Гэби со страдальческим видом качает головой, и Валентина чувствует облегчение. Она знает, что, если увидит Марко, скорее всего не удержится и расскажет ему обо всем. Но пока Валентина не готова к тому, чтобы с кем-то откровенничать о случившемся сегодняшней ночью. Сперва следует разобраться в том, что чувствует она сама.
– Нет, я сегодня устала. Да и мы с ними встретимся во вторник на вечеринке Марко. Ты не против, если я у тебя переночую?
– Что за вопрос? – Валентина наливает в бокалы вино. – Только тебе придется спать со мной.
– Ну и ничего. С тобой мне не страшно.
Гэби обнимает ее, и, хотя Валентина не отзывается на этот порыв, любовь старой подруги ей приятна. И еще она рада, что сегодня ночью при таком кавардаке в мыслях она будет не одна. Валентина уже устала просыпаться в большой пустой кровати.
Она не сомневается: Гэби в конце концов оправится от своего горя. Она всегда привлекала к себе мужчин и умело этим пользовалась. Это было не сложно при ее внешности: небольшой рост, длинные светлые волосы, чистая кожа и пухлые алые губки – все в полном соответствии с канонами красоты. Но Валентина не видит смысла утешать ее, говорить что-нибудь наподобие: "Ты такая красивая. Ты еще встретишь кого-нибудь. На нем ведь свет клином не сошелся, верно?" Она знает, каково это, когда твое сердце растаптывает женатый мужчина. Страдания пойдут Гэби на пользу. Она даже гордится своей подругой, ведь та нашла в себе силы разорвать отношения, которые с самого начала были обречены.
Подруги ужинают вместе. Валентина понимает, что впервые за несколько дней нормально ест. Оставаясь одна, она забывает о еде. Эта плохая привычка появилась у нее, еще когда она жила с матерью, которая не готовила. Тина Росселли обычно предоставляла дочери возможность самой заботиться о себе на кухне, напутствуя ее советом не есть слишком много. Однако, если у них бывали гости, все происходило наоборот. Мать готовила, словно на роту. А потом сидела за столом со своей скудной порцией и наблюдала, как гости уплетают угощения за обе щеки. Валентина всеми силами боролась с подобным отношением к еде. Когда у нее начал расти зад, мать велела ей есть поменьше углеводов, но Валентина и не подумала прислушиваться к ее совету. Так же она старалась не обращать внимания на ежедневные замечания матери о ее весе, который то уменьшался, то увеличивался. Любая нормальная мать обеспокоилась бы, если бы ее дочь сбросила слишком много за очень короткое время, но, когда Валентина практически за день превратилась из пухлого ребенка в тощего подростка, мать только обрадовалась.
"Ты замечательно выглядишь, дорогая, – проворковала она. – Тебе бы добавить чуточку роста, и ты могла бы стать моделью. – Потом она вздохнула и похлопала по своему плоскому животу. – Ты и не знаешь, как тебе повезло. Когда рожаешь детей, очень трудно сохранить нормальный вес".
От этого замечания на душе у Валентины стало противно. Мать хотела сказать, что набирала вес из-за нее и Маттиа. Но это неправда. За годы Валентина заметила, что, когда мать была счастлива (а это означало, что у нее появился любовник), она чуть-чуть полнела, начинала выглядеть моложе, красивее и здоровее. Однако это не мешало ей постоянно жаловаться на то, что мужчины превращают ее в толстуху, заставляя ходить по ресторанам и пить слишком много вина. Едва расставшись с любовником, она сразу же садилась на строгую диету, и полнота ее исчезала в считаные дни. У нее портилось настроение, она даже бывала откровенно грубой и постоянно следила за тем, что ест Валентина. Обычно Валентина отмечала появление очередного любовника в жизни матери походом в булочную.
Жизнь Гэби была полной противоположностью. Иногда Валентина даже начинала немножко завидовать подруге, но чаще просто с радостью шла к ней, когда ее семья собиралась на какие-нибудь торжества. Мать Гэби – пышная жизнерадостная женщина. И она, и Гэби великолепно готовят. Гэби часто повторяет, что стряпня для других помогает ей в трудную минуту, и сегодня она приготовила свое коронное блюдо, тортелли с грушей и сыром – божественное сочетание.
– Может, перед сном еще вина откроем? Посмотрим снова кино с Луизой Брукс? – предлагает Валентина после того, как они перемыли и спрятали посуду.
– Давай! – Гэби чуть не светится от счастья. – У тебя есть "Девушка в каждом порту"? Я обожаю сцену, когда он ныряет. Классный фильм.
– Можем на "Ютюбе" посмотреть. Я поищу. А ты пока сходи за вином. В кабинете на книжной полке стоит бутылка.
– Ничего себе, – удивленно говорит Гэби, вернувшись в гостиную с бутылкой в руке. – У тебя там целый музей на стене.
– Да это копии. Тео их повесил.
Гэби с задумчивым видом садится в кресло.
– Он говорил тебе, что это копии?
– Нет… А что?
Гэби – профессиональный реставратор. Если кто-то и может определить подлинность картин, то это она. Поставив бутылку на пол, Гэби встает с кресла. Ничего не говоря, берет Валентину за руку и тянет в кабинет.
– Посмотри на это, Валентина. Ты только посмотри!
Валентина снова смотрит на изображение женщины, читающей письмо у окна. Картина действительно хороша, прекрасная копия великолепного оригинала.
– Я сейчас реставрирую несколько голландских интерьеров. И среди них одна из картин этого самого художника, Габриеля Метсю. Так вот, – она стучит пальцем по раме картины, – это не копия. А если и копия, то художник, ее написавший, такой же гений, как сам Метсю.
Девушки минуту смотрят друг на друга, медленно вникая в смысл сделанного открытия.
– Я точно знаю, что оригинал этой картины находился в Америке в частной коллекции. Она называется "Любовное письмо".
Валентина осматривает полотно. Почему Гэби так уверена, что это оригинал? Она не знает, что сказать. Голова идет кругом от мысли о том, что картина, висящая у нее в кабинете, может стоить миллионы.
– Откуда у Тео эти полотна? – шепотом произносит Гэби, хотя, кроме них, в комнате никого нет. – Он что, подпольный миллионер? Он ездит по миру на аукционы или покупает картины у коллекционеров?
– Я не знаю, Гэби.
Валентина думает об инспекторе Гарелли. К горлу подступает тошнота. Она вытаскивает подругу из кабинета и, наверное, впервые в жизни, запирает дверь на ключ.
– Давай попробуем забыть об этом. Хорошо? Я не хочу весь вечер представлять себе черт знает что. – Она пытается собраться с мыслями. – Я спрошу Тео, когда он вернется. Наверняка этому есть какое-то объяснение. Кроме того, я думаю, что ты ошибаешься. Скорее всего это копии.
Гэби бросает на нее скептический взгляд, но больше ничего не говорит.
Позже, когда девушки, обнявшись, лежат в кровати, Валентина понимает, что не может заснуть. Тайна, окружающая Тео, изводит ее. Выскользнув из рук Гэби, она на цыпочках уходит в кабинет. Там включает "Аймак", входит в "Google" и вводит в строку поиска "Габриель Метсю, "Любовное письмо"". Появляется картинка – то же самое изображение, которое висит в кабинете. Под картинкой написано: "Частное собрание, Нью-Йорк, США". Ничего не сказано о краже или исчезновении. Выходит, Гэби все же ошибается и картина Тео – всего лишь копия. Однако, по какой-то непонятной причине, она не чувствует уверенности. Совпадение, конечно, поразительное, но ее лучшая подруга оказалась экспертом по голландским интерьерам семнадцатого века. Да еще этот полицейский задает вопросы о Тео.
Она выключает компьютер и берет старый черный фотоальбом. Кладет его себе на колени и листает. Может, он тоже был украден? Наверняка эти снимки очень дороги тому, кто их сделал или владел ими. Хотя вряд ли фотограф и натурщики еще живы. Она смотрит на последний из увеличенных снимков. Это затылок женщины и верхняя часть голой спины. У нее черные волосы и короткая стрижка, точно как у Луизы Брукс. Такие же, как у нее самой, думает Валентина. Казалось бы, лицо совсем рядом, но все, что можно рассмотреть, – это крошечная часть профиля. На голове у женщины морская шапочка. Явно чужая.
Валентина, стараясь ступать очень тихо, крадется обратно в спальню. Но Гэби шевелится.
– Ты? – произносит она.
– Да. – Валентина видит ее глаза, в темноте поблескивающие белками.
– Я все думаю о Луизе Брукс и Грете Гарбо.
Валентина рисует в уме Брукс и Гарбо рядом. У одной прямые, черные, словно политые лаком волосы и черные глаза, у другой – мягкие, светлые волосы и грация сфинкса. Обе очень бледны, обе – загадка.
– Да, приятная мысль. Невероятно эстетичная картина.
Гэби смеется, и Валентина рада слышать беззаботный смех подруги. Она забирается обратно в кровать и не противится, когда Гэби обнимает ее за талию.
– А ты когда-нибудь занималась любовью с женщиной, Валентина?
– Да.
Дыхание Гэби на миг оборвалось, руки сжались крепче.
– Серьезно? И как это было?
– Вообще-то я спала с двумя женщинами сразу.
– С двумя… Боже, Валентина, ты ненормальная…
Гэби крепко сжимает ее бока. Как же приятно, когда тебя обнимают! Валентина сонно вздыхает.
– И это было очень эротично.
Гэби прижимается лицом к затылку Валентины.
– Возможно, мы с тобой тоже когда-нибудь этим займемся, – шепчет она.
– Может быть, – говорит Валентина. – Но не сегодня. Не хочу быть твоей утешительницей.
Гэби целует ее в шею.
– Ты слишком особенная для такого, Валентина. Ты такая же, как Лулу. Все хотят получить кусочек тебя.
Белль
Белль заблудилась в Каннареджо. Этот городской район она почти не знает. Белль пытается довериться инстинктам, но в Венеции это невозможно. Улицы здесь – сплошной лабиринт поворотов и перекрестков. Несколько раз она выходит на одну и ту же площадь, хотя всегда уходила с нее по другой улице. День в разгаре, и послеобеденный сон мужа уже, должно быть, близится к концу. Она понимает, что не успеет вернуться домой вовремя, чтобы не вызвать у него подозрений. Синьор Бжезинский ни на минуту не поверит, что она ходила к графине, которую презирает, ведь ему это прекрасно известно. Запас отговорок и лжи уже исчерпан. Он наверняка накажет ее. Она ждет того дня, когда он попросту вышвырнет ее на улицу. Ей кажется, что он не сделал этого до сих пор только по той причине, что не хочет запятнать свое имя скандалом. Почему его жена стала проституткой? Наверное, он не мог удовлетворить ее?
Каннареджо считается бедным районом, и Белль рада, что замаскировалась. Ей бы не хотелось здесь привлекать к себе внимание. По переулкам шатаются мужчины неприветливого вида, они курят и посматривают по сторонам волчьими взглядами. Может статься, что все это – пустая трата времени. Поди знай, не решил ли первый помощник Сантоса над ней подшутить.
Переодевшись в морской костюм, Белль отправилась в ту же самую таверну, где впервые увидела Сантоса. Но его там не оказалось. Она вспомнила ночь, проведенную с шотландским капитаном и его ямайским первым помощником, и корабль, который тогда увидела. Она почти не сомневалась: это был корабль Сантоса, однако нужно было проверить. Она уселась за тот же столик, что и в прошлый раз, и для храбрости заказала рому. Когда трактирщик принес заказ, спросила его о Сантосе.
– Сантос Дэвин! – радостно воскликнул он, и глаза его засветились то ли от симпатии, то ли от восхищения. – Да тут каждый знает, на чем он плавает! У него большая белая шхуна. "Королева Маэва". Отличная посудина. У старого черта, наверное, водятся деньжата.
– "Королева Маэва", – медленно повторила Белль, пробуя необычное слово на язык.
– Да, это, кажется, имя какой-то древней ирландской королевы. Он мне говорил, что у его отца было судно с таким названием.
Ну конечно же, подумала Белль, вот чем объясняется его невероятная притягательность. Две противоречивые натуры, унаследованные от родителей, ирландского моряка и испанской танцовщицы, уживаются в одном человеке, соединив несовместимое: дикость и грацию.
Выпив ром так быстро, как могла, Белль отправилась к причалу, стараясь идти вразвалочку, как ходят все моряки. Забавно было шагать по улицам с таким видом, будто весь мир принадлежит тебе. "Королеву Маэву" она нашла без труда, и с первого взгляда на элегантную шхуну ей стало понятно: это то самое судно, которое она искала ночи напролет. Интересно, ни Сантос ли в ту первую ночь зажег лампу? Он уже тогда манил ее к себе?
Она нервно переступала с ноги на ногу, не совсем понимая, что делать теперь, когда судно найдено. Можно ли подняться на борт без приглашения?
– Ищешь кого-то?
Она развернулась. За ее спиной стоял мужчина невероятного роста. Он был раза в два выше ее, никак не меньше, потому что она не доставала ему даже до груди. Верзила был облачен в удлиненную морскую куртку, белые штаны и морскую шапочку. Длинные пальцы осторожно удерживали сигарету, которой он попыхивал, осматривая ее прищуренными глазами.
– Я ищу Сантоса Дэвина, – сказала она, старательно изображая мужской голос, что, впрочем, у нее получалось неважно.
Моряк закатил глаза.
– Очередному юному мечтателю захотелось приключений. – Он похлопал ее по плечу и, оттого что был таким большим и сильным, чуть не сбил ее с ног. – Мал ты еще, в море ходить. Иди домой, к маме, и сначала подрасти немного.
– Вы не поняли, – Белль вовсю старалась говорить с вызовом и держаться по-мужски. – Я ищу Сантоса, чтобы… Чтобы поговорить с ним. Я не хочу в море.
Незнакомец прищурился еще сильнее.
– Я первый помощник Сантоса. Ты можешь сказать мне все, что хочешь рассказать ему, и я передам послание.
Рассказать этому человеку правду было невозможно. Как он поведет себя, если узнает, что она – женщина? Посмеется над ней и прогонит?
– У меня для него послание от… сестры… личное…
Это, похоже, успокоило первого помощника Сантоса. Он заговорщически улыбнулся.
– Неужто Сантос разбил сердечко очередной красотке? – воскликнул он. – И как ему это удается, хотел бы я знать!
При этих словах сердце самой Белль едва не раскололось. Значит, все безнадежно! Для него она – очередная красотка. Зачем заниматься глупостями? Зачем разыскивать его?
– Ну ладно, – сказал великан. – Ты, похоже, беды не натворишь. Он в Каннареджо. – Моряк назвал улицу, о которой Белль никогда не слышала. – Он там встречается с масочником, продает шелк. Удачи тебе и твоей сестрице. – Великан хлопнул Белль по спине так, что она чуть не полетела с пирса в воду. – И передай ей: если с Сантосом у нее не сложится, я ничуть не хуже.
Он разразился хохотом, похожим на раскат грома, и по сходням поднялся на белоснежную шхуну Сантоса.
Вышло так, что спустя час она все еще пытается найти в Каннареджо нужную улицу. В очередной раз проходя мимо еврейского гетто, краем глаза замечает узкую темную улочку, до сих пор ускользавшую от ее взгляда. Белль подходит к ней и смотрит на табличку с названием. Так и есть. Она! Белль неуверенно входит в улочку. Откуда-то возникает черная кошка и неторопливо направляется вглубь улицы. Белль следует за ней. Неожиданно выходит к узкому каналу и видит перед собой волшебный старый венецианский дворец с закрытыми ставнями, похоже, заброшенный. Он даже как будто слегка наклонился набок, словно готов вот-вот рухнуть в воду. К линялой штукатурке приколочена белая фарфоровая вывеска: "Лакони". Это имя назвал ей первый помощник Сантоса. Белль нервно облизывает губы. Должно быть, вот она – мастерская масочника. Белль приходит к мысли, что ее вторжение может оказаться нежеланным. Поди знай, вдруг Сантос сейчас ведет деловые переговоры или заключает сделку. Но другого выхода нет. Придется пройти через это.
Она стучится в дверь. В ответ – тишина. Может, дома никого нет? Она берет латунный дверной молоточек и стучит громче, настойчивее. Раздаются быстрые, легкие шаги, и дверь распахивается. К ее удивлению, она видит перед собой женщину. Незнакомка старше, чем Белль, но очень красива: темные, словно яблочные зернышки, глаза, шелковистая смуглая кожа. Под красной юбкой видны босые ноги. О них трутся, громко урча, две черные кошки. Еще одну кошку она держит в руках на груди. И женщина, и кошка смотрят на Белль одинаково безразличным взглядом, только женщина вопросительно приподнимает бровь. Но Белль в один миг словно разучилась говорить. Она не знает, что сказать.
– Извини, дорогой, ты слишком молод. Приходи в следующем году, – произносит женщина.
Интересный масочник, думает Белль. В темном коридоре за спиной женщины не видно никаких признаков мастерской. Сердце ее начинает гулко ухать, когда она понимает, что Сантос находится здесь, возможно, вовсе не по торговым делам. Женщина уже собирается захлопнуть дверь перед ее носом, но тут к Белль возвращается мужество.
– Сантос Дэвин, – хрипло произносит она. – У меня послание для Сантоса Дэвина.
Она надеется услышать от женщины, что его здесь нет, что все это какая-то дурная шутка. Ведь как Сантос мог захотеть быть с другой женщиной старше и откровенно зауряднее, если знает, что в любую секунду может получить Белль?
Женщина отставляет ногу, отодвинув вместе с ней одну из кошек, и заправляет за ухо медно-рыжую прядь.
– Да, он здесь. А ты кто?
– Меня зовут… Луис. Передайте ему, что его ждет Птичка Луис.
Отчаянное желание встретиться с ним настолько поглотило Белль, что она даже не задумывается о том, в каком положении оказалась. Мужчина, которого она любит, спит с другой проституткой. Для Белль это не важно. Она все равно хочет его.
Женщина исчезает в темном коридоре, оставив Белль с кошками дожидаться. Проходит секунда, две, потом в конце коридора отворяется дверь. Ее сердце сжимается. Вот он. Мужчина, по которому она так тосковала эти две недели. Он без рубашки, но в белых штанах и морской шапочке. Он стоит в двери, свет бьет ему в спину, отчего лица не видно.
– Птичка Белль? – говорит он. – Это ты?
Она делает шаг вперед, распугивая кошек.
– Да.
Теперь она может различить его идеально симметричное лицо; у него густые брови, на подбородке – ямочка.
– Что ты здесь делаешь? – не без удивления спрашивает он.
Рядом с Сантосом появляется женщина. Она хозяйским жестом обвивает его талию рукой, и он не отстраняет ее.
– Ищу тебя, – тихим голосом отвечает Белль. Она смотрит в его глаза, в эти янтарно-синие глаза, сулящие воплощение всех ее плотских желаний. Они наполняют ее желанием броситься ему на грудь, оттолкнув прочь его шлюху.
– Но зачем? – удивляется он. – Я же сказал, что когда-нибудь приду и разыщу тебя.
– Я больше не могу ждать. – Слова, идущие из самого сердца, звучат неуклюже.
Другая женщина непонимающе переводит взгляд с Сантоса на Белль.
– Ну, Сантос! – смеется она. – Не знала я, что у тебя такие наклонности.
Сантос усмехается и щекочет ее под подбородком.
– Он – девушка, разве ты не видишь?
Женщина поворачивается и смотрит на Белль.
– Ну конечно… – протягивает она, хищно улыбаясь. – Хотя и девушка из нее так себе. – Холодным тоном она обращается к Белль: – Хочешь заполучить Сантоса? А ты разве не знаешь, что он как кот? Его нельзя любить; нужно ждать, пока он сам захочет быть ласковым.