- Не угадала! Приехала, как миленькая, и все забрала!
- Включая мою фотографию и тот листочек?
- Нет, конечно.
- Ясно, сказала, что распечатку и фото ей подсунули.
- Садись, пять с плюсом!
- А что она еще могла сказать - во всем сознаться?
Панкратов внимательно посмотрел на Викторию и, выдержав небольшую, но многозначительную паузу, усмехнулся:
- А ей, Вика, сознаваться-то было не в чем. К слежке за тобой эта мадам не имела и не имеет никакого отношения.
- Так… - Вика прошла к своему столу и села. - Значит, ты ее отпустил… Да ведь сам рассказывал - рецидивистка, мол, адвокаты ее отмазали!..
- Ну и что? Ты меня, Вика, просто умиляешь! Я занимаюсь конкретным делом, а не борьбой с нехорошими людьми.
- Так и давай по этому самому конкретному делу, а то что-то никак не дождусь…
- А ты не перебивай! Ситуация такая: кошелек провалялся в салоне несколько часов. Следовательно, подложить все это хозяйство могли раньше…
- Ничего не понимаю! Из бабы Дуни ты по ерунде жилы тянешь, а какой-то бандитке, отсидевшей за убийство, веришь на слово.
- Не на слово! Во-первых, я видел ее глаза, когда она этот листочек в кошельке обнаружила. Во-вторых, и это куда важнее, дамочка сама на Петровку приехала. Откуда такая самоуверенность, если именно она все организовала? То-то… Не сходятся концы с концами! Наконец, на твоем снимке, Викуша, не было ее пальчиков. На нем вообще никаких отпечатков не было, кроме Настиных и твоих… Теперь думай: стереть свои пальчики и подложить потом фото в свой же кошелек - это что? Отвечаю: это бред. А все вместе - железное алиби. Для Шины. Конечно, сама по себе она фигура любопытная, и ее появление в твоем салоне весьма симптоматично…
- Что ты имеешь в виду?
- То, что кому-то было весьма выгодно свалить это дело на нее, а круг подозреваемых при таком раскладе значительно расширяется: у Шины врагов куда больше, чем у тебя.
- Надо думать!
- Вот только общих врагов найти мне пока не удалось. Если честно, не уверен, что они вообще есть…
- Слушай… А она что, действительно такая важная персона?
- Наивный ты, Викуся, человек, хоть и бизнес-леди…
В течение всего разговора Панкратов продолжал внимательно изучать лицо хозяйки салона. Но на нем так ничего и не отразилось, если не считать вполне понятного недовольства и раздражения. Впрочем, не умей Виктория Сергеевна владеть собой на уровне высшего пилотажа, вряд ли бы сидела она сегодня на хозяйском месте в своем отнюдь не бедном кабинете…
- Некоторые авторитеты, - продолжил он, - по степени влияния на экономику идут наравне с политической верхушкой… Но разве это главное? Наша основная задача - понять, кто это тебя так изящно пасет, что я не только не вижу истинных следов, но еще и на ложные нарываюсь.
- И кто это может быть? - Виктория вынула из ящика стола тоненькую длинную сигаретку и закурила.
- Сразу сказать?
- Можешь вначале сходить пообедать. - Она усмехнулась и легким щелчком перебросила через стол стодолларовую купюру… - Потом вернешься и скажешь!
Валентин Панкратов отвел глаза и, наверное, в тысячный раз за последние годы мелькнула мысль о том, что самого первого момента, того, в который он впервые заглотил Викину наживку, он, Панкратов, не помнит… Банальную "зеленую" наживку, не с ним первым в этом мире сработавшую…
- Вика, - он вновь внимательно посмотрел на свою работодательницу, - скажи честно: тебе не страшно?
- Ты меня плохо знаешь, Валентин?
- Просто существует всего лишь два варианта ответа на все вопросы. И оба - нехорошие.
- Ну тогда давай в любом порядке.
- Пожалуйста. Либо вокруг твоей конторы схлестнулись интересы двух бандитских кланов, либо бандюки тут не более чем статисты. А подлинных игроков представляют филеры-невидимки… Допустим, спецслужбы… Устраивает?
- Не может быть! - Она отложила сигаретку.
- Есть и третий вариант, но говорить о нем не стоит…
- Что - самый плохой?
- Самый.
- Зря волнуешься! - Она хмуро глянула на своего собеседника. - У меня достаточно богатая фантазия, могу и четвертый, похуже третьего, придумать. Так что рассказывай!
- Я сегодня с твоим Стасом говорил. Долго и подробно. У него есть подозрение на одного человека… Но твой супруг своих карт пока не раскрывает, мол, версия слишком серьезная… А я, кажется, и сам понимаю, о ком речь… Не спрашивай, не скажу - в интересах следствия.
- Понятно… Хотя я тоже, кажется, догадываюсь…
- Твое право!
- Надо понимать, аудиенция закончена?.. Ну тогда иди обедай.
Панкратов поднялся с кресла и потянулся.
- А куда здесь лучше?
- Ну у нас с тобой слишком разные представления о том, что такое обед. Спроси лучше Леву, он у нас главный по части здорового питания… Кстати, если у тебя цейтнот, можешь ограничиться нашим кафе. Обед - не обед, а с голода не умрешь.
- Ладно, кафе так кафе.
И, смахнув со стола стодолларовую бумажку, Панкратов поднялся, ощущая на душе ставшую привычной в последнее время тоскливую пустоту.
Шурочка осторожно отхлебнула из своей пиалы зеленовато-бурую, весьма неприглядную на вид жидкость и поморщилась:
- Какая гадость!
- Зато целебная, - хихикнула Мила. - После баньки - в самый раз! Верно, девушки?
В предбаннике сауны они сегодня были вчетвером, кроме Милы и Шурочки после парилки, плотно завернувшись в полотенца, отдыхали Лера с Людмилой.
- Не понимаю. - Мила обвела взглядом лица подруг. - Что это тут сегодня творится? Ментов - как в Сбербанке.
Людмила сладко потянулась и зевнула:
- Вообще-то Валя и правда что-то зачастил… Ты его, Шура, не знаешь: он не просто мент, он майор. С Петровки.
- А я слышала, - перебила их Мила, - что сегодня опять здесь будет Стас… Представляете, второй день подряд сам господин Веригин оказывает честь…
- Стас называет салон "осиное гнездо", - улыбнулась Людмила.
- Из-за нас, - уточнила Валерия, и все четверо весело рассмеялись.
- Глашки только не хватает… Впрочем, какая ей сауна, коли она снова с пузом?
- Иди ты! - Глаза Милы изумленно округлились. - Это точно?
- Абсолютно. И так же абсолютно непонятно, куда ей такая орава детишек…
- А кто у нее муж? - В глазах Милы сверкало неподдельное любопытство.
- А что, Боб тебя уже бросил? - Людмила язвительно улыбнулась.
- Да я просто спрашиваю…
- Ты никогда и ничего не спрашиваешь "просто", особенно насчет чужих мужиков! Особенно про тех, к которым прилагается чековая книжка…
- Дуры вы, ничего вы не понимаете! - Мила сердито оглядела подруг и встала. - Ладно, попарились и будя… Пока!
Было похоже, что разговор о чужих мужиках навел ее совсем не на ту мысль, какую предположили подружки. Поскольку спустя пять минут она уже входила в кафе, беспокойно шаря глазами по столикам. Предмет ее поисков, а заодно и тревог, пребывал здесь в гордом одиночестве.
- Я тебе не помешаю? - Если бы Настя в этот момент имела возможность видеть белобрысую крокодилицу, она наверняка удивилась бы способности Милы к робким интонациям и даже растерянности…
- Да нет…
- Я тебя, Лев, по всему салону искала… Почему это ты, как только нужен, так сразу же пропадаешь?
- А в чем дело?
- Посоветоваться хотела, какого цвета форму выбрать… Синий меня бледнит, желтый - оглупляет, красный - слишком вызывающий.
- А при чем тут я? Обратись к стилисту, их тут как собак нерезаных.
- Не нужны мне стилисты! Мне важно твое мнение… Ведь ты же будешь со мной столько времени проводить на тренажерах, а не стилист. И я хочу тебя радовать, а не раздражать…
- Да?.. Тогда… тогда тебе лучше пересесть за другой столик…
- О-о-о, как мы заговорили! - Мила поджала губы. - Лизочка допекла, да?
- Нет, это мое личное мнение.
- Неужели? А в глаза тогда почему мне не смотришь? Эх, ты…
- Мил, - он мужественно поднял на нее глаза. - Ну как ты не понимаешь? Я же действительно люблю Лизу!
- Чушь! - Она стукнула ладонью по столу. - Внушил себе и твердишь, как попугай! А все почему? Потому что боишься, не решаешься любить такую девушку, как я… Признайся хотя бы себе: ты же именно обо мне мечтал по ночам с самого детства! Обо мне, а не об этой твоей заурядной парикмахерше… Которая тебя, к тому же, не любит!.. Лев, ну чего ты молчишь? Нам с тобой будет очень хорошо, вот увидишь! Я…
- Я люблю Лизу.
- А она тебя - нет! Уж поверь, я в таких вещах разбираюсь. И никакие цветы тебе не помогут!
- Какие еще цветы?
Теперь настала очередь удивляться Миле:
- Разве не ты подарил ей этот роскошный букет роз?!
- Какой еще букет?
- Ой, извини. - Мила прищурилась, оценивающе разглядывая мгновенно покрасневшую Левину физиономию. - Кажется, я сболтнула что-то лишнее… У Лизы на столике такие роскошные розы лежали, ну я и подумала, кто еще, кроме тебя?..
- Врешь!.. Ладно, разберусь… Господи, Либидовский! Все, я пошел!
- Погоди…
Но Лев, которого один вид известного сексопатолога приводил в исступление, уже вскочил на ноги, забыв про недопитый чай. И разочарованная Мила осталась одна. Хотя не совсем одна. Поскольку Либидовский уже появился на горизонте.
- Вы позволите?
И хотя Мила и не думала "позволять", нахал в мгновение ока пристроился на Левином месте.
- Жаль-жаль… А я с вами обоими хотел поговорить. Как с абсолютно нормальными партнерами!
- Вы думаете? - Мила заинтересованно посмотрела на доктора. - Вообще-то мы еще не партнеры…
- Ах, ясно: в ссоре! Я угадал?
- Милые бранятся - только тешатся. - Она вдруг почувствовала прилив хорошего настроения.
- Вот именно! Ах, как это верно… Так в чем проблема, если не секрет? Впрочем, от меня просто не может быть никаких тайн!
- Проблема? - Она улыбнулась и тоже поднялась из-за столика. - Проблема в нем… В нем и только в нем… Но он в любом случае будет мой! Вам это ясно, Либидовский?
- Мне ясно. - Доктор всплеснул руками. - Абсолютно ясно, что вы - уникальная женщина!
- Знаю, - заверила его Мила и, победно хмыкнув, решительно направилась в сторону тренажерного зала.
12
Стас второй день, точнее вечер, подряд приезжал в салон своей жены. И это, как справедливо заметила Мила, было явлением необычным. Тем более, как отметила верхняя охрана, сегодняшний его визит миролюбивым назвать было трудно. Едва поднявшись на второй этаж, банкир дернул на себя дверь Викиного кабинета и не просто резко захлопнул ее за собой, но, как могли убедиться все окружающие, еще и щелкнул изнутри замком…
Кажется, единственным человеком, на которого это не произвело никакого впечатления, была сама Виктория. С присущим ей спокойствием она как раз в этот момент подкрашивала губы и ни на секунду не прервала своего занятия. Она даже не поинтересовалась, чего ради муж хлопнул дверью и теперь меряет ее кабинет шагами. Это нервное метание туда-сюда Викторию всегда в нем раздражало. Такое бессмысленное вышагивание - признак крайнего возбуждения…
- Ну? - Он наконец остановился и посмотрел на жену. - И что мы со всем этим будем делать?
Она пожала плечами и, словно не замечая его тяжелого взгляда, не спеша убрала в стол косметичку, закурила тоненькую сигаретку и только после этого подняла на Стаса глаза:
- А с этим надо что-то делать?
- Если не ошибаюсь, вчера ты говорила совсем по-другому!
- В этой жизни постоянно все меняется…
- Пока я вижу только одно изменение, - жестко усмехнулся он. - Ты стала много курить. Мне это не нравится… Что могло измениться за два дня?!
- Похоже, я просто начинаю привыкать к этим самым филерам… Во всяком случае, как-то перестала обращать на них внимание… Поистине, человек привыкает ко всему! Ты не находишь?
- Глупости говоришь, Вика.
- Ты не понимаешь… Просто я перестала чувствовать разницу между охраной и слежкой! И поняла, что надо перестать думать об этом, в конце концов есть специалисты…
- Если ты о Панкратове, вряд ли это серьезно. Валентин ничего не найдет.
- Слишком ты к нему суров… Он уже нашел! Эту… Штангу!.. То есть нет, Шину…
- Да хоть целый джип "чероки"! Эта подруга не имеет к нам ни малейшего отношения, ты знаешь это не хуже меня.
- Теперь уже имеет. Панкратов уверен, что как раз через нее потихонечку сможет выйти на заказчиков…
- Не верю!
Стас снова начал мерять шагами кабинет жены. Некоторое время Виктория наблюдала за ним молча. Наконец, очевидно придя к какому-то выводу, еле заметно покачала головой.
- Стас, - она попыталась поймать его взгляд, - ты кого-то боишься.
- За кого-то, а не… С чего ты взяла?!
- Не лги мне, дорогой!
Она вздохнула, а вновь прекративший свое хождение Стас замер напротив ее стола. Их глаза встретились.
- Ты все такая же, - напряженно улыбнулся он. - Ершистая…
- Скорее, дотошная…
- Ну ладно, - лицо банкира внезапно смягчилось. - Знаешь, чего я боюсь на самом деле? Однажды потерять тебя… Я имею в виду не эту ситуацию даже. А просто в один прекрасный день ты вдруг возьмешь - и станешь другой… чужой. И я тебя не узнаю…
Виктория вздохнула и отвела глаза:
- Как обычно, в первую очередь думаешь о себе, хорошеньком…
- А еще, - он сделал вид, что не услышал ее реплику, - я боюсь произнести в этих стенах что-нибудь лишнее… И не нужно делать круглые глаза: я уже не знаю, кто и кого прослушивает в этом кабинете!
- Благодарю, милый. - Виктория передернулась.
- Я еще не кончил! А еще - кто и кого…
- Остановись! - Вика встала из-за стола и шагнула к мужу. - Пожалуйста… Наговорить лишнего - легко, а…
- Ох, Вика…
Подчиняясь внутреннему, давным-давно забытому порыву, он притянул к себе жену и зарылся лицом в ее пышные золотистые волосы:
- Я тебя все равно люблю…
- Дорогой, - Вика мягко высвободилась из объятий мужа и заглянула ему в глаза, - наконец-то ты нашел место и время, чтобы это сказать.
- Дома как-то не получается…
Она слишком хорошо знала эти его интонации, эту внезапную хрипотцу в голосе, чтобы поступить иначе. Виктория ответила на поцелуй мужа со всей нежностью и страстью, на какую была способна… Телефонный звонок, которым именно в эту минуту разразился городской аппарат, показался им обоим чем-то вроде грома среди ясного неба.
- Ну надо же… - Стас, нехотя выпустив жену из объятий, сам поднял трубку и прижал ее к Викиному уху.
- Да… - оказывается, она тоже охрипла. Но следующая фраза, прозвучавшая по ту сторону провода, вернула ее к реальности.
Дослушав своего собеседника до конца, Виктория Сергеевна посмотрела на Стаса абсолютно спокойно.
- Нашу уборщицу бабу Дуню нашли мертвой. В подъезде… Ты не знаешь, что такое "асфиксия"?
Пристально глядя на жену, Стас медленно кивнул головой:
- Знаю, милая. Да и кто этого в наше время не знает?.. "Асфиксия" - это медицинский термин, означающий банальное удушье. Или удушение… Что, как ты понимаешь, далеко не одно и то же. Особенно в нашем случае… Детали, надо полагать, уточнит Валентин…
Пораженная Настя замерла на пороге гостиной: да, видимо, сегодня и впрямь день, мягко говоря, малоприятных сюрпризов! Вместо стола, накрытого к традиционному вечернему чаю, посреди комнаты сидела заплаканная Ромашка. А лицо суетившейся вокруг нее Марии Петровны не оставляло сомнений в том, что и здесь произошло нечто из ряда вон…
- Что… Что случилось?
Настя невольно прижала руки к груди, в точности, как ее мама, когда у той схватывало сердце.
- Я только что от Капитана. - Ромашка посмотрела на нее жалобно.
- И что?!
- Он просил никому не говорить…
- Да ты уж и так все сказала, - Мария Петровна погладила Снежану по голове, словно маленькую девочку. - А Настя никому не расскажет…
- Только не смейся. - Ромашка всхлипнула. - На Капитана крокодил напал…
- Что-о-о?
- Лично я совершенно не удивлена! С ним вечно что-нибудь такое происходит, - пояснила Мария Петровна.
- Просто в голове не укладывается… Может, врет?
Настя прошла в комнату и, присев напротив Снежаны, вопросительно уставилась на нее.
- Да ты что? У него руки по локоть перевязаны, если бы вы видели!
- По локоть? Да после нападения крокодила их бы у него вообще не осталось! - усомнилась Настя.
Аргумент, видимо, показался убедительным и Марии Петровне. Растерянно взглянув на Ромашку, она уже не в первый раз спросила, точно ли та собственными глазами видела пострадавшего.
- Ладно-ладно, верю… - Мария Петровна замахала на Ромашку руками и приняла третейское решение: - Настена, беги-ка ты к Паше, уж он-то точно скажет, что там случилось на самом деле!
Упрашивать Настю не пришлось. Но, увидев появившегося на их общем балконе полуголого Павла, девушка вмиг забыла, зачем пришла.
- Ну? - Он оглядел свою соседку с ног до головы и усмехнулся. - Это называется "воздушные ванны". Между прочим, весьма полезно, особенно если за тобой никто не подглядывает…
- Паш, я тебя, наверное, достала? - Настя опустила глаза.
- Я только что пришел. Про Капитана ничего не знаю. Еще вопросы есть?
- Извини…
Круто развернувшись, Настя шагнула к своей двери.
- Постой… - голос его смягчился. - Что-нибудь случилось?
Она кивнула.
- Ну рассказывай.
- Помнишь, я тебе про бабу Дуню говорила?
- А-а-а, ревнивая старушка… Та, которую ты считаешь самой вредной в вашем салоне?
- Да… Теперь я жалею, что так о ней думала. Она сегодня умерла.
Павел растерянно посмотрел на Настю:
- Что, скоропостижно?
- Как тебе сказать? Как-то странно все это…
- Что?
- Я, конечно, понимаю, что люди умирают, - Настя подняла на Павла глаза. - Но… ни с кем из близких знакомых такого еще не случалось, понимаешь? И мне кажется… Словом, у меня сегодня какой-то такой день. Переломный, что ли?
- Наверное, детство кончилось…
Павел попробовал обратить все в шутку, но почему-то у него это не получилось. И сам не зная как, он притянул ее к себе и осторожно прижал к груди…
Понемногу, почти незаметно, но Москва затягивала Настю, подчиняя ее жизнь своему ритму.
Порой ей казалось, что родной Лихославль - не более чем детский сон. А в реальности она всегда жила в этом огромном, равнодушном к людской суете городе, всегда работала в салоне красоты "Виктория". Казалось, эта жизнь, красочная и убогая одновременно, определена ей кем-то неведомым, но могущественным навсегда… Подобно очень многим москвичам, теперь уже и Настя проявляла видимый интерес исключительно к тому, что выбивалось из этого ритма. Например, как это случилось сегодня утром, когда она в неурочно ранний час увидела в кафе Лизу.
- Ты?..
Вместо того чтобы приступить к уборке, Настя присела за столик к подруге, воззрившись на нее с тревогой и недоумением.
- Я… - Лиза вздохнула и отодвинула чашку с кофе. - Всю ночь не спала…
- Как же я могла забыть? - ахнула Настя. - Конкурс! Волнуешься, да? Небось, Милы боишься больше, чем конкурса…
- Насть… - Лиза опустила глаза. - Дело в том, что я не буду участвовать в конкурсе.