру воздуха она не чувствует. Но ведь и то, что одета она не по погоде, тоже не сможет определить. А это лишнее внимание, пристальные взгляды…
- Так я смогу тебя уговорить вернуться в больницу? - продолжает меж тем Иванченко. Ну да, у него же там репутация под вопросом.
- Считайте, уже уговорили, - что тянуть, в самом деле? Да, сглупила, исправлюсь. - Вы правы, куда мне сейчас ехать? Просто скажите, как мне себя вести, что кому сказать, чтобы слухи развеять. И, раз уж взялись, пропишите мне что-нибудь кроветворное. Что у меня там, низкий гемоглобин? Эритроциты не успевают восстанавливаться? Дефицит железа? Нехватка витаминов?
- Да все у тебя там! Маша, ну если ты это знаешь, почему не лечишься? Непонятно, как ты ноги еще не протянула с такими результатами!
- Да вот… как-то, - пожимаю плечами. - Доктор, а может, вы меня к себе в отделение возьмете? - приходит мне в голову светлая мысль. - Наверняка ведь у вас тоже младшего персонала не хватает. И сможете контролировать мое лечение. А мне не придется каждый раз к вам в соседний корпус бегать на глазах у всей больницы.
- Да санитарка у меня есть.
- А вы медсестрой возьмите, - закидываю я удочку, внимательно глядя ему прямо в глаза. Ну с Лехой же получилось! С больничными тетками, правда, не прокатывало, сколько я ни старалась. Но, может, тут как Яська говорила "невозможно усилить то, чего нет": если нет ко мне симпатии, то и не подействует. А если есть… А у этого явно есть. - Ну, вы же сможете закрыть глаза на отсутствие документов, - уговариваю я. - Зато у меня опыт есть. Да даже если б не было, разносить больным назначенные врачом лекарства много знаний не требуется, уметь читать, разве что. А я и перевязки делать умею, и капельницу ставить, и уколы, и кровь на анализ брать - и из пальца, и из вены. Я в вену вообще очень легко попадаю, до автоматизма отработано, - вспоминаю свою практику в подземной вампирской больнице. У них же там все лекарства, практически, через вену вводятся.
А он… вроде выслушивал благосклонно, я уже поверила даже, что все получится. А на последних словах побелел и уставился на меня в диком ужасе:
- О, господи!.. Ну конечно, как я мог не подумать?! С такими-то компаниями… - резко встает, едва не уронив свой стул, стремительно обходит стол, хватает меня за руку, задирает рукав.
Я оторопело смотрю, как он проводит пальцами по моим венам, внимательно всматриваясь, словно ища там что-то. Потом хватает за вторую руку, которую я даже не думаю вырывать, настолько поражена его нелепыми действиями.
- Да вы чего? - только и удается выдохнуть.
- Я чего? - теперь уже он пристально смотрит мне в глаза. Вот только не соблазняюще. А вопрошающе и очень требовательно. - Ты принимаешь наркотики? Принимала прежде и боишься, что в крови следы остались? Это и есть то прошлое, которое тебя догоняет? Поэтому убежала? В вену она попадает… В какую вену ты себе колола, на ногах?
- Вы совсем обалдели?! - я, наконец, дергаюсь, вырывая руку и отскакивая прочь от этого урода. Стул с грохотом падает, пролегая границей между нами. Светоч ведает, я пыталась. Я искренне пыталась с ним подружиться. Но такое?! - Меня, знаете, в жизни много обижали. По-разному и порой весьма изобретательно, - начинаю, пытаясь не сорваться на крик. И чувствуя, что меня колотит крупной дрожью от негодования. - Но вы за один день умудрились переплюнуть всех! Я, значит, по-вашему, несовершеннолетняя беременная наркоманка, сбежавшая из дома в четырнадцать лет, чтобы прожигать жизнь по помойкам в компании… ну, видимо, таких же несовершеннолетних беременных наркоманов?! То есть вот так, с ходу, смешать с дерьмом меня, мою семью, моих друзей… облить грязью несколько лет моей жизни… По-моему, Пашка куда за меньшее сегодня по лицу получил. Быть в глазах влюбленного болвана лишь бледной тенью красивейшей девы планеты отнюдь не так зазорно, как вам, быть может, кажется. Все в мире относительно, знаете ли. Я вон на три метра от нее отойду, и найдется немало тех, кто и меня за эталон красоты признает. Но когда человек, прикинувшись добрым доктором, методично поливает меня помоями, категорически отрицая саму возможность того, что у меня могла быть нормальная и достойная жизнь… Просто всю эту жизнь не глядя запихнув в помойку… Вам кто за такое рожу разобьет, Андрей - Как-Вас-Там - Иванченко? Да чтоб вы в Бездне сдохли со своими домыслами! - все же не выдерживаю, сползаю по стенке на пол и беспомощно прикрываю лицо руками.
Я никто. Я меньше, чем никто, я вон то асоциальное аморальное чудовище, которое увидел и описал этот назойливый гад. И никто и никогда не увидит во мне ничего другого.
- Маша…
- Не смейте! Я ненавижу это имя, я ненавижу вас, и я втройне ненавижу, когда вы это имя произносите!
- Машенька, пожалуйста, не надо. Прости, я не хотел тебя обидеть…
- Когда не хотят обидеть, думают, прежде чем открыть рот или начать задирать рукава!
- Маша, ну поставь себя на мое место, что я могу подумать? Когда ты вот так, на ровном месте, срываешься, куда-то бежишь… Когда я вижу, как тяжело вы живете, с кем общаетесь…
- Это все - НЕ ВАШЕ ДЕЛО!
- Когда я вижу, что человек, гордо зажмурившись, уверенно направляется в сторону пропасти, это мое дело - успеть схватить его за руку. Как врача, как человека, как гражданина, - не соглашается со мной Иванченко. - Да, признаю, я, возможно, не прав, изначально предполагая все самое плохое. Но ты просто не представляешь, сколько такого "плохого" я каждый день встречаю в больнице. Сколько людей погибает от несвоевременно поставленного диагноза, слишком поздно начатого лечения. Сколько молодежи из таких вот "веселых" компаний…
- Но причем тут я?! - меня даже от звука его голоса трясет. - Я с этими компаниями была знакома неделю. Неделю! И то со всеми вместе, а не с каждой в отдельности. Нас Пашка сюда на своей машине вез, попутно ко всем своим друзьям заруливая. А вы на основе случайного снимка умудрились сделать глобальные выводы, обвинить меня драко… черт знает в чем! - поднимаюсь, несколько резко ставлю на место упавший стул. Но за стол уже не сажусь. Хватит, почаевничали. - Вы вообще способны слушать, что вам говорят, или вы исключительно в мире своих фантазий живете? Я вам про свой опыт работы в больнице рассказываю, а вы про какие-то наркотики… Хоть объясните, какая связь, марихуану же, вроде, курят?.. Да, предлагали. Нет, не пробовала, - вновь начиная злиться, добавила я, увидев как очередной вопрос прямо-таки вспыхивает в его глазах.
- А ты, значит, не знаешь?
- Там, откуда я родом, подобного вообще нет, - пожимаю плечами. - У нас курить-то не принято, меня до сих пор от запаха мутит, привыкнуть не могу.
- Есть куда более тяжелые наркотики, их колют именно в вену, - поясняет мой гость, вновь усаживаясь за стол. - И объясни, пожалуйста, что за опыт работы в больнице? У тебя в трудовой первая запись о приеме к нам.
- А вы и в трудовую нос сунули? Ах, нет, разумеется, вам просто сказала Клара Сергеевна, - раздраженно фырчу я. - Я же уже сказала, у меня утрачены все документы. И нет возможности их восстановить. Приходится все начинать с чистого листа. И это злит безумно, а тут еще вы со своими расспросами и подозрениями. В приемном работала, в терапии, в акушерском. В восстановительно… в гематологии, в смысле, к сожалению, работать не довелось, поэтому и не знаю толком, как в моем случае лечиться надо. Эритроцитарную массу вроде, переливают…
- Это ты мне советуешь или самолечением заняться намерена? - тут же вскидывается это светило медицины. - Кто тут только что рассказывал, что это медсестры выполняют назначения врачей, а не наоборот?.. Ладно, Маш, время позднее, - вот теперь видно, что он тоже пытается взять себя в руки. И не меньше меня стремиться закончить этот разговор. - Давай договоримся так. Я возьму тебя к себе в отделение, завтра с утра ко мне придешь, мы все оформим. И сразу же я открываю тебе больничный, ты дней на десять ляжешь в стационар. Мне работники, которые на ровном месте падают, не требуются совершенно.
- Я не могу в стационар, - пугаюсь я. - Мне каждый вечер нужно дома быть, у меня сестра беспомощная. А Пашка только картины рисует потрясающе, в жизни от него толку чуть.