- Ну, так я научу, - пообещала я. - Только не зажимайся.
Мне очень хотелось её приласкать, как маленькую беззащитную девочку, и спасти от смертоносных клыков. На этот раз её губы раскрылись навстречу мне, она начала отвечать - сперва неуверенно и вяло, но постепенно входя во вкус. Маркиза мигнула мне: мол, разбираем девочек - и по спальням? Но мне нужно было держать всё под контролем - ведь я планировала спасти их.
- Вы же хотели групповуху, мадам, - усмехнулась я. - Нет ли у вас кровати пошире, чтоб все вчетвером поместились?
Маркизе эта идея понравилась: глаза зажглись ядовито-сладострастным огнём, и она облизнулась. Требуемой ширины кровать нашлась, это был настоящий двухметровый сексодром в соответствующем гламурном оформлении. Джессика дошла уже до такой кондиции, когда всё вокруг сияет и безумно нравится, и она с восторженным уханьем запрыгнула на кровать, а Ханна опять смутилась. Пришлось брать её на руки и укладывать, а потом долго и деликатно раздевать, тогда как её светловолосая подруга сама охотно выскочила из трусиков.
- Ты моя умница, - томно проговорила маркиза, проводя рукой по всему её телу от груди до пальцев ног.
Они приступили к делу энергично и с удовольствием, а мне с Ханной не слишком повезло. Девушка зажималась, стеснялась, а от акробатических упражнений Джессики с маркизой на другой стороне кровати приходила в моральный шок. Блондинка схватывала всё на лету, и скоро они с вампиршей в позе "ножницы" сотрясали всю кровать. Было понятно, что с Ханной этот номер не пройдёт, и я, загородив собой парочку по соседству, начала с осторожных и медленных ласк. Брюнетка честно пыталась расслабиться и отвечать в том же духе, но уж очень у нас с соседками были разные ритмы. А кровать - одна. Ханну нужно было готовить долго, ласково и нудно, а у её подруги с маркизой всё проворачивалось на бешеной скорости - хоп-хоп, и готово. Джессика ахала и повизгивала, приводя свою подругу в жуткое смущение.
- Не обращай на них внимания, - сказала я ей.
Но легко сказать! Эта парочка устроила бешеное родео и, похоже, не собиралась менять стиль. Тогда я решила просто отгородить нас с Ханной психически.
- Смотри мне в глаза, - прошептала я, склоняясь над девушкой.
Мягко и бережно воздействуя, я заставила её поверить, что мы в постели одни, и только после этого смогла начать расслаблять её. Лёгкий массаж груди, поцелуи в живот, внутреннюю сторону бёдер и пушистый треугольник волос - и вот, в её глазах уже появилось что-то отдалённо похожее на удовольствие. Дело налаживалось - уже хотя бы судя по тому, как она отвечала на поцелуи: её губы уже не были каучуковыми, а язычок не прятался и не замирал испуганно, всё более активно участвуя в игре. Одним глазом я не забывала следить за маркизой - не цапнула ли она свою партнёршу за шею? Нет, всё шло пока ещё мирно и бескровно.
- Уфф, - выдохнула маркиза тем временем, отваливаясь от своей блондинки. - Ну, как у тебя дела, парниша? О-о… Ни шатко, ни валко, как я погляжу. Мы с Джес уже три захода сделали, а твоя крошка ещё даже не вспотела. Долго же ты запрягаешь.
- К Ханне нужен деликатный подход, - ответила я.
- Э! Чепуха, - фыркнула маркиза, вороша пальцами волосы ласкающейся к ней Джессики. - Ты, малыш, и снимать девочек толком не умеешь, и в постели не знаешь, с какой стороны к ним подойти. Может, я зря с тобой связалась, м?
- Ну, не спешите так с выводами, мадам, - усмехнулась я, забирая в рот сосок Ханны.
- А ну-ка, слезай с девчонки, - скомандовала маркиза решительно. - Ну надо же, и тут тебя учить приходится… Гляди, как сейчас она у меня пищать будет!
Честно говоря, мне не особенно хотелось меняться с ней: скромная и робкая Ханна располагала меня к себе больше, чем Джессика, которая вела себя, как маленькая шлюшка. Но маркиза уже прогоняла меня, и мне не оставалось ничего, как только переключиться на блондинку, которая ничуть не возражала против смены партнёрши. Она в нетерпении извивалась подо мной и жадно ловила мой рот, в то время как Ханну мой уход обескуражил, а активный натиск маркизы испугал. Она уже начала было привыкать ко мне, и тут - эта фурия-нимфоманка. Всё, чего я такими трудами достигла с ней в плане подготовки и расслабления, с вампиршей было утеряно в один момент: Ханна снова зажалась. С ней не следовало спешить, но маркиза была нетерпелива.
- Ну, ну, крошка, не бойся меня, - уговаривала она. - Расслабься, отдайся… Станешь напрягаться - будет больно.
Я видела, что она Ханне неприятна, что девушка предпочла бы остаться со мной; я и сама хотела бы к ней вернуться, но маркиза уже запустила руку туда, куда я добралась бы ещё нескоро. Ханна нахмурилась и отвернула лицо, не давая себя поцеловать, и это рассердило маркизу. Она силой повернула лицо девушки к себе и впилась в её губы, но вскрикнула и отпрянула, всосав свою нижнюю губу.
- Ах ты!.. Кусаться?! - воскликнула она изумлённо и разгневанно. - Маленькая дрянь!
"Молодчинка, - усмехнулась я про себя, приятно удивлённая отпором Ханны. - Так её, эту гадину!"
Но это только разъярило вампиршу. Она грубо навалилась на Ханну и принялась жёстко насиловать её рукой, а та плакала и пыталась оттолкнуть маркизу. Мне очень хотелось стукнуть кровососку по затылку, но я понимала: рано, подходящий момент ещё не настал. Но как-то оградить Ханну от неприятной ей маркизы следовало, и я сказала:
- Мадам, полегче бы вы, а? Если девушке не нравится, насилие ни к чему.
- Заткнись, - прошипела в ответ та. - Это не насилие, а жёсткий секс.
- А по мне - так насилие, - не согласилась я. - И делать Ханне больно я не позволю.
Оставив Джессику неудовлетворённой, я оттащила маркизу от Ханны, вдавила её в постель и проделала с ней то, что она секунду назад делала сама. Всё произошло так молниеносно, что вампирша и пикнуть не успела - только ахнуть, когда я в неё вошла.
- Ну, как вам нравится жёсткий секс, госпожа? - ухмыльнулась я с издёвкой. - Жалеете, что со мной связались?
Она рычала и стонала, скалила клыки, но подчинялась. Это было ей в новинку и - неожиданно понравилось. А я перевернула маркизу на живот, выдернула из своих брюк ремень и с упоением отхлестала её по изнеженным ягодицам.
- Небольшой бэдээсэмчик, - прорычала я. - Чтобы мадам знала, что обижать девушек нехорошо!
- Аааа, чёёёёрт, - застонала она. - Дрянной парниша, мне же больно!
- Ханне тоже было больно, - нравоучительно сказала я.
- Ладно, ладно! - сдалась она. - Ханна, лапушка, прости. Видимо, мы с тобой друг другу просто не подходим. - И захныкала, подкатываясь к блондинке: - Джес, сладкая, пожалей свою госпожу, ей набили попку…
Джессика приняла её с распростёртыми объятиями, обласкала, обцеловала, и они принялись возиться друг с другом снова. Мне же нужно было поскорее успокоить Ханну, которой, похоже, вообще всё это разонравилось. Преодолев лёгкое сопротивление, я осушила поцелуями её слёзы и прижала к себе.
- Просто полежим, если хочешь, - предложила я.
Лежать, прильнув друг к другу, она не отказалась. Похоже, она доверяла мне, и это было приятно и трогательно - достаточная причина, чтобы не дать девушку в обиду. Я снова понемногу начала её ласкать - осторожно, нежно, пядь за пядью восстанавливая разрушенное маркизой. Она не особо отвечала, но и не отталкивала - и то ладно.
- Ну, малыш, я не сделаю тебе больно, - прошептала я, целуя её.
Ханна понемногу оттаивала и начала робко поглаживать меня. Ей нравилось, что и как я с ней делаю, а Джессике нравилось кувыркаться с маркизой. Увлекшись поцелуями, я упустила момент, когда вампирша всё-таки цапнула блондинку. Её пальцы ублажали Джессику, а пасть сосала кровь из её шеи. А глаза Ханны были закрыты, на губах играла долгожданная улыбка, и она не видела, что её подругу кусают - и слава Богу, иначе она, наверно, закричала бы.
Есть один момент, когда вампир становится в какой-то степени уязвим, и это - укус. Увлекшись процессом высасывания крови, он на краткое время забывается, ничего не видя вокруг себя, и вот тут-то его и можно брать тёпленьким - умеючи, конечно. Джессика, укушенная в момент оргазма, не сразу поняла, что произошло, а когда поняла, было уже поздно. Маркиза присосалась к ней, как клещ, и её невозможно было оторвать, а если и возможно, то только с мясом, наверно. В глазах блондинки всплеснулся страх, боль и паника, но я, сволочь такая, не спешила ей на помощь - ждала, когда вампирша поглубже уйдёт в нирвану.
"Потерпи, малыш, потерпи чуточку", - мысленно просила я Джессику. Глаза девушки уже начала затягивать смертельная пелена забытья, и я решила, что ждать больше нельзя. Маркиза, кажется, уже "улетела", и я впилась зубами в её шею. Ханна продолжала улыбаться: её ублажал мой психический фантом. Вампирша не почувствовала моего укуса - она сейчас временно ничего не чувствовала, и я вгрызалась в плоть всё глубже, добираясь до сонной артерии. Мощными глотками всасывая её кровь, я забирала себе её силу.
Оторвавшись от Джессики, маркиза захрипела, но дело было сделано.
- Твоя сила принадлежит мне, - сказала я, завершая ритуал.
Жутковатый всасывающий звук прошелестел в пространстве, а в моих пальцах пульсировал невидимый шар. Маркиза с потухшим взглядом закатившихся глаз упала на постель.
- Всё кончено, мадам, - проговорила я, утирая окровавленный рот.
Она лежала безжизненно, с пустыми, угасшими глазами. Если кормить её через зонд, за пару лет она, может быть, немного окрепнет, но до конца восстановиться уже не сможет. Мне даже на какой-то миг стало жаль её, но при мысли о том, сколько крови она выпила и сколько людей убила, жалость показалась неуместной.
Ханна тем временем открыла глаза и всё увидела: свою подругу, лежавшую без чувств со следами укуса на шее, маркизу в точно таком же состоянии и меня, сидевшую над ними с окровавленным ртом и подбородком. Отпрянув к краю кровати, девушка вскрикнула.
- Нет, малыш, не бойся! - успокоила я её. - Я не кусала Джессику, это сделала маркиза. Но с ней теперь покончено, видишь? Больше она никого не укусит.
- Господи, - пролепетала Ханна. - Что с Джес? Она… умерла?
Я пощупала пульс блондинки.
- Жива. Просто немножко в обмороке.
Ханна смотрела на меня с ужасом.
- Кто вы? Почему вы укусили маркизу? - От страха она даже перешла на "вы".
- Я охотница на вампиров, детка, - сказала я. - И полукровка. Укусив маркизу, я забрала себе её силу. Не жалей о ней, туда ей и дорога. С твоей подругой всё будет хорошо, не волнуйся. Одевайся, надо уходить отсюда.
Ханна сидела, остолбеневшая, и вздрагивала. Взяв её лицо в свои ладони, я нежно и осторожно, чтобы не слишком испачкать, поцеловала её в губы.
- Давай, зайка, одевайся, уходим. Джес нужно в больницу.
Ханна опомнилась и начала лихорадочно натягивать на себя свои вещи. Я, выглянув в коридор, наткнулась на молодую и симпатичную, но какую-то забитую и запуганную горничную, которая оказалась человеком. Судя по почти изгладившимся следам на шее, она иногда служила для своей хозяйки и донором.
- Извините, - пробормотала она, смиренно потупившись и посторонившись.
Видимо, ей было не привыкать видеть гостей с окровавленными ртами.
- Милочка, - обратилась я к ней как можно мягче, - хозяйка устала и просила её не беспокоить. Она будет отдыхать.
- Хорошо, - ответила горничная, не поднимая глаз.
Отыскав ванную, оформленную всё в том же гламурном стиле, я умылась и вернулась в спальню. Ханна была уже одета, а Джессика понемногу приходила в себя - шевелилась и постанывала. Знаком призвав Ханну на помощь, я принялась одевать блондинку. Не то чтобы без её подруги я бы не справилась, но потрясённую девушку надо было чем-то занять, всё время заставляя её что-то делать: это не позволяло ей раскиснуть, погрузившись в глубокий шок и апатию.
Джессика была слаба - могла сидеть только с поддержкой подруги. Присев перед ней на корточки, я взяла её за руки и заглянула в глаза.
- Ну, как ты, зай?
Она только сморщилась и застонала.
- Понятно, - сказала я, поднимаясь. - Ничего, сейчас отвезём тебя в больницу. Жить будешь.
Укус, конечно, ещё не успеет зажить, но - к чёрту. Нельзя оставлять её в таком скверном состоянии.
И тут во дворе послышался хлопок дверцы машины. Ханна тоже услышала и испуганно съёжилась, а я, не выглядывая в окно, пыталась по шагам определить степень опасности гостя. Обычному человеку звук шагов мало что скажет, а вот мне - многое.
Женщина, молодая. Уверенная. Вампир, причём обращена сравнительно недавно, но уже, можно сказать, не новичок - силы достаточно, чтобы заинтересовать меня в качестве номера четыре. Похоже, это была ученица маркизы и по совместительству её очередная любовница.
- У нас небольшие проблемы, девчата, - прошептала я. - Но вы не волнуйтесь. Я всё решу.
Подхватив Джессику на руки, я внесла её в примыкавшую к спальне обширную гардеробную и опустила на коврик, поманила рукой Ханну. Та юркнула следом и присела возле подруги. Глаза у неё были серьёзные и испуганные, но сосредоточенные: видно было, что она старалась держать себя в руках. Я чмокнула её.
- Ты умничка. Сиди и ничего не бойся.
Закрыв дверь гардеробной, я наложила на неё временный блок, который не позволял вампиру почуять, кто находится внутри, а сама спряталась за занавеску, забравшись с ногами на подоконник. Шаги были уже в доме: вот вампирша остановилась в гостиной, окидывая взглядом следы наших посиделок, вот перемолвилась парой слов с горничной. Та доложила, что хозяйка отдыхает, и что в доме гости. Впрочем, это вампирша и так видела по оставленным на столике бутылкам и остаткам сладостей и ягод.
Шаги направились по лестнице наверх, к нам. Мне не нужно было видеть их обладательницу, чтобы знать, что она делает. Она вошла в спальню без стука - видимо, была здесь своей, а может, и жила под этой крышей. Увидев маркизу с разодранной шеей, она на миг замерла, а потом бросилась к ней с рыком:
- Эжени!
Была в этом рыке и боль, и гнев, и ярость, и горе. Да, скорее всего, любовница. Приподняла маркизу на руках, пытаясь понять, жива ли та; облегчённый вздох: жива… И тут же - собранность, готовность к бою, наряжённое вслушивание. Прыжок, но я успела соскочить с подоконника и прокатиться по ковру, заметив стройный силуэт с копной волнистых волос длиной до середины шеи. Вампирша с рыком бросилась на меня, но я встретила её ударом ноги. Она врезалась в стену и упала, но быстро поднялась. А я уже ждала её с психической атакой "парализующее кольцо".
- Ничего личного, - сказала я. - Просто мне нужен номер четыре. Ты мне подходишь.
Мои клыки вцепились в изящную гладкую шею, а рука безжалостно сжала мягкие волны волос, откидывая голову. Отличается ли кровь вампира от крови человека? Несомненно. Кровь человека живит и бодрит, а когда пьёшь вампирскую, на какое-то время кажется, будто умираешь. Но это обманчивое впечатление: уже в следующую минуту я почувствовала в себе новые силы, от которых хотелось запрыгнуть на вершину горы.
- Твоя сила принадлежит мне, - проговорила я, опуская обмякшую вампиршу на пол.
Она была хороша. Светло-русые волосы с бронзовым оттенком, большие светло-серые глаза, брови вразлёт, аккуратный, чуть вздёрнутый носик… Сочные губы, из-под которых виднелись клыки. Даже жаль немного.
- Всё, Ханна, - объявила я. - Кончено. Можешь выходить.
Дверь гардеробной открылась. Увидев тело на полу, Ханна вздрогнула и подалась назад, но я обняла её и погладила по волосам.
- Всё в порядке, моя хорошая. Уходим. Больше нам тут делать нечего.
Я беспрепятственно вынесла Джессику из дома, уложила в машину на заднее сиденье. Ханна ёжилась и дрожала, но её подруге моя куртка сейчас была нужнее. Укрыв её, я села за руль. На полу валялось что-то пушистое - оказывается, манто маркизы. Я протянула его Ханне:
- На, накинь.
- Нет, лучше Джес им укрыть, а мне - куртку, - рассудила девушка.
- Ну, можно и так, - согласилась я.
До больницы мы доехали в молчании. Внеся закутанную в манто Джессику в холл, я громко позвала:
- Врача, срочно! У неё кровопотеря, нужно переливание.
Опустив девушку на оперативно предоставленную каталку, я отдала манто Ханне, взяла свою куртку и пошла к выходу. Всё, что я могла сделать, я сделала.
Ханна догнала меня на крыльце. Не зная, что сказать, она просто стояла и смотрела на меня, а я - на неё. Погладив её по щеке, я проговорила:
- Мне пора, Ханна. Меня ждут номера с пятого по тринадцатый.
- Я тебя больше не увижу? - пролепетала она.
- Незачем, - качнула я головой. - Знакомство с такими, как я, до добра не доводит. - И добавила: - Надеюсь, увиденного тобой было достаточно, чтобы раз и навсегда избавить тебя от вампиромании.
Устало улыбнувшись напоследок, я медленно спустилась с крыльца.
Глава 23. Выстрелы под дождём
Прости меня, Алёнка. Моя спящая красавица… Не знаю только, проснёшься ли ты от моего поцелуя. Я всё бы отдала, чтобы согреть твои похолодевшие пальцы, но всё, что у меня есть - это моя душа. И её я без колебаний заложила бы кому угодно, даже самому сумраку, чтобы вернуть тебя.
Я с тобой, родная. Я здесь. Ты слышишь меня? Ничего не бойся там, ведь всеми мыслями и душой я с тобой. На чём я остановилась? Слушай мой голос и держись…
Война в Греции дала мне хорошую закалку и подготовила к тому, чему я посвятила без малого пятьдесят лет своей жизни. Я не успела проработать на фармакологической фабрике и года, когда умерла тётя Элени. Тяготы войны подорвали её силы, и тёплым сентябрьским днём я прошла на кладбище за её гробом. Проводить её в последний путь пришло совсем немного народу - только кое-кто из соседей. Все лица были мне более или менее знакомы, за исключением одного странно одетого человека.
Он стоял за высоким памятником поодаль и наблюдал, хотя явно был не из нашего окружения. Длиннополый тёмный кожаный плащ был как будто не из нашего десятилетия - с кучей пряжек и заклёпок, лицо наполовину скрывали широкие поля шляпы. Весь его костюм казался каким-то мятым, серым и пропылённым, контраст составляла белевшая из выреза жилета рубашка с безупречным воротничком и старомодным галстуком. Бегло приметив незнакомца, я снова устремила взгляд на тётушкино восково-жёлтое лицо в гробу, а через минуту этого человека уже не было…
Потом были скромные поминки, а на следующий день я пошла на работу. Вечером, купив цветов, я отправилась на могилу тёти Элени, и кого бы ты думала, я там встретила? Точно, незнакомца в странном плаще. Я была не из робкого десятка и решительно подошла к нему.
- Кто вы? Вы знали тётю Элени? - спросила я его.
Незнакомец приподнял голову, так что из-под полей шляпы стало видно лицо. Его глаза скрывались за тёмными очками, и я сперва подумала, что он слепой. Но он сдвинул их вниз, к кончику носа, и показал глаза - вполне зрячие, но до странности светлые. Болезненно поморщившись, он вернул очки на место.
- Мои глаза чувствительны к дневному свету, - сказал он. - У вас, кажется, такого не наблюдается, и это даёт вам преимущество. Нет, вашу тётю я не знал, но вот с вами меня кое-что объединяет. Зовут меня Александр Кельц.