Бывшие супруги почти синхронно стянули браслеты и переодели на правое запястье. Моряна торжественно провела ключом поочередно по браслету Тины и Тароса, и вдруг, отскочив, бросила его на пол. Из-под ее ног бил снопик синего света, и отмычка, скручиваясь как живая, постепенно таяла в этом странном сиянии. Всего минуту все заворожено следили за этим процессом, а на полу уже ничего не было, даже пепла или капель металла не осталось.
- Ого, - невольно вскликнул Стан, - вот это фокус. Интересно мне, Тин, и на что такое ты сегодня подписался?
- Хотел бы я сам знать… никто не в курсе, что это было?
- Выброс энергии был… просто невероятный, - пробормотала моряна, - я сама сейчас засияю… а вы, что, не чувствуете?
И вдруг стремительно обернулась к Славе, но возле той уже стоял Васт и склонившись крепко обнимал любимую за плечи, прижимая ее голову к своей груди.
- Ма! - Одновременно закричали клоны и ринулись в ее сторону, однако моряна успела перехватить Тина и Конса.
- Стойте! Не подходите к ней сейчас, особенно Тина.
- Да не переживайте, все нормально, просто немного шарахнуло… - пробурчала, вырвавшись из рук мужа Слава, пытаясь решить непростую задачу, как успокоить всех и не проговориться про свой основной дар?
- Ладно, - мгновенно догадалась про все ее сомнения Афродита, и пристально глянула Тину в глаза, - но все же посиди в сторонке, или… а давай на Дагеберта сольем?
- Моряна, - как-то пьяно ухмыльнулся Костик, - вот за что я тебя люблю, так за крутость предложений! А мы его - не того? Может, лучше понемногу?
- Только расправим дальше сосуды и запустим регенерацию тканей… оно потом само пойдет.
- У нее сейчас внутренний резерв раза в три сильнее светится, чем обычно, - внезапно сказала Ярослава по-русски, - ей и правда, нужно немного сбросить. А судя по тому, что мне Тин говорил про уже проделанную подготовку, сейчас как раз можно охватить процессом регенерации большую площадь…
- Что она говорит?! - заволновался Геб, отлично понявший, что предлагает сделать моряна и больше всего боявшийся, что эта строгая женщина запретит лечение своей дочери.
Или сыну… целительница на поверку оказалась мальчишкой. А глупая Адистанна вымочила слезами все салфетки в его комнате, рыдая о судьбе своего красавчика, вынужденного жить с иномирянкой, которая буквально вытирает об него ноги.
- Говорит, что можно попробовать, - перевел Костик и испытующе уставился на моряну, - пойдем в другую комнату или тут, в уголке?
- Лучше тут, - решила повелительница, - тут сейчас очень хорошее место… Слава ты останешься или выйдешь?
- Мы лучше пойдем из дяди человека делать, - категорически отказалась Ярослава, ее подташнивало от концентрации энергии, - адмирал, вы с нами… и бумаги все захватите.
Кого она имела под словом - "нами" адмирал понял, когда анлезиец чуть ли не на руках понес жену к выходу. И старший из сыновей шел рядом с ними, готовый подхватить мать в любой миг.
Инвард печально вздохнул и отправился следом. Он невероятно завидовал счастливому лучнику, причем именно его способности вовремя понять, что он встретил свою половину. И добиваться ее внимания с редкой настойчивостью. Сам он ни такой проницательностью, ни настойчивостью в двадцать пять лет к сожалению, не обладал, и потому теперь так жестоко расплачивается.
Урдежис, со скованными руками, в простой одежде и без примелькавшейся грозди амулетов, сидел в ожидании допроса на стуле в коридоре. Увидев Инварда, старик вздрогнул и испуганно задрал вверх нос. Наверное, пытается изобразить безразличие к приговору, без труда расшифровал этот жест адмирал и мстительно ухмыльнулся. Это подлец даже не представляет, насколько далеки его представления о возможном наказании от того, что придумала изобретательная моряна.
- Веди его за нами, - приказал адмирал и вдруг понял, куда они сейчас отправятся.
В прежний кабинет советника, он тут, недалеко. И зачем таскать куда-то сундуки бумаг и свитков, если у обожающего порядок в делах Урдежиса все разложено по ящичкам и по полочкам?
Советник слишком поздно понял, куда его ведут, и на мгновенье даже задохнулся от неожиданно вспыхнувшей надежды. Неужели они и в самом деле так глупы и считают, что он мог не предусмотреть такой поворот событий и не подготовиться к нему со всей тщательностью? И тут же постарался подавить все свои чувства, и даже думать себе не разрешил на эту тему. Только истово пробормотал про себя мольбу к великому Астандису, помоги в этот раз, в самый последний!
- Он чему-то обрадовался, сильно, - предупредил Стан мать на родном языке, и придержал за локоть собравшегося переступить порог адмирала, - там наверняка ловушка.
- Тогда начнем тут, - сразу определилась Слава, достала хрусталь, качнула перед лицом советника, - взгляни сюда… внимательнее… тут вся твоя жизнь… все обиды, неудачи, надежды… любовь и месть… как много всего было… и сколько надежд не сбылось. Ты никогда никому этого не рассказывал, но теперь у тебя появилась возможность все объяснить, рассказать, почему ты выбрал для себя такой путь. Тебе хочется искренне поведать нам про все свои замыслы… про тайники и ловушки, про сообщников и тайных помощников, и про тех, кого ты принудил к содействию силой. И сначала ты хочешь сказать, как работает ловушка в твоем кабинете.
- Там все просто… - советник понимал, что теряет последний шанс на побег, но почему-то не мог не рассказать все откровенно этой женщине с так знакомыми глазами, - возле стола есть рычаг. Нужно только сесть в кресло и сильно нажать на него ногой. Тогда разомкнется потайная цепь и люстра рухнет на тех, кто под ней. И одновременно распахнется дверца потайного хода. Он ведет в канализацию… это самый неприятный вариант, на крайний случай.
- Еще ловушки в кабинете есть? - не поверил Стан, что такой хитрец мог приготовить только один вариант.
- Мелкие, - не смог смолчать Урдежис, и начал перечислять, - дверца правого шкафа падает на сидящего возле него, если дернуть шнурок, в синем кувшине вода со снотворным, чернила в малахитовой чернильнице через несколько дней выцветают, из ложной ручки секретера выскакивает ядовитая игла, в одной из подушек дивана спрятан кинжал…
- Стоп, - не выдержала Ярослава, - идем лучше вот в эту дверь, там что?
- Комната писарей.
- Ловушки есть?
- Нет, только подслушки и потайные окошки для подглядывания.
- М-да, ну и домик, - хихикнул Стан, - как все схвачено! Ну, допустим, за нами никто не подсмотрит, но к писарям все равно не пойдем. Что в этой комнате?
- Это гостиная для посетителей, ожидающих аудиенции.
- Ловушки?
- Только те же, что у писарей, гости обычно приходят с амулетами.
- Идем туда, - постановил адмирал, которому надоело торчать посреди коридора под недоуменными взглядами гвардейцев.
Гостиная оказалось небольшой, но уютной, с буфетом у одной стены, и камином у другой. Два окна, между ними стол и стулья. Вдоль стен удобные кресла, посредине ковер. В одном ближнем от двери углу вешалка, в другом скромная дверь в умывальную.
Адмирал задержался у порога, выдавая следовавшим за ними гвардейцам какие-то указания, а остальные вошли в комнату, устроились в креслах.
- Возьми стул, поставь посредине и садись, - Ярославе было неудобно смотреть на Урдежиса снизу вверх.
А, кроме того, она считала, что сидящий человек менее напряжен и, следовательно, не так озлоблен, как стоящий перед собеседниками навытяжку. Идея, пришедшая женщине в голову, пока она обдумывала, как лучше выполнить поставленную моряной задачу, предполагала доверие и понимание, а для этого нужно было постараться не унизить пациента, а вызвать у него уважение.
Советник хмуро усмехнулся, но приказ выполнил, хотя отлично чувствовал, что вовсе не настолько подчинен воле этой женщины, как следовали его собственным желаниям некоторые из врагов под действием дурмана.
- Скажи мне, - молодая женщина вполне подходила по возрасту советнику в дочери, но смотрела с терпеливым сочувствием мудрой матери, - зачем тебе нужно было чтобы Гинло стал королем? Ты же не мог не предвидеть, что родичи его заберут!
- Если бы он стал королем - не забрали бы! Они же не могут не понимать, как им это выгодно, иметь в подчинении целый континент, хоть и небольшой! Тут же можно размножаться, питаться… - с внезапным жаром заспорил Урдежис, - они ведь намного сильнее людей, значит, достойны властвовать. Они должны были принять этот дар… и тогда мой мальчик навсегда остался бы тут.
- А ты знаешь… - печально сообщила Слава, в который раз убеждаясь, каким уродливым монстром может обратиться отцовская любовь, если ничто не остановит безумных планов родителя по устройству жизни отпрыска, - он ведь едва не умер. Ты бросил его умирать в потайной комнатке и бежал, и моей дочери вместе с его матерью и дедом едва удалось спасти мальчишку. Он был такой худой и бледный… неужели ты не видел, что мальчик уже стоит на последней грани? Как ты теперь будешь жить, вспоминая его скрюченное тельце, брошенное в том холодном чулане? А ведь он наверняка тебя любил, называл папой… раскинув руки бежал навстречу, когда долго не видел… верил каждому твоему слову, и верил, что ты самый добрый и самый смелый?! И он ждал что ты придешь туда в этот потайной склеп, вынесешь его, поможешь, спасешь… а ты бросил, предал… как ты теперь посмотришь ему в глаза, если когда-нибудь встретишь, Урдежис?!
- Я не хотел… я собирался вернуться… - старик вдруг схватился закованными в кандалы руками за лицо и горько заплакал, впервые за много лет искренне и безо всякой для себя выгоды.
Ни тайной надежды на сочувствие или снисхождение, ни игры или интриги не преследовал он, все крепче прижимая к лицу грязные руки, и всхлипывая как ребенок.
- Знаешь… - печально сказала Слава, и ничуть при этом не кривила душой, - а ведь ты очень талантливый и умный человек, и мог бы принести своей родине много пользы. Тогда и у Гинло появился бы повод простить тебя. И даже желание встретиться еще когда-нибудь… лет через пять… или даже раньше. Но для того, чтоб он смог поверить - ты должен попытаться исправить все, что натворил… и я не говорю, что это будет очень легко. Но ты ведь любишь решать сложные задачки?
- Ты шутишь, - советник с горечью усмехнулся, - кто мне теперь даст такое право? Моя участь - виселица на центральной площади, или того хуже, мешок на голову и камень к ногам.
- Я дам, - спокойно сообщила Ярослава, - ты только должен сам решить, действительно ли ты хочешь искренне служить на пользу родине, или тебя устраивает приговор суда. Но запомни, обмануть меня тебе не дано. Ты всегда будешь говорить мне, моему мужу и детям, соправительнице моряне и адмиралу Бенедли только чистую правду.
- Я готов… - голос советника вдруг сел и охрип, - что нужно подписать?
- Ничего, - легко улыбнулась землянка, - просто скажи искренне и честно, что сделаешь на посту помощника по финансовым вопросам все, что можешь, чтобы Федерация развивалась и процветала.
- Клянусь…
- Но при этом никогда не будешь применять в делах нечестных методов, не будешь запугивать партнеров или подчиненных, изобретать или использовать грязные приемы, интриги, подлоги, шантаж и угрозы.
- Клянусь…
- Ты никогда не задумаешь и не сделаешь ничего, что могло бы повредить здоровью или спокойствию хоть одного из нас или королевской семьи. Ты станешь свято следовать правилу, что жизнь и здоровье любого разумного существа есть вещь драгоценная и неприкосновенная.
- Клянусь…
- Тогда слушай меня внимательно, - веско произнесла землянка и качнула перед лицом советника подвеской, - ты сам выбрал свой путь. Отныне ты будешь искренне предан родине и своему делу и всегда станешь помнить и неукоснительно соблюдать все пункты нашего договора. Ты не станешь пытаться обмануть нас или скрыться. А я за это обязуюсь похлопотать за тебя перед вампирами. Все! Договор заключен. Инвард, пусть кто-нибудь снимет с него это железо и принесет нормальную одежду.
Адмирал давно вошел в комнату, но не сразу решился пробраться к столу и тихо сесть на один из стульев. Он выслушал договор иномирянки и советника с недоверием и опаской, но спорить не стал, решив, что приставит к старому интригану своих людей.
Вызванный в гостиную гвардеец охраны неимоверно удивился приказу адмирала, но молча отцепил с пояса ключи и снял цепи. Захватил их и ушел искать слуг, которые знают, где найти костюм для Урдежиса.
- Иди туда, - внимательно наблюдавший за происходящим Стан указал старику на умывальню, - умоешься и снимешь это тряпье. Одежду сейчас принесут.
Неверяще оглянувшись на адмирала, старик встал со стула и поковылял к указанной двери.
- Сейчас придет мой человек… с бумагой и пером, необходимо все записать… что он будет говорить, - адмирал устало потер виски, жалея что не поспал хоть четверть периода.
- А может, ты пойдешь, отдохнешь? - предложил Стан, видевший усталость как мутное пятно, подавляющее все эмоции, - а твой человек потом отдаст тебе отчет.
- Посижу немного, послушаю, уж очень интересные вещи он рассказывает… и еще, что будем делать, если он попробует обмануть? - Инвард спрашивал с показным равнодушием, но в его голосе против воли звучала тревога.
Адмирал еще не успел договорить, а анлезиец уже стоял за спинкой его стула и мягко давил на затылок, заставляя расслабиться и нагнуть голову вперед. Первая, защитная реакция заставила Инварда напрячься и вцепиться в рукоятку кинжала, и только тренированная выдержка позволила удержать готовую к ответному удару руку. А потом и вовсе убрать ее и выдохнуть облегченно.
- Ты не мог бы предупреждать? - укоризненно процедил он спустя несколько секунд, потребовавшихся чтоб восстановить дыхание.
- Не захотел, - насмешливо фыркнул Васт, - такие встряски возвращают бодрость не хуже, чем хороший отдых. Правда, ненадолго, но думаю, мы скоро закончим с этим делом.
- Во-первых, следить за ним не нужно, Шарик присмотрит, - сообщил Стан, поглядывая на дверь умывальни, - а во-вторых, мне кажется, что он не пожелает терять последний шанс увидеть сына. Как ни странно, он его любит… я своим глазам не поверил.
- Вы немного не поняли, - поднимаясь с места, мягко сказала Ярослава, - Урдежис из тех людей, которые сами себе ставят в жизни цель… и чем она масштабнее и недостижимее, тем для них лучше. Такие вечные неисправимые альпинисты в душе. А я просто помогла ему найти новую цель… очередной Эверест, и всего лишь немного подправила моральные установки и приоритеты… теперь он сделает все, что в его силах, чтобы её достичь. Васт, ты закончил? Мы уходим. А тебе, Инвард, я как врач, советую поспать. Только предупреди подчиненных, чтоб не нападали на твоего нового помощника по финансам.
Вошедший в этот момент в гостиную мужчина в гвардейском мундире выглядел таким же усталым и замученным, как адмирал. Вслед за ним топал слуга, тащивший охапку одежды.
Стан беззаботно подмигнул дознавателю, подхватил под руку мать и направился к двери, но едва успел выйти в коридор, как Васт вежливо и настойчиво отобрал у командира руку жены.
- Там где-то моряночка в синем платье с утра бродила, - необидно пошутил он, - лучше её проводи.
- А вот насчет моих морянок попрошу не иронизировать, - немедленно огрызнулся старший, - они, между прочим, все - очень милые девушки. И вообще… поторопитесь-ка в кабинет королевы, а я бегу назад за адмиралом. Кажется, у Тины с моряной все получилось.
- Что-то вспомнил? - обернулся адмирал на скрип двери, и мгновенно напрягся, - Стан?
- Выдай указания, и пойдем, - специально не уточняя, куда именно, буркнул старший, потом уставился на дознавателя и шутливо пригрозил тому пальцем, - смотри, за здоровье и сохранность советника по финансовым вопросам отвечаешь лично! Да прикажи принести вам побольше еды и бодрящий напиток… он тебе точно понадобится.
- Ты и сам все приказы прекрасно выдал, - Инвард уже стоял возле советника моряны и подталкивал его к двери, - слышал Деррис? Выполняй.
И едва они ушли от гостиной на несколько шагов, в нетерпении схватил старшего за руку.
- Ну, что?
- Кажется, у Тина получилось. Иди к нему, самый подходящий момент…
Адмирал сразу понял, что к нему - это не к Тину, а к сыну, но ноги вдруг предательски ослабли. Да и в душе сразу вспыхнули сомнения, ну и зачем он сейчас пойдет? Когда Геб столько времени ползал по комнате, держась руками за натянутую над головой сетку, его не было рядом с сыном, когда над ним издевались приставленные дядюшкой надсмотрщицы - мальчишку тоже некому было защитить… А вот теперь, когда эти странные иномиряне вытащили его из вечного плена кресла на колесиках - он, горе-отец, явится праздновать их победу!
- Инвард, извини, но кувшина с холодной водой у меня под руками нет, - ехидно протянул Стан и тайком вздохнул, глядя в начинающее звереть лицо адмирала.
Ну да, удар под дых, а что еще остается делать? Начинать уговаривать - значит потерять не менее получаса дорогого сейчас времени.
- Следили!
- Конечно. А как ты хотел? Мы тогда были по разные стороны баррикад, - старший цепко ухватил его за рукав и настойчиво тащил в сторону королевского кабинета, - Но мы ведь потому и разобрались… сам знаешь, времени практически не было. Входи…
Он почти силком втолкнул Инварда в комнату и встал в дверях, просто так, на всякий случай.
- …не торопись, - мягко лился глуховатый голос моряны, - они пока слабые, как у новорожденного ребенка. Нужно каждый день тренировать… но не резко, без спешки. Начинай поднимать один-два раза в период, и постепенно прибавляй, за тобой будет присматривать кто-нибудь из моих сестер, или Сая, пока она тут. Еще нужно делать массаж и кушать больше мяса и рыбы…
- А… - голос Геба дрожал, - когда можно будет вставать?
- Ох, какой нетерпеливый! Вот как мышцы нальются силой, станут упругими, так и начнем учить ходить. Главное - не торопись, теперь всё в твоих руках… и ходить и бегать будешь… все со временем.
- Можно… мне… дотронуться… - хриплый шепот адмирала наждаком скребнул Славу по сердцу, заставил подтолкнуть мужчину ближе, почти вплотную к лежавшим на маленьком столике тощим, как у мумии, ногам принца, обтянутым сухой, синевато-бледной кожей.
- Конечно… приложи вот сюда руку, ощутишь, как пульс бьется… ничего, что они такие худые, зато он теперь все чувствует.
Сияющий от счастья Дагеберт на миг нахмурился, строптиво глянул на отца, почти собрался сказать что-то грубое… или хотя бы резкое… потом стиснул зубы и так ничего и не сказал.
Просто смотрел как воин, у которого, по слухам, вместо сердца кусок железа, медленно опускается на колени возле столика и боязливо дотрагивается чуть подрагивающей рукой до его начинающей оживать кожи. Едва заметно сжимает пальцы, пытаясь ощутить слабое пока биение сосудов, горько хмурится, поняв, что легко может обхватить ладонью иссохшую щиколотку. И, похоже, даже не замечает, что по его щекам текут светлые капли, свидетельствующие о совершенно не подобающей воину слабости.