Она знала, что поступает мерзко, поэтому решилась скрыть самое главное ото всех, завуалировав правду. Просто настроить их всех против него.
Просто проучить.
Если уж он позаботился о том, чтобы она его запомнила, то она приложит к этому еще больше усилий.
Раздавит его, лишив власти над братством.
- Я думаю, что он этого не стоит. - Она тяжело вздохнула, и ее голос стал громче, когда она заговорила вновь. - Я думаю, что такого, как он, стоит пожалеть. Коул - лишь маленький мальчик. Забитый, несчастный. Он всегда был таким, уж поверьте мне, - я проучилась с ним в школе много лет, наблюдая за тем, как его челка из черных крашенных волос закрывает его, согласитесь, не самое красивое лицо.
На миг Ребекка замерла, опустив взгляд. Как будто обдумывала, стоит ли произносить разоблачительную речь дальше.
Ей было тяжело, очень тяжело, но боль и злость, зародившаяся в сердце, разрушила все то чистое и светлое, что там было.
Что появилось только благодаря Коулу и благодаря ему же исчезло, не оставив даже того, без чего не может ни один человек - надежды.
Надежды на то, что их отношения станут нормальными, больше нет.
Надежды на то, что он когда-нибудь перестанет причинять ей боль, позорить перед всеми и издеваться, тоже нет.
Поэтому, она вернулась к своему старому принципу - нападение всегда было ее лучшей защитой.
- Вы можете сказать, что все люди меняются, но это не так. Да, может быть, он похорошел, подкачал свои мышцы и набил кучу татуировок, которые, якобы, сделали его дофига крутым. - Девушка хмыкнула, врезаясь в орла на груди еле-стоявшего Коула.
Дурацкая татуировка напомнила обо всем, что было с ней связано.
О том, как упиралась ладонями в его крылья или прижималась губами к ключицам Коула, обводя поцелуями рисунок тату.
"Только не смей останавливаться. Только не смей, черт возьми, плакать. Ты не должна... Не должна этого делать".
- Но это не изменит того, что все это время он просто давил на ваши слабости, прикрывая свою. Правда в том, что он сам даже никогда не проходил все эти жуткие испытания, которым подвергает вас. Избивает. Или что там еще. В детстве с ним вытворяли то же самое.
- П-по т-твоему приказу, с-с-сука... - Заикаясь, вдруг прохрипел Коул.
Он менялся на глазах. Его белки налились кровью, а глаза потемнели, но теперь не напоминали о Дьяволе, который ранее внушал всем страх. Теперь его глаза был цвета прогнившего серого болота, полного безысходности.
- Молчи, не трать свои силы. Иначе уснешь, не дослушав мою речь, милый. - Ребекка облизнула пересохшие губы и продолжила, смерив Коула уничтожающим взглядом.
- Просто, видите ли, его семья управляла братством в течение многих поколений. Если быть точнее - в трех. Дальше - больше. Все трое его предшественников провели большую часть жизни в психиатрической больнице. Там, где, возможно, место и Коулу.
- Хочешь сказать, мы потакаем какому-то психу?
- Ну и срать, в чем проблема-то?
По комнате прошелся гомон из нескольких мнений. Тишину восстановить было уже невозможно. И братья, которые привыкли доверять и слушаться Коула и новички были возмущены тем, что они чего-то не знали. О проблемах Коула узнал только Гидеон, и то после того, как Ребекка позвонила ему и предложила вместе довести Коула до ручки.
- Стоп, ребят? Не проходил отбора? То есть мы зубрим дурацкий устав наизусть, а это чмо никогда не проходило через этот ад?! - высказался один из братьев.
- Знаете, я могла бы рассказать вам еще больше. Но не стану. Потому что мне жаль его... Вы только посмотрите, что делается с вашим предводителем после одного глотка виски... - Ребекка сделала шаг к Коулу и заглянула в его стеклянные глаза.
Даже сейчас он был под защитой собственной стены, через которую она не могла пробраться и узнать, о чем он думает.
Ненавидит ее. Хочет убить.
- Я думаю, что вам стоит задуматься и выбрать более достойного кандидата. Гидеона, например. Я не буду настаивать на своей правоте, просто хочу, чтобы каждый из вас помнил: сможете ли вы пойти за лидером, который пытается вас контролировать, в то время как сам себя контролировать он не в силах?
Она заглянула в глаза каждому, прежде чем закончить свою речь. Она приблизилась к Коулу безумно близко, что было безусловно опасно. Но она надеялась, что он уже не чувствует ничего, кроме тумана, застелившего разум. Поэтому Ребекка дернула его руку на себя и показала запястье всему братству.
- Наш бедный мальчик, Коул... Кто же тебя так обидел, что ты аж вены себе порезал? А?
Ребекка отбросила его руку с небрежностью, брезгливостью. Точнее, заставила себя сделать это именно так, когда хотелось сделать все иначе.
В ответ она получила его боль, которая отразилась на его лице - едва заметная, почти невидимая.
И все же, она видела, как слабо задергивались веки Коула. Как в усталых глазах литрами затаились слезы, которые никогда не прольются.
- Я тебя... - Коул хотел что-то произнести, но тут зрачки его поднялись к векам, и он упал.
Без сил, без права на оправдание.
Он мог бы защититься, если не особый вид снотворного, который ему подмешали в Виски.
Ребекка улыбнулась, сцепив между собой дрожащие руки. Всей душой она хотела рухнуть туда - к нему на пол. Обнять и умолять, чтобы он простил ее за этот концерт, и шептать, что и она его простила.
Но она знала, что этого не произойдет.
Коул Стоунэм - человек, который превращал ее в пыль, но и сдувал пылинки.
Человек, который унижал, сохраняя от всех.
Человек, который любил ее по-своему, но по-настоящему любил и оберегал ее, наконец-то упал к ее ногам.
Но это не имело никакого значения больше, потому что, когда лед уничтожает пламя, они исчезают оба.
Навсегда...?
Глава 17
POV Коул
Как хорошо, что это был всего лишь страшный сон. Первое, что я почувствовал, когда открыл глаза, - ослепительный яркий свет, который обжигал глаза.
А еще облегчение. Радость от того, что ничего этого не было, и на самом деле Ребекка не вытворяла ничего подобного. Она бы так не поступила, я же приручил ее.
И приснится же такое...
- Мистер Стоунэм, доброе утро. Как вам сегодня спалось? - Я вдруг резко сел на кровати, услышав голос, который знал и прежде. Доктор Рент.
Мало того, к моей руке был прицеплен катетер, и аппарат рядом со мной издавал странные звуки.
Пик. Пик. Пик-п-пик.
Звук из ада, не меньше.
- Какого хрена я здесь делаю? - с вызовом поинтересовался я, отцепив от себя холодную липучку. – Я, кажется, говорил, что больше не желаю с вами встреч.
- Ох, опять вы за свое, мистер Стоунэм. - Доктор тяжело вздохнул, доставая ручку и тетрадь. Судя по всему, он собирался записывать каждое мое действие, но спрашивается: нафига?!
- Вы здесь уже столько лет. Иногда мне кажется, вы идете на поправку, но нет... Недуг поглощает вас все больше... И с каждым разом я все больше отчаиваюсь вам помочь.
- О чем вы, блядь? - Внутри закипает неимоверная злость. Хочется соскочить с кровати и убежать, но мне вдруг становится как минимум любопытно, по каким таким причинам этот ненормальный считает, что я лежу здесь несколько лет!?
- О, сегодня вы особо буйный. - Он прокашлялся, что-то записав в своей тетради. Звук пишущей ручки только раздражал меня, как и его рожа. Седые волосы на висках и большие круглые очки, которые, очевидно, не прибавляли ему интеллекта. - Дело в том, Коул, что вы - особенный человек.
Мне не понравилось то, каким тоном он это сказал.
Читаю между строк: "Коул, вы - псих, причем безнадежный".
- Иногда я вижу улучшение, благодаря терапии. Но иногда вы просыпаетесь вот так… И начинаете рассказывать о нечто таком, чего как не было на самом деле... Понимаете?
Он говорил спокойным, равномерным тоном, за что придушить его хотелось еще больше. Как с ребенком.
- Что вы несете?! Мне нужно...
- В братство, не так ли? - поинтересовался доктор, будто надсмехаясь. - Некий особняк, куда вы попали совершенно случайно. Как будто появились там из ниоткуда? Попали в место, куда так просто не попасть? Сомневаюсь.
В комнате вдруг повисла такая тишина, что захотелось кричать, лишь бы нарушить ее. Я не понимал, о чем он говорит, а я не любил чувствовать себя глупым.
- Что вы имеете в виду?
- Я имею в виду, что вы уже несколько лет живете в других реальностях. Сначала, в детстве, это было не так ярко. Не настолько глубоко. И даже без обидно. Вы скучали по матери, боялись отца, который жестоко с вами обращался, я мог это понять. Но школа закончилась, а дальше? Вы помните, что было с вами после школы? До того, как вы возглавили так называемое "Братство".
- Конечно, помню. Вы издеваетесь? Ходил на пары, как и все. Учился. После школы я поступил в Университет Калифорнии, что тут такого?
- Но правда в том, что после окончания школы вы попали сюда. Бабушка и дедушка, где они? Почему вы не помните о них? Потому что они давно не общаются с вами, боятся. Коул... Знаю, вам трудно меня понять, но я хочу помочь вам.
- Я в два счета лишу вас врачебной лицензии. Перестаньте пороть чушь! Выпустите меня от сюда!!! - Под кожу забрались сомнения. Маленькая, едкая, уничтожающая мысль, которая зародилась после его слов.
- Ох, мое любимое началось. Это "выпустите меня от сюда". Ваш отец точно такой же. – Рент посмотрел на меня с сожалением. – Иногда вы ведете себя спокойно. Но наступает момент, когда, рано или поздно, вы уходите в свою альтернативную реальность, где вы, конечно, – супер антигерой. Крутой парень, который внушает всем страх и сеет вокруг хаос.
Тут я не выдержал – в крови произошел взрыв, после которого мне захотелось вцепиться в его глотку подобно волку и разорвать. Вместо этого я приблизился к нему и дернул за воротник белого врачебного халата.
- Вы недоумок, если думаете, что я буду верить в эту чушь. У меня нормальная жизнь. У меня есть… - Я начал шипеть сквозь зубы – каждый мускул на моем лице дрожал от ярости, а вот доктор Рент выглядел весьма спокойно и по-издевательски улыбался.
- Ребекка? – вдруг закончил за меня он, покосившись на книжную полку, которая стояла в комнате.
- Да, черт возьми. Ребекка. Я должен позвонить ей. Она придет, и все будет хорошо. – Я вдруг вспомнил взгляд Ребекки в тот момент, когда она признавалась мне в любви. Какой же я ублюдок.
- Но, мистер Стоунэм… Ребекки не существует. – Рент вырвался из моей хватки и подойдя к книжной полке, достал с нее одну книгу. Затем так же невозмутимо молча, он вернулся ко мне и протянул старый, потрепанный томик, на котором яркими золотыми буквами четко и ясно было написано:
"Дафна Дюморье. Ребекка".
- В этой комнате очень много вещей, которые сформировали воображаемую альтернативную реальность в вашей голове. На самом деле, вы не студент Калифорнийского Колледжа, и никакого братства, насколько я знаю, там нет и вовсе. Ну, а про Ребекку…
- ЗАТКНИСЬ!
Я больше не мог этого слушать. Каждое его слово и эта паршивая книга как-то странно влияли на меня, будто я больше не мог рассуждать здраво.
Будто бы сбылись все мои страшные кошмары.
То, чего я всегда боялся. Оказаться здесь, в этом месте.
Но то, что сообщал мне Рент, было еще хуже. Он, можно сказать, утверждал, что моей жизни и вовсе не было.
- ЗАТКНИСЬ, я сказал! – Мое дыхание стало прерывистым и тяжелым, как будто в воздухе закончился кислород.
- Вы даже привнесли Ребекку в воспоминания о своей школе. Хотя, правда, конечно, в том, что там с вами никто не общался. Даже Ребекка, которая, якобы, доставала вас и издевалась, была плодом вашего богатого, больного, к сожалению, воображения. Вам просто было необходимо чье-то внимание. Но я вас понимаю… Вы прошли через страшные вещи. Вы должны простить себя, Коул. И простить вашего отца. Вы не виноваты в том, что вы такой. Знаете… К шизофрении ведь склоны все художники, писатели и другие люди искусства. Вы просто… Оказались на грани из-за детских травм, вот и все. Позвольте мне помочь вам.
- Мне не нужна ваша помощь! – Моя рука взметнулась на стоящую рядом тумбочку и смела с нее какие-то бумаги. Руки сами потянулись к проводам, присоединенным к компьютеру, и начали разрывать их в разные стороны.
Я не понимал, не понимал, как это возможно…
- ВЕРНИТЕ МНЕ РЕБЕККУ! ОНА – ЕСТЬ. У МЕНЯ ЕСТЬ ЖИЗНЬ. Господи, я не сумасшедший… ЭТО НЕ ПРАВДА. А если это так, то лучше сразу… Морфий… Мне нужен морфий… Любая наркота, лишь бы забыть вашу сраную рожу, ДОКТОР!
Я встал, со всей силы врезав по экрану компьютера. Он не разбился, в отличие от остатков моего сердца, которое и так уже покоилось на раскаленных углях.
Почему я так легко верю в эту чушь?
Потому что я знаю.
Я сам столько лет видел это. Видел, как мой отец был одержимым и менялся на глазах, не помня себя в некоторые моменты.
И мама ушла.
Испугалась, и, наверное, ее можно понять.
Разве можно жить с таким психом, как я? Разве нормальный человек способен вынести это?
Ребекка терпела. Терпела мой взрывоопасный характер, да вот правда только в том, что она была лишь проекцией моего сознания.
Моей мечтой, которой нет в реальности.
Боже, какая-то глупость.
Господи, сделай, чтобы это было не так.
- Господи… Да вы издеваетесь… - Я что-то шептал еще, схватившись за волосы.
- Вам нужно успокоиться, Коул. Все будет хорошо, скоро вы снова придете в себя, и мы продолжим лечение. – После этих слов доктор нажал на какую-то кнопку рядом с моей кроватью.
Я налетел на него и припечатал к стене, желая придушить эту гниду.
- Это все не правда. Хватит морочить мне голову. ХВАТИТ! – Я тряханул его сильнее, ударив затылком о бетонную стену. Он застонал от боли, и я почувствовал блаженное удовлетворение, разливающееся по телу.
Но оно сменилось горечью.
Моего мира не существует.
И он нереален.
Я псих, который провел всю свою молодость в психиатрической больнице.
Наверное, хуже, чем наличие каких-то проблем, может быть только полное их отсутствие.
Нет реальности – нет проблем.
Нет жизни.
Ничего нет.
И Ребекки тоже нет.
Самое удивительное было то, что меня не особо волновала моя жизнь в целом. Меня волновало отсутствие Ребекки, как личности, как будто она была моим смыслом.
То, ради чего я дышал, несмотря на то, что убивал ее раз за разом, и то, чем я жил все это время.
Моя цель, моя мечта… Просто быть с ней, постоянно ругаясь или утопая в ее ласке.
А теперь не было ничего. Лишь белые стены, которые окружали меня.
Звук распахивающейся двери, в которую ворвались санитары.
Все происходило как в замедленной съемке – я орал на несчастного доктора, а ко мне подбегали врачи, и, развернувшись, я отталкивал их в разные стороны.
У меня была лишь моя физическая сила.
Потом я почувствовал какой-то укол в плечо. Игла была толстенной, но острой – она разрезала кожу. Словно нож масло.
А потом я почувствовал ослепительное счастье, и, закрыв глаза, увидел его.
Лицо Ребекки – легкую улыбку и ее низкий голос, который говорил мне, что все будет хорошо.
А потом все исчезло.
POV Ребекка
Я не могла поверить в то, что действительно это сделала. Я пробралась в братство еще на рассвете – ноги сами привели меня сюда, а страх быть пойманной кем-то из братьев уже отсутствовал.
Черный вход был спрятан от чужих глаз зарослями какого-то кустарника в саду, и, отворив двери, я оказалась в прохладном подвале. Небольшая витиеватая лестница наверх вела в коридор, который привел бы меня в комнату Коула.
Другая дверь прямо передо мной вела меня в не самое приятное для братьев место. Поэтому, не думаю, что кто-то бы заметил меня здесь.
Я прохожу прямо и оказываюсь в очень жарком помещении с повышенной влажностью. Когда взгляд скользит по огромному стеклянному кубу, я совсем не испытываю чувств, который должен испытывать человек при виде огромного тигрового питона.
Змей был очень красивым – кожа его была бежевой, как слоновая кость, покрытая яркими желтыми пятнами с белыми круглыми сердцевинами.
- Я предала его, – тихо прошептала я, подходя ближе к стеклу. Открыв тяжелую плотную крышку, протянула к Анубису руки, окончательно осмелев.
Провела рукой по скользкой змеиной коже.
Когда-то Коул запер меня в комнате вместе с ним, и сначала я испытала животный страх. Я даже прокручивала в голове варианты того, как, не имея под рукой, ничего кроме каблуков, могла бы убить змея.
А теперь я пришла сюда потому, что знала, что его хозяина здесь больше нет. И всех остальных, кого Коул хранил у себя дома.
Я заглянула в черные глаза змея и даже не вздрогнула. А испытала только жалость, потому что чувствовала, что он скучает по хозяину.
Змеи такие красивые. Люди не любят их, потому что бояться. А Коул ничего не боялся, и, несмотря на то, что он был странным с самой школы, я всегда считала его особенным.
Я хотела дружить с ним, потому что ему было плевать на мнение окружающих.
У него был свой мир, в котором он интересовался вещами, которыми не интересуется нормальный подросток.
Алкоголь? Вечеринки? Все это пришло к нему намного позже, но только потому, что он хотел привлечь мое внимание.
Я не верила в то, что Коул действительно болен. Да, может быть у него проблемы с самоконтролем – он излишне жесток и агрессивен. Импульсивен.
Но без этих качеств он бы вряд ли когда-нибудь заинтересовал меня по-настоящему.
Все это было необходимо мне. Мне нужна были эта сила, жестокое плечо, власть и давление.