- Ах, чушь? А в Кащенко не хочешь? Там целое отделение таких, как ты! Послезавтра ровно в половине седьмого я за тобой захожу, и что б была готова, как штык. Ясно?
- Женюрочка, может и верно - тебе попробовать? - вмешалась мать. - Занятиям это нисколько не повредит, а голос у тебя с детства хороший. И слух. Не зря же музыкальную школу закончила.
- Ну, я не знаю. - Женя беспомощно развела руками. - Вы обе ненормальные. Тут диплом, а вы мне какой-то хор подсовываете. Ну… - Она последний раз всхлипнула, судорожно вдохнула воздух и неожиданно улыбнулась: - Ну… я только попробую. Один единственный раз. Уверена, мне не понравится.
- Тебе понравится, - тоном пророка изрекла Люба и потянулась за новым куском торта.
5
Любина идея показалась Жене бредовой, но вместе с тем другого выхода из создавшейся ситуации она не видела, а потому решила рискнуть. В понедельник выполнила максимальное количество работы, во вторник днем съездила на курсы и к шести была уже дома.
Интенсивные занятия, начавшиеся с первого сентября, настолько съедали все ее силы и время, что Женя почти отвыкла наряжаться и краситься, а потому простой вопрос, в чем пойти на хор, привел ее в замешательство. Она распахнула шкаф и застыла перед полками в глубоком раздумье.
Выбрать вот эти симпатичные клетчатые бриджи и к ним обтягивающий трикотажный джемперок? Или предпочесть длинную узкую юбку с пикантным разрезом - она будет замечательно смотреться с замшевой жакеткой и осенними полуботинками на шпильке. А может, не выпендриваться и влезть в любимые джинсы, сверху натянуть простую водолазку, украсить ее кулончиком из "тигрового глаза" и чувствовать себя вольготно и уютно?
Женя так и поступила. Джинсы сидели, как влитые, водолазка цвета морской волны выгодно подчеркивала загар, еще не успевший сойти с ее лица. Она слегка подвела глаза, мазнула тушью и без того длинные, пушистые ресницы, тронула губы блеском. Затем расчесала волосы, роскошной черной волной спускавшиеся до середины спины, и придирчиво глянула на себя в зеркало. Собственный вид ее вполне удовлетворил. Женя гордо распрямила плечи, и в это самое время на столе заверещал мобильник.
- Ты готова? - в ухо ей поинтересовалась Люба.
- Кажется.
- Тогда спускайся, я уже у подъезда.
- Ладно. - Женя отключила телефон, спрятала его в сумочку, поправила на груди кулон и вышла в прихожую. Там она сняла с вешалки ветровку и надела уличные туфли.
В дверях комнаты показалась мать.
- Вы поехали?
- Да. Люба ждет внизу. Вернусь часа через два.
- Да ты не торопись, - захлопотала Ольга Арнольдовна. - Пой в свое удовольствие. Музыка - великая вещь. Даже Шерлок Холмс в свободное от расследований время играл на скрипке.
- Муть все это. - Женя махнула рукой. - Ладно, пока. - Она поцеловала мать и вышла за порог.
На улице стояло бабье лето. Ярко светило солнце, легкий ветерок гнал по тротуару первые золотые листья. Люба, как всегда нарядная и веселая, бросала голубям кусочки обсыпанного маком бублика. Птицы хищно кидались на лакомство, отталкивая друг дружку.
При виде Жени Люба состроила недовольную физиономию.
- Тебе что, носить нечего?
- Почему нечего? - удивилась Женя. - Что плохого в джинсах?
- Ничего, если не считать того, что ты таскаешь их второй год.
- Но это же не дешевка, а фирменные. Они и стоили прилично, - попыталась оправдаться Женя.
- Да ну тебя. - Люба бросила на асфальт остатки бублика и крепко взяла подругу под руку. - Идем.
Ехать и впрямь оказалось недолго. Через четыре остановки девушки сошли и зашагали к видневшейся впереди высокой темно-зеленой ограде.
- Это бывший детсад, - на ходу объясняла Люба, - Всеволод Михалыч его отремонтировал на свои деньги, станки соорудил. Рояль откуда-то приволок списанный. Старенький, но играет прилично. Теперь у нас здесь репетиционный зал. - В Любиных словах звучала гордость.
- И много народу в вашем хоре? - полюбопытствовала Женя.
- Человек тридцать. Состав все время меняется. Кто-то уходит, кто-то, наоборот, приходит. В основном - студенты, молодежь до двадцати семи. Я-то пою сравнительно недавно, а есть "старички" - те в хоре уже четвертый год, с момента образования.
- Неужели им всем нечем заняться? - Женя недоуменно пожала плечами.
Люба прыснула.
- Женюра, ты рассуждаешь, как человек, привыкший к тотальному планированию и целесообразности. Увы, не каждому даны твои способности переть вперед, как танк на окопы. Людям необходимо что-то для души, а не только для холодного разума.
- Ладно, ты уж меня и расписала! - Женя усмехнулась. - Не думала бы я о душе, черта с два согласилась бы сейчас с тобой пойти.
Подруги миновали калитку и зашли в подъезд одноэтажного кирпичного здания. Уже от дверей слышны были бравурные звуки - кто-то играл на рояле. Люба и Женя разделись в гардеробе и, одолев узкий коридор, очутились в просторном репетиционном зале. Левая часть его была пуста, правую занимали ряды новеньких станков. Точно посредине стоял огромный, черный, блестящий рояль.
"Ничего себе "списанный", - с невольным восхищением подумала Женя, глядя на его полированный, почти зеркальный бок.
За роялем, спиной к дверям, сидела полная, седоватая женщина в свободном сиреневом платье. Ее пухлые пальцы ловко и стремительно бегали по клавишам, голова кивала в такт музыке. Рядом, склонившись к пюпитру, стоял высокий, сухопарый мужчина с кудрявыми рыжеватыми волосами и такой же бородой. Это и был Всеволод Михайлович Лось, основатель любительского молодежного хора "Орфей", композитор и дирижер.
Кроме него и концертмейстера в зале находилось еще несколько хористов: двое ребят и три девушки. Они стояли тесной группкой неподалеку от станков и о чем-то оживленно болтали.
Люба дождалась, пока пианистка закончит играть, и подвела Женю к бородачу.
- Здравствуйте, Всеволод Михалыч. Это моя подруга Женя. Она хочет ходить к нам на репетиции.
Лось окинул Женю цепким взглядом и кивнул.
- Что ж, я рад. Вы любите петь?
- Вообще-то нет, - с улыбкой начала Женя, но Люба тут же перебила:
- Не слушайте ее! Она очень любит петь, и вообще, Женюра чрезвычайно одаренная девушка! Уже сейчас работает над темой для диссертации.
Женя ткнула подругу в бок кулаком.
- Замолчи сейчас же, что ты несешь! - Ей было ужасно неловко и стыдно. Вечно эта Любка ляпнет про нее какую-нибудь чепуху!
Дирижер и седовласая концертмейстерша переглянулись.
- Все ясно, - проговорил Лось с усмешкой. - Анна Анатольевна, сыграйте нам, пожалуйста, что-нибудь из распевок. Желательно попроще. Проверим ваши данные, - объяснил он смущенной Жене.
Толстуха ударила по клавишам, воспроизводя легко узнаваемую мелодию.
- Можете спеть на слог "лё"? - спросил у Жени Лось.
- Могу, наверное.
- Будьте добры.
Она откашлялась и повторила то, что играла пианистка. Вышло вполне сносно. Бородач удовлетворенно кивнул.
- Дальше, пожалуйста.
Седоватая Анна Анатольевна послушно переместила пальцы вправо по клавиатуре и сыграла то же самое, но на полтона выше. Женя пропела мелодию снова. Так продолжалось до тех пор, пока она не почувствовала, что голос начинает ослабевать и давать петуха.
- У вас альт, - заключил Лось. - Не самый шикарный, но вполне приемлемый для нашего коллектива. И слух хороший. Вы ноты разбираете?
- Немного.
- Совсем великолепно. Любочка, вон там, в папке, партии. Дай Жене все, что мы сейчас проходим. А вы, Женя, сегодня просто постойте, понаблюдайте и послушайте. Не надо пугаться, если что-то не выйдет с первого раза, постепенно вы втянетесь в процесс. Вам понятно?
- Да. - Женя кивнула.
Люба всучила ей целую кипу листков, испещренных нотными крючками и закорючками.
- Держи. Это "Аида" Верди, это Петров, это русские народные.
- Да я в жизнь это не спою, - ужаснулась Женя.
- Споешь. - Люба оттащила ее подальше от рояля к станкам.
В зале постепенно собирался народ. Вошел рослый, симпатичный и спортивный парень, заметил Любу с Женей и прямо с порога направился к ним.
- Здорово, Чакина! Кто это с тобой?
- Привет, Санек. Это Женюра, мы с ней вместе учимся.
- Крашевников Александр. - Красавчик протянул Жене широкую, крепкую ладонь. - Для друзей и близких - просто Саня.
- Женя, - представилась Женя, пожимая его руку. Глаза парня игриво заблестели.
- Будем на "ты", ладно?
- Не возражаю.
- У тебя классная прическа. Обожаю, когда у девушек длинные волосы.
- Спасибо. - Женя окинула Санька насмешливым взглядом.
Она прекрасно знала цену своей внешности, знала, какое впечатление производит на ребят, и давно привыкла к восторженным взглядам и комплиментам. Честно сказать, последние порядком поднадоели ей по причине своей стандартности и повторяемости. И этот симпатяга Александр тоже лишен какой бы то ни было оригинальности - сплошные штампы, дежурные улыбочки, банальная стрельба глазами.
Санька, однако, нисколько не смутил Женин скепсис. Он продолжал улыбаться во все тридцать два зуба, стараясь заглянуть ей в лицо.
- А тебе какие парни нравятся?
- Мне? - Женя слегка прищурилась и, покосившись на ухмыляющуюся Любу, произнесла веско и значительно: - Пожалуй, те, которые отличаются немногословностью.
Санек понял намек, но не обиделся.
- Ясно. Придется подрезать язык. Тогда есть шанс оказаться в числе твоих любимчиков.
Люба хмыкнула. Женя весело расхохоталась.
- К чему такая жестокость? Мне не нужны жертвы.
- Ребята, по местам! - скомандовал дирижер и несколько раз звучно хлопнул в ладоши. - Начинаем репетицию.
- Так, - засуетилась Люба, - ты стоишь в альтах. Это там, справа. Иди, давай.
- А ты?
- Я в сопрано. А Санек за мной, он в тенорах. В перерыве увидимся. Ни пуха!
- К черту. - Женя на ходу кивнула Александру и поспешила туда, куда ей велела Люба.
Весь первый ряд занимали девушки, во втором стояли юноши, слева теноры, справа басы. Несколько человек с любопытством покосились на Женю, но тут Лось снова захлопал в ладоши и произнес:
- Поем гамму.
Концертмейстерша заиграла, хор звучно и мелодично затянул:
- До, ре, ми, фа…
Женя попробовала тихонько подпевать. Ее голос тут же слился с остальными, создавая приятное ощущение причастности к общей гармонии и красоте.
"…Си, ля, соль, фа, ми, ре, до…" Хор допел донизу и перешел в новую тональность.
- Сопрано, не халтурить! Альты неплохо. Не забывайте про цепное дыхание. - Лось дирижировал, делая плавные пассы руками. - Вот так. Сейчас молодцы! Дальше.
Распевка закончилась. На смену ей пришла другая, затем третья.
- Очень хорошо. - Лось обернулся к пианистке. - Попробуем Верди.
Та кивнула, раскрыла перед собой ноты и с азартом забарабанила по клавишам. Хористы вступили дружно и громко, на мгновение оглушив Женю. Она напряженно всматривалась в ноты, стараясь поймать мелодию, но от волнения в глазах рябило, крючки и точки сливались между собой в полную неразбериху. Женя опустила ноты и молча стала слушать хор.
Ей казалось, что ребята поют хорошо. Во всяком случае, никто не ошибался, все лихо крыли на итальянском. Девушки справа и слева от нее ловко выводили звонкие рулады. "Неужели и я так смогу?" - мелькнуло у Жени в голове. И тут же Лось перестал дирижировать и замотал головой:
- Нет, нет! Так не пойдет! Басы, что вы там спели? Это же откровенная фальшь! Братцы, пора уже разбирать ноты, чай не первый день их видите!
По хору прошел легкий гул.
- Давайте еще раз. Соберитесь, будьте внимательны.
Анна Анатольевна снова сыграла вступление. На этот раз Жене показалось, что она слышит кое-какие огрехи в исполнении: в частности, басы за ее спиной, действительно, пели грязновато и вразнобой. Лось еще пару раз остановил хор, затем все-таки они дошли до конца.
- Так. Сейчас было недурственно. Теперь оставим Верди и займемся а капелла. Возьмите партитуру "Степь да степь кругом". Женя, вы тоже можете петь, здесь совсем легко.
Женя кивнула и, пролистав ноты, вынула нужную страницу.
В это время дверь распахнулась - и на пороге появился среднего роста светловолосый парень. Лицо его было замкнутым и каким-то отрешенным, на тощей фигуре болтался длинный, болотного цвета свитер.
- А, это ты, Карцев? - тут же отреагировал Лось. - Снова опаздываешь? Мы уже двадцать минут как поем. Без тебя Верди хуже некуда, вас ведь в партии раз два и обчелся. Быстро вставай на место.
Странный Карцев, ни слова не сказав, угловатой походкой пересек зал и забрался на станки как раз за Жениной спиной. Она вдруг почувствовала неодолимое желание обернуться и едва удержалась, чтобы не подчиниться ему.
Гул в зале усилился. Девушки и юноши вовсю переговаривались вполголоса. Лось постучал по крышке рояля.
- Тишина. Анна Анатольевна, дайте тон.
Концертмейстер тихонько взяла пару печальных аккордов.
- Внимание! Начали!
Лось взмахнул рукой. В сопрано тихо, едва слышно, родилась щемящая мелодия, словно нарастающий ветерок она переметнулась к альтам. Затем ее подхватили теноры и басы.
Теперь Женя не просто слушала, как поет хор, а пыталась различить в общем звучании присутствие нового голоса. Она могла поклясться, что слышит его - он звучал прямо у нее над ухом, сильный и красивый, подчиняющий себе всю партию целиком. Даже не верилось, что этот голос мог принадлежать такому невзрачному замухрышке, каким был вновь пришедший любитель опаздывать на репетиции. Тем не менее, именно он и являлся его обладателем - до прихода Карцева басовая группа пела несравнимо хуже.
- Шире, шире! - Лось энергично дирижировал, успевая подпевать то одной, то другой партии. - Не теряйте дыхания, не давите на звук!
Женя дождалась места, где мелодия шла в унисон и вступила вместе со всеми. Лось увидел, что она поет, и одобрительно кивнул.
Песня окончилась.
- Неплохо. Теперь кантату.
После кантаты наступил перерыв. Лось ушел курить, а с ним больше половины ребят и треть девушек. Оставшиеся расселись на станках, кое-кто достал принесенные из дому бутерброды и яблоки.
- Ну, как твое впечатление? - спросила Женя Любу.
- Мне понравилось. Только я ничего не понимаю в ваших партиях.
- Поймешь со временем. Тут есть такие, которые сроду музыке не учились, а и они понимают. - Люба придвинулась поближе к Жениному уху и произнесла заговорщицким тоном: - А Санек тебе как?
- Никак. - Женя украдкой оглядела зал и увидела то, что искала.
Карцев стоял в самом дальнем углу у окна, в гордом одиночестве. Курить он не пошел, есть - не ел, ни с кем не общался, продолжая пребывать все в том же полусомнамбулическом состоянии.
- Что значит, никак? - Люба дернула Женю за рукав. - Эй, очнись! Куда ты все время смотришь?
- Никуда.
- Почему тебе не понравился Санька? Он отличный парень. По нему у нас все девки сохнут. А он, кажется, на тебя запал.
- Не думаю. - Женя снова скосила глаза в другой конец зала.
- Скромничаешь! Я же видела, как он на тебя пялился. Вот посмотришь, сейчас покурит и прибежит.
- Ага, - рассеянно произнесла Женя. - Люб! А это кто?
- Где?
- Да вон там, у окна. Который еще опоздал.
- А, это Карцев. - Люба пренебрежительно махнула рукой.
- Я слышала, что Карцев. А кто он вообще такой? Учится где-нибудь?
- Нигде не учится. И вообще, он - полный придурок. Отстой.
- Почему? - Женя удивленно округлила глаза.
- Потому. Себе на уме, ни с кем не общается. Работает, кажется, на почте.
- На почте?
- Да. Газеты разносит. А до этого с трудом какой-то колледж закончил, говорят, чуть ли не на двойки.
- Разве он такой тупой?
- А что, не похоже? - Люба вдруг прищурилась и пристально поглядела на Женю. - Слушай, Женюра, а чего это ты им так интересуешься? На него девушки вообще не смотрят.
- Просто. - Женя пожала плечами. - Поет хорошо.
- Поет он, верно, хорошо, - согласилась Люба. - Но в остальном козел, каких поискать.
Карцев, кажется, почувствовал, что его обсуждают. Отошел от окна. Потоптался немного на месте, затем боком, как краб, направился к станкам. Проходя мимо девушек, он вдруг на мгновение глянул в их сторону. Женя хотела отвернуться, но не успела: их взгляды пересеклись. Глаза у Карцева были серые и очень серьезные. Будто он обдумывал новую модель солнечной системы - или сочинял трактат по философии, но уж никак не занимался разноской почты. Женя почувствовала, как что-то кольнуло ее в самое сердце, словно там, откуда ни возьмись, возникла заноза.
- Ну, что я говорила? - громко и торжествующе проговорила Люба, кивая на дверь, - вот и Санек!
Женя не удержалась и досадливо поморщилась. В следующую секунду Карцев уже прошел мимо нее к своему месту на станках. Люба проводила его презрительным взглядом.
- Да, забыла тебе сказать, вы ведь тезки. Его тоже зовут Женька.
- Надо же! - тихо произнесла Женя. Так тихо, что Люба не расслышала. Она сама не поняла, что заставило ее сказать эти слова - они выскочили сами, помимо воли.
- Здрасьте, девушки, я пришел! - весело объявил Санек и дыхнул Жене в лицо ароматным табачным запахом.
6
Женя решила, что будет ходить на хор. Лось произвел на нее приятное впечатление, репертуар показался интересным и многообразным, а сами хористы симпатичными и милыми ребятами. За два часа репетиции она действительно отдохнула душой, а главное, как и предсказывала Люба, полностью отключилась от своей работы. Голова ее стала свежей, настроение бодрым, от недавней апатии и уныния следа не осталось.
Было и еще кое-что, повлиявшее на Женино решение посещать занятия "Орфея", но об этом она предпочитала не говорить вслух. Да что там вслух, ей и в мыслях было стыдно признаться, что ее интерес к хору в большей своей части обусловлен еще и интересом к своему угрюмому сероглазому тезке Женьке Карцеву. Женя с тайным нетерпением ждала пятницы. Интересно, будет ли он снова на нее смотреть? И вообще, жутко любопытно, что у него на уме? Почему он ни с кем не дружит и почему такой мрачный? Вот бы найти ответ на все эти вопросы.
Впервые за последние недели Женя стала спать спокойно и крепко, есть с аппетитом и даже сократила часы пребывания в библиотеке. Мать сразу оценила произошедшие с ней перемены, повеселела, стала расхваливать Любу - вот, дескать, какой она тонкий психолог, решила проблему одним махом.
Сама Люба позвонила в среду вечером.
- Женюра? Тебе привет от Санька. Он просит дать номер твоего мобильника.
- Ни в коем случае!
- Вообще-то, я уже дала, - виноватым тоном призналась Люба, - так что жди звонка.
- Любка, ну что ты за человек! - взорвалась Женя. - Зачем мне нужен ваш Санек? У меня таких, как он, было человек двадцать.
- Не преувеличивай, пятнадцать. И вообще, Санек не такой, как другие. Я бы с радостью согласилась побыть на твоем месте.
- Вот и будь.
- Извини, - с завистью в голосе проговорила Люба, - я его настолько не интересую.
- Сочувствую. - Женя положила трубку.
Вскоре, действительно, позвонил Александр.
- Привет, Жень. Узнала?