Слушатели ответили громовым "Нет!". Том с удивлением подумал: отец же посещал школу менеджеров, он должен знать, что сейчас, в век расширения и углубления международных экономических связей международные банкиры нам очень нужны. Если некоторые из них оказываются жуликами, то среди представителей других профессий тоже можно обнаружить немало жуликов; среди врачей, адвокатов, учителей, торговцев машинами, политиков да среди кого угодно. И что это доказывает? Ничего, кроме того, что на свете есть и нечестные люди. Отец, вне всякого сомнения, найдет оратору какое-то оправдание. Скажет, что ни одно движение не застраховано от ошибок, что нужно сделать скидку на полемический пыл оратора.
Том продолжал слушать выступление, думая про себя, что они с Робби могли бы изложить все это более гладко. Но, с другой стороны, требования, которые выдвигал выступавший, были куда более экстремистскими и кровавыми, чем все то, что до сих пор приходило Тому в голову. Том чувствовал, что у него учащенно бьется сердце и что-то пульсирует прямо у горла.
– Наши мужественные предки проливали кровь за то, чтобы наша страна стала такой, какой мы ее видим сегодня, и если нам суждено проливать кровь, чтобы сохранить ее для себя, освободить от нежелательных элементов, мы сделаем это.
Снова раздался одобрительный рев собравшихся.
– Мы должны быть готовы. Мы должны вооружиться и, если потребуется, без колебаний прибегнуть к оружию. Нам не нужны лживые лицемерные объяснения и оправдания. Враг окружает нас…
Тучи, которые пригнал усилившийся ветер, постепенно закрывали звезды, поле погружалось в темноту. Том, взглянув на небо, успел увидеть в просвете между тучами Млечный путь, и мысли его приняли иное направление. Грохочущий голос, который уже не сообщал ничего нового, а лишь варьировал на разный лад сказанное вначале, не мог долее удерживать внимание Тома. Какое же огромное небо с бесчисленным скоплением звезд и какая маленькая по сравнению с ним планета, на которой он стоит. Но какое небо маленькое в сравнении с галактиками, находящимися вне пределов видимости, непознанными областями Вселенной, недоступными восприятию самых мощных приборов, сделанных руками человека. "Нам еще столько всего предстоит узнать, – подумал Том. – Мы находимся в самом начале пути".
Люди на поле запели. Том узнал мелодию популярной песни "Дом, милый дом", но слова были другими.
"Мы все встанем как один навсегда
Дом, дом, страна и дом
Клановцы, мы будем жить и умрем за нашу страну и дом
Клановцы, мы…
Это случилось внезапно, как случается все неожиданное, словно вдруг грянул выстрел или в ясный летний день сверкнула молния. Раздался дикий рев, прокатилась воздушная волна и все кончилось, прежде чем, секунды спустя, собравшиеся осознали, что мощный автомобиль вынырнул с темной дороги и врезался в кольцо людей, окружавших крест. Он по диагонали пересек все поле, с визгом притормозил и исчез в дальнем конце поля прежде, чем кто-нибудь успел его разглядеть. Последовало мгновенное молчание, сменившееся настоящим бедламом.
Наверное, добрых полминуты Том стоял, будто приросши к месту. Луна снова вышла из-за несущихся по небу туч и в ее свете он увидел людей, сбрасывающих с себя балахоны и колпаки, людей, лежащих на земле, людей бегущих к машинам и окружающих пострадавших, живых или мертвых. Тогда он тоже побежал.
Только не отец! Пожалуйста, Господи, только не отец!
Он дико озирался вокруг, ища глазами Бэда, с криком "Кто? Где?" вглядывался в чужие лица, но не получал ответа.
На земле лежали три неподвижных тела. От страха Том снова оцепенел. Ноги не хотели нести его к этим телам, глаза не хотели смотреть на них. Колпаки с них сняли, и зеленоватый свет луны падал на их лица. Наконец он заставил себя посмотреть, но он и так знал. Просто знал.
Лицо первого лежавшего человека было незнакомым. Во втором он с ужасом узнал Рода Питта, добродушного старшего менеджера их фирмы. У третьего голова была в крови, а тело изувечено – ноги выгнуты под неестественным углом, вместо рук – сплошное месиво. Том с воем упал на землю.
– Господи, – произнес кто-то. – Это его сын.
Он не знал, сколько он пролежал там, но, видимо, не очень долго, потому что когда он очнулся, полиция и "скорая помощь" еще не прибыли. Он обнаружил, что лежит наполовину скрытый кустарником за последним рядом машин, неподалеку от фургона Бэда. Двое мужчин помогли ему сесть и поднесли к губам стакан.
– Выпей, – сказал один, – тебе это необходимо.
Том обычно пил только пиво и изредка какой-нибудь коктейль. Он не привык к крепким напиткам и, когда глотнул из стакана, его чуть не вырвало. Но в голове у него прояснилось. Осознание того, что произошло, вернулось к нему, и он тихо заплакал. Затем ему в голову пришла одна мысль и он воскликнул:
– Вы уверены, что он мертв? Может, он сильно пострадал и еще можно…
– Нет, сынок. Твой отец мертв. Трое мертвых, – угрюмо ответил мужчина, – у семерых переломаны кости, но они выживут. Несколько человек поехали вызывать "скорую".
– Кто это сделал? Кто? – простонал Том.
– Какой-то негодяй. Появился как летучая мышь из ада. Кинул картонку с надписью "Умрите, мерзавцы!" Но ничего, сынок, наш день еще придет. Мы поймаем его и вздернем на дереве. Твой отец первым бы проголосовал за это. Помни об этом. Помни об отце и присоединяйся к нам. Ты увидишь, придет и наш день и это время не за горами.
И как огонь охватил крест, мстительная ярость охватила Тома. Если бы он мог схватить тех, кто сделал такое с его отцом, с Бэдом, который меньше часа назад, положив ему на плечо свою всегда такую теплую руку, сказал, как он его любит. О, если бы он мог добраться до этого дерьма! И хотя щеки Тома были мокры от слез, он сжал кулаки и стиснул челюсти.
– Сукин сын. Я бы вырвал у него сердце, – яростно вскричал он.
Оба мужчины кивнули, и один сказал:
– У тебя нашлось бы много помощников. Пусть горит твой гнев. Это пойдет тебе на пользу, когда пройдет пик горя. Тогда ты сможешь встать плечом к плечу с нами в борьбе за наше дело. Сын Бэда Райса продолжит его дело. Не склоняй головы, не впадай в уныние. Будь гордым. Твой отец хотел бы именно этого.
Том встал на ноги.
– Вы правы, – спокойно проговорил он. – Вы правы, именно так я и поступлю.
Оглядевшись вокруг, он увидел, что большинство машин уже уехали. Несколько человек остались стоять у догорающих остатков креста, охраняя раненых и мертвых. Не зная, что ему делать, Том неуверенно топтался на месте.
Один из оставшихся взял бразды правления в свои руки.
– Нужно увезти его отсюда, прежде чем нагрянет полиция с миллионом вопросов. Возьмите фургон Бэда и отвезите его домой. Сам он вести не сможет.
– Смогу, – запротестовал Том. – Я смогу вести.
– Нет, сынок. Делай, как мы говорим. Полезай в машину.
Внезапно Том вспомнил еще об одной вещи.
– Здесь была собака. Маленькая собачонка моего брата.
– Так это была твоя? Маленькая серая дворняжка? Она была рядом с Бэдом. Мы выкинули ее тело в кусты.
– Выкинули? Но она нужна мне. Я должен отвезти ее домой.
– Зачем она тебе? Она раздавлена.
– Нужна. Она мне нужна, – простонал Том. Мужчины пожали плечами.
– Ну хорошо. Фил, пойди принеси ее, а я пока разверну фургон и будем выбираться отсюда к чертовой матери.
Маленький комочек окровавленного меха положили на переднее сиденье между Томом и водителем.
– Это он? Это твой пес?
– Да, это Граф.
Том взял мертвое тельце и положил на колени. Красный ошейник был цел, красивый новый ошейник, который Тимми купил Графу на свои рождественские деньги.
Проехав миль пять-шесть, они увидели три полицейские и три машины "скорой помощи", промчавшиеся в противоположном направлении.
– Репортеры наверняка тоже скоро появятся, – проворчал водитель. – Для газетных ублюдков это будет настоящий праздник.
Через несколько минут по этой дороге повезут Бэда. Куда? Сначала, наверное, в больницу, где должны будут официально зарегистрировать факт смерти, чтобы можно было подписать все необходимые бумаги. Конец Бэда. Никогда больше не услышит он его голоса: "Пойдемте, ребята, перекинемся в мяч". Это убьет Тимми. Как мы скажем ему об этом? Малыш такой слабый. Как я скажу маме? О Господи, как же это случилось? Клянусь, я посвящу жизнь тому, чтобы найти того, кто это сделал. Я убью его, но сначала я буду его пытать.
Том сидел, крепко прижимая к себе маленькое тельце мертвого Графа, и все эти яростные горькие мысли одна за другой проносились у него в мозгу. Урчал мотор. Хор кузнечиков звенел в тишине.
Лаура в розовом халате сидела в высоком кресле в спальне и читала, когда в дверь позвонили. "Кто бы это мог быть?" – с удивлением подумала она, зная, что уже половина десятого. Она осторожно сошла вниз и приоткрыла дверь на несколько дюймов, не снимая цепочки.
– Полиция, мадам. Вы миссис Райс?
Она похолодела. Через приоткрытую дверь ей был виден мужчина в форме и машина с мигалкой на подъездной дорожке.
– Да, – сказала она. – Входите.
Он вошел в холл и остановился там, сжимая в руке фуражку. Совсем молодой человек, моложе Лауры и такой же испуганный, как она сама.
– Произошел несчастный случай, – начал полицейский, – обнаружены водительские права на имя Омера Райса. Я хочу сказать, что машины на месте происшествия не было, только права. Он был… он ваш муж?
Лаура уставилась на него, думая: "Он сам не знает, что говорит".
В ту же минуту он и сам, видимо, понял, что говорит не очень вразумительно, и мягко добавил:
– Неподалеку от Рамзи проходило собрание и, кажется, какой-то ненормальный на автомобиле врезался в собравшихся, сбив несколько человек. Я сам там не был и знаю об этом с чужих слов.
К счастью, в холле стояло в ряд несколько кресел, и она направилась к ним, чувствуя, что ноги у нее подкашиваются.
– Омер Райс. Мой муж. Он… – Она сжала пересохшие губы.
– Согласно сообщению… он мертв, мадам. – Лаура покачнулась, и молодой человек, подхватив ее под руку, помог сесть в кресло.
– Есть здесь… Вы одна в доме? У вас есть кому позвонить?
"Я вижу все это со стороны, – подумала Лаура. – Я уже видела это раньше. В кино женщина в подобных случаях всегда бледнеет, но остается спокойной и молчаливой, как зомби, будучи не в состоянии поверить в то, что случилось".
Она с трудом проговорила:
– Позвоните, пожалуйста, моей подружке, она живет в десяти минутах ходьбы отсюда, она придет. – И Лаура дала полицейскому номер телефона Бетти Ли. Ее лучшей подруги. Бетти Ли обязательно придет. – Телефон вон там. Нет, я посижу здесь.
Бэд. Собрание неподалеку от Рамзи. Машина. Бэд мертв. Как странно. Нет, это, конечно, неправда. Какая-то глупая ошибка. Не то имя. Не то место.
И тут ее словно ударило током. С криком – Том, Том! – она начала вставать со стула, но упала, прижав руку к сердцу.
Прибежал полицейский.
– Давайте я позвоню вашему врачу. Вам не следует оставаться здесь в таком состоянии. Вы…
Уставившись на него, Лаура с рыданием простонала:
– Где мой сын? Что случилось с Томом?
– Я не знаю, мадам. Никто не упоминал о нем. Сказали только о мистере Омере Райсе. Ни слова о Томе. Я уверен, они сообщили бы, если…
Да, безусловно, они сообщили бы. Не стали бы они посылать человека извещать ее только об одной жертве несчастного случая, если бы пострадавших было двое. Так ведь? Ведь так? Она ухватилась за подлокотники кресла и, выпрямившись, прошептала вслух:
– Держись. Не выставляй себя на посмешище. Произошло ужасное несчастье. В таких случаях всегда ждут, пока можно будет что-то сделать. Вот и все. Жди, Лаура.
Увидев обеспокоенное выражение на лице молодого полицейского ("Наверное думает, что я схожу с ума"), она замолчала, устремив взгляд на фотографии на противоположной стене – отца в форме и матери, которая ждала его, каждое утро спрашивая себя, жив ли он еще.
В дверь позвонили. Полицейский пошел открывать, и Лаура услышала, как он что-то негромко говорит у двери Бетти Ли. Когда та вошла, Лауре уже не нужно было ничего объяснять, можно было сразу опереться о сильное плечо.
– Вы можете ехать, – сказала Бетти Ли полицейскому. – Теперь я здесь. – Она велела Лауре выпить бренди. – Я знаю, вы его не любите. Но даже чайная ложка пойдет вам на пользу, уж поверьте мне.
– Они говорят, что Бэд мертв. Я не знаю, что делать. Бетти Ли, я не знаю, что делать.
– Вам нужен человек, который сумел бы объяснить вам, что случилось, если что-то действительно случилось. Да, вам нужен чей-то совет.
Лауру осенило. Фордайс все для нее выяснит. Он всех знает. Он не любил, когда его беспокоили дома, но сейчас это не имело значения.
– Наш адвокат, мистер Фордайс. Позвонишь ему от моего имени, хорошо? Мне кажется, я не в состоянии подняться с этого кресла. У меня странное ощущение в ногах, по-моему, они не будут меня держать.
Она услышала шум подъезжающей машины. Машина преодолевала подъем, и мотор ее чихал в точности, как мотор фургона Бэда. Лаура смогла дойти до кухонной двери и там упала на руки вошедшему Тому, который зарыдал, увидев ее, бормоча что-то неразборчивое сквозь рыдания. Лаура тоже рыдала, прижимая Тома к себе и повторяя:
– Том, Том.
– Ох, мам, что они с ним сделали. Если бы ты видела… О Господи, что они сделали. Но все произошло быстро, настолько быстро, что, я уверен, он даже не успел испугаться, потому что не знал, что на него надвигается. Это было как нож в спину. Грязные подонки. Эти люди никому не причиняли вреда, перед этим они молились перед крестом, представляешь? И эти грязные сволочи…
Прошло минут пять, прежде чем кончилась эта истерика. Теперь, зная, что Том жив и что она нужна ему, Лаура уже не чувствовала себя такой бессильной. Мозг ее начал функционировать.
В библиотеке Том заговорил более внятно, будто вид тысяч книг успокоил его. На вопрос Лауры, что это было за собрание, он без колебаний и даже охотно ответил:
– Это было собрание ку-клукс-клана. Отец был членом. Я не знал, пока он не сказал мне по дороге туда.
– Ку-клукс-клан!
– Да. – При восклицании Лауры Том не то с гордостью, не то с вызовом вздернул подбородок. – Он не хотел, чтобы ты знала, потому что, по его словам, ты это не одобрила бы.
Значит, можно столько лет прожить с человеком, не зная о нем такой важной вещи.
– Он занимал там высокий пост, – продолжал Том, – и его собирались повысить. Он состоял членом клана с тех пор, как я родился.
Мальчику совсем не было стыдно. Мокрые глаза сияли. Лаура вздрогнула от страха и отчаяния.
– Я собираюсь расквитаться с ними. Я посвящу этому всю оставшуюся жизнь. Они убили моего отца. – Том сжал кулаки. – Он знал, что говорил, когда сказал мне, что враги повсюду. Но он не знал, что они охотятся за ним. Они были уже в пути, когда мы ехали себе, никому не мешая, и он говорил мне, как он меня любит… – Голос Тома набрал громкость и сорвался.
– В чем дело? – спросил появившийся Тимми. – Вы разбудили меня. В чем дело, Том? Ты плачешь?
Том вскочил и обнял брата.
– Тимми, мужайся. Сейчас мы оба должны быть мужественными. Мы потеряли отца, потеряли папу.
– Что значит потеряли? Он умер?
– Он умер, Тимми. Мы были за городом на собрании. Там было много народу, и вдруг неизвестно откуда выскочила машина и быстро, как пуля, промчалась прямо сквозь толпу. О Господи, ничего более ужасного я не видел.
Том снова зарыдал, Тимми закричал, а Лаура закрыла лицо руками, чтобы не видеть этого зрелища. Все трое остались сидеть в тускло освещенной комнате.
Вскоре приехал Фордайс. Настроенный как всегда по-деловому, он быстро покончил с выражением соболезнований и перешел к сути.
– По дороге к вам я собрал по телефону всю возможную информацию. У полиции нет ни одной улики, ни одной зацепки относительно личности водителя и вряд ли виновного когда-нибудь найдут. Погибло три человека. Омер, ваш менеджер Питт и, к моему величайшему удивлению, Лютер Тайсон из "Мерчантс энд Провиденс траст". Кто бы мог подумать! Я бы и за миллион лет не догадался. Ку-клукс-клан. Впрочем, я и про Омера не мог такого подумать, – добавил Фордайс, презрительно сморщив нос.
Вообще-то Лаура недолюбливала Фордайса за свойственное ему холодное высокомерие, но сейчас едва ли могла винить его за презрение к ку-клукс-клану, к любому человеку, любому "джентльмену", связавшему себя с этой организацией. Кроме того, она знала, что в последнее время Фордайс не жаловал Бэда. Он не очень-то пытался скрыть раздражение, которое тот вызывал у него своим отношением к делу Кроуфильдов.
– Отец занимал там высокое положение, – заговорил Том. – Вскоре он должен был стать главой доминиона.
Фордайс никак не отреагировал на слова юноши. Обратившись к Лауре, он спросил, знала ли она о членстве мужа в клане.
– Папа сказал, – ответил за Лауру Том, – что ничего не говорил маме, так как знал, что она не одобрит. Она не одобряет, не одобряла даже то, что он поддерживал Джонсона.
Фордайс сердито посмотрел на Тома.
– Может, ты позволишь матери говорить самой за себя?
От этого резковатого замечания у Лауры снова подступили слезы к глазам. Она вдруг осознала, как выглядит со стороны: жалкая растрепанная женщина в халате, новоиспеченная вдова с двумя сыновьями, один из которых слабый и больной, второй – непокорный. В глазах Фордайса она увидела жалость.
– Том, – твердо сказала она, – не перебивай, пожалуйста. Я оказалась в сложном положении, и мистер Фордайс пришел мне на помощь.
Фордайс посмотрел на нее с благодарностью.
– Значит, вы ни о чем не подозревали.
– Нет. Он всегда говорил, что не интересуется политикой.
Фордайс кивнул.
– Это вызовет брожение в деловых кругах. Боюсь, многие уважаемые люди попадут под подозрение. Поневоле задумаешься, узнав, что под балахоном и колпаком скрывается человек с положением Тайсона. Впрочем, – отрывисто добавил он, – сейчас вас это мало заботит. Я хотел узнать, не надо ли мне сообщить кому-либо о случившемся и избавить вас от лишних хлопот? Вашим тетушкам, например.
– Нет, я не собираюсь посылать телеграмму в Египет или где они там сейчас находятся и до смерти пугать их. Не буду портить первое в их жизни путешествие.
– Значит, вы сами обо всем договоритесь. Отпевание, наверное, состоится в церкви Фостера?
– Да, Бэд туда регулярно ходил. – Как такое вообще могло быть? Бессмыслица какая-то – состоять в клане и посещать церковь, проповедующую прямо противоположные идеи.
– Я с удовольствием позвоню ему от вашего имени. Сам я посещаю церковь в другом конце города, но Фостера хорошо знаю. Мы вместе учились в подготовительной школе, он был классом младше меня. Собственно говоря, я позвоню ему прямо сейчас. Думаю, вам поможет, если вы сегодня же с ним поговорите.
– Спасибо. Мне бы очень этого хотелось.
Том и Тимми тоже нуждались в разговоре с сильным доброжелательным человеком. Тимми, сидящий с широко открытым ртом – ртом Бэда – был похож на беспомощного птенца.