Снова вернулась в кресло, взглянула на побелевшие пальцы, все еще с силой сжимавшие телефон, и положила его на столик. Взяла новую сигарету, но не прикурила, вертя в пальцах, старалась успокоиться.
"На это, видимо, и рассчитывают незнакомцы, если посылают человека, которого я не приму. Разумеют, что и я пойму, хотят поиграть, посмотреть на мою реакцию, выбить из колеи и позже ударить. Ударить наверняка"…
Мысли прервала вошедшая Ирина.
- Ну, что там? Давай, рассказывай в подробностях, - заторопила ее Мурашова.
Ирина пожала плечами, как бы разводя руки в стороны.
- Ничего особенного, Диана Сергеевна. Пыталась узнать имя, ну, как бы сама интересуюсь - не получилось. Цветы не взяла, он, как вы и говорили, пытался мне их вручить, но я не взяла. Предположила, что он ловелас - раз одна отшила, то он другой предлагает. Так прямо ему в лоб и сказала.
Мурашова расхохоталась.
- Так и сказала?..
- Так и сказала.
- А он что?
- Ничего. Улыбнулся, сел в машину и уехал.
- Ладно, Ирочка, молодец, хорошо сработала. Иди пока, думаю к вечеру Сергей Петрович подъедет - сразу ко мне.
Ирина ушла, а Мурашова снова задумалась. Волнение улетучилось со смехом и не мешало мыслям. Достаточной информации не было, гадать не хотелось, поэтому Диана решила куда-нибудь съездить. Что бы убить время, которого в последние годы не хватало явно. Но, сегодня, случай другой…
Впервые она не знала куда податься, решила просто пообедать в ресторане.
Собиралась не долго - несколько штрихов туши на ресницы, чуть-чуть теней, мизер румян - и все. Вообще не любила много косметики, считала, что природную красоту необходимо подчеркивать, а не замазывать "штукатуркой".
Олег и Ирина, телохранители, устроились за соседним столиком. Парочка смотрелась вполне прилично и незнающим людям трудно было увязать их с Дианой.
Мурашова не стала смотреть меню, заказала сразу:
- Чего-нибудь поесть - салатик, рыбки вкусной, вина красного на пару бокалов. Лучшее, что у вас есть…
Официантка попыталась уточнить, но появившаяся внезапно директорша не дала ей договорить.
- Здравствуйте, Диана Сергеевна, как мы рады, что вы пришли…
Мурашова поморщилась, не любила лизоблюдства. Кивнула головой в знак приветствия, махнула рукой, давая понять, что говорить не склонна - пусть делают свое дело.
- Сейчас, сейчас, все принесут, - заизвинялась директорша, пятясь от столика.
Диана улыбнулась одним уголком рта, старалась не выдать внутреннего смеха, представляя, как распесочит сейчас директорша официантку на кухне - за то, что хозяйку не узнала и блюд ее любимых не знает.
К столику подошел мужчина, улыбнулся.
- Добрый день. Вижу - вас здесь знают и холют. Хотелось бы составить компанию…
- Зачем? - перебила его Диана.
Он рассмеялся.
- Не потому, что знают и холют. Я один и вы одна - вдвоем легче коротать время. Поговорить, поспорить…
- Почему поспорить? - удивилась Диана.
- Да потому, что вы, судя по ситуации, влиятельная дама, а такие не особенно любят возражения. Я совсем не влиятелен, но то же не любитель подстраиваться. Значит мы разные и похожи одновременно. А это повод посплетничать с интересом.
Мурашова улыбнулась, подала знак рукой:
- Садитесь… философ.
- Благодарю, - он немного пододвинул стул, сел. - Внутренне чувствовал, что не откажете.
- Скажите, самоуверенность - это хорошо или плохо?
- А это совсем не самоуверенность. Разве у вас никогда не бывает чувства, что вы что-то выиграйте или, например, у вас получится какое-то дело. Наверняка бывает. Вы хотели меня немного осадить? Зачем? В мире и без этого хватает всякой ерунды, особенно в политике, бизнесе. Хочется просто поболтать откровенно - без наигранности. Для меня это снятие стресса, заряд бодрости, если хотите. А вообще-то меня зовут Николай.
- Диана, - представилась Мурашова. - Да, вы интересный человек.
- Спасибо, - поблагодарил он ее.
Официантка принесла заказ. Мурашова спросила:
- Что вам заказать, Николай?
- Что-нибудь мясного, из свинины, хорошего коньячка грамм двести. Ну… и сообразите там сами, - он одарил официантку улыбкой. Та ушла, кивнув головой и не решаясь более переспрашивать.
- Такое ощущение, Николай, что вы на все знаете ответ, - продолжила беседу Диана.
- На все нельзя знать ответ, - возразил он. - Но мнение иметь необходимо. По крайней мере на то, что хоть чуть-чуть понятно.
- И вы так всегда знакомитесь?
Прежде, чем ответить, он внимательно посмотрел Диане в глаза.
- Нет, я чувствую, вижу по глазам, что вопрос задан не из кокетства. Не из-за женской игры, а из интереса. Простите, но я вас немного знаю - только то, что знают и все. Поясню подробнее - народ знает губернатора или, например, мэра в лицо. Но что собой представляют эти люди - вряд ли кто из толпы знает. Судят по делам. Я знаю, что вы продвинутая бизнесменша - не более.
Официантка принесла и его блюда. Он оценил - так быстро не подавали нигде. Налил даме вина, себе коньяк.
- Что ж, Диана, давайте за знакомство, тем более, что мне очень приятно познакомиться с вами. - Николай отпил глоток и продолжил: - Все люди - и президенты и академики и я точно знаю, что вы не кусаетесь, поэтому и решил подойти.
- Потому, что бизнесменша и не кусаюсь? - улыбнулась она.
- Потому, что решил, что с вами будет интересно. Потому, что подумал, что вам сегодня необходимо скоротать время, которого по сути у вас не бывает. Потому, что мне ничего от вас не надо, кроме как посидеть и поговорить с удовольствием. Но, вот я все говорю и говорю один - это мой въевшийся в суть недостаток.
- Я спрашиваю, а вы интересно и нестандартно отвечаете. Да, мне интересно и хочется узнать больше.
- Раз уж я такой болтун, - он улыбнулся, - буду говорить и дальше. Кто я такой? Ответить: не знаю - это не правда. Про одного говорят - это слесарь, это врач, а это строитель. Про меня так не скажешь, у меня несколько профессий, по дипломам. А занимаюсь я совсем другим и как говорят коллеги - профессионально. Не учился этому в ВУЗе, но работаю…
- А вы действительно не просты. Когда говорили про стресс и бодрость - имели в виду усталость дня и зарядку творческой энергии?
- Ну, что-то вроде того…
- Хотите сказать, что вы талантливы? Но талантливые люди обычно не общаются с незнакомыми. Надоедают с автографами, просят спеть или прочитать… - она усмехнулась.
- Позвольте не согласиться с вами, Диана, - перебил ее Николай. - Известность и талант - разные вещи. У нас масса известных, не скажу бездарных, но не талантливых, например певцов. Да, им уже где-то претит слава, они стараются избежать поклонников. Но, они не таланты. Посредственность и деньги - вот то, на чем замешана их известность. Без денег даже настоящие таланты, одаренные, золотые голоса - никому не известны. Так уж устроен мир: сколько известных бездарей - столько и неизвестных талантов.
- А вы, однако, слишком строги, Николай. И палец вам в рот не клади - к каждому слову цепляетесь. Впрочем, правильно цепляетесь. Слово не воробей… Подумала про известность, а сказала про талант. Да, вы очень интересный человек, Николай. С вами время летит незаметно и мы даже про обед забыли.
- Простите, Диана, совсем заболтал вас.
Он освежил вино и коньяк. Отпил глоток и принялся за еду.
Она, наблюдая за ним, то же отпила немного, но есть не стала. Не хотелось… Брюнет заинтересовал ее. Старше на много и не брюзга совсем, не учит жизни и не ластится, как кот. Что же ему нужно? Она разглядывала его не стесняясь, остановила взгляд на губах и покраснела немного. Стала то же тыкать вилкой в тарелку, что-то жуя и не чувствуя вкуса.
Немного подкрепившись, он произнес:
- Диана, а как у вас со временем?
- Со временем? - Она словно очнулась. - Вы имеете в виду продолжение знакомства? - Он кивнул головой. - Я позвоню вам.
Она встала и пошла на выход.
- Диана, - окликнул ее Николай. - Куда же позвоните то? Телефон, номер вот возьмите.
Он записал на салфетке и протянул. Она, словно заколебалась, потом схватила резким движением и ушла, не прощаясь.
Николай остался у столика, прошептал про себя: "И что этим бабам надо? Сидела, сидела - и на тебе"…
Мурашова вернулась домой не в себе. Злилась, что не продолжила знакомство. Вечно этот бизнес, да еще с подводными минами… Необходимо дождаться Рогова, выслушать, переварить информацию. В присутствии Николая это делать нельзя - посвящать лишних ни к чему и уединяться немыслимо. Она вздохнула тяжело, налила минералки и выпила. Уселась в кресло и стала ждать, внутренне опустев мыслями, словно в каком-то ступоре.
Через час вошла Ирина, увидела отдыхающую хозяйку с закрытыми веками и осунувшимся, как ей показалось, лицом. Не решилась заговорить сразу.
- Ну… - словно подтолкнула ее Мурашова.
- Там Сергей Петрович подъехал.
- Пусть заходит.
Рогов вошел в комнату, поздоровался, налил себе минералки.
- Садись напротив и не тяни, - подстегнула его Мурашова.
- Собственно, все что можно - узнали, Диана Сергеевна, - он отпил полстакана. - Рассказываю по порядку. Приезжал к вам некий Адвокат. По кликухе и по профессии то же самое. Работает на Испанца, им и заслан. Вначале он поехал прямо в свою консультацию, мы вели его не прячась, около консультации даже вышли, вроде что-то записали и уехали. Он, естественно, заметил, ждать долго не стал и поперся к Испанцу, но уже петляя, оглядываясь и осторожничая. Но нас, уверен, не засек. С Испанцем говорили они о следующем…
- Откуда ты мог узнать - о чем они говорили? - перебила его Мурашова.
- Обижаете, Диана Сергеевна… Вот и пленочка есть, послушаете на досуге, - Рогов положил кассету на столик, - А вкратце суть разговора сводилась к следующему. Они предполагали, что вы, Диана Сергеевна, Адвоката не примете, но проследите за ним, что и было, естественно, сделано. Мало ли зачем может приехать адвокат к руководителю фирмы. Цель поездки - выбить из привычной колеи, заставить нервничать, пойти по ложному пути и наделать кучу ошибок. Этот Адвокат еще появится у вас в офисе, предложит свои услуги, от которых вы, естественно, откажитесь. Покрутится у Ковалева, который, кстати, как вы знаете, то же не прочь нашу веточку отхватить.
- Значит, все-таки, нефть их интересует, моя железнодорожная веточка?
- Нефть, Диана Сергеевна, нефть. Но Ковалев - не мафия и разбойными методами действовать не станет. Это не Испанец и будет запятые или многоточие в законе искать, на силовые методы не способен.
- Не способен говоришь, - ухмыльнулась Мурашова, - сейчас все на все способны. И Испанец легализовался, в большой бизнес залез, и Ковалев не так уж чист, как ты думаешь…
- Я так рассуждаю, Диана Сергеевна. Испанец - вор в законе и как бы он не легализовывался - все равно криминальный душок не исчезнет. А Ковалев бизнесмен, правда и от него попахивает, но, по большому счету, он не бандит. На силовые методы у него не духу - возможностей нет. А на поклон - это к тому же Испанцу - он не пойдет, понимает, что от обещанного пирога тогда ему ничего не достанется. Поэтому готовиться надо и к силовому, и к "законному", судебному захвату. Четко еще не ясна позиция Испанца - говорили они с Адвокатом только о том, что Мурашка, простите Диана Сергеевна, ослабнет в борьбе с Ковалевым. Это первая задача Испанца - стравить вас с Ковалевым. Этим вплотную Адвокат и займется. Как дальше Испанец поступит - не известно. Но, думаю, что нам удастся выяснить все вовремя.
- Да, обрадовал ты меня, Сереженька, задал задачку. Но задачки для того и даются, что бы их решать. Спасибо за информацию. Информирован - значит вооружен, - Мурашова подмигнула ему.
После ухода Рогова обеспокоенность и волнение исчезли, растворились в его рассказе. Осталась какая-то тревожная пустота. Совсем не та, не связанная с происками Испанца.
"Что это? - рассуждала про себя Мурашова. - Может долгое отсутствие мужика? - Она вспомнила Николая, сердце забилось чаще. - А, будь что будет… Что я - не баба что ли"?
Она порылась в сумочке, доставая салфетку, набрала его телефон.
- Добрый день, Николай, не ожидали?
- Честно скажу - ждал, но позднее.
- Не хотите нашу встречу продолжить?
- Хочу, конечно, хочу! Где, куда подъехать?
- Не беспокойтесь, за вами подъедут к тому же ресторану.
- Те двое, парочка за соседним столиком?
- Значит вы догадались, что это мои люди?
- Догадался. Только слишком поздно, когда они, как ошпаренные, следом выскочили.
- Хорошо, Николай, до встречи…
* * *
Будильник пищал требовательно и безжалостно. Вставать не хотелось, но Караваев пересилил себя. Впрочем, вставать ему не хотелось каждое утро кроме выходного дня. В выходной, как назло, какой-то черт поднимал его раньше обычного - и будильник не звенел, и на работу не надо, но просыпался он сам.
Сегодня плановый осмотр воспитанников. Осмотры проводились раз в месяц и побывать на нем должен был каждый в течение дня. Караваев все равно осматривал фактически каждого раз в неделю - кто-то приходил сам по нужде с обыкновенным насморком, кого-то он выбирал по внешнему виду или другим, только ему понятным, причинам. Но без внимания не оставался никто.
Степан Петрович давно бросил затею приготовления пищи самостоятельно. Все равно приходилось переться на кухню перед завтраком, обедом и ужином - снимать пробу. И сегодня он, как обычно, пришел в столовую, поел прямо на кухне и ушел в медпункт.
Там его уже ждали. Некоторые девчонки вставали рано, все равно делать нечего. Это особенно беспокоило Караваева. От безделья дрянные мысли могут посетить воспитанниц и тогда все пойдет насмарку. Летом заняты все, даже не хватает иногда рук на полевых работах. А зимой - кто-то ухаживает за коровами и телятами, кто-то работает в свинарнике, курятнике, на кухне, в кочегарке, моет полы. Вот, собственно, и все. Половина людей остается без дела. Парни заняты все, их не много, всего пятнадцать на тридцать пять девчонок и двадцать из последних вынужденно бездельничают. Чем их занять и занять так, чтобы пригодились им в будущем полученные навыки.
Он прошел в свой кабинет, накинул халат и пригласил первую. Пока она раздевалась, читал историю болезни, освежая в памяти все нюансы.
Воспитанница вышла из-за ширмы, кокетливо вильнула бедрами и присела на стул напротив доктора, предварительно отодвинув его немного назад, чтобы видны были ноги. Караваев взглянул на нее - внешний результат отличный. Давно исчезли синяки и кровоподтеки, следы от постоянных уколов в вену зажили, но все еще оставались гиперемированными пятнами в определенных местах. Тело посвежело, порозовела кожа и исчезла пастозность. Раньше, до прибытия в центр, глянув на ее голую, можно было сказать: "Извините, но я столько не выпью". В несвежей, мягко сказано, одежде, иногда в каплях крови, в синяках и ссадинах она выходила на дорогу только в темное время суток. Понимала, что при свете ее никто не снимет. А сейчас все ушло, девушка с красивым телом - любо дорого посмотреть.
- Ну… и что ты мне этим хочешь сказать, Зинаида? - обратился Караваев к воспитаннице. - Что ты красивая и ножки у тебя прелесть - я и так знаю. Не выколупывайся, снимай чулки и ложись.
- С вами хоть куда, доктор.
Она скинула чулки с поясом и легла на кушетку.
- Тьфу, ты холера… На кресло ложись. Я же сказал - не выколупывайся.
Караваев осмотрел ее промежность. От постоянных нестерильных инъекций в одно место лимфоузлы воспалились, по ходу иглы образовался своеобразный накатанный жгут-канал с открытой небольшой ранкой. Такой она поступила в центр. Сейчас все это ушло, испарилось и только еле видимые синеватые жилки просматривались для опытного глаза кое-где на голени. Стенки мелких кровеносных сосудов потеряли свою эластичность и кровь застаивалась синевой в сосудах.
Степан Петрович пропальпировал лимфоузлы - в норме. Потрогал коричневатое пятнышко в промежности - оставшийся след от проторенной уколами дорожки. Замечательно, все зажило.
Зина вдруг тяжело задышала, схватила его руку и прижала к влагалищу. Лицо исказилось в судороге и глаза просили, умоляли не отталкивать ее.
- Ладно, - произнес, начавший то же возбуждаться, Караваев. - Домой вечером заглянешь. Все, иди.
Зинка подскочила с кресла обрадованная, напевая что-то про себя, одевалась по-быстрому, подпрыгнула, словно козочка, отряхнула юбку, сделала лицо серьезным и вышла, как ни в чем не бывало.
"Вот, блин, ребенок", - усмехнулся про себя Караваев. Вздохнул тяжело - осмотр только начинался, а он уже возбудился, забыл назначить Зинаиде мазь от венозного расширения и тромбофлебита. "Черт те что творится, - подумал он. - Ничего, дома ей мазь отдам". И решил прекратить в будущем массовые медосмотры. На них шли девчонки, как на праздник, одевались в лучшее, всегда что-то короткое и соблазнительное. Выставляли свои ножки напоказ, виляли бедрами, оголяли груди и ухмылялись заинтересованно - не импотент же он. Обсуждали его поведение в кулуарах, спорили, доказывали что-то друг другу, но пока похвастаться успехами не могли. Словно массовый психоз публичного соблазнения обуял девчонок древней профессии, но внутри себя каждая рассуждала несколько иначе - хотелось теплоты, ласки, заботы. И не для всех - для себя лично, без надуманной сексуальной показухи.
Ранее, в советское время, ходили все на демонстрации 7 ноября и 1 мая, радовались всем скопом, кричали здравицы партии и правительству. Всеобщее возбуждение, ликование, праздничная лихорадочность обретались в толпе и никто не думал о существующих проблемах общества или отдельных личностей. Но праздничная эйфория заканчивалась, расходились по домам, где уже непременно могли ругнуть партийцев за пустые магазинные полки, давку в общественном транспорте и многое, многое другое.
И здесь происходило что-то нечто подобное - мысли и разговоры в толпе одни, в душе и одиночестве другие.
Караваев закончил осмотр только к вечеру, устал страшно и даже нос слегка свербел от разнообразия запахов духов, туалетной воды и тела. Закрыл медпункт, вышел на улицу, вдыхая свежий воздух полной грудью, прикурил сигарету и стоял, наслаждаясь тишиной, морозной бодростью и одиночеством.