Во второй раз я была гораздо уверенней. Лошади я не боялась, она казалась смирнее жеребца, я потрепала ее по жесткой гриве и она уперлась в мою ладонь нежными губами. Сахарок был признательно прихвачен с моей ладони, и в благодарность она одобрительно фыркнула и кивнула головой.
В интернет-кафе у меня была назначена встреча с нашим ведущим специалистом-компьютерщиком Артёмом Сикорским. С Артёмом у меня сложились дружеские и доверительные отношения в результате наших частых сидений на всяческих конференциях и сборах.
Я попросила Артёма об аудиенции.
- Александра! Босс вас по всей стране разыскивает, Ставицкий землю роет, а ты, как ни в чем ни бывало! Где ты, душа моя?
- Лучше тебе не знать Артёмушка, меньше знаешь - лучше спишь. Увидеться бы нам…
- К-как же, если меньше знать советуешь, матушка? Случилось чего?
- Артёмушка, - мурлыкнула я, склонив головку, - помогай дружок, дело не терпит отлагательства. Требуется светлая голова, моя-то дурнушка не справляется.
- Клевещешь на себя, Александра, - подхватил Артём. - Нет в нашем городе барышни, которая сравнилась бы с тобой, о Солнце!
- Артёмушка, сокол, кое-что посмотреть надо, давай в "Матрице" в полтретьего?
- О'кей.
Наше любимое интернет-кафе не отличалось оригинальностью в названии, зато имело отличную технику, соответствующую уютную обстановку и классных специалистов, прошедших жесточайший отбор на кастингах у владельца, компьютерного маньяка Паука. В дневное время интернет-кафе было доступно обывателю, но вечером народец здесь собирался необыкновенный. Разговаривали они на языке не понятном простому смертному и поэтому считали себя высшей кастой, элитой современного общества. В свои ряды они принимали неохотно, кандидат должен быть не только компьютерным гением, но и творцом. Вновь прибывшему соратнику организовывали посвящение, говорят, на посвящении Станисласа Хадраш пиво текло рекою, а красивые девушки шли косяками, словно испуганные неоновые рыбешки рядом с сытыми акулами. На первом этаже старинного здания находился магазинчик, торгующий всяческой мелочью необходимой для работы с компьютером, тут же оказывались услуги по ксерокопированию и сканированию. На втором этаже собственно находилось само кафе.
Ряды мониторов в сотах, предоставляющие конфиденциальность, столики, снующие официанты, стойка с консультантами и кабинет администратора. За всей мошкарой, запутавшейся в этой паутине, Паук наблюдал сверху, с третьего этажа, являющимся бельэтажем, где находился его кабинет и жилой блок.
Артём ожидал меня внизу, я была знакома со многими завсегдатаями кафе, и сейчас нуждалась в сопровождении. Убедив Артёма в том, что это я (мой внешний вид поверг его в шок) мы стали подниматься на второй этаж. Артём шел чуть сзади и похохатывал.
- Ну, Александра! Ты выглядишь потрясающе!
- Что так плохо?
- Шикарно! А сзади вообще феерически!
- Стыдно тебе должно быть, Артём!
- За что? Я тебе комплименты…
- И без тебя знаю, что на проспекте Кржижановского или на Центральном вокзале я имела бы потрясающий успех.
- Душенька, зато тебя и мать родная не узнает! Знаю, прости, поговорка такая.
Босс не узнает точно! А что это вы со Стасом задумали?
- Всё потом. Нужен комп. Материалы у меня с собой.
- А свой "Макинтош" ты куда пристроила?
- Там где я сейчас он бесполезен. И опасен.
- О'кей. Нет вопросов. Я готов.
- Нужна полная конфиденциальность. Дело серьезное.
- Тогда к Пауку. Жди здесь, я позвоню ему на мобильный.
Артём оставил меня на площадке второго этажа и вошел в зал кафе. Я не снимала солнечных очков и не разглядывала уставившихся в мониторы людей. Через минуту Артём вернулся и, подхватив меня под руку, устремился к вычурной резной двери лестницы на бельэтаж. Охранник пропустил нас, и через два пролета мы очутились на бельэтаже. Пол был устлан кремлевской ковровой дорожкой, на пролетарском красном зеленые полосы, стояли напольные вазы с цветами, и было ощущение, что ты попал в Исполком времен СССР. Картину дополняли художественные полотна, отображающие комсомольские будни.
- Кому раньше принадлежало это здание? - шепотом спросила я у Артёма.
- Городской комсомольской организации.
- Теперь ясно, здание досталось Пауку со всем содержимым.
- А куда девать было? Это сейчас считается раритетом, а тогда комсомольским вожакам хотелось по-быстрому от всего избавиться. Вот Паук и подсуетился. А что, ему нравиться.
- Мне тоже, - согласилась я.
Паук вышел из своего кабинета и дружески пожал руку Артёму.
- Паук, - представился он.
- Сандра, - сократила я свое имя на половину.
- Очень приятно.
- Рада знакомству, - промямлила я, отчаянно боясь, что он меня узнает, но, видимо Артём был прав насчет моей матери.
- Друзья моих друзей мои друзья, - витиевато начал он, приглашая нас в святая святых, свой кабинет. - Прошу, пока вы решаете свои проблемы, я спущусь вниз.
- Так любезно… - заторопилась я, но Артём меня одернул.
- Спасибо, чел. Буду перпендикулярен.
- А на здоровье, - хмыкнул Паук и вышел за внушительные двери.
Мы посмотрели вслед ему. Я опустошенно опустилась в огромное кожаное кресло.
- Уф! Я все время боялась, что он меня разоблачит!
- Тяжела жизнь шпиона, - кивнул головой Артём.
Я поднялась из удобного, поглотившего меня кресла и уступила место Артёму. Он присел к компьютеру и размял пальцы как пианист перед концертом.
- Ну что там у нас? - спросил он нетерпеливо.
- Вот, - я вынула из сумочки диски и положила их на стол перед Артёмом в порядке приобретения, ткнув в первый пальцем - сначала эта.
- О'кей, - сказал Артём, установив диск в дисковод. От жидкокристаллического экрана шел свет и отражался в его очках. По стеклам очков пробежали цифры, графика, схемы, глаза за стеклами расширились и решительно сжатые губы свернулись трубочкой и присвистнули.
- Что? Что это? - затрясла я его за короткий рукав рубашки.
- По-моему мы сделаем Глоуб! - сказал он громким шепотом.
- Это точно их разработки, не наши?
- Идем в одном направление, но у них…принципиально другие, проще,…более мощные что ли…
- Это для нас важно? Есть ли смысл в промышленном шпионаже, если у нас есть подобное?
Но Артём, похоже, не слышал меня.
- Теперь я вижу свои ошибки. Боже как просто! - простонал он. - Он гений!
- Кто?
- Тот, кто сидит в Глоуб!
- А кому собственно принадлежит компания?
- Черт его знает! Всем известно, что совет директоров это кучка марионеток, вот только кто режиссер неизвестно никому.
- Ерунда. Акции распределены четко, у кого большинство, тот и кукловод.
- Подставное лицо, и вся недолга, - отмахнулся Артём.
Я подала ему следующий диск. Теперь Артём взял его бережно, будто он драгоценный, ни о каком панибратском отношении ни шло и речи. Снова побежали цифры, непонятные знаки, куски текстов. Однако ожидаемой реакции от Артёма не последовало, он спокойно просмотрел файл до конца и вынул диск.
- Ну, что? - удивленно спросила я.
- Абсолютно ничего интересного для нас. Немного отличий, но результат схож.
- Но это Глоуб?
- Я бы сказал, что похоже на сборную солянку из наших и глоубовских. Фигня.
Я была в замешательстве, ведь из-за этого диска убили Еремеева! Из-за фигни!
Станислас не похож на профана. Отличить зерна от плевел он способен.
- Скажи, Артём, а Станислас разбирается в этом? Он мог бы почувствовать разницу между информацией на первом диске и на втором?
- Станислас? Станислас мог бы отличить информацию, не читая диск, по запаху!
Вот это характеристика, я даже испытала чувство гордости за своего любимого. От самого Артёма! Сложив руки ладошками, я умоляюще взглянула на Артёма, и он взял в руки третий диск, который я скопировала дома с карты памяти. Я отвернулась к окну, меня более не интересовали цифры, пробегающие по лицу Артема, но звук, который он издал, привлек мое внимание снова. Звук был подобен звуку воздуха, выходящего из прохудившегося шара надутого гелием.
- Откуда это у тебя? - шепотом спросил Артём.
- Да, так…
- Мне моя жизнь еще дорога. За это Ставицкий со товарищи попарят мне ноги в тазике с бетоном, а ополоснуть привезут к Веретёнке. Веретёнка хоть и мелкая, но мне хватит.
- За глоубовский файл? - ошарашено спросила ничего не понимающая я.
- Какой к чертям глоубовский! Это то, над чем мы паримся вот уже который год!
Это единственное, что может дать нам отрыв от Глоуб! И это гуляет по рукам…
Владелец Глоуб родную маму продаст, что бы заполучить это…
- Тсс! - успокоила его я. - Не переживай, все будет о'кей.
- Александра, я всегда знал, что ты умница, но теперь я в этом сомневаюсь. Это копия, а где оригинал?
- Не волнуйся, ничего такого, что бы мы ни смогли пережить. Всё в моих руках, и я контролирую ситуацию.
- Хотелось бы верить, - он устало закрыл глаза. Я убрала все диски в сумку и проверила, не остались ли следы нашего пребывания в компьютере Паука.
Артём позвонил Пауку, и тот обеспечил нам беспрепятственный выход из бельэтажа.
На выходе из интернет-кафе я взяла Артёма за руку и, гладя в глаза за стеклами очков, сказала:
- Прости, что втянула тебя. Мне не к кому обратиться. Не беспокойся, наше свидание останется тайной. И ты ни с кем не делись. Поверь мне, ничто не будет во вред "Хадраш текнолоджи". Я знаю, ты много сделал для этого проекта.
- Да уж, руки чешутся отнять, но это всего лишь копия… - сказал успокоившийся Артём, - береги себя, и, если что, обращайся.
Глава восьмая
Вернулась я поздно. Совесть мучила, хотелось всё рассказать Станисласу, но я понимала, что сегодняшний вечер последний мирный в нашей жизни. Если я ошибаюсь, и завтра мы не будем по разные стороны баррикад, то все равно Станислас не простит мне мое самовольство и умолчание. Он встретил меня у калитки, помог донести нетяжелую сумку. Нетерпеливо спросил:
- Ну?
- Всё о'кей.
Похоже "о'кеем" я заразилась от Артёма. Станислас не стал наседать на меня, подождал, когда я сниму туфли, вытащу из сумки и положу на стол привезенные продукты. Увидев бутылку шампанского, присвистнул:
- У нас сегодня праздник?
- Да, завтра ты зарегистрируешь авторские права, и в нашей игре в прятки не будет смысла. Глоуб Коммьюникейшн прикажет долго и счастливо жить. Давай отметим это радостное событие.
Я достала с полки наши потрескавшиеся чашки и дунула в одну и в другую.
Станислас снимал фольгу с горлышка бутылки.
- Что-то ты не весела… - спросил он с подозрением. - Уж не случилось ли чего?
- Нет, что ты! - заверила я его и улыбнулась печальною улыбкой.
- Ну нет, ты меня не обманешь, рассказывай! - приказал он и плеснул пенящийся напиток в чашки.
- Просто грустно, что заканчивается наше приключение. Вернемся к жизни, в которой нас нет друг у друга. Ты будешь занят и не найдешь даже времени поболтать со мной по телефону. Тем более Наталья Леонидовна…
- Бабские бредни, - определил Станислас с усмешкой, - никто не посмеет мне навязывать Натали.
Никто - это Владимир Станисласович, отец. Вот возможность вызвать его на откровение. Я протянула свою чашку навстречу его, чашки глухо содвинулись.
- За удачу! - провозгласила я.
- За любовь! - отозвался Станислас.
- Владимир Станисласович не обрадуется, узнав о наших отношениях, - продолжала я интересующую меня тему. - Кто ты и кто я?
- Не бери в голову, он мне не указ. А после всего… - он запнулся, но продолжил.
- Я не советую тебе работать у него, хочешь, переходи ко мне? Хотя, когда мы вернемся, ты станешь очень богатой женщиной и можешь не работать вовсе. Откроешь свое дело, у тебя получится.
- Мне нравиться работать у твоего отца, - я сознательно разжигала страсти, - он никогда не относился ко мне как к стоящему ниже по иерархической лестнице.
- Всё изменилось, - я видела, как Станислас побледнел, и голос его приобрел ледяной оттенок. - Работать на него ты не будешь. Жить будешь со мной.
Моя чашка выпала из рук, плеснув по ногам холодной влагою. Удивительно она даже не разбилась, несмотря на свою древность и щербатость. Станислас поднял ее, встряхнул и налил шампанского.
- За это и выпьем, - предложил он.
Я сунула нос в чашку, что бы ни смотреть в глаза Станисласу. Он дождался, когда я сделаю глоток, и попросил:
- Ну, поцелуй же меня, или не рада?
Я поцеловала его поцелуем Иуды. Щеки мои горели от стыда и отчаяния. Отступать некуда. Я продолжила:
- А как же мы решим с твоим отцом…
Станислас взорвался.
- Пошел он к черту! Он нас не спрашивал когда женился на Натали! Никогда не прощу ему слёз моей матери! - глаза метали молнии, кулаки были сжаты, рот скривился от непереносимой ненависти. - Он ее убил! Убийца! Убийца не может рассчитывать на снисхождение!
- Успокойся Станислас! - я испуганно прижала руки к груди. - Не суди его, да не судим будешь.
- Не прощу, - сквозь зубы процедил он.
Это было страшнее, чем его крики. Похоже, права молва, что от ненависти к отцу он может решиться на отчаянные поступки. Ответ мы узнаем завтра. Я приблизилась к нему, взяла его лицо в свои ладони и, глядя в зеленые льдинки, сказала:
- Я люблю тебя. Помни об этом, что бы ни случилось.
Он совершенно успокоился, мы пили шампанское, сидя на трухлявом крылечке и смотрели, как стремительно темнеет ночное небо, и появляются яркие звезды и полная луна. Прохладный ветерок шевелил его светлые волосы, и мне ужасно хотелось поцеловать ямочку на его подбородке. Скоро кончится мое счастье. Нельзя сейчас думать об этом, а то мои последние, счастливые минуты обратятся в ожидание кошмара.
- Я хочу заниматься с тобой любовью, - сказала я вставая.
- Боже, какое чудовище я создал! - засмеялся Станислас.
- Пойдем, Франкенштейн! - подтолкнула я его, шикнув на себя за то, что подумала как он прав!
С утра Станислас уехал в юридическую фирму, подвизающуюся на ниве патентно-лицензионной деятельности, и я со страхом ждала его возвращения. В этой организации я была вчера и зарегистрировала авторские права корпорации "Хадраш текнолоджи" на новейшие разработки в информационных технологиях. Каковы будут глаза у Станисласа и у патентного поверенного, когда они обнаружат, что Хадраш-младшего опередила шустрая девица, с крашеными волосами и раскрашенная жутко вульгарной красной помадой. "Но Вы не беспокойтесь, господин Хадраш, интеллектуальная собственность принадлежит Вам", скажет толстый Уточкин.
Мне от этого легче не будет. Я Иуда. Предатель. Может мне не дожидаться праведного гнева и убраться по добру, по здорову? Нет, уж больно хочется услышать, что в итоге готовил Станислас, надеюсь, он мне всё выложит. И в красках. От ужаса и долгого ожидания я озябла, несмотря на июльскую жару. Я сидела около стола и рассматривала разъехавшиеся нити старой скатерти, когда раздался рев автомобиля прорывающегося через колдобины на бешеной скорости. Я вжала голову в плечи и приготовилась к худшему. Мотор еще долго ревел, пока не заглох, окончательно захлебнувшись последним рыком. Зверски хлопнула дверь "Волги".
Я разозлилась. Автомобиль-то тут причем! Я распрямила плечи и, гордо вскинув голову, ожидая своего палача.
- Где эта сука?! - хлопнула калитка, и Станислас взбежал на крыльцо.
Он был пьян. Боже, как в этом виде он добрался из города, умудрившись не наскочить на инспекторов ДПС?
- Ты что натворила, дрянь?! Кто тебя надоумил?! На кого работаешь?!
- Думаешь, я сама сообразить не могу, что ты используешь меня? - сказала я спокойно. - Для этого не обязательно на кого-то работать.
- Придушу тебя!!! - в запале он откинул попавший под ноги старый венский стул.
- А что собственно произошло? "Хадраш текнолоджи" является владельцем патента на изобретение согласно патентному закону. Ты наследник, всё твое. Ты чем недоволен?
- В гробу я видал это наследство! А "Хадраш текнолоджи" я все равно разорю, разорву на мелкие части, продам и деньги пущу на ветер!! - неистовствовал он.
- Тебе от этого какая корысть? - задала я вопрос вопросов.
- Растопчу, сотру с лица земли! - не унимался пьяный Станислас. - К чертям "Хадраш текнолоджи", да здравствует "Глоуб Коммьюникейшн"!
- Хочешь купить Глоуб? - вымолвила я.
- Купить?! Я и есть владелец "Глоуб Коммьюникейшн"! Приятно познакомиться! А ты маленькая, страшная сучка, которая не стоит того, что бы прикоснуться и пальцем!
Для кого ты старалась?! Шпионила для моего папаши?! Он что, трахает тебя?! Скажи, сука?!
Он схватил меня за ворот моей футболки и с силой притянул к себе. Он тряс меня и дышал мне в лицо водочным перегаром. Его лицо было искажено злобой, болью и еще чем-то, чего я никак не могла угадать. Так вот кто владелец Глоуб! Вот это да!
Он и вправду гений!
- Что молчишь?! Я прав?!
- Дурак, - сказала я. - Ты забыл, я была девственницей.
- Кому это мешает?!
- Ты сумасшедший. Зачем твоему папаше какая-то пугало секретарша-девственница, когда рядом Натали?
- Значит это кто-то из "Хадраш текнолоджи"! Казбек?!!
- Ты ревнуешь или злишься на то, что я тебя провела?
- Я стараюсь понять твои мотивы!
- А то, что ты всё это время обманывал меня, мстил отцу моими руками это не мотив? Кстати, смерть Еремеева твоих рук дело?
- Не разбив яиц яичницу не приготовить, - Станислас немного убавил громкость, отпустил порванный ворот футболки, и, тяжело дыша, сел на табурет. Я села напротив.
Мы молчали. В желудке у меня было пусто и холодно, словно я проглотила кубик льда. От напряжения меня немного подташнивало. Я прижала руки к животу и наклонилась вперед, что бы унять неприятные ощущения.
- Что с тобой? Я тебя не бил…
- Желудок разошелся…
- Понервничала, наверное.
- Наверное.
- Заживет, как на собаке. Нет, собака для тебя слишком хорошо. Собака это друг, - снова завелся Станислас. - А ты - гиена. Нет, падаль, которую жрет гиена.
- Ты поэт.
- Но не романтик. Ты убила во мне романтика. Убийца. Я окружен убийцами.
- От убийцы слышу, - огрызнулась я, меня ужасно обидели его слова.
- Кстати, Еремеева убили молодцы Ставицкого. Я тут абсолютно не причем.
- "Рожа" сотрудник нашего департамента по безопасности?!
- Какая рожа?
- Ну, тот, кто караулил у твоего дома?
- После аварии Ставицкий усилил охрану не только меня, но и моей собственности, на всякий случай. Поэтому он и не заинтересовался твоими наблюдениями. Ставицкий из тебя душу бы вытряс, если ему б пришла нужда.
- О, авария! Ты рассказывал мне, что это Глоуб устроили твое побоище! А?
- В аварию я попал случайно, но решил выжать из этого всё, что можно. Тут же сообщил Ставицкому про "руку Глоуб". Ставицкий - цепной пес, Глоуб у него в печенках, он скушал мою сказку за милую душу! Я и тебя выписал!
- Выписал?!
- Выклянчил у отца. Не поверил, что ты такая сообразительная! За что и поплатился.