– Может, лучше начнем подыскивать помещение? Ну, как Жан-Люк просил… – замялась я.
Придвинувшись еще ближе, мой друг сжал меня в объятиях. Никто не умеет обнимать так, как Массимо: руки у него такие сильные и надежные…
– Ты самая замечательная девушка на свете! – прошептал он.
– Наверное, проводить время с риелтором не слишком романтично…
– Ты что, шутишь? Это самое романтичное времяпрепровождение на свете! – проговорил мой любимый, когда "мерседес" остановился у особняка, который я видела в буклете Клаудии Джи.
С одной стороны, в Париже мы только и делали, что искали помещение для салона, а с другой – провели три незабываемых дня, наслаждаясь волшебным городом и обществом друг друга. Даже следуя за бойкой французской риелторшей из одного округа в другой, мы думали не столько о недвижимости, сколько о своем будущем. Странная вещь – судьба, кто бы подумал, что девушка из Википими и итальянский парень вместе окажутся в Париже, будут подыскивать помещение для – как же сказал Жан-Люк? – представительного салона.
Париж! Я влюбилась в этот город с первого взгляда. Маленькие кафе, рестораны, свежие бриоши, горячий шоколад… Бутики с оригинальными витринами… Больше всего понравились парижанки. Откуда в них столько шарма и обаяния? А чувство стиля выше всяких похвал! Простая прическа, джинсы, футболка, тенниски плюс какой-нибудь оригинальный аксессуар и – вуаля! Девушка выглядит на миллион долларов!
Глупо, но я уже видела себя хозяйкой салона. Выучу французский, освоюсь в городе, а что, разве нереально? Мы с Массимо поселимся в старом особняке со скрипучим лифтом где-нибудь на левом берегу, будем стричь самых элегантных женщин Европы и растить красивых здоровых малышей.
Массимо о своих мечтах я, конечно, не рассказала, а вдруг сглажу? Но чем дольше мы гуляли по парижским бульварам, тем реальнее казалось будущее. Массимо и я станем совладельцами салона и вместе построим новую счастливую жизнь.
На третье утро Массимо уже по традиции принес мне кофе и горячие круассаны в постель. Позавтракав, я отправилась в самое замечательное место на квартире Томми и Клаудии Джи – ванную. Представляете, там рядом с биде стоял телефон! Поддавшись соблазну, я сделала то, о чем мечтала с самого приезда, – позвонила Дорин. В Нью-Хэмпшире уже полночь. Надо же, совсем забыла о разнице во времени!
– Салон "У Дорин", чем я могу вам помочь? – выпалила насмерть перепуганная мама.
– Мама? Боже мой, прости…
– Джорджия? У тебя все в порядке?
– Да, все отлично! Угадай, где я?
– Знаю где. В Париже, верно? Слушай, международные разговоры – удовольствие не из дешевых…
– Мама, я из ванной звоню!
Должна же она знать, что в ванных бывают телефоны? Должна.
– Что? Что ты сказала?
– Я звоню из ванной комнаты, мама! Отгадай, что видно из окна?
– Как же я могу угадать? – возмутилась Дорин. Боже, она относится ко мне как к пятилетней девочке!
– Чертова Эйфелева башня, вот что! – ликовала я. – Представляешь, вижу ее из ванной!
– Я все поняла, Джорджия! – засмеялась мама. – Самое главное, тебе нравится или нет? Что-то по твоему настроению непонятно!
После ванной я выпила еще кофе с круассанами, и мы отправились на прогулку по авеню Монтень. День был замечательный: в ярко-синем небе ни облачка.
– В какую сторону пойдем? – спросила я. Кажется, в поисках помещения мы пол-Парижа исходили. Риелторша Жан-Люка показала больше пятнадцати помещений, но ни одно не подходило.
– Не знаю, дай подумать… – проговорил Массимо, кутаясь в шарф.
Через секунду, завернув за угол, мы одновременно увидели это чудо. Как же так, оно целых три дня было у нас под боком! Величественное двухэтажное здание с большими витринами. Классическое и притом современное, уютное… А привлекательнее всего небольшая табличка с надписью: "Сдается внаем".
– Mamma mia! – воскликнул итальянец. – Вот он, салон! Как же риелторша его просмотрела?
– Может, помещение освободилось только сегодня, а может, это судьба!
В соседних домах вывески Гуччи и Валентино. Чуть дальше – Шанель и менее известные французские дизайнеры. Жан-Люк обрадуется!
– Я люблю это место! – закричал Массимо и, подойдя поближе, достал из нагрудного кармана блокнот, а потом переписал номер телефона арендодателя.
– А я люблю тебя! – неожиданно выпалила я. Все получилось как-то само собой, и я испуганно зажала рот рукой. Поздно!
Массимо взял меня на руки и повернулся к стеклянным витринам нашего будущего салона. Окунувшись в золотисто-карие глаза, я забыла о чудесном здании на авеню Монтень и Париже вообще. В ту секунду для меня существовал только Массимо и будущее, расстилающееся перед нами как бесконечная широкая дорога.
– Я тоже люблю тебя, Джорджия! – сказал он.
Осколки счастья
Естественно, Жан-Люк пришел в восторг от помещения на авеню Монтень. Разве могло быть иначе? Сбылись детские мечты бедного мальчишки из Марселя. Его заведение на одной улице с бутиками Гуччи и Валентино! Ну, как бы помягче выразиться? От восторга Жан-Люк кипятком писал! Простите, чего ждать от девушки из Википими!
Через пару недель после нашего с Массимо возвращения в Париж вылетел сам Жан-Люк, чтобы обсудить условия долгосрочной аренды. Кроме шефа, подробности знали Патрик, Кэтрин, Массимо и я и обещали хранить в секрете. Официально об открытии парижского филиала будет объявлено весной. Итак, мы с Массимо станем первыми партнерами маэстро, следующий – Патрик, который сначала отправится с нами во Францию.
Подготовка шла полным ходом. Три раза в неделю после работы я ходила на курсы французского.
Bonjour, class!
Bonjour, madame!
Comment allez-vous?
Bien, merci!*
В свободные от французского вечера я с Патриком и Массимо посещала отделение дополнительного образования при университете. Специальность, которой мы пытались овладеть, именовалась "Основы управления бизнесом". Через пару недель я поняла разницу между чистым и оборотным капиталом и легко оперировала терминами вроде "движение денежной наличности", "нетто" и "сальдо". А ведь раньше даже баланс на собственном счету не проверяла!
Прошло полсеместра, и у меня появились некоторые вопросы. На какие средства будут открываться филиалы? Жан-Люк нашел инвесторов? Я пробовала расспросить маэстро, но он только рукой махнул: "Не забивай голову, детка! Все под контролем". Будто я дитя неразумное!
В общем, не было ни одной свободной минуты. При этом я была на седьмом небе от счастья. Каждое занятие, каждый урок, каждый вечер, когда я без сил падала на кровать, приближали к открытию парижского филиала. Незаметно пролетело время, и пришла весна.
* * *
– У меня для вас новости! – объявил Жан-Люк. Была последняя пятница марта, а холод – как в середине февраля. Восемь вечера, салон уже закрывался, но мы, посвященная в тайну четверка, другие стилисты и колористы, Фейт, Ришар, ассистенты и маникюрши собрались в центре зала, ожидая, что скажет маэстро.
Рядом со мной стоял Массимо, и я почти физически ощущала охватившее его волнение.
– Кто-то обрадуется, кто-то будет разочарован, – продолжал наш шеф. В тот вечер он казался необыкновенно привлекательным: заметно посвежел после проведенных в Дубае выходных. Кожа не желтоватая, как обычно, а золотистая, лоснящаяся на фоне белоснежного воротничка. В общем, образец успешного предпринимателя, собирающегося выйти на международную арену. Сейчас он об этом и объявит! Я едва не закричала: "Ну давай, выкладывай, не тяни!" – но с трудом сдержалась.
– Одни обидятся, другие разозлятся, третьи будут удивлены, – не унимался Жан-Люк. – Поэтому хочу заранее перед всеми извиниться. Бизнес есть бизнес, приходится идти на жертвы.
– Хватит уж, давай ближе к делу, – чуть слышно сказал Массимо.
Я оглядела собравшихся. Передо мной стоит вспотевший от волнения Патрик. Он переживает не меньше нас с Массимо. Салон в Лос-Анджелесе – как давно Патрик об этом мечтает! А вот Ришар. Пытается хмуриться, но, похоже, переусердствовал с "Ботоксом" и лоб отказывается подчиняться. Фейт Хоником, как обычно, спокойна, будто предстоящее заявление босса никак ее не касается. Кэтрин стоит в стороне и улыбается.
– Я продал салон "Жан-Люк" компании "Эн-Эн"!
Мертвая тишина, какой салон не знал со дня открытия.
– Вы ведь знаете компанию "Эн-Эн"?
Интересно, к кому он обращается? Кого именно спрашивает? И что, черт возьми, происходит?
Массимо ободряюще сжал мою руку.
– Это конгломерат, огромный конгломерат! – Наш шок Жан-Люку явно по душе.
– Что? – Первым пришел в себя Патрик. – Что?
– Я же сказал, не все будут довольны. Но так лучше для компании. Для вас мало что изменится, поэтому прошу…
– Чертов обманщик! – процедил Массимо.
До меня еще не дошел смысл сказанного: настолько нереальными казались слова Жан-Люка. Итак, нас обманули. Не будет ни парижского, ни лос-анджелесского салонов, вернее, будут, но без нашего участия, а под патронатом "Эн-Эн". По щеке покатилась слеза, которую аккуратно вытер Массимо, но от этого стало еще хуже. Бедный Массимо! Бедный Патрик! Вероломство босса ударило по ним еще сильнее, чем по мне. Ненавижу Жан-Люка! Собрав всю волю в кулак, я подняла глаза на тяжелую хрустальную люстру. Пусть она упадет на маэстро!
– Вы все сохраните рабочие места, но формально станете служащими "Эн-Эн".
Я снова огляделась по сторонам. Кто знал или догадывался о том, что случится?
Конечно, Кэтрин. Естественно, для нее это потрясающая новость. Так, а это что? На левой руке кольцо с огромным желтым бриллиантом. Она только что его надела, иначе бы я уже заметила.
Все понятно, Жан-Люк теперь очень богатый человек – за такого можно и замуж выйти!
Ришар. Он тоже не удивлен, и дело тут не только в "Ботоксе". Нет, он все знал! Погодите, разве Джейн Хаффингтон-Кук не член правления "Эн-Эн"? Кажется, в каком-то журнале писали, что она занимает одну из высших должностей в крупной преуспевающей компании…
– Вот, собственно, все, что я хотел сказать. Надеюсь, вы готовы завтра прочитать об этом в газетах? Ни у кого инфаркт не случится?
Я почувствовала, как дрожит Массимо. Мой Массимо, который так гордился своей интуицией и прозорливостью…
– А чем это обернется для нас? – спросила храбрая ассистентка. – Кто будет управлять салоном?
– Очень компетентная дама из "Эн-Эн", – без запинки ответил Жан-Люк. – Познакомитесь с ней на следующей неделе.
– Салон переедет в другое здание? – поинтересовался один из стилистов. Мне это даже в голову не приходило – так велик был шок.
– Да, в ближайшее время! – радостно сказал Жан-Люк.
– Не может быть, – побелевшими губами шептал Массимо. – Не может быть!
– У нас будет новый салон, гораздо лучше и современнее этого.
– И где же?
– В одном из зданий "Эн-Эн".
Жан-Люк удовлетворенно оглядывал аудиторию. Он хоть понимает, что своим успехом обязан именно нам?
– А мы точно не потеряем места? – недоверчиво спросила администраторша.
Маэстро удивленно вскинул брови.
– Ну конечно же! – Он развел руками, будто обнимая всех находящихся в зале. – Вы моя команда. Без вашей поддержки я не справлюсь!
Собравшиеся одобрительно загудели. Я подняла глаза. Нет, Жан-Люк – фальшивка, и улыбка у него фальшивая. Наверное, тренировался перед зеркалом. Мне даже страшно стало: учтивый француз превратился в чудовище, у которого вместо сердца калькулятор. Он только что разбил сердце мне, Патрику и Массимо. Что будет дальше?
Массимо потрепал Патрика по плечу. Когда мой приятель обернулся, я едва узнала осунувшееся, бледное лицо. Таким я не видела его со времен Википими!
– Пойдемте отсюда! – тихо сказал он.
Массимо кивнул и взял меня за руку, а я не шевелилась, будто к месту приросла.
Зал понемногу пустел.
– Пойдем, Джорджия! – тихо сказал Массимо.
Краем глаза я заметила, что к нам идет Жан-Люк. Нет, только не это, разговаривать с ним сейчас хочется меньше всего! Бежать, быстрее бежать! Мы поймали такси и поехали на квартиру Массимо. В трудные минуты нужно держаться вместе. Разве могли мы бросить Патрика в таком состоянии?
Массимо разжег камин и открыл бутылку "Бароло". Кажется, он берег ее на открытие парижского филиала.
Разлив вино по бокалам, он поднялся для тоста.
– Сегодня особенный вечер, – торжественно начал Массимо, глядя на наши расстроенные лица, – конец старой жизни и начало новой.
– Только давай без нравоучений, – проворчал Патрик – И так тошно!
– Дорогой мой, это не нравоучения, – ничуть не смутился Массимо. – Случившееся нужно рассматривать не иначе как шанс.
– И то верно, – вставила я, – может, в компании "Эн-Эн" будет даже лучше?
Парни уставились на меня как на полуненормальную.
– Я вовсе не это имел в виду, – покачал головой Массимо.
Он пригубил вино, а потом поднял бокал к свету, чтобы посмотреть, как красиво переливается рубиновая жидкость.
– Пейте, это хорошее вино, итальянское.
– Мы думаем об одном и том же? – загадочно спросил Патрик.
– Ребята, а нельзя ли попроще? – взмолилась я, совершенно выбитая из колеи заявлением Жан-Люка.
– Джорджия, красавица моя, моя единственная радость, – начал Массимо. Почему итальянцам подобная ерунда сходит с рук? Услышь я что-то такое от американца, смеялась бы до колик. – Тебе, мне и Патрику давно пора открыть свое дело. Сколько лет мы проработали на Жан-Люка?
– Девять с половиной лет.
– Девять с половиной лет, – повторил Массимо. – А сколько раз за это время мы не были довольны его действиями? Даже если бы открылся парижский филиал, все равно пришлось бы плясать под дудку маэстро. Так что теперь у нас появился шанс. Разве Жан-Люк умнее нас? Нет. Разве он стрижет или красит лучше, чем мы? Намного хуже. Теперь у нас есть шанс поступать по-своему и принимать собственные решения.
Массимо снова пригубил вино. Мы с Патриком завороженно молчали.
– Только представьте! Мы станем равноправными партнерами, а не рабами Жан-Люка. Что может быть лучше, чем работать на себя?
– И давно ты об этом думаешь? – спросил Патрик.
– Всю сознательную жизнь.
– Хотите начать свое дело? – тупо переспросила я.
Вино ударило в голову, язык стал тяжелым, непослушным. У камина жарко, так что я расстегнула молнию трикотажного жакета. Патрик и Массимо после мамы – самые дорогие мне люди на свете. Как быстро они забыли о вероломстве Жан-Люка, уже планы на будущее строят. Кто знает, может, они и правы. Работать на себя, открыть собственный салон… Смелые планы!
Хотелось сказать: "Даже не знаю… Это так рискованно", – но, глядя на их восторженные лица, я не решилась.
– Давайте все обсудим, – нерешительно проговорила я.
– Браво, детка! – воскликнул Массимо.
На следующее утро мы как ни в чем не бывало вышли на работу. А что нам оставалось? Была обычная для конца марта суббота. В университетах и частных школах – весенние каникулы, так что посетителей заметно меньше. Я взглянула на свое расписание: так, в основном однослойное окрашивание. Значит, ко мне записаны пожилые, желающие закрасить седину дамы. Корни-то отрастают, вот они и приходят каждые две недели.
Закрашивать седину – дело непростое, здесь главное – аккуратность. Краску нужно наносить широкой плоской кистью сначала на отросшие корни, потом на основную массу волос… И все же процесс довольно монотонный, не то что блики или мультитональное окрашивание.
Тем хуже для меня. Страшно хотелось погрузиться в работу, чтобы не обращать внимания на то, что творится вокруг. Салон уже начал меняться и стал каким-то чужим. В обеденный перерыв в курилку заглянул Жан-Люк в обществе холеной платиновой блондинки на вид чуть за сорок. Одета дорого и со вкусом: жакет от "Прады", прямая юбка до колен и светло-коричневые замшевые сапожки, свидетельствующие о наличии машины с личным шофером. Разве иначе она решилась бы надеть их в такую слякоть?
Жан-Люк суетился больше обычного, показывая гостье раковины, рабочие места, освещение.
Под каким-то предлогом ко мне подошел Патрик.
– Миссис Эн-Эн, – представил он, – будущие владения оглядывает. Сразу видно, стерва!
– Откуда ты знаешь? Может, она очень славная!
– В жакете за две тысячи? После нескольких инъекций "Ботокса"?
– С чего ты так решил?
– Да ладно тебе!
Пожалуй, он прав. Стерв Патрик видит за милю, а тех, что с инъекциями и подтяжками, – за две.
– Что будем делать? – поинтересовался он.
– В смысле?
– Здесь оставаться нельзя, – категорично заявил приятель. – Глядя на Жан-Люка, хочется взять ножницы поострее и глаза повыкалывать! – Посмотрев в зеркало, Патрик, стряхнул с рубашки несколько темных волосков. – Я, конечно, и раньше его ненавидел, но сейчас в сто раз сильнее.
– Ну, не знаю, – задумчиво проговорила я. – Может, все не так страшно? Конечно, это не наш салон, но все-таки…
– Ни за что! – с горечью воскликнул Патрик. – Ты что, совсем ничего не понимаешь? Жан-Люк украл нашу мечту!
Тут он прав, возразить нечего. Разница только в том, что я не заглядываю далеко в будущее и ни о чем грандиозном не мечтаю. Привыкла жить сегодняшним днем и довольствоваться тем, что есть. Разве многим девушкам из Википими удалось обосноваться в Нью-Йорке? А вот я работаю в салоне на Пятьдесят седьмой и получаю весьма неплохие деньги. Салона в Париже не будет? Ладно, зато есть работа в Нью-Йорке.
Я взглянула на сидевшую в кресле клиентку. Красивая холеная женщина с вьющимися от природы волосами. Она известный адвокат, защищающий права женщин с раком молочной железы. На лацкане пиджака – брошь с крупным розовым бриллиантом, которую эта дама носит всегда, как миллионы американок – розовые ленты, в знак солидарности с больными раком. О страшной болезни ей известно не понаслышке. Она приходила ко мне после химиотерапии. Сначала волос не было вообще, а потом они отросли, неожиданно белые.
Я поцеловала даму в щеку. Боже, да я очень счастливая девушка. Если разобраться, все мои проблемы – пустяки. Патрик не прав: нельзя искушать судьбу, нужно довольствоваться тем, что есть.
– Джорджия? – негромко позвал Массимо. – К тебе записана миссис Кей?
С каких пор он просматривает книгу записей? Обычно так занят, что едва помнит тех, кто к нему самому записан.
– Да, и что?
– То самое, – понизил голос Массимо. – Ты что, не знаешь, кто ее муж?
Ну, что-то слышала… Ах да, вспомнила! Он известный маркетолог и консультант, дает советы начинающим предпринимателям. Естественно, не бесплатно. Кажется, под его руководством открыли бутик на Мэдисон-авеню и студию йоги. А еще суши-бар в Челси. Заведения всех его учеников процветают. Ну, почти всех. Все, задумка Массимо ясна.
– Итак, миссис Кей придет в три, верно? – уточнил итальянец.
Я взглянула на расписание. События развиваются стремительно, для меня слишком стремительно. Но разве Массимо остановишь? Он так долго жил в тени Жан-Люка, все его выходки и капризы терпел. Всякому терпению приходит конец, так что теперь они с Патриком готовы идти до конца.