В отчаянии Марина отложила книгу. Казалось, полет не закончится никогда. Уже который раз она пыталась прочитать один и тот же отрывок, но даже не могла уловить суть.
Но как что-то может уложиться в мозгу, и так переполненном отвращением и самобичеванием? Она ненавидела себя за то, что поддалась вчера чарам Бахира. Что позволила ему забрать остатки логики, основывающейся на ее мудрости и жизненном опыте, с такой же легкостью, с какой он снял одежду с ее тела.
Она ненавидела себя за то, что вообще допустила его к себе.
А когда она вспоминала, как она пребывала в забвении в его постели, ей вообще хотелось свернуться калачиком и умереть. Как вообще она теперь будет смотреть на себя в зеркало?
Но одно Марина знала точно: она больше никогда не посмотрит на него.
Она слышала, как он ерзает в кресле, ворчит и бормочет время от времени. И чувствовала волны гнева, исходящие от него. Даже его теплый, мужественный запах, казалось, содержал нотку возмущения.
К тому времени, как они приземлились, ее нервы были натянуты до предела. Марине было уже все равно, что Бахир является отцом ее ребенка и что она собиралась ему об этом сказать. Теперь она хотела лишь одного - чтобы он исчез.
- Дальше я сама, - сказала она, не посмотрев на него, когда ее багаж укладывали в багажник ожидающей у здания аэропорта машины. - У меня есть водитель. Ты можешь идти.
Она что, пытается отделаться от него?
- Нет, так дело не пойдет, принцесса.
Она зыркнула на него впервые с того момента, когда вылетела из его комнаты этим утром, и он понял, что совершил ошибку, упомянув ее титул. И вообще - чем больше они держали дистанцию, тем лучше было для них обоих.
- Я должен проводить тебя домой.
- Я никому не расскажу, если ты этого не сделаешь.
- От тебя это не зависит, - сказал он, бросая свою небольшую дорожную сумку в багажник рядом с ее чемоданами, перед тем как кивком разрешить шоферу закрыть его. - И от меня это тоже не зависит. У меня есть уговор с Золтаном, и он должен быть выполнен.
- Но не надо…
Он открыл для нее заднюю дверцу:
- Садись.
- Но я не хочу, чтобы ты…
Он наклонился к ее уху настолько близко, что любой, кто сидел за столиками уличного кафе, мог подумать - он шепчет ей на ушко слова нежности.
- Неужели ты думаешь, что я хочу быть здесь? Здесь дело совсем не в том, что я о тебе думаю. Это совсем не личное. Это просто обязанность, принцесса. Я подписался на это и, значит, выполню. - Он отошел от нее и громко произнес: - Как-нибудь в другой раз, принцесса. Я знаю, как вы торопитесь увидеть своих драгоценных детишек.
Уже не говоря о том, как он хотел бы все это скорее завершить.
Ее колдовские глаза сузились.
- Ты прав, это обязанность, - сказала она. - Я забыла об этом на секунду. - И прошипела: - Только потом не говори, будто я тебя не предупреждала.
Он даже не удосужился спросить, что она имеет в виду. Он не хотел этого знать. Захлопнув за ней дверцу, перекинувшись несколькими словами с водителем и дав ему выходной, Бахир взял ключи и сел за руль. Он ни за что не сел бы с ней на заднем сиденье! Быть может, сумасшедшие итальянские автострады отвлекут его, и он сможет подумать о чем-то более нормальном.
Он направился на север в сторону Генуи и свернул на дорогу, ведущую в район северных тосканских гор, где жила Марина. Все это время она сидела не шелохнувшись, пытаясь скрыть свой гнев за темными очками. Как же она отличалась от той женщины, которая красовалась в его постели прошлой ночью!
Что же случилось? В чем проблема? Неужели таким образом Марина решила ему отомстить за все те годы, что он ее игнорировал? Неужели она так обиделась тогда, что до сих пор искала возможность отомстить ему? И не погнушалась даже без всякой причины остановить его в тот самый момент, когда он уже почти вошел в нее?
Какие еще могут быть причины? Она додумала - мол, он хотел назвать ее безответственной! Навряд ли можно обидеться на это. Боже, средства массовой информации всего мира периодически использовали это слово по отношению к ней! И в принципе небезосновательно. Это точно нельзя было расценить как оскорбление. Ведь в доказательство этому у нее был не один, а два незаконнорожденных ребенка!
Движение на автостраде было довольно напряженное, но мощный автомобиль довольно быстро оставлял километры позади, и вскоре они повернули на более узкую дорогу, ведущую к горному району. Это было неожиданно. Он предполагал: она живет где-то рядом с городом, там, где смогла бы веселиться ночи напролет. Но теперь у нее были дети. Наверняка ее ответственности хватало на то, чтобы оставлять их с няней, которая присматривает за ними во время длительных загулов легкомысленной мамаши.
Скорость значительно снизилась после того, как они свернули с автострады. Дорога теперь пролегала вдоль плодородной речной долины, окруженной пиками гор, и через живописные деревушки, где многие дома выступали на дорогу и тем самым оставляли водителей в полном неведении, что же там, за поворотом.
Бахир еле увернулся от очередного медленно движущегося трактора. Абсолютно точно это место не подходило для нормальной жизни. Но может, Марина редко бывала дома?
Он посмотрел в зеркало заднего вида - она все так же сидела, откинувшись на спинку кожаного сиденья, пряча глаза за темными очками. Но ничто не могло спрятать напряжение, которое выдавали ее крепко сжатые губы.
Она устала. Неудивительно после прошлой ночи…
Но ему было ее не жалко. Совсем. По крайней мере, она получила хоть какое-то облегчение. Чего нельзя было сказать о нем. Он так и пылал в изнеможении до самого утра, думая о ней, лежащей в его постели, такой роскошной, пьянящей и… распутной.
- Ты меня слышишь? - услышал Бахир голос сзади. - Здесь надо повернуть налево.
Он резко крутанул руль, иначе окончательно пропустил бы поворот.
- Еще далеко? - спросил он.
Дорога, проходящая у подножия горы, уже сузилась почти до одной полосы, и он увидел знак, предупреждающий о заносах.
- Несколько километров. Уже близко.
Он хотел огрызнуться, но направил все свои усилия на то, чтобы скорее покончить с этой неприятной обязанностью.
На автостраде эти несколько километров пролетели бы совсем незаметно - благодаря мощности и техническому совершенству автомобиля. Но на этой узкой козьей тропе, с ее изогнутыми и совершенно непросматривающимися поворотами, было невозможно ехать быстро. Казалось, подъем не закончится никогда.
С визгом шин Бахир вошел в еще один резкий поворот, почти вплотную прижимаясь к горе и расходясь в нескольких миллиметрах с проезжающим навстречу автомобилем.
Он выдохнул, радуясь, что ему удалось избежать столкновения. Как, черт возьми, ее сюда занесло? Вся эта деревенская местность совсем не подходила той богатой, своевольной, дикой и распутной Марине, которую он знал раньше.
В то же время он понимал, почему любой, кто не был влюблен в разгульную жизнь, захотел бы жить здесь. По мере их подъема виды становились все более впечатляющими, хребет за хребтом, долина за долиной, обрамленная еще более высокими пиками. И все это на фоне гряды серо-зеленых гор вдалеке.
- За следующим поворотом, - наконец сказала она. - Въезд слева.
И снова его ожидал сюрприз, когда он повернул на дорогу, усыпанную гравием.
Каменная вилла стояла прямо на склоне хребта. По ее стенам, выкрашенным в желтый цвет, ползла цветущая алыми цветами бугенвиллея.
Бахир вышел из машины и огляделся. Почувствовав на плечах тосканское солнце, он отметил про себя: оно намного мягче солнца в пустыне. Или просто на такой высоте всегда было прохладнее?
Она не стала дожидаться, когда он оценит всю местность, и открыла свою дверцу.
- Так здесь ты живешь? - спросил Бахир, вытаскивая ее вещи из багажника.
Она хотела их забрать, но он крепко держал чемоданы, и она опять сжала губы.
- Да, это мой дом, - вздохнула она, поняв, что он собирается выполнить свой долг до конца.
Марина стала спускаться по лестнице сбоку от дома, которая привела их к причудливо вымощенной террасе и крытой беседке. Отсюда вид был еще лучше. На другой стороне долины виднелась маленькая, красочная деревушка на фоне густой зелени садов и лесов. Земля перед ними утопала в пышной зелени, постепенно, по мере удаления, меняя оттенки на серые.
Из дома послышались шаги, визг и крики: "Мама, мама!" Дверь распахнулась, и двое темноволосых ребятишек, смеясь, выскочили на лужайку.
- Мама! - закричал мальчик, бросившись со всей силы на свою мать.
Сразу вслед за ним то же самое повторила и малюсенькая девчушка.
Бахир почувствовал ком в горле и весь сжался от напряжения, когда она присела и крепко обняла их. Так вот какие ее дети! Одно дело было знать о них, другое - увидеть.
Он отвернулся, ожидая, когда горячая встреча закончится. Бахир не хотел семью. И уж точно не хотел быть причастным к ее семейному счастью, особенно после всех тех мужчин, в постелях которых она побывала.
- Наконец-то ты дома, слава Небесам! - услышал он чей-то голос и, обернувшись, увидел женщину лет за сорок, вытирающую руки об испачканный мукой передник, которая смотрела не на радостную встречу мамы и детей, а на него. Она вопросительно подняла бровь, прежде чем повернуться к Марине и спросить: - Обед почти готов. Где его сервировать?
Марина поцеловала детей и, взяв их за руки, встала:
- Бахир, это Катриона, наша няня, экономка и ангел-хранитель. А это, - сказала она, посмотрев вниз, - мои дети, Шакир и Хана. Бахир любезно согласился проводить меня домой, - сказала она им. - Поздоровайтесь с нашим гостем, дети.
Любезно согласился? Не совсем. Но в этот раз ему ничего не оставалось, как просто посмотреть на них. Ни один из детей не проронил ни слова. Девочка вцепилась в мамину юбку и, засунув большой палец в рот, смотрела на него огромными глазами, не выражавшими никакого восторга.
Но мальчик… Малыш смотрел на него с подозрением и вызовом, как будто был готов встать на защиту своей матери сию секунду. И его глаза были Бахиру настолько знакомы…
- Я не останусь, - внезапно сказал он, осознавая, что выглядит глупо, все еще держа в руках ее чемоданы, как вышколенный посыльный.
Бахир отнес чемоданы к двери, поставил их и отошел. Дальше Марина справится и сама.
- Ты должен остаться, - сказала Марина, выдавливая из себя слова. - Оставайся на обед.
- Нет, я…
- Ты должен… - тихо, но твердо сказала она.
В ее словах не было никакого приглашения, а скорее утверждение.
Что-то внутри подсказывало ему - пора бежать, и бежать без оглядки.
Но он не мог бежать…
Няня-экономка наблюдала за ним. Марина стояла рядом, такая хрупкая, что казалось: если подует ветер, то ее сдует. И единственное, что может ее задержать, так это двое настороженных детей - большеглазая девочка и мальчик, который смотрел на него черными глазами…
И Бахир понял.
Его глазами…
Высокогорный воздух, казалось, сгустился вокруг него - пока не стало трудно дышать.
- Нет, - пробормотал он, - не может быть…
Он лишь смутно осознал - Катриона забрала детей в дом и закрыла дверь, оставляя Марину, изможденную и бледную, стоять рядом с ним.
- Это правда, - прошептала она. - Шакир - твой сын.
Глава 5
- Этого не может быть! - Слова сорвались с его губ как ракета - такие же смертоносные и решительные. Уверенными шагами, которые должны были унести его от этого дома, Бахир двинулся через широкую террасу. Но они точно не смогли бы спасти его от этого кошмара. - Нет. Этого не может быть!
- Мне очень жаль, - услышал он голос позади себя. - Это, должно быть, шок для тебя.
Бахир развернулся:
- Шок? Так вот как это называется? Когда тебе сообщают, что ты отец мальчика, которому… Сколько ему там? Два года? И ты вдруг узнаешь о его существовании. Это ты называешь шоком?
- Шакиру два месяца назад исполнилось три года.
Он больше ничего не хотел слышать. В его мозгу мелькали даты, календари и все, что он знал о сроках беременности. Три года и два месяца плюс еще девять месяцев беременности, если, конечно, она говорила правду. Как близко к той дате, когда они виделись последний раз… Но мальчик не мог быть его сыном! Это невозможно.
Хотя… как объяснить его глаза?
Яростно глотая ртом воздух и хватаясь за голову, Бахир метался по краю террасы, пытаясь найти ответ и не находя никакого другого, кроме "это невозможно". Но невозможно было вернуться назад и не слышать того, что она сказала. Невозможно просто стереть эти слова из памяти, как бы он этого ни хотел.
Неужели это правда? Выходит, у него уже три года был сын, а она даже не удосужилась сообщить ему! Так почему же она это сделала сейчас? Если только…
- Так чего же ты хочешь, Марина? - спросил он, подходя к ней. - Что тебе нужно? Деньги? В этом причина? Тебе нужны деньги, чтобы поддерживать этот дом и свой образ жизни, потому что настоящий отец ребенка бросил тебя и ты решила свалить свою ошибку на меня? Ты всего лишь хочешь получить деньги?
Она уперла руки в бока:
- Шакир - не ошибка! Не смей называть нашего ребенка ошибкой!
Он указал в направлении дома:
- Этот ребенок не мой! Это невозможно.
- Почему же? Потому что так сказал великий и непогрешимый Бахир?
- Потому что я предохранялся! Я всегда предохраняюсь.
- А незапланированные беременности случаются только с такими безответственными, как я? Так, по-твоему? - усмехнулась Марина. - Послушай себя, Бахир!
- Я никогда не хотел ребенка!
- Я тоже не планировала, но этот малыш появился, несмотря ни на что, несмотря на все наши предосторожности! Так иногда случается. Может, твой азартный ум поймет лучше, если я скажу так: мы сделали ставку на контрацепцию - и мы проиграли. Вышел детский номер.
Он фыркнул. Что вообще она могла знать о ставках? О выигрышах и проигрышах? Ничего - по сравнению с ним.
- Итак, у тебя есть сын. Но я не могу понять, почему ты так отчаянно пытаешься повесить его на меня? Ты, которая начала порхать от одного мужчины к другому сразу же, как мы разошлись.
Она вздрогнула, как будто он физически ударил ее, ужаленная его правдивыми словами. Но, гордо подняв голову, Марина продолжила схватку:
- Я не понимаю тебя, Бахир. Как ты можешь сомневаться? Ты знаешь, это правда. Я видела тот момент, когда ты узнал себя в нем.
- Да, сходство есть, - пожал он плечами, подбирая объяснение. - Случайность, не более того. Нельзя быть уверенным, что ребенок мой.
- Я уверена, Бахир, - сказала она. - Я узнала о беременности в тот самый день, когда пришла к тебе, когда ты решил выгнать меня из своей жизни навсегда.
- Ты была тогда беременна?
- Только что узнала. Я нервничала. Боялась. Но в то же время была рада. И я подумала… точнее, очень надеялась, ты будешь хоть немного рад.
- Но все же ничего мне не сказала!
- А зачем? Ты заявил мне - тебе не нужна моя любовь. Пожелал, чтобы я убиралась из твоей жизни! Тебе не нужна семья, и ты не хочешь детей. Зачем бы я стала что-либо говорить, когда уже было поздно?
Он закрыл лицо руками, согнувшись под тяжестью сегодняшних открытий и уже окруживших его воспоминаний. Особенно воспоминаний о том ужасном дне, который он всеми силами пытался вы рвать из своей памяти…
- Так это я во всем виноват?! Ты не сообщила мне о ребенке, и все равно это моя вина?
Вздохнув, Марина ответила:
- Дело совсем не в том, кто виноват. Я просто объясняю тебе, почему ничего не сказала тогда. Ты бы точно не поблагодарил меня в тот день за такое известие. Тебе настолько претила одна только мысль о детях, что я решила не открываться тебе. К тому же я не хотела рисковать. Не могла рисковать, зная, на что ты можешь меня толкнуть…
Бахир моргнул, поняв, что она имела в виду. Она думала, он будет настаивать на аборте? Это она хотела сказать?
Он мысленно перенес себя в тот мрачный день, который стал казаться ему еще более ужасным после этих новостей. День, который стал еще более отравленным - после ее появления со светящейся, загадочной улыбкой на губах. Он почти ненавидел ее в тот момент. И когда она спросила, думал ли он когда-нибудь создавать семью, его прорвало…
Бахир думал - он знает ее, они понимают друг друга.
Живи каждым днем. Наслаждайся, пока можешь. Развлекайся и двигайся дальше…
И ему было хорошо. Но оказалось, Марина такая же, как и все женщины, требовательная и приставучая.
"Ты когда-нибудь думал о детях?" - спрашивала она.
"Я люблю тебя", - сказала она.
Произнося эти слова, она уже знала о беременности.
Боже, как же невыносимо мерзко от одного воспоминания об этом дне!
И если бы она тогда все ему рассказала, как бы он отреагировал? Потребовал бы избавиться от ребенка? Боже… Он действительно не знал. Он даже не рассматривал такую возможность. Никогда не хотел детей. Но, увидев этого мальчика…
Бахир выругался. Иногда лучше совсем не думать.
- Так зачем ты объявила об этом сейчас? - спросил он, чувствуя, что его уже тошнит от всех уловок и вранья. - Зачем надо было ждать почти четыре года? Хотела меня огорошить?
Она покачала головой, а он попытался не замечать ее прекрасных локонов, обрамляющих лицо. Как они двигались в такт движениям ее тела и играли в лучах солнца.
- Я вообще не собиралась тебе ничего говорить, - сказала она. - Никогда. И была рада, что ты не знаешь. Ты сказал - больше никогда не хочешь меня видеть! Так зачем было все усложнять? Вот как я решила. Но недавно кое-что случилось… и…
- Что же?
- Ты вдруг появился с Золтаном и компанией в лагере Мустафы. Я этого совсем не ожидала, особенно после твоих слов.
Он прошипел, стиснув зубы:
- Я помогал Золтану и Аише. Я бы помог любому на их месте.
Она грустно улыбнулась:
- Спасибо, что все мне разъяснил, но я и не питаю никаких иллюзий на этот счет, поверь мне. Я понимаю, это твой долг по отношению к твоим братьям пустыни. Просто, увидев тебя, я поняла: мой долг - рассказать тебе о сыне. У тебя есть право отца знать о его существовании. Это единственная причина, почему я согласилась сесть с тобой в один самолет.
- Так вот как все было?
На ее лице появилась еле заметная улыбка.
- Неужели ты предполагал, будто я хотела, что бы ты сопровождал меня домой? Ты последний человек, с кем я поехала бы! Да и ты чувствуешь то же самое по отношению ко мне. Но у меня не было выбора… Как еще я могла тебе все рассказать?
Он глубоко вдохнул:
- То есть Золтан тоже в курсе? Весь мир уже знает, а я - нет?
- Нет. Насколько мне известно, он ничего не знает. Только Аиша в курсе. И я рассказала ей только потому, что это была ее сумасшедшая идея. Она предположила: поскольку мы были знакомы, нам будет очень комфортно путешествовать вместе. Я пыталась ее отговорить, но в итоге пришлось рассказать ей, почему ничего из этого не выйдет.
- Но потом ты согласилась!