Кристофер слегка подтолкнул, и она послушно перевернулась на живот. Сильные и в то же время нежные руки старательно втирали бальзам: гвоздичное масло приятно охлаждало кожу.
- Джон старался в каждом найти положительные качества, - пробормотал Кристофер, массируя ее плечи, чтобы снять напряжение. - И потому порой он видел то, что хотел увидеть, а не то, что было на самом деле.
Беатрикс нахмурилась.
- Но я тоже нахожу в тебе немало положительных черт.
- Только, пожалуйста, не поддавайся напрасным иллюзиям. Не забывай, что, согласившись выйти за меня замуж, обрекаешь себя на серьезные испытания. Ты сама не понимаешь, в какую ситуацию попала.
- Ты прав. - Беатрикс с наслаждением потянулась: любимый как раз гладил спину и бережно проводил ладонями по позвоночнику. - В данную минуту меня пожалела бы любая женщина.
- Одно дело - провести со мной полдня в постели, - угрюмо заметил Кристофер. - И совсем иное - постоянно жить с сумасшедшим.
- О, жизнь среди сумасшедших ничуть меня не пугает: не следует забывать, что я выросла в семействе Хатауэев. - Руки добрались до мягкой округлости ягодиц, и она умиротворенно вздохнула. Боль от ушибов отступила, мышцы расслабились, а кожу приятно пощипывало. Беатрикс обернулась, взглянула через плечо и увидела серьезное, сосредоточенное лицо. Внезапно захотелось подразнить, заманить в игру, вызвать улыбку.
- Ты пропустил одно место, - заявила она.
- Какое?
Беатрикс приподнялась, повернулась и перебралась в ту часть кровати, где Кристофер все еще стоял на коленях. Сейчас он был в бархатном халате, полы которого немного разошлись и представили заинтересованному взору великолепное бронзовое тело. Беатрикс обняла его за шею и поцеловала.
- Внутри, - прошептала она. - Вот где необходимо смазать.
В уголках губ появилась сдержанная, неохотная улыбка.
- Для этого мазь слишком сильна.
- Неправда, как раз будет очень приятно. Давай покажу. - Она ловко дотянулась до банки с мазью и окунула пальцы. Комнату наполнил пряный аромат гвоздичного масла. - Только не двигайся.
- Еще чего! - возмущенно воскликнул Кристофер и попытался схватить ее запястье.
Ловко и гибко, словно хорек, Беатрикс увернулась раз, другой и потянулась к поясу.
- Ты меня вымазал с головы до ног, - сквозь смех проговорила она. - Трус! Теперь твоя очередь.
- Ни за что. - Он поймал ее, схватил и - о, чудо! - негромко, но искренне рассмеялся.
Беатрикс не сдавалась: барахталась, сопротивлялась до тех пор, пока возлюбленный не уложил ее на спину, прижав запястья ладонями.
Пояс на халате не выдержал возни и развязался; обнаженные тела вновь оказались рядом.
Мерцающие серебристо-черные глаза не отрываясь смотрели в бездонную синеву. Беатрикс и так уже обессилела от смеха, а теперь, увидев полный любви и восхищения взгляд, окончательно потеряла голову. Кристофер склонился, поцеловал ее, а потом лизнул в губы, как будто хотел попробовать на вкус улыбку.
Отпустил запястья и лег на бок, даже не пытаясь прикрыть разошедшиеся полы.
Беатрикс взглянула вопросительно и слегка пошевелила пальцами.
- Хочешь, чтобы я… прикоснулась?
Он продолжал молча смотреть в глаза.
Смущение боролось с любопытством; она протянула руку и осторожно дотронулась. Прохладное гладкое масло легло на напряженную, разгоряченную плоть, и от неожиданности оба слегка вздрогнули.
- Вот так? - шепотом уточнила Беатрикс и нежно погладила.
Кристофер порывисто вздохнул и опустил ресницы, но не попытался ее остановить.
Она провела пальцами по темной глянцевой поверхности и скользнула вниз, к основанию тяжелого, напряженного мужского естества, уступая новым впечатлениям с робким восхищением. Он терпеливо позволял ласкать и исследовать, но не мог сохранить спокойствие: грудь неровно вздымалась от учащенного дыхания, а кожа приобрела лихорадочный оттенок. Ошеломленная готовой вырваться на свободу силой, Беатрикс погладила бедра и провела ладонями по мускулистым, твердым как камень ногам. Почувствовала под пальцами упругие блестящие волоски и вернулась туда, откуда начала путь. Бережно приняла в ладонь теплую тяжесть, а потом обеими руками сжала клинок.
Кристофер не выдержал. С гортанным возгласом стряхнул с плеч халат, отшвырнул в сторону и схватил искусительницу за бедра. Она с волнением встретила требовательный, жадный взгляд, прочитала в выражении лица первозданное стремление к обладанию. А в следующий миг он привлек ее к себе на колени и безжалостно вонзился в саднящую глубину, заставил сесть верхом и принять до конца, до основания. Проникнув далеко и глубоко, он причинил новую боль, и все же неповторимое чувство близости и полноты затмило неприятные ощущения.
Кристофер замер, не сводя с нее испепеляющего взгляда.
Через пару секунд гвоздичное масло оказало свое благотворное воздействие и внутри: пряная свежесть успокоила раздраженную плоть и в то же время разбудила чувственность. Беатрикс беспокойно пошевелилась, и тогда любимый опрокинул ее на спину и приподнялся.
- Кристофер…
Она уже не могла смириться и отступить, не могла остаться в одиночестве, а потому непрестанно ерзала и старалась подняться выше. С каждым беспомощным движением он подтягивал ее бедра все ближе к своим. Крепко сжав ногами, играл, скользя пальцами по тому самому месту, в котором женское начало соединилось с мужским, и ни на миг не прекращал безжалостного, упрямого наступления.
- Сдаюсь, - пробормотала Беатрикс. - Больше не выдержу.
- Никуда не денешься, придется. - Кристофер властно привлек возлюбленную и поцеловал.
- Сжалься, позволь пройти весь путь.
- Еще рано. - Он провел ладонями по спине. - Ты так прекрасна, так чувственна. Я готов любить тебя вечно и бесконечно.
- Кристофер…
- Позволь еще раз поднять на вершину блаженства.
- Нет, больше не могу. Сил не осталось. - Она слегка сжала зубами его нижнюю губу. - Умоляю, доведи дело до конца.
- Рано.
- Что ж, в таком случае придется принять меры.
- Какие именно?
Беатрикс посмотрела в прекрасное дерзкое лицо, в светящиеся вызовом глаза. Подчиняясь ровному ритму толчков, склонилась к уху.
- Люблю тебя, - прошептала она, отдаваясь скачке. - Люблю тебя.
Ничего иного и не потребовалось. Кристофер со стоном замер и что было силы прижал возлюбленную к груди, чтобы вместе пережить миг освобождения, излить в долгожданное лоно годы одиночества и тоски. А она продолжала нежно ворковать, обещая любовь, гармонию, радость, новые мечты.
Обещая вечность.
Глава 22
Лондонский сезон подошел к концу, и бомонд разъехался по загородным поместьям, чтобы продолжить увеселения на свежем воздухе. Балы, обеды и танцы сменяли друг друга в бесконечном калейдоскопе; егеря готовились выпустить заранее приготовленных к отстрелу фазанов и куропаток; слуги тщательно чистили и смазывали ружья, конюхи придирчиво осматривали седла и сбрую; дворецкие заботились о своевременной доставке из портов Бристоля и Лондона лучших вин и изысканных деликатесов.
В Гемпшире самым желанным событием осени считалось приглашение в Рамзи-Хаус, где в середине сентября планировалось торжественное оглашение помолвки Беатрикс Хатауэй и Кристофера Фелана. Обычно проводимые в доме лорда Рамзи мероприятия неизменно пользовались благосклонным вниманием соседей, но в этот раз интерес превзошел самые смелые ожидания. Все, кого пригласили, немедленно ответили безоговорочным согласием, а те, кого не пригласили, прислали письма с просьбой, а порой и с настойчивым требованием исправить досадную оплошность.
Хатауэи считали, что всплеск энтузиазма вызван исключительно тем обстоятельством, что на торжестве ожидалось присутствие прославленного героя. Ну а сам Кристофер, с его неистребимой ненавистью к шуму и вниманию толпы, не скрывал мрачного отношения к предстоящему испытанию.
- Согласись, - заметил Лео, - забавно, что тот из нас, кто меньше всех склонен к светской жизни, привлекает к своей персоне самое острое внимание.
- Отстань, Рамзи, - проворчал Кристофер, и Лео хитро улыбнулся.
Однако выражение "тот из нас", произнесенное с естественной легкостью, словно между прочим, согрело сердце. Отношения с будущим шурином постепенно приобрели дружескую непринужденность, которой Фелану отчаянно не хватало после смерти Джона. Хотя никто и никогда не смог бы заменить брата, общество новых родственников доставляло Кристоферу искреннюю радость. Так, во всяком случае, обстояло дело с Лео и Кэмом. Оставалось выяснить, распространится ли взаимная симпатия на Меррипена.
Меррипен вместе с женой Уиннифред (родные звали ее Уин) и маленьким сыном вернулся из Ирландии первого сентября. Не склонные сдерживать чувства Хатауэи радовались открыто и бурно. Кристофер скромно стоял в сторонке, возле окна, и с интересом наблюдал за шумным воссоединением большого семейства. Казалось, пылким объятиям, радостным возгласам и бесконечным вспышкам счастливого смеха не будет конца. Кэм встретил брата медвежьей хваткой и тяжеловесными хлопками по спине. Соскучившись по родному языку, оба сразу перешли на цыганский.
Еще до войны Кристоферу довелось несколько раз встретиться с Меррипеном, однако в памяти остались лишь общие черты: крупная массивная фигура и солидное, немногословное спокойствие. Кто бы мог предположить, что судьба преподнесет столь колоритного родственника?
Уин оказалась стройной изящной леди с большими голубыми глазами и пышными светлыми волосами. От сестер ее заметно отличала почти эфемерная хрупкость. Оставив столпившихся посреди комнаты родственников, она подошла к Кристоферу и уверенно протянула руку.
- Капитан Фелан, рада считать вас моим братом. До сих пор мужчины в нашей семье оставались в меньшинстве: четверо против пяти женщин. С вашим приходом нас стало ровно десять: пять на пять.
- А я все равно ощущаю давление большинства, - вставил Лео.
Меррипен подошел, пожал руку и оценивающе взглянул.
- Кэм говорит, что для гаджо ты не так уж и плох, а Беатрикс утверждает, что любит тебя. Данные обстоятельства перевешивают сомнения и склоняют к согласию на свадьбу. Но окончательное решение пока не принято.
- В свою защиту могу сказать, что вместе с молодой супругой готов принять всех ее животных, - с серьезным видом заявил Кристофер.
Меррипен на секунду задумался.
- Что ж, раз так, забирай.
За обедом беседа поначалу текла бурно, то и дело перескакивая с одной животрепещущей темы на другую, но как только разговор зашел об Ирландии и поместье, которое вскоре предстояло унаследовать Меррипену, лица заметно помрачнели.
Примерно за десять лет до этого Ирландия пережила жестокий голод, вызванный катастрофическим неурожаем картофеля. Страна до сих пор не оправилась от тяжких последствий трагедии. Правительство Англии предложило лишь минимальную помощь в виде временных мер, полагая, что постепенно проблема разрешится естественным образом.
И без того бедная Ирландия окончательно обнищала. Начались жестокие эпидемии. Целые семьи умирали в глинобитных хижинах, а то и прямо на дороге. Землевладельцы, подобные лорду Кавану, согнали с земли бедствующих арендаторов и затеяли бесконечную войну с теми, кто остался. Так зародилась смертельная вражда, кровавые последствия которой трудно было предсказать.
- И земля, и арендаторы долгие годы оставались в забвении, - печально поведал Меррипен. - Дед слишком увлекся недвижимостью в Англии и не задумывался ни о поддержании хозяйства, ни о помощи людям. Дренажные системы на полях отсутствуют, о механизации труда по обработке земли никто не слышал и не интересовался. Отсталые арендаторы знают лишь самые примитивные методы ведения фермерского хозяйства, а живут в грубых, обмазанных глиной хижинах. Почти всю скотину давно пришлось продать, чтобы заплатить за аренду. - Меррипен задумался; и без того печальное лицо еще больше потемнело. - Накануне возвращения в Стоуни-Кросс я встретился с Каваном. Он отказывается выделить хотя бы шиллинг на помощь тем, кто непосредственно от него зависит.
- Сколько он еще протянет? - уточнила Амелия.
- Меньше года. - Меррипен пожал плечами. - Хорошо, если переживет Рождество.
- После смерти деда ничто не помешает инвестировать унаследованное состояние в развитие хозяйства, - вступила в разговор Уин.
- Но потребуются не только деньги, - возразил Меррипен. - Первым делом придется заменить убогие лачуги приличными домами и научить крестьян по-новому возделывать землю. Для работы необходимо абсолютно все: механизмы, топливо, скот, семена… - Он помолчал и смерил Кэма непроницаемым взглядом. - Поверь, фрал, то, что нам удалось сделать с поместьем Рамзи, - детская игра.
Роуэн рассеянно накрутил на палец прядь длинных темных волос.
- Подготовку надо начинать не откладывая, прямо сейчас, - высказал он свое мнение. - Мне потребуется вся доступная информация о финансах и активах Кавана. Кое-что из его - твоей - недвижимости в Англии можно будет продать, чтобы получить достаточный капитал. Придется серьезно оценить потребности и установить приоритеты. Сделать все сразу не удастся.
- Это непомерная задача, - категорично заявил Меррипен.
По возникшему за столом ошеломленному молчанию Кристофер понял, что далеко не каждый день Меррипен называл возникшую задачу непомерной.
- Я тебе помогу, фрал, - уверенно произнес Кэм, не отводя спокойного, твердого взгляда.
- Чем дольше вас слушаю, тем отчетливее возникает неприятное чувство, - заметил Лео. - Кажется, мне придется управлять Рамзи в одиночку, а вы целиком сосредоточитесь на спасении Ирландии.
Беатрикс с улыбкой посмотрела на Кристофера.
- В этом смысле наша ситуация намного спокойнее, правда? - прошептала она.
Он и сам думал о том же.
Меррипен перевел острый взгляд на будущего родственника.
- Теперь, после смерти брата, тебе предстоит унаследовать Ривертон.
- Да. - Губы Кристофера изогнулись в насмешливой улыбке. - Джон с детства готовился принять ответственность, а на меня обязательства свалились нежданно-негаданно. А ведь единственное, что мне удается, - это стрелять во врагов и рыть окопы.
- Не скромничай. Ты отлично умеешь организовывать людей, - возразил Меррипен. - Знаешь, как составить и осуществить самый сложный, запутанный план. Обладаешь способностью трезво оценить степень риска и при необходимости принять испытание. - Он бросил на брата беглый взгляд. - Затеяв преобразования в Рамзи, мы сказали себе, что любая ошибка пойдет на пользу: только таким способом можно чему-нибудь научиться.
В этот вечер Кристофер ясно осознал, насколько близки ему мужчины большой сплоченной семьи - даже несмотря на колоссальную разницу в происхождении и воспитании. Все они боролись с быстро изменяющимся миром и принимали вызовы, которых не ожидали. Общество разваливалось на части и подвергалось испытаниям; прогнившая иерархия распадалась; власть переходила в незнакомые и не всегда надежные руки. Ничего не стоило позволить себе соскользнуть в бесполезное существование, но можно было совершить волевое усилие и пойти вперед, чтобы приблизить рождение нового мира. Возможности открывались интригующие и в то же время крайне утомительные - это нетрудно было заметить как по лицу Меррипена, так и по лицам остальных. И все же никто не собирался уклоняться от долга совести и избегать трудностей.
Кристофер посмотрел на сидевшую напротив невесту. Ах, эти глаза… синие, как полночное небо, невинные и одновременно мудрые, пронзительные и проницательные. В характере Беатрикс сочетались, казалось бы, противоположные черты: с одной стороны, умение владеть собой, сосредоточенность и серьезность, а с другой - почти детская непосредственность и склонность к игре. Она отличалась редким умом, обладала острой интуицией и в то же время оставалась забавной, смешной, наивной. Общение с непредсказуемой красавицей превращалось в череду неожиданных, удивительных открытий.
В свои двадцать девять Кристофер был всего на шесть лет старше Беатрикс, но ощущал себя глубоким стариком, познавшим темные стороны жизни, а потому, неизменно стремясь к любимой, старался скрыть худшее из того, что довелось увидеть, и сделать так, чтобы не ранить чувствительную душу.
После того знаменательного дня две недели назад, когда Беатрикс пришла в Фелан-Хаус после падения с лошади, они ни разу не были близки. Кристофер решил не пользоваться беззащитной пылкостью любимой и до дня свадьбы сохранить платонические отношения. Однако эротические воспоминания не оставляли в покое. Беатрикс принесла ни с чем не сравнимые впечатления и переживания. Те женщины, с которыми доводилось встречаться раньше, одаривали легким, ни к чему не обязывающим наслаждением, не имеющим ничего общего с откровенной страстью Беатрикс.
Кристофер считал возлюбленную слишком чистой и невинной, слишком возвышенной и утонченной, но в то же время желал жадно и безоговорочно, а потому упорно отгонял неприятные мысли. Да, он возьмет на себя ответственность за счастье и благополучие мисс Хатауэй и сумеет оградить любимую от страданий вопреки любым посланным судьбой испытаниям.
А в случае необходимости защитит и от себя самого.
Из главной гостиной внезапно донесся душераздирающий вопль, и многочисленные гости, собравшиеся на званый вечер в Рамзи-Хаусе, испуганно замолчали.
- Что это, черт возьми? - сурово нахмурился дед Кристофера, лорд Аннандейл. Он удобно устроился на диване в семейной гостиной, а джентльмены и даже дамы по очереди подходили, чтобы засвидетельствовать благородному старцу глубокое почтение. Долгое путешествие из Лондона в Гемпшир оказалось крайне утомительным и совсем не способствовало улучшению настроения. В результате Аннандейл ни на шаг не отпускал от себя Одри Фелан, вместе с которой приехал из Лондона.
Кристофер заметил полный скуки и тоски взгляд невестки и с трудом спрятал улыбку. Одри заметно тяготилась ролью преданной внучки: несмотря на прекрасные отношения с дедом покойного супруга, день, проведенный в тесноте экипажа наедине со старым чудаком, трудно было безоговорочно назвать приятным.
- Что за дикий крик на званом вечере? - не унимался Аннандейл.
Кристофер постарался сохранить невозмутимость и нейтральное выражение лица. Поскольку дело происходило в доме Хатауэев, приключиться могло все, что угодно.
- Сейчас выясню, - с готовностью подскочила Одри, мечтая хотя бы ненадолго освободиться от наскучившего дежурства.
- Нет, останься здесь. Вдруг мне что-нибудь понадобится?
Одри подавила вздох.
- Хорошо, милорд.
Беатрикс появилась в комнате и, лавируя между группами гостей, подошла к жениху.
- Твоя матушка только что встретилась с Медузой.
- Это кричала мама? - изумился Кристофер.
- В чем дело? - потребовал разъяснений лорд Аннандейл. - Что произошло с моей дочерью? Она кричала?
- Боюсь, что так, милорд, - подтвердила Беатрикс извиняющимся тоном. - Дело в том, что на ее пути случайно оказалась моя домашняя ежиха, которой не вовремя вздумалось покинуть вольер. - Она взглянула на Кристофера и невозмутимо пояснила: - Раньше лишний вес не позволял Медузе перебраться через стенку вольера. Кажется, новая система упражнений приносит ощутимую пользу.
- А иголки в ход пошли? - уточнил Кристофер, всеми силами стараясь сохранить серьезное выражение лица.