- Зачем же так многоходово и сложно?
- Папаша не дурак, секреты свои держит под семью замками. Сыну не доверял.
Молодец, чутье есть у старика! Филиальчик в зубы и будь здоров! Повезло с информатором, его мне передал покойный Еремеев. Не зря его Ставицкий стер. Тот еще был мерзавец. За деньги душу дьяволу продаст. В аду сковородки лижет продажная душонка… - и Станисласа передернуло от омерзения.
- О мертвых или хорошо или ничего.
- Ничего.
- Мое соблазнение входило в рецепт блюда под названием "Ужасная месть Станисласа"?
- Так, сначала от скуки, потом интересно стало, как долго ты продержишься. А уж когда ты в прозрачной кофточке заявилась, всё стало ясно.
- И чего тебе стало ясно? - зло спросила я.
- Что ты готова завалиться на спинку, да еще и ножки сама разведешь. Никакого усилия с моей стороны.
- Свинья! - не выдержала я и, вскочив со скамьи, выбросила вперед руку в надежде влепить ему пощечину.
Он поймал ее, вывернул назад. Я застонала от боли. Мой стон раззадорил Станисласа, и он поднял вывернутую руку выше.
- Понравилось тебе? Я знаю, ты стонешь, когда тебе нравится…
От своих слов и двусмысленной позы Станислас возбудился. Насилие обострило ощущения, и он перестал соображать. Алкоголь погасил остатки здравого смысла.
Станислас подтащил меня, одуревшую от боли к скамье, и, дернув футболку, порвал ее от горла до середины. От увеличивающейся боли я застонала снова, хотя поклялась себе не радовать мучителя.
- Подожди, осталось немного. Порадую тебя напоследок, - пообещал Станислас, - вряд ли потом ты найдешь такого дурака, который будет трахать тебя.
Он сорвал остатки трикотажа и, наконец, отпустив мою руку, свел обе спереди и, намотав на них футболку, привязал мои руки к ножке скамьи, на которую положил меня животом. Я готова была умереть от страха и унижения. Станислас стащил мои джинсы и трусы до середины колен, и я заскулила от безысходности.
- Что, терпенья не хватает? Немного осталось.
Я слышала, как он расстегнул свои джинсы, вжикнув молнией.
- Чего-то не хватает… А!
Его шаги удалились от меня, и надежда мелькнула яркой вспышкой, но тут же угасла, когда он, вернувшись, стал подкладывать подушку под мой живот. Лежать стало удобней, но думал он скорее не о моем удобстве. Приподняв руками мои ягодицы и бедра, старавшиеся уйти от расправы, он заявил:
- Ты меня поимела, красотка! Долг платежом красен, теперь моя очередь.
Меня от моего позора и Станисласа от преступления спас Игорь Александрович Ставицкий, нагрянувший как гром среди ясного неба в нашу заброшенную деревеньку.
Шел по нашим следам Ставицкий давно, выполнял задание Хадраш-старшего.
Не хотелось фигурировать без штанов перед молодцами из службы безопасности, но, увы! Пришлось. Они вломились в нашу ветхую избенку, и вокруг всё стало так тесно, вмиг протрезвевший Станислас закрыл меня своим полуобнаженным телом, а я, скукожившись в своей выдуманно-безопасной скорлупке, от страха вжала голову в плечи и, зажмурив глаза, пыталась отключить слух. Кричащий голос Станисласа пробивался ко мне. Он весьма эмоционально и по-русски велел выйти всем из избы, но молодцы подчинились лишь, когда приказал Ставицкий. Сам Игорь Александрович остался, не захотел испортить эффект неожиданности и не дать нам договориться.
Станислас отвязал мои руки, накинул свою, сброшенную на пол рубашку, на мои оголенные плечи и грудь, и помог натянуть джинсы, не подвластными мне руками я не справлялась. Не сказав ему ни слова, я отошла к окну. Мы стояли в разных углах горницы и не глядели друг на друга.
- Итак, - начал нелегкую беседу Ставицкий, - расскажите мне, пожалуйста, что собственно здесь происходит?
- Это наше личное дело! - вскинулся Станислас.
- Александра Сергеевна едва не подверглась насилию, значит дело уже не личное, - возразил Ставицкий.
- Александра Сергеевна моя любовница, - резко ответил Станислас, - ну а каким образом мы занимаемся любовью, никого кроме нас волновать не должно!
- Александра Сергеевна, рассудите нас, наконец же, - попросил меня Ставицкий.
Я потирала свои затекшие запястья и до сих пор никак не могла оправиться от шока.
Я взглянула на Станисласа. Он сердито стрельнул в меня глазами. Ставицкий внимательно наблюдал за нами.
- Так что, Александра Сергеевна? Кто прав?
- Станислас прав, мы любовники, - я сделала паузу. - Но вы Игорь Александрович правы тоже, ваш приход спас меня от изнасилования.
Ставицкий деликатно кашлянул.
- Ну-с, я думаю, с этим вы сами разберетесь… А сейчас, прошу, нас ждет Владимир Станисласович. У нас уйма вопросов к вам.
От стыда и жалости к себе по моим щекам потекли запоздалые слезы. Станислас дернулся ко мне, но остановился около Ставицкого.
- Только заткни рты своим жеребцам, если услышу хоть одну сплетню об Александре, будут иметь дело со мной лично!
- Это просьба, Станислас? - Ставицкий был уязвлен, но не хотел связываться с сыном босса, тем более что дело касалось меня.
- Да, я очень Вас прошу, - Станислас будто искал ссоры, но немного притормозил.
Он подошел ко мне, я сжалась и испуганно посмотрела в его лицо. Глаза Станисласа были болотного цвета. Он взял мою вырывающуюся из его руки ледяную руку, и, глядя незнакомыми глазами, медленно, что бы было понятно человеку, находящемуся в шоке, сказал:
- Саша, мы должны выйти вместе. Не отталкивай меня. Мы не имеем право дать еще большую пищу для сплетен. Соберись.
Он достал из кармана носовой платок и начал вытирать мне слезы. Станисласу вторил Ставицкий:
- Александра Сергеевна, Станислас прав. Так надо. Все решения потом.
- Хорошо, - промямлила я.
Станислас поправил мою прическу, приставив платок к носу, велел сморкнуться, и, решив, что я выгляжу сносно, держа меня за руку, вывел во двор. Они прибыли на трех внедорожниках, одиннадцать пар глаз любопытно уставились на нас. Меня рассматривали тщательнее всех. Гадали, не обмануло ли их зрение, я ли только недавно была распята на деревянной скамье с обнаженными ягодицами? Станислас помог мне взобраться в салон и сел рядом. Ставицкий на переднем сиденье и один из молодцев за рулем. Мы двинулись в середине кортежа, с сопровождением и под охраной. Ставицкий имел приоритет на наших дорогах, и инспекторы ДПС почтительно козыряли нам вслед. Ставицкий отрывисто раздавал команды по радиостанции и мобильному телефону, поэтому, прибыв на место, к зданию "Хадраш текнолоджи", в здании кроме сотрудников службы безопасности, Ставицкого, Владимира Станисласовича и нас, никого не было. Нас провели в кабинет босса. Тяжело закрылись массивные двери. Владимир Станисласович сидел в своем кресле, в кабинете остро пахло сердечными каплями. Мы стояли перед грозными очами взбешенного босса.
- То, что ты плохой сын, в этом есть и моя вина. Но тетку ты за что наказываешь?!
Варвара который день в обмороке, ведь кроме тебя у нее никого нет!
Станислас взял меня под руку и подвел к креслу около стола заседаний. Я села.
Владимир Станисласович молча смотрел за нашими передвижениями.
- У тетушки я вымолю прощения. Прости и ты, - сказал Станислас стоя за моим стулом.
- Хорошо, с этим закончили. Александра,…бог ты мой, что ты с собой сделала, девочка? - начал, было, босс и Станислас тут же положил мне руки на плечи, давая понять, что я под его защитой. Его жест был как красная тряпка для быка, и он строго обратился ко мне. - Вы являетесь сотрудником "Хадраш текнолоджи"?
- Да, Владимир Станисласович.
- Вы знакомы с трудовым распорядком?
- Да.
- Скажите, как поступают с работником, который не появляется на работе и не подает известий о своем состоянии?
- Она работает на меня, - ответил за меня Станислас, - я еще не освобождал ее от обязанностей. Александра, как мой помощник сопровождала меня в командировке.
- Тогда ради бога объясните, это что за эскапады? Сбежал из больницы! Ну, мне не хочешь звонить, так позвонил бы Игорю! Черте что! "Глоуб" пытается у нас воровать, обнаружили утечку из засекреченных отделов. Игорь мне рассказывает какие-то сказки, о том, что ты заделался в шпионы, целую сеть развернул и Александру, ангела моего, то же в шпионки определил!
При упоминании "Глоуб" я вздрогнула и, потеплевшие было, руки вновь превратились в лед.
- Отец, прошу тебя, отпусти Александру! Она в шоке и вряд ли толково объяснит свои поступки.
- Это ты ее довел до такого состояния?! Не было случая, что бы Александра не толково…
- Отпусти! - Станислас уперся, и босс понял это.
- Хорошо, - согласился Хадраш-старший. - Ее проводят.
- Я сам провожу ее до машины, будто бы я не знаю, что ее проводят до кабинета Ставицкого.
Мне было все равно, я покорно вложила ладошку в руку Станисласа и встала из кресла.
Глава девятая
- Да, а по виду не скажешь, симпатичный, приятный в общении, а на самом деле… - за бутылкой водки, выставленной обрадованной моим возвращением соседкой, Галина слушала мой рассказ, открыв рот.
- Вот такой незапланированный трах, - попробовала пошутить я, но вышло не очень смешно, - а самое ужасное то, что я его до сих пор люблю. Ненавижу и люблю.
От участия Галины я расслабилась, и слезы крупными горошинами капали в тарелку с закуской. Запястья мои болели и на бедрах, плечах и шее я видела начинающие наливаться лиловым синяки.
- Свинья! - обозвала я Станисласа, и заплакала еще горше.
Поздно вечером вернулся Василий и, хлопнув рюмашку, без обиняков предложил:
- Бросай ты этих компьютерщиков, айда к нам! У нас знаешь, как женщин уважают?
Ни тебе грубого слова, ни косого взгляда, только любовь! А уж что б снасильничать…
- Хватит мне уже любви, - заплетающимся языком проговорила я. - Я пошла домой, спасибо за компанию.
Забрала скучавшего без меня Базиля, Галина и Василий проводили меня до двери и пожелали спокойной ночи.
Еще вчера я решила, если Владимир Станисласович не будет возражать, я продолжу работать в "Хадраш текнолоджи". Как только я вошла в офис, меня тут же попросили зайти в кабинет к Игорю Александровичу. Разговаривая по мобильному телефону, Ставицкий сидел в огромном кожаном кресле, окна его кабинета выходили в дворик и через открытую фрамугу в кабинет долетали звуки работающей бензопилы. Работники службы озеленения подпиливали ветки старых деревьев, мешающих проникновению света в кабинеты второго этажа. Ставицкий жестом указал мне на стул, около письменного стола в стиле хай тек. Ставицкий был продолжением стиля своего кабинета, элегантен, без вычурности, за кажущеюся простотою прячется продуманность до мелочей и высокая организованность. Милашка Ставицкий был насквозь пропитан подозрением и отличался почти инквизиторской коварностью. Я знала, что наш матч, как выражаются футболисты "состоится при любой погоде", несмотря на отсрочку устроенную Станисласом. Врать не было смысла, только оттягивать смерть. Ставицкий не простит лжи. Я решила умереть быстро и по возможности безболезненно. Станисласа допросили еще вчера, и мне было безумно интересно, что он поведал шефу департамента по безопасности. Есть шанс кое-что уловить из беседы с Игорем Александровичем. Ставицкий закончил разговор, бросил супермодный телефон на бумаги на столе и посмотрел на меня рентгеновским взглядом. Я спокойно дала себя отсканировать, и смело глядела ему в лицо.
- Итак, с чего начнем?
- С начала. С моего третьего свидания с информатором.
- Слушаю.
Я начала рассказ, понемногу увлекаясь, но не забывала выкидывать сексуальные сцены с участием Станисласа и героини. Ставицкий слушал внимательно, глядя мне в глаза. Я жестикулировала, изображала эмоции, но когда возвращала взгляд на Ставицкого, встречала не сходивший с моего лица ледяной взор Большого Брата.
Дойдя до попытки Станисласа отомстить мне за предательство, я поперхнулась и торопливо сказала:
- Ну, дальше вы знаете.
- Очень интересно. Значит "Хадраш текнолоджи" обязана вам своим спасением?
- Я этого не говорила.
- Владимир Станисласович оценил ваши бесценные услуги. Вот конверт, - он пододвинул тощий конверт в мою сторону, заметив мой взгляд, продолжил, - здесь кредитная карта Юнион банка, пинкод там же. Мы свяжемся с вами, когда Владимир Станисласович примет решение. Ситуация весьма щекотлива, с Станисласом Владимировичем вас связывали не вполне служебные отношения. Вы нарушили одну из заповедей… Это непросто забыть. Кто оступился единожды, тот уже поражен болезнью ошибок. Как говорила моя бабушка "пошла корова гулять по чужим огородам, одна дорога ей - на бойню".
Интересно, кем была бабушка Ставицкого, комиссаром Губ ЧеКа? Бойня. Вот чего я заслужила, борясь за интересы "Хадраш текнолоджи"!
- Спасибо за наставление, Игорь Александрович. До свидания.
Я сгребла конверт со стола и направилась к выходу.
- Александра, - окликнул меня Ставицкий, - вы прекрасный специалист. Желаю вам удачи. Искренне.
- Спасибо, - сказала я, тряхнув конвертом, зажатым в кулачке.
Вернувшись домой, я обнаружила собравшийся в полном составе семейный совет.
Четыре моих двоюродных брата прибыли из Коровинского, что бы из первых уст узнать, в какое дерьмо влезла их сестренка. Я обреченно села в кухне, у большого круглого стола, накрытого белоснежной накрахмаленной скатертью.
- Ну, - начал старший Виктор, - рассказывай.
- Пусть Ромка выйдет, - попросила я.
- Вот так всегда, как помощи просить так к Ромке, а чуть что так я мал еще! - возмутился он.
- Выйди Роман, - велел Виктор.
Ромка, недовольно отодвинув стул, встал и посмотрел на меня. Я опустила глаза.
Он вышел из кухни, захлопнув за собой дверь.
- Что за людишки бегали по поселку и интересовались тобой? - задал вопрос Андрей, понявший, что мне надо с чего-то начать.
- Сотрудники нашей службы безопасности, - ответила я.
- Ты что обобрала своего босса? - спросил Филипп.
- Нет, наоборот, я в очередной раз ему помогла.
- И они искали тебя, что бы отблагодарить? - усмехнулся Виктор.
- Скорее они искали сына моего босса, я как личность вряд ли могу их заинтересовать.
- Что сынок натворил? - спросил Андрей.
- А вот сынок как раз и хотел обобрать папашу.
- Бог с ними, сами разберутся. Ты нам расскажи, что с тобой произошло, и что ты наплела Ромке о чужом муже? - вступил Филипп.
- Просто так ляпнула. Мне не хочется вспоминать о том, что произошло. Стыдно.
- Здесь все свои. Если кто-то тебя обидел, мы должны разобраться. Ты не сирота, - веско произнес Виктор.
- Он попытался меня изнасиловать, - я сглотнула, горло свело судорогой, и я замолчала на мгновение, но затем уточнила. - Нет, сначала мы…по любви, и потом тоже,…а потом он разозлился на меня за то, что я сломала его планы, и хотел отомстить мне таким образом.
- Ничего не понимаю, зачем брать насильно то, чего тебе и так дают?! - спросил с усмешкой Андрей.
- Этим можно унизить, - ответила я непонятливому брату.
- Он тебя бил? - это Виктор.
- Нет, только связал.
- А синяки?
- Лучше бы он меня избил! - не выдержала я. - Синяки, черт с ними, пройдут!
- Я его убью! - вскочил Филипп.
- Успокойся, - велел ему Виктор. - Изнасилования не было, и потом, сначала-то они "по любви"…
- Я ему морду набью! - не успокаивался Филипп.
- Поговорить с пареньком надо, не след ему Александру обижать. А там, по обстоятельствам, можно и в морду, - сказал Андрей.
- У него целая служба безопасности! - поднялась я и, вспомнив, что Станислас первое лицо "Глоуб Коммьюникейшн" добавила. - Даже две, у него и у отца.
- Ты, Александра, сядь и спокойненько напиши нам адреса, по которым мы его можем найти.
- Не надо, Витя, - попросила я.
- У тебя четыре брата и ты думаешь, мы ему спустим? - сказал некровожадный Виктор.
- Я его на ленты распущу! - пообещал Филипп.
- Твои братки намяли мне бока.
- А ты думал, что за меня некому заступиться?
Голос Станисласа звучал в телефонной трубке, и сердце сжималось от любви и обиды.
Я ненавидела его. Я жалела его. Я любила его, даже после его постыдных действий, после сказанных в гневе обидных слов.
- Меня уволил Ставицкий, - перешла к делу я. - Владимир Станисласович даже не удостоил меня беседы. Расплатились со мной, как и с информатором. Не поскупились.
Я говорила, а обида стояла комом в горле и изменяла мой голос.
- Ты плачешь? - удивился Станислас.
- Нет, - ответила полуправду я.
- Не смей плакать, - приказал он, - мое предложение остается в силе. Только теперь это не отцовский филиал, а "Глоуб Коммьюникейшн".
- Нет. Слишком похоже на предательство.
- Не привыкать.
- Сейчас я положу трубку и попрошу больше не звонить.
- Прости, прости! Я серьезно. И нам нужно увидеться.
- Зачем?
- Я тебе кое-что должен. Можно я приеду к тебе?
- Нет. Я в тебе не уверена. Ты неуравновешенный психопат. Насильник и сексуальный маньяк.
- Согласен. Тогда приглашаю в ресторан.
Слишком быстро он согласился со своим диагнозом. Это меня насторожило. Станислас опять что-то затевал. Мое любопытство выглянуло из убежища, куда оно складывало нелегко добытую пищу, и радостно потирало ладошки, совсем как Станислас.
- Хорошо, - согласилась я.
Он выбрал тихое местечко. Терраса утопала в зелени, столы накрыты нежно салатового цвета скатертями, на столе небольшой букетик садовых цветов в крохотной вазочке. Станислас в изящных, в золотой оправе солнцезащитных очках, строгом костюме известного кутюрье, идеально подобранный галстук, элегантная обувь. Я поняла, что никогда не видела Станисласа в его повседневной одежде.
Совсем недавно это была больничная пижама, спортивный костюм, халат медсестры и вещи, купленные мной в Коровинском. А теперь! Оказывается он щеголь! За меня тоже не надо было краснеть, оделась я с тщательностью, долгое время посвятила посещению своего стилиста, макияж был, неброский, но на уговоры перекрасить выбеленные волосы не поддалась. Угадали почему? Да, надежда умирает последней.
- Может, снимешь очки, я не вижу твоих глаз, лишь свое отражение, - попросила я.
Станислас взял пальцами тоненькую золотую дужку и сдернул очки с глаз. Вчера, наверное, синяк был в виде голубой тени, сегодня налился лиловой зеленью, и немного припухло веко.
- Извини.