Содержание:
Глава первая 1
Глава вторая 3
Глава третья 6
Глава четвертая 8
Глава пятая 11
Глава шестая 14
Глава седьмая 17
Глава восьмая 20
Глава девятая 22
Глава десятая 24
Глава одиннадцатая 26
Глава двенадцатая 28
Глава тринадцатая 29
Глава четырнадцатая 31
Глава пятнадцатая 33
Глава шестнадцатая 35
Нина Демина
Любовь в мегабайтах
Глава первая
"Переливающийся каскад длинных волос, сверкающие бриллианты глаз, кораллы сияющих губ" - это не про меня.
В мои двадцать пять я выгляжу на тридцать с хвостиком, даже в шестнадцать лет у меня не было непосредственного очарования юности, присущего особам женского пола в столь нежном возрасте. Я родилась серой мышкой - неопределенный овал лица, размытые черты, трогательные у любой другой девушки веснушки, у меня казались засиженные мухами. Ни один художник, не смог бы определить какого природного цвета волос на моей голове.
О своем отличии от других я узнала в первых классах начальной школы. Мальчики неохотно соседствовали с девчонками, и когда двоечника Сашку Селиверстова посадили ко мне и посоветовали брать с меня пример, он, показав язык в спину Кларе Михайловне, презрительно процедил:
- Уродина.
С самого детства я понимала, что моя внешность и определение красоты две вещи несовместные. Мне хотелось быть красивой, но я представляла это по-своему.
Белоснежные воротнички на идеально выглаженном школьном платье. И сегодня я выгляжу идеально, если не брать в расчет мою голову. Я с удовольствием ухаживаю за кожей лица и волосами, считаю должным покупать дорогие кремы и эффективные шампуни, но благодарности пока не дождалась. По советам моих подруг я старалась приучить себя пользоваться декоративной косметикой. Результат убивал меня своей ужасающей реальностью, я становилась похожей на уродливую куклу, разрисованную злой детской рукой. Решив, что лучше иметь неприметную внешность, чем привлекать внимание яркой раскраской, я оставила эксперименты с макияжем.
Тотальное отсутствие личной жизни и развившиеся от этого комплексы привели к тому, что в свои двадцать пять лет я все еще девственница. Шутки своих подруг я сношу с мученическим терпением, но не собираюсь лишиться этой преграды с первым встречным, так как отличаюсь здравомыслием и порядочностью.
Родителей своих я лишилась в раннем возрасте и воспитывалась теткой Анастасией, сбывшей меня со своих натруженных рук по достижении совершеннолетия, и продолжавшей воспитывать и поднимать на ноги своих четырех детей.
От отца и матери мне досталась однокомнатная квартира, до моего шестнадцатилетия сдававшаяся Анастасией, деньги, получаемые с аренды, шли на мое содержание.
Теперь там проживаю я и единственное близкое мне существо мужского пола - сиамский кот Базиль. Любит он меня беззаветно, не за щедрость и ласку, а за то, что спасла его от голода и холода в подмосковном городе Красногорске. В сравнении со мной, Базиль по-кошачьи красив - бесконечная грация, голубые глаза, мягкая палевая шерстка с темными островками на мордочке, хвосте, и лапах. От сиамской братии его отличает миролюбивый характер, и боязнь чужих людей, как остаток воспоминаний о своем нелегком отрочестве. Базиль верен мне и не отвечает взаимностью любвеобильным соседским кошкам.
Когда мои подружки напропалую устраивали свою личную жизнь, крутя романы и разбивая сердца, я без устали училась. В итоге, у них за плечами разводы, шаткие браки, подрастающие эгоистами дети, у меня - высшее образование, два иностранных языка, большое, как целина, сердце и одиночество.
В непростое для страны и ее народа время я имею хорошо оплачиваемую работу.
Секретарь-референт для богатого босса, имеющего молодую ревнивую жену, но совершенно не возражающую против моего нахождения около ее, слишком привлекательного для охотниц, мужа. Клиенты, коллеги моего босса и мужчины, заглядывающие в наш офис, в первое время удивленно разглядывали меня, угадывая, какого дьявола Владимир Станисласович держит при себе такое пугало. Это совершенно не мешало мне работать, я привыкла не реагировать на мужское "внимание" и следующее за ним безразличие.
Владимир Станисласович считал меня толковым и в некоторых случаях незаменимым работником. В нашей совместной деятельности бывали случаи, когда моя смекалка и развитая интуиция спасали, казалось, гибнущую сделку. Тогда я получала щедрое вознаграждение, хотя делала это не ради денег, а из профессиональной гордости и чувства товарищества. Получая премиальные, я устраивала праздник и угощала Базиля горячо любимыми им креветками.
Босс любил начинать работу рано, и частенько, предугадывая безмолвные жалобы своих подчиненных, говаривал, наставительно покачивая указательным пальцем: "Кто рано встает…", "тому Бог дает!" блестели невыспавшимися глазами, в порыве верноподданнических чувств, бедные канцелярские души.
В то раннее и ничего не предвещающее утро Владимир Станисласович был доставлен своим водителем к подъезду современного здания нашей фирмы. Кофейный аппарат, новое слово бытовой техники, уже выплевывал последние ароматные капли. Я расставила на подносе любимую чашку босса, сахарницу, блюдце с крекерами и положила свежую почту. Босс любил утреннюю чашку кофе зачитывать новостями и, если (редкий случай) не было почты, я всегда заменяла ее газетой.
Доставив поднос в кабинет босса, я устроилась за компьютером и начала набирать первые строки письма. Звонок телефона разорвал тишину офиса.
- "Хадраш текнолоджи", - представилась я раннему просителю.
Для женского пола, по старому поверью, если первый клиент мужчина, то день сложится удачно и прибыльно. Но в трубке зазвучал встревоженный женский голос.
- Володеньку, - и тут же оговорилась, - Владимира Станисласовича, пожалуйста…
- Простите, как мне доложить о Вас? - спросила во мне любопытная женщина.
- Я его сестра Варвара.
Скорее прозвучало как Барбара.
- Соединяю, - привычно проговорила я.
За минуту, после того, как я положила трубку, я успела напечатать лишь "Уважаемый Альберт Вениаминович", но наши дальнейшие отношения с Альбертом остались для меня тайной. В кабинете моего босса раздался звериный рык, распахнулась дверь, и босс предстал на пороге с багровым лицом, разрывая классический виндзорский узел своего галстука. Я рванулась с места. Зная, что босс страдает ишемической болезнью сердца, у меня всегда под рукой имеются капли и пилюли.
Владимир Станисласович рухнул в кресло для посетителей, в то время как я дрожащей рукой наполняла бокал с водой. В офисе на этаже босса кроме нас находился Казбек, его телохранитель, но за неимением в столь ранний час дел, отлучился на первый этаж, как он сказал: "выпить кофею с народом".
Оказав Владимиру Станисласовичу первую помощь, я спросила его, чем еще могу быть ему полезной. Босс доверительно поведал мне, что только что узнал, что его единственный сын от первого брака попал в ужаснейшую автокатастрофу и находится в больнице с множественными переломами и сотрясением мозга.
- Руки, ноги, ребра, понимаешь Александра! Всё! Бедный мальчик!
Босс крупным телом раскачивался в кресле, по-бабьи обхватив руками голову.
Всегдашний внешний лоск слетел с него, как сухая шелуха с созревшей луковицы.
Сейчас он был только отцом, страдающим от горя. Я попыталась остановить затянувшийся плач:
- Владимир Станисласович, но он ведь жив! И в доброй памяти, как я поняла, несмотря на сотрясение мозга!
- Он совершенно беспомощен! Он прикован к больничной койке! - вскричал он.
И схватив меня за руку просительно, но, не принимая возражений, приказал:
- Поезжай к нему. Он работает на "Хадраш текнолоджи", но в другой сфере, наши производственные и финансовые интересы не пересекаются. Он вполне самостоятелен и независим. Но сейчас ему нужна помощь специалиста, что-то продиктовать, написать, что-то посоветовать, в конце концов!
Я хотела было возразить боссу, что сейчас ему нужна помощь других специалистов, но он опередил меня.
- По медицинской части ему обеспечен лучший уход и наблюдение, ему нужна ты!
Босс снова стал хвататься за сердце, и я поспешила успокоить его.
- Когда приступить? - по-деловому спросила я.
- Немедленно.
- Есть, - я подхватила свой ноутбук и обернулась к нему около двери, едва не прищелкнув по-гусарски каблуками. Он с уважением посмотрел на меня, оценив мое рвение. Устало взмахнул рукой, словно благословив, и попросил:
- Послужи ему Александра, а я уж тебя не забуду, ни в молитвах, ни в… - при этом он многозначительно потер пальцами.
Чтобы полностью соответствовать выбранному стилю я по-лошадиному тряхнула "гривой", в моем случае это была стильная стрижка, сделанная у лучшего мастера, и все-таки прищелкнула каблучками пятисот долларовых туфелек.
Припарковав свою бирюзовую малолитражку у здания больничного комплекса, я надела заранее припасенный белый медицинский халат, тем самым устранив препятствия самого младшего, но самого строгого медперсонала. Пропуск на мое имя уже дожидался меня в регистратуре.
- Палата-люкс, - гордо сказала молоденькая сестричка, и тут же перешла деловой тон, - травматология, второй этаж, лифт налево.
- Спасибо.
Подхватив поданную карточку пропуска, я пошла по блестящей от новизны и хорошего ухода плитке пола. Лифт налево. Отметив справа лестничный пролет, я вошла в слабо гудящую кабину лифта. В отличие от многолюдного первого, на втором этаже было тихо и уединенно. Лифт находился в отдалении сестринского поста, ординаторской и других служебных помещений. Палаты наоборот соседствовали с лестничной клеткой, лифт отделяли от них лишь несколько метров застеленных мягким ковролином. "Все сделано для того, чтобы не мешать докторам отдыхать!" - с усмешкой подумала я.
Из-за полукруглой стойки сестринского поста виднелась округлая шапочка медсестры.
Женщина увлеченно листала интернетовские странички. Никем незамеченная я прошла по коридору. Шаги заглушал ворс ковролина.
- Восемь утра, через час заступит новая смена, эти попросту устали за ночь и мысленно уже дома, - шепотом успокаивала себя я, неприятно удивленная равнодушием персонала.
Остановилась около светлого дерева двери и резонно подумала войти без стука. "Он прикован к больничной койке!" - вспомнила я истеричные всхлипы Владимира Станисласовича. Дверь бесшумно открылась, и моему взору предстал скорее гостиничный номер, чем больничная палата. Белизну стен, жалюзи и мебели оттеняли цветы, стоящие в вазах и мелькание ярких цветных кадров на жидкокристаллическом экране телевизора.
- Наконец-то! - воскликнул сердитый голос из белоснежной горы белья, бинтов и гипса, - скорее дайте мне судно, это преступление оставлять надолго человека нуждающегося в помощи! Ну что вы стоите как вкопанная! Судно!!!
Оглохшая от такого неожиданного и яростного нападения, я бросила ноутбук, схватила требуемый эмалированный предмет и сунула его вглубь бинтово-гипсовой кучи.
- Идиотка! А дальше что? Я сам не могу! - взвыл голос.
Просунув под крахмальные простыни, ставшие вмиг ледяными руки, я пыталась на ощупь найти то, о чем сейчас старалась не думать, я только выполняла приказ.
- Вы абсолютно профнепригодны. - был вердикт, уже с интересом наблюдавшего за мной больного.
Этого я вынести не могла. Чтобы доказать свою полезность в любом деле, я смело приподняла шуршащую простынь, заставляя себя не зажмуриться, взяла рукою напрягшуюся мужскую плоть, и сунула ее в носик судна.
Теперь, сделав то, что в других обстоятельствах я ни за что бы не сделала, я выпрямилась и застыла, глядя в лукавые зеленые глаза, смотрящие на меня из-под бинтов окружающих голову.
- Теперь выйдите, я позову вас, когда закончу, - сказал он, и глаза его смеялись над моей неловкостью и смущением.
Я выскочила в коридор и, дрожа, прислонилась спиной к стене. Прохлада пластиковой поверхности принесла облегчение. "Боже мой!" - думала я - "Как я смогу общаться с ним, смотреть ему в глаза после того, что между нами было!".
Это был мой первый сексуальный опыт, хоть и вызванный физиологической потребностью. Руки мои еще ощущали тепло его возбужденного органа. Я с ожесточением принялась тереть их о полы своего халата, лихорадочно соображая, где можно найти дамскую комнату.
- Входите! - раздался призыв, заглушаемый звукоизоляционной обивкой двери.
Я вздрогнула и попятилась, бросив измятые полы халата. Двери лифта открылись, и в сторону палаты заторопилась молодая женщина, на ходу натягивая белую медицинскую шапочку. Она посмотрела на меня, я посторонилась, и женщина стремительно открыла дверь в палату. "Сестра!" - подумала я - "Надо вернуться и исправить возникшее недоразумение… Профнепригодна! Посмотрим, что ты скажешь, когда я буду заниматься своими прямыми обязанностями!". Постояв еще три минуты в коридоре, я решила, что вопрос с судном уже урегулирован, но все-таки постучала в закрытую дверь.
Сестра открыла и удивленно подняла брови. Я вошла в палату. Под направленным на меня взглядом с установленной в приподнятом положении койки, я подняла с пола свой ноутбук и подошла к больному, гордо подняв голову.
- Как я понимаю, вы не моя медсестра? - последовал вопрос.
- Я ваша помощница, если угодно, - строго сказала я.
- Интересно началось наше знакомство, - усмехнулся он, - его можно смело охарактеризовать как близкое.
Я была готова провалиться сквозь землю.
Он приподнял голову от подушки.
- Станислас Хадраш. Извините, не могу подать вам руки.
- Александра, - представилась я, и добавила, - Исаева.
- Знаменитая Александра! Отец расщедрился, остался без правой руки. Хотя, как видите, он прав, мне ваша помощь нужнее, у меня нет обоих! - пошутил он.
Он оглядел меня с ног до головы, по выражению его глаз я не поняла, остался ли он доволен увиденным. Вряд ли.
- У меня к вам первая просьба, - улыбаясь, сказал он, - не надевайте больше белого халата.
Я почувствовала, как краснею. Положив ноутбук на стул, и отвернувшись от моего нового шефа, я начала расстегивать пуговицы злосчастного халата. Справившись с задачей, повернулась к Станисласу. Он снова оглядел меня и сказал:
- Милый костюмчик.
"Что бы ты понимал - "Шанель", - подумала я. Может, он ничего не понимал в брэндах, но в цене ориентировался отлично.
- Дорогой, - добавил он, и прямо спросил о происхождении моего достатка. - Наследство?
- Нет, - я была ошарашена вопросом, и промямлила, - Владимир Станисласович…
- Вот как… - сказал он.
- Ничего личного! - поторопилась оправдаться я, хотя заподозрить моего босса в интимной связи со мной может лишь человек, потерявший здравый смысл. - Владимир Станисласович доволен моей работой.
- Надеюсь, я тоже останусь вами доволен, - и, перейдя к делу, сказал. - Прошу вас в личной беседе называть меня Станисласом, в иных случаях господином Хадраш.
Никакого отчества.
"Отцы и дети. Не знала, что у босса проблемы с сыном", - подумала я.
- Как предпочитаете называться? - обратился он ко мне.
Я, оставив свои мысли о причинах разлада в семействе Хадраш, ответила:
- Просто Александра. Так меня называет Ваш отец.
Он еле заметно поморщился и сказал:
- О" кей. Итак, приступим. Для начала необходимо оборудовать ваше рабочее место.
Я продиктую вам список необходимых, на мой взгляд, вещей, вы имеете возможность добавить то, что считаете нужным. Но… обойдемся без "Шанель", - добавил он.
"Очевидно, он думает, что я слишком дорого обхожусь компании "Хадраш текнолоджи"!
Да он скряга!" - про себя чертыхалась я. - "Владимир Станисласович никогда не скупился и оценивал мои услуги и знания весьма достойно. Видно зря говорят, что яблоко от яблони…".
Работой я была загружена на целый день. Внушительный список того, что было необходимо приобрести, ложился на мои плечи, несколько писем, планирование по материалам, которые предстояло забрать из квартиры принадлежащей Станисласу.
- Я приветствую, если сотрудник часть работы делает дома, в свое личное время, - на прощанье сказал он, и приветливо мне улыбнулся.
В этой шапочке из бинтов, сходящихся под подбородком, он походил на ребенка. Я была обижена на его беспричинную критику в мой адрес, на желание посягнуть на мое личное время, пусть оно и было свободным, и про себя зло окрестила его "пупсом".
Я устало села на твидовое сиденье моего "Дэу", сунула ключи в замок зажигания, сняла туфли и пошевелила пальцами ног. Но усталость моя была не физической, меня измотало противоборство. Он хотел установить отношения "раба - хозяин", я же привыкла "работник - работодатель", включая уважение и чувство локтя. Моя роль в его сценарии сводилась к слепому повиновению, я же привыкла быть членом команды, и даже в некоторых случаях ее мозгом.
- Спасибо, Владимир Станисласович, подсунули работенку, - мысленно поблагодарила я босса, поворачивая ключ и прислушиваясь к ласковому гудению мотора. Надо поинтересоваться семейной историей господ Хадраш, может многое мне станет ясным.
Сынок явно не любит папочку. Я, в его мыслях, связана с Владимиром Станисласовичем прочной нитью, отсюда и негатив. Я буду умницей, и не буду поминать имя моего босса даже в контексте.
Пришлось помотаться по городу скупая указанные в списке принадлежности, в издевку, от себя добавила лишь освежитель воздуха. Пусть примет на свой счет.
Подъезжая к дому, где проживал Станислас, я обнаружила скопление разномастных джипов на проезжей части и в подворотне.
- Черт, машину припарковать негде, - помянула я лукавого и вспомнила зеленые глаза Станисласа, - знать бы местность, а то придется бросить малышку, где попало, и идти пешком…
Я попыталась влезть между двумя джипами, в образовавшуюся и как мне показалось подходящую для моей малолитражки щель, но наглый окрик заставил меня передумать:
- Эй ты, смотри, куда ставишь свое ведро!
Назвать мою ласточку ведром! Какое кощунство! Я подняла глаза вверх и в окне джипа увидела ухмыляющуюся рожу. Она была необъятна, глаза наполовину прикрывали поднявшиеся в улыбке щеки. "Вот это экземпляр!" - внутренне ахнула я и поспешно дала задний ход.
- Гы, гы, гы! - раздалось мне в след.
Наконец я нашла место в тихом дворике, но до дома Станисласа пришлось пройтись пешком. "Даже хорошо", - подумала я, пытаясь по привычке во всем найти хорошее.
- "Ноги разомну!". Размахивая, как девчонка, плоской сумкой, в которой находился мой ноутбук, я шла по оживленной улице. Прошла мимо джипа, в котором курила "рожа", выпрямила спину и показала язык, прекрасно зная, что "рожа" не видит. Свернула в темную подворотню и вышла во двор.