Только такой мужчина мог покорить меня, потому что других я давила сама.
Настолько они были жалкими. Нет, даже не так. Просто не для меня.
"Ты же знаешь, что это не про нас. Мы никогда не будем этими милыми парами, которые собираются по вечерам перед сериалами и едят вместе. Строят планы на будущее, да? Мы будем жить моментом. И делать то, что мы хотим. Здесь и сейчас".
Каждый раз я вспоминала эти слова Коула. Слова, которые в нескольких предложениях описывали, что мы оба хотим немного другого. А, может быть, мы просто достаточно смелы для того, чтобы жить так, любить так – ярко и страстно, постоянно ходя по краю. По лезвию.
А теперь я все испортила. Да, Коул уничтожил меня, мою мечту и забрал мои силы. И вот, я лежу на полу его комнаты и понимаю, что не могу больше бороться.
- Я скучаю… - тихо, шепотом произнесла эти два слова. Истина, в которой могу признаться только себе самой.
Скучаю до того, что без него все кажется таким пустым и никчемным. Я не смогу без этих эмоций. Просто не смогу.
Пусть больные, но они заставляли меня двигаться дальше, меняться. Идти вперед.
И я не отпущу Коула, даже если он самый настоящий псих. Если понадобится, я лягу в психушку и всю жизнь проживу с ним в одной палате.
Если понадобится, я даже сама сойду с ума.
Поднимаясь с пола, понимаю, что окончательно ослепла от своей любви. Ну и пусть. Я люблю его, и он ничего не сможет с этим поделать.
***
Я не сразу нашла психиатрическую больницу, которая находилась за пределами города. Намучавшись с дорожной развязкой на выезде ЭлЭЙ, я наконец-то добралась до этого злачного места, которое выглядело как хороший четырехзвездочный отель. Очевидно, богатенькие семьи сплавляли сюда своих странных родственников, иначе никак не объяснишь, почему это здание сияет зеркальными, чистыми стенами.
Сделав глубокий вдох, я осмелилась зайти внутрь. На ресепшене сидела приятная молодая девушка со светлыми волосами и мечтательным выражением лица. Даже кожа ее была бледной, как будто специально подбиралась к ослепительно белым стенам.
- Здравствуйте, к вам недавно привозили молодого человека без сознания…
- Да, здравствуйте. Да, привозили. – Она оторвалась от компьютера, за которым сидела, и с подозрением посмотрела на меня.
- Коул Стоунэм. Я хочу навестить его. – Глаза девушки вспыхнули, а затем она начала приглядываться ко мне с каким-то странным заядлым интересом, а еще… С завистью?
- А кем вы ему приходитесь? – немножко грубовато спросила она, и я заметила, как улыбка медленно сползала с лица Дэстани (я заметила бейдж, у нее на груди).
- Я…
В горле будто бы застрял ком, усыпанный тысячами игл. Я опустила взгляд, не в силах произнести ни слова.
Кто я ему? Девушка? Игрушка? Или же просто объект его страсти?
Сердце набатом отбивало лишь единственный верный ответ: "Ты просто тварь, которая его предала".
Но и он сделал мне больно.
"Я просто хотела его проучить". - От этого оправдания лучше не становилось.
- Я д-девушка… Мы… Д-друзья, – заикаясь, произнесла я, почему-то заливаясь стыдливой краской.
- Ох, я очень рада, что вы пришли. Но, к сожалению, к Коулу сейчас нельзя. Он в очень тяжелом состоянии. Он вел себя очень агрессивно, и пришлось… - Она осеклась, отводя глаза в сторону. – Дать ему много снотворного.
Прозвучало так, будто, на самом деле, его накачали наркотой, или мне показалось? Что вообще дают в таких случаях?
- Агрессивно? Но почему? Он же… Не такой, как его отец, верно? Если вы знаете, о чем я.
Дэстани приложила палец к губам, как будто ей было запрещено об этом говорить.
- Знаете, я просто медсестра. И я очень неопытна - я не врач. Но мистер Стоунэм всегда казался мне адекватным и привлекательным молодым человеком. А вот его отец… С ним все очень плохо. Он действительно сходит с ума.
Я вдруг всхлипнула, представив Коула накаченным снотворным. Стеклянный взгляд, обессиленные руки. Приоткрытый рот и глаза, устремленные в одну точку, не замечающие ничего живого вокруг.
- Однажды, я подслушала один разговор, так как интересовалась Коулом. – Она вспыхнула, заливаясь румянцем. – И узнала, что все в его семье по мужской линии… Ну, вы сами меня понимаете. А потом рылась в результатах тестов, которые проводили над ним в детстве. Они показали, что у него есть к этому склонности, и да, у него довольно своеобразный взгляд на мир, но если смотреть в широком смысле, то он абсолютно здоров. По крайней мере, я никогда бы не подумала, что его станут изолировать от общества. – Ее голос снизился до шепота. – А потом… Потом к доктору Коула пришел какой-то парень… Белобрысый такой, жутко красивый и высокомерный – я это сразу поняла по одному только взгляду.
Девушка говорила быстро и тихо – я только успевала проглатывать информацию, получая очередной шоковый удар один за другим.
- Не знаю уж, о чем они разговаривали. Да только доктор Рент потом весь день был очень довольным. А через несколько дней сюда привезли Коула. С тех пор я не видела его – другие медсестры докладывают мне о его состоянии, а за мной сейчас другие пациенты. Сдается мне, тот парень приплатил доктор Ренту за то, чтобы Коул оказался здесь.
Она выдохнула так, как будто испытала неимоверное облегчение, выложив наконец-то всю правду.
- Я работаю по восемьдесят часов в неделю, поэтому всегда прислушиваюсь и наблюдаю. Общаюсь с посетителями. Иначе, я бы уже давно сошла с ума от одиночества, – вдруг призналась Дэстени.
- Я думаю, тебе пора сменить работу. В этом месте очень трудно не сойти с ума.
- Это точно. – Она кивнула, а потом посмотрела на меня с сожалением. – Понимаете, я не могу вас пустить к Коулу. Это запрещено. Меня сразу уволят или того хуже – не зачтут практику. И с медицинским колледжем я могу распрощаться.
- Но мне очень нужно к нему. Пожалуйста. – Я готова была сложить руки вместе и прижать их груди, умоляя. Лишь бы она дала мне шанс увидеть его, коснуться Коула.
- Ладно, есть у меня одна идея. – Она сделала вид, что что-то пишет в своем компьютере, когда мимо прошла толпа из мужчин в белых халатах. – Какой у тебя размер?
- Эс… А что?
Я подняла одну бровь, непонимающе уставившись на Дэстани. Кажется, я догадалась, что за мысль пришла ей в голову.
***
- Держи. – Дэстани дала мне какую-то тележку, на которой стояли прозрачные подписанные баночки с таблетками. – Если увидишь врачей, скажешь, что у тебя обход. Но, я надеюсь, все пройдет гладко. Главное - чтобы ты не попалась тому, кто всех медсестер знает в лицо.
Я кивнула, неловко поежившись в белой форме, которую она мне выдала.
- Спасибо, Дэстани. Я бы на твоем месте все же подумала о смене работы… - Я подмигнула ей, в душе искренне поблагодарив эту добрую девушку. Она, наверняка, была без ума от Коула и все же помогла мне. Стоит поучиться у нее доброте и бескорыстию…
Вроде бы я ни у кого не вызывала подозрений – по крайней мере, ни пациенты, ни их посетители, ни врачи, вечно куда-то спешащие, не обращали на меня, ровном счетом, никакого внимания. С успехом добравшись до комнаты Коула под номером сто одиннадцать, я вошла внутрь, приготовившись к чему угодно, но только не к этому.
Ни одна из картин моего воображения не была близка к реальной – жуткой и разрывающей сердце. Когда я посмотрела на человека, который полулежал в постели, мои руки затряслись так, что все микстурки, что стояли на моей тележке, могли разбиться.
Стеклянный взгляд, обессиленные руки. Приоткрытый рот и глаза, устремленные в одну точку, не замечающие ничего живого вокруг.
Да, только все было в разы хуже. На Коуле была какая-то серая майка, оголяющая исколотые руки. Плечи, на которых красовались следы от уколов с остатками синяков.
Я приложила руку ко рту и заплакала, сама не заметив, как все внутри в который раз обрушилось. Я еще никогда не чувствовала себя такой гнидой, даже тогда, в пятнадцать.
Коул действительно смотрел в одну точку. В руках у него была зажата какая-то потрепанная книжка… (Он, что, читал?) А под глазами сияли круги, переливающиеся всеми оттенками синего и фиолетового. Вид болезненный, жуткий.
Наверное, любой человек посчитал бы его уродливым, увидь его таким в первый раз.
Но не я.
- Коул… - Тихо выдохнув, в два шага оказалась у его постели и присела. Я хотела взять его за руку, но он поднял ее, прижав к груди захолустный томик.
- Колите. Давайте. Колите и уходите.
- К-коул… О чем ты? Это я. Коул… - Слезы градом полились по моему лицу, я просто не верила, что могла сотворить с ним такое.
- Коли мне свою хрень, чертова сука. И уходи, – омертвелым голосом произнес он. Фраза была грубой, но сказал он ее четко, словно робот. Ни одна голосовая связка его не дрогнула, как будто он больше не испытывал никаких эмоций.
- Коул, я Ребекка. Помнишь? – снова повторила я, заметив, как он закрыл глаза на слове "Ребекка" .
Его губы зашевелились, как будто он считал про себя. Один… Два… Три…Что с ним сделали?!
Потом он открыл их вновь и протянул мне книгу.
- Забирай, если она тебе так нужна. И уходи. – И снова этот пустой голос, заставляющий все мои органы внутри сжаться в огромный ком.
Я взяла в руки книгу, на которой золотыми буквами было написано "Ребекка", и заплакала сильнее – мое дыхание стало похожим на прерывистые вдохи и выдохи, а живот сотрясался от рыданий.
Коул перевел взгляд на меня, но без интереса.
- Это я – Ребекка! Я! КОУЛ, ЧТО С ТОБОЙ? – Я прикусила язык, понимая, что орать мне ни к чему.
- Ты очень похожа на нее, – вдруг произнес он, как будто видел меня (В чем я очень сомневаюсь, ведь его взгляд был подобен взгляду слепого человека). – Но это нереально. Мое сознание просто хочет видеть то, чего нет. Хочет видеть… - Он опустил голос до шепота. – Ее…
- Меня. Меня ты хочешь видеть, Коул. Прости…- Я дотянулась до его руки и крепко сжала холодную, как лед, ладонь. Синие веточки вен были видны через побледневшую кожу. – Прости меня…
- Не трогай. – Коул одернул свою руку, отвернувшись от меня к стене. Его палец заскользил по бетону, вырисовывая какой-то незамысловатый узор.
- Коул, выслушай меня! – Захлебываясь от слез, я приблизилась к нему и обхватила его лицо руками. Холодное, такое холодное.
Глаза Коула больше не темнели – серая радужка потеряла привычный серебристый блеск.
- Я не хотела, чтобы так вышло! Я не знала… Что над тобой будут так издеваться… Я дура, дура, дура… Прости меня! Я здесь, я с тобой, это я. Коул, поверь мне. – Я была близка к тому, чтобы накрыть его своим телом и плакать, пока он не подаст хоть какие-то признаки себя.
Настоящего Коула.
- Помнишь Вегас? Коул, ты помнишь? – Я хотела бы достать телефон и показать ему фотографии, где мы вместе. Но я все удалила. Все до одной. Я буквально стерла Коула из всех сфер жизни.
- То, что происходит в Вегасе, всегда остается в Вегасе, – механически пробормотал он. И я встряхнула его. Он не стал сопротивляться. Лишь слегка поморщился.
- А помнишь… Дамбу… Помнишь? Помнишь хоть что-нибудь?
- Я все помню. Я же сам это придумал. Все было как… Сон… Наяву. Но теперь я проснулся.
- Да нет же! Ты спишь! Тебя накачали какой-то гадостью из-за меня, идиотки! Я опустила тебя перед братьями, прости… Это была моя идея… Коул.
Но Коул больше не произносил ни слова. Я словно общалась с обездвиженной статуей.
- Ты не помнишь… Ничего не помнишь! И даже это…? – Чувствуя, как боль пронзает все мое тело, приблизилась к его лицу и оттянула его губу на себя, пробуя на вкус. Такая же, как и прежде. И запах – такой родной, знакомый. Смешанный с запахом гребанных лекарств. Я провела языком по его солоноватым губам, желая, чтобы он ответил мне.
Проснулся.
Почувствовал хоть что-нибудь.
Вернись ко мне, Коул.
Я дышала его в губы, как после тяжелого забега, но Коул лишь морщился – не от отвращения, нет. А от того, что останавливал себя, сдерживал в руках. С толикой радости в сердце я заметила, как его дыхание стало неровным, а зубы сжались, будто он запрещал себе целовать меня. Словно я была ядом, микстурой. Которая убьет его при поцелуе.
- Это неправильно… Уходи… Вон… Из моей головы… - Я чувствовала на губах его горячие дыхание, прижавшись носом к его носу.
- Поцелуй меня. Поцелуй меня. Поцелуй меня, – судорожно зашептала я, умоляя, заклиная. Мои губы ворвались в его рот без спроса, и тут меня как будто дернуло током.
Его ладони обвили меня за талию быстро – так, будто он боялся, что я испарюсь через секунду. Он ответил мне, проникая в мой рот языком, переплетая его с моим, играя с ним. Быстро, так быстро.
Коул целовал меня, как в последний раз. Будто бы прощался.
Я хотела отдать через это соприкосновение губ ему всю свою силу. Вдохнуть в него жизнь, которую забрала.
- Я все помню, – срывающимся голосом в ответ произнес он. – Но ты должна уйти, Ребекка. Я знал, что ты настоящая. Я знал, что все, что они говорят, было ложью. Но правда в том, что я действительно опасен для тебя.
Я отстранилась от него на несколько миллиметров и закрыла глаза.
- Я подарил тебе Зевса.
Сердце пропустило удар. Остановилось.
- В детстве у меня был такой же пес - Дрейк. Мой отец, как ты знаешь, – больной, и он перерезал ему горло на моих глазах. Он избивал… Маму. И избивал меня. Я не хочу, чтобы ты меня жалела или винила его. Он не виноват. Он просто не может себя контролировать. Как и я. Сколько раз я пытался придушить тебя своими руками? Вспомни это. Вспомни и уходи, не оглядывайся.
Мои губы все еще горели от его поцелуя. Я не находила слов, чтобы хоть что-то сказать. Как так? Он подарил мне Зевса? Но тогда же он ненавидел меня…
- Почему? – Выдыхаю, еле шевеля бледными губами. Еще чуть-чуть нервного стресса и мои синяки будут похлеще, чем у Коула. Я бы сама сейчас не отказалась от психотерапии и хорошей дозы снотворного.
- Я тебя выбрал.
Я встретилась с ним взглядом, ничего не понимая. Коул выглядел так, как будто знал то, что сокрыто от глаз всей Вселенной. Словно он – обладатель всех тайн мира и сакральных знаний.
- Ты не поймешь этого, Бекка. А теперь уходи, уходи… Иначе я снова превращу твою жизнь в ад! В АД! В АААААААААААААД! – Он вдруг заорал так сильно, что все жилки на его лице затрепетали в непрерывающейся судороге. Лицо стало безобразным – безумным каким-то, - и пока я не успела его разглядеть, его руки потянулись к моей шее, но как-то нелепо.
Было похоже на то, что он притворялся.
- Коул, Коул, успокойся! Прошу… - Я заплакала еще сильнее, наблюдая за тем, во что он превращается. Я уже запуталась во всем. Не знала, где реальность, а где что-то другое.
Где он настоящий, а где Коул… Не в себе.
- Уходи, сука, и никогда не возвращайся. – Этими словами он загнал последний кол в мою грудь, и я отпрыгнула к двери, кидая на него последний испепеляющий взгляд.
И только когда я начала отворачиваться, заметила слезы, беспрерывно покатившиеся из его глаз. Но я не стала… Не стала оборачиваться.
Я ушла, унося с собой все свои чувства, разбитые на осколки внутри меня.
Глава 18.
POV Ребекка
Есть вещи, с которыми трудно справиться в одиночку. Будь то какая-нибудь очередная глупость, которая кажется такой важной. Или же разбитое сердце.
Только почему-то осколки давят не только на грудь, но и на все тело.
Все конечности стали ватными, непослушными - испытавшая стресс кровь зажила своей жизнью.
Благодаря всего одному поцелую, я поняла, что значу для Коула. Поняла, как ему тяжело, когда он видит свое отражение в зеркале.
Заметила в его глазах искренний страх... Страх за меня и за то, что в своих играх он может однажды уничтожить меня.
Мне просто нужна была чья-то поддержка. Кайл, наверное, сейчас проводил время в своей излюбленной компании Кендалл, Макса и Эмили, и они бы вряд ли поняли меня с моими не совсем типичными проблемами.
Я знала, что Коул здоров. Но он верил в обратное. И я понимала, что пока он не научится побеждать свой страх - нелепую фобию, которая осталась у него с детства, - мы не сможем быть вместе.
Все, что мне сейчас было нужно, - это Зевс с его мягкой шерсткой под щекой. Мерседес и ее ободряющая улыбка.
Теплое плечо, в которое можно уткнуться и просто помолчать.
Мамино плечо.
Это было так глупо, но я помнила, что в далеком детстве все было иначе. Где-то в глубинах моей памяти всю мою жизнь я несла в себе образ, где мама убаюкивает меня перед сном.
И называла я ее - мама. Многие люди, наверное, понятия не имеют, какое это счастье произнести слово: мама.
Мама, мама, мамочка...
Я влюбилась в сумасшедшего придурка, а внутри все горит от чувства несправедливости, в котором я жила в последнее время.
Мама, мама, мамочка...
Я люблю тебя, несмотря на то, что мы так далеки друг от друга. Мы просто забыли. Какого это - быть близкими.
Когда я пришла домой, решила, что сейчас это именно тот самый миг, который изменит мое будущее. Я не стану откладывать ничего на завтра. На следующий час, месяц или год.
Я начну с себя, потому что это единственный главный вывод, к которому пришла, получив опыт прошедших месяцев.
Это было важно. Я вдруг прозрела, понимая, что весь мой мир - это лишь мое отражение. Отражение моих мыслей, внутреннего диалога самой с собой.
Я всегда была за войну и получала удары от жизни.
Но теперь я хотела мира.
Забравшись на подоконник, я взяла пример у Коула и принялась писать письмо папе. Его не было дома - проходя мимо кабинета я заметила, что его стол был пустым, да и машина в гараже отсутствовала.