Элизабет-Энн ответила ей благодарным взглядом. Перед сном Эленда села к ней на кровать и прочитала вместо нее молитву. И снова в глазах девочки был вопрос.
- Носи перчатки, когда захочешь, можешь и спать в них. - Поцеловав девочку и пожелав ей спокойной ночи, Эленда вышла из комнаты, а про себя подумала: "Как мы хорошо понимаем друг друга. Элизабет-Энн хоть и не говорит, но всегда понятно, что она хочет сказать".
Элизабет-Энн тоже размышляла: "Я люблю тетю, а вот Дженни мне совсем не нравится. Если я буду показывать, что не боюсь ее, она оставит меня в покое. Все не так уж плохо. Ведь другие относятся ко мне хорошо".
Но девочка глубоко заблуждалась. Женщины в городе были настроены против нее, и они решили поговорить с Элендой.
Первой их заметила Дженни. Она сидела на качелях на веранде со своей подругой Лорендой Питкок, младше себя на год. Девочки увидели группу женщин на Мейн-стрит. Они шли так быстро, что подолы длинных юбок хлестали их по лодыжкам, и двигались женщины по направлению к ним. Был воскресный полдень. Жарко светило солнце, отчего все кругом казалось каким-то белесым, а на веранде в тени царила прохлада. Из раскрытого кухонного окна тянулся аромат поспевающего пирога с черникой, от этого запаха просто слюнки текли.
Лоренда первая почувствовала, что запахло чем-то вкусным, и стала принюхиваться. Заметив это, Дженни толкнула ее локтем в бок. Рассерженная Лоренда резко обернулась, но тут Дженни приложила палец к губам и прошептала:
- Тсс.
Лоренда тяжело вздохнула, со скучающим видом отвернулась и уселась, согнувшись, подперев подбородок ладонями. Сидеть молча ей надоело, но девочки не решались заговорить. В доме было заведено, что два часа в день, когда постояльцы гостиницы и Элизабет-Энн отдыхали, Дженни и ее друзьям запрещалось шуметь. Нельзя было даже качаться на качелях, потому что ржавые цепи скрипели и могли кого-нибудь разбудить. Время от времени Дженни и Лоренда перешептывались, предварительно оглянувшись на окно, в котором могла появиться Эленда.
Прошло еще немного времени. Лоренда начала болтать ногами, глядя на носки своих нарядных туфель. Качели резко развернулись, и одна из планок заскрипела. Дженни снова толкнула Лоренду локтем. Лоренда беззвучно ойкнула и на этот раз дала Дженни сдачи.
- Ты что делаешь? - прошипела Дженни.
Лоренда оглянулась на окно кухни. Клетчатые занавески были раздвинуты, но в окно никто не смотрел. Девочка снова повернулась к Дженни и угрожающе прошептала:
- Если мы кого-нибудь разбудим, нам здорово влетит от твоей тети.
- Да я бы их всех разбудила, не могу больше так сидеть.
- Мне тоже надоело, - откликнулась Лоренда, болтая ногами. - Лучше бы я дома осталась.
Дженни выпрямилась на качелях, вытянула шею и толкнула локтем Лоренду, указывая на улицу. К дому приближались женщины во главе с миссис Питкок. Их лица и походка свидетельствовали о том, что намерения у них серьезные и настроены они решительно. Дженни шепнула Лоренде:
- Твоя мама идет. Посмотри, какая она.
На лице Лоренды появился испуг.
- Мне здорово влетит, - тоскливо пискнула она.
Дженни наблюдала за женщинами. Миссис Питкок открыла калитку, и все потянулись за ней к веранде, похожие на сердитую стаю растревоженных птиц. Даже в шуршании их накрахмаленных юбок чувствовалось возмущение.
Дженни обернулась к Лоренде:
- А за что тебя будут ругать?
Лоренда вдруг как-то жалко поежилась.
- Я пришла без разрешения. Мне запретили приходить к тебе.
- За что же тебя наказали, что ты такого сделала?
- Ничего я не делала, - обиделась Лоренда. Она понизила голос и искоса посмотрела в сторону матери. - Мама говорит, чтобы я к вам не ходила, пока здесь живет эта ненормальная.
Дженни бросило в дрожь. Она давно чувствовала, что появление Элизабет-Энн принесет ей неприятности, но теперь она могла еще и друзей растерять.
- Но почему же ты все-таки пришла? - прошептала Дженни.
- А мне нечем было заняться, - скривила губы Лоренда. - Мама говорит, что воскресенье - Божий день, а потому работать и играть - грех. Вот мне и надоело дома сидеть.
- Выпорют? - заинтересовалась Дженни.
- Что ты, - ответила подруга взрослым тоном, - меня никогда не бьют. - Она умолкла и помахала женщинам, поднимавшимся по ступеням на веранду.
У миссис Питкок на лице застыло каменное выражение.
- Вы что здесь делаете, Лоренда Питкок? - спросила она с угрозой.
- Да я только мимо проходила и решила…
- Лоренда Питкок, сию же минуту отправляйтесь домой! - Голос миссис Питкок дрожал от злости. - Твой папочка задаст тебе хорошую трепку за то, что ты меня не послушалась!
Лоренда побледнела и поспешно спрыгнула с качелей, но не удержалась на ногах и с глухим стуком ударилась об пол. Дженни бросилась к подруге и помогла подняться.
- Сильно ударилась? - участливо спросила она.
Лоренде было не до разговоров. Ее словно ветром сдуло с крыльца, и в следующую минуту она уже неслась по улице к дому. Дженни обернулась и внимательно посмотрела на миссис Питкок. Слева на лице кожа у нее была стянута и потемнела от ожогов, полученных при пожаре в цирке. Правая сторона совсем не пострадала.
Вирджиния Эвинс Питкок возвышалась над всеми женщинами, как непоколебимая скала, худощавой рукой придерживая накинутую на плечи шаль. По всему было видно, что руководила здесь она.
Атака началась. Миссис Питкок сделала глубокий вздох, и ее черные как уголь глаза сверкнули. Казалось, она едва сдерживает клокочущий гнев. Дрожащим от гнева голосом она спросила:
- Твоя тетя дома?
- Здравствуйте, миссис Питкок, - вежливо поздоровалась Дженни. - Тетя дома.
- Ну, если ты такая вежливая и воспитанная, тогда будь добра, передай тете, что мы хотели бы с ней поговорить, - язвительным тоном произнесла миссис Питкок. - Мы ее здесь подождем, - добавила она, скрестив руки на груди.
Дженни колебалась лишь мгновение. Она знала, что тетя сердилась, если нарушали дневной сон постояльцев. В то же время выбирать не приходилось. Миссис Питкок и в лучшие времена не отличалась мягкостью характера, а после того как при пожаре в цирке ей обожгло лицо, она готова была обвинить любого во всех грехах.
Дженни предпочла вызвать недовольство тети, чем навлечь на себя гнев миссис Питкок; не раздумывая, она побежала к Эленде.
Эленда была в спальне. Спущенные шторы затеняли окна, смягчая лившийся с улицы свет. Она с нежностью прислушивалась к мирному посапыванию Элизабет-Энн. Девочка крепко спала, посасывая палец в белой перчатке, золотистые локоны прилипли к веснушчатым щекам.
Печально улыбнувшись, Эленда покачала головой, а про себя подумала: "Сон младенца… Какое счастье, что бедняжка может забыться под его целительным покровом. Но как ужасно, что она осиротела так рано и так трагически. И впереди у нее тяжелые испытания: не так просто привыкнуть к новой жизни". Как никто другой, Эленда понимала, как это трудно. Элизабет-Энн повернулась во сне на бок, поджала коленки и снова засопела. Эленда пришла, чтобы разбудить девочку, но теперь, глядя на нее, передумала. Пусть поспит подольше, хоть сны будут с ней. Ведь больше у малышки ничего не осталось.
Наклонившись, она нежно коснулась губами щеки девочки и укрыла ее одеялом. Затем выпрямилась и на цыпочках вышла из комнаты, оставив дверь приоткрытой, чтобы услышать, если вдруг ребенок во сне заплачет. И тут на нее налетела Дженни. Вид у нее был мрачный. На секунду Эленда почувствовала себя виноватой, поцеловав Элизабет-Энн. А если Дженни это видела? Она знала, что та от природы невероятно ревнива, никогда и ничего ни с кем не делила, а уж внимание и любовь требовала к себе целиком и полностью.
Дженни перевела дух и выпалила:
- Тетя, пришла миссис Питкок и с ней еще много других женщин. Они хотят с тобой поговорить.
Элизабет-Энн не знала, долго ли она спала. Открыв глаза, девочка посмотрела на потолок и нахмурилась. Затем повернула голову и взглянула на окно. Начинало темнеть, и занавески были опущены. Но через щель в двери проникал бледно-желтый свет, создавая приятное ощущение уюта. До нее долетел невнятный шум рассерженных голосов.
Девочка села в постели, протерла глаза и поправила перчатки. Она их терпеть не могла. В них было жарко и потели руки, но видеть обезображенную кожу было еще ужаснее. Девочка огляделась, она еще не до конца проснулась и пыталась понять, где находится. Это не ее маленькая койка в цирковом вагончике, да и на кладовку, которую тетя приспособила ей под спальню, тоже не похоже. Наконец Элизабет-Энн догадалась: она в тетиной комнате, на ее постели, но тети рядом не было.
До нее вновь долетели приглушенные голоса из гостиной. Девочка повернулась к двери и наморщила лоб, прислушиваясь. Слов разобрать ей не удавалось, но чаще других звучал высокий и резкий женский голос. Элизабет-Энн раньше его не слышала.
Любопытство заставило ее откинуть одеяло и вылезти из постели. Пол холодил босые ноги. Девочка тихонько прошлепала к двери и, приоткрыв ее чуть шире, выскользнула в коридор.
По мере того как она приближалась к гостиной, голоса становились громче и явственнее.
- Я вам заявляю, что она ненормальная, - кипела злобой миссис Питкок. - Она ведь жила среди этих сомнительных разношерстных уродцев. Мы хотим, чтобы наш город продолжал оставаться добропорядочным. Мы желаем, чтобы наши дети были избавлены от ее общества!
Женщины одобрительно зашумели. Элизабет-Энн осторожно заглянула в гостиную через приоткрытую дверь. Комнату освещала масляная лампа с красивым абажуром, на котором по желтому фону были нарисованы розы. Стояла она на приставном столике. Дрожащее пламя отбрасывало на стены длинные женские тени. Маленький с красной обивкой викторианский диванчик занимала миссис Питкок вдвоем с одной из своих союзниц. Они сидели лицом к Элизабет-Энн, но были слишком возбуждены, чтобы ее заметить. Эленда и еще одна женщина разместились на приставных стульях. Девочке был виден ее строгий затененный профиль. Элизабет-Энн хотелось вбежать в комнату и обнять тетю. Она постояла в нерешительности и тихо отступила в коридор. Внутренний голос подсказывал ей, что не следует мешать разговору, поэтому она спряталась за дверью и посматривала в гостиную через щель между дверью и косяком.
Все время, пока говорила миссис Питкок, Эленда не поднимала глаз от своих скрещенных на груди рук. Но вот она с достоинством подняла голову и порывисто встала. От резкого движения длинная черная юбка обвилась вокруг ее ног.
- Но ведь это только ребенок! - задохнулась от возмущения Эленда, гневно сжимая руки. - Невинный ребенок! Как вы можете быть так жестоки? Еще сегодня утром вы сидели в церкви рядом с нами. - Эленда с осуждением оглядела женщин. - Если мне не изменяет память, вы все были там и слушали внимательно проповедь о христианском милосердии.
Несколько женщин в смущении отвели глаза. Происходящее было им явно не по душе.
Миссис Питкок подалась вперед и обратилась к Эленде, повернувшись к ней здоровой половиной лица.
- Зачем, по-вашему, Моисей повел сынов Израиля в землю обетованную? А затем, чтобы они жили на своей земле, среди своего народа. - Она кивнула головой, как бы подтверждая справедливость своих слов. - Мы люди полноценные и считаем противоестественным иметь что-либо общее с ненормальными уродцами.
- Она ничуть не хуже нас с вами, - заметила Эленда ровным голосом и снова села, сложив руки на коленях. - И не виновата, что ее родители работали в цирке. Почему же ребенок должен страдать за грехи взрослых, если они и были грешниками?
Миссис Питкок вскочила и закричала, ее голос сорвался на визг:
- А разве не из-за этого цирка мы пережили такой ужас?! И может, не цирк стал причиной того, что у меня такое лицо? - С этими словами она наклонилась к Эленде, повернувшись изуродованной частью лица.
- Но к вам ведь не стали из-за этого хуже относиться, - сказала Эленда, пытаясь взять ее руки в свои, однако женщина раздраженно их отдернула.
- Я вам вот что скажу, - в голосе миссис Питкок звучала угроза, - ноги моей Лоренды не будет больше в этом доме, пока здесь остается эта ненормальная. Хочу вас предупредить: если вы и дальше намерены давать ей приют, мы выживем из города и ее, и вас с вашими бостонскими замашками. Мы проведем общее собрание горожан. Мой муж - мэр! Эти женщины целиком на моей стороне.
- Прошу вас, миссис Питкок! - Эленда еле сдерживалась. - Ребенок, как и вы, пострадал от огня. Она лишилась родителей и потеряла всех друзей. Неужели у вас нет сострадания? И ни в ком из вас нет ни капли жалости? - Эленда умоляющим взглядом обвела комнату, но женщины не хотели встречаться с ней глазами.
В этот момент Элизабет-Энн проскользнула в гостиную. Взрослые не сразу заметили ее. Первой навстречу девочке бросилась Эленда. Она заглянула в широко раскрытые глаза ребенка, которые, казалось, кричали от душевной боли.
- Поздоровайся, детка, - мягко сказала Эленда, положив руки ей на плечи.
Элизабет-Энн застенчиво кивнула.
- Она не может разговаривать, - сказала Эленда со слезами на глазах. - Это последствия пожара. - Она взяла руки девочки в свои и обратилась к женщинам, указывая на перчатки: - На ней эти перчатки, потому что она не может смотреть на свои руки. У нее были сильные ожоги, как и у вас, миссис Питкок. - Эленда на минуту умолкла, переводя дыхание. - Как вы можете быть жестоки к тому, кто столько вынес и сейчас продолжает страдать?
Женщины обменялись взглядами и, не проронив ни слова, как по команде, одна за другой покинули комнату, оставив миссис Питкок с Элендой и Элизабет-Энн.
Эленда посмотрела вслед женщинам и улыбнулась нерешительно, словно не могла поверить, что все закончилось. А миссис Питкок презрительно фыркнула и удалилась из комнаты, непоколебимо уверенная в своей правоте.
Эленда крепко прижала к себе девочку и ласково сказала:
- Если твои родственники живут в Йорке, то не подавай виду, что это так и есть. Я хочу, чтобы ты осталась здесь с нами. А ты хочешь?
Вместо ответа девочка бросилась Эленде на шею и благодарно ее поцеловала.
3
- Посиди здесь, пока я закончу, - попросила Эленда.
Элизабет-Энн послушно уселась на верхней ступеньке лестницы. Эленда в это время быстро и легко, словно влетела, вошла в комнату мистера Сандерса и стала собирать простыню, одеяла и подушки, которые проветривались у раскрытого окна. Девочка внимательно наблюдала за своей тетей.
Не делая лишних движений, Эленда энергично встряхнула нижнюю простыню, и та стала медленно опускаться на кровать, похожая на мягкое белое облако. Но не успело "облако" коснуться постели, а умелые руки уже разгладили его, заправив края под волосяной тюфяк. Через минуту простыня оказалась аккуратно натянута, а углы расправлены. В открытое окно приятно веял свежий осенний ветерок.
Эленда поставила подушки у отливающей медью спинки кровати и хорошенько их взбила. Внизу громко хлопнула входная дверь, зазвенели колокольчики.
Эленда быстрым взглядом окинула комнату и, убедившись, что все в порядке, нигде ни пылинки, прошла по старенькому овальному коврику и вышла на лестницу.
Она улыбнулась Элизабет-Энн и, держась за перила, перегнулась и посмотрела вниз.
- Дженни, это ты?
Дженни, которая стояладвумя площадками ниже, отошла на несколько шагов, и теперь Эленда ее увидела. Девочка закинула голову и посмотрела вверх.
- Да, тетя, это я, - приторно-сладким голоском пропела она. - Извини, что задержалась. Мисс Велкер предложила помочь мне по математике. Задания были трудные, и я очень устала. - Она прикрыла рот рукой, сделав вид, что зевает, и добавила: - Может, тебе помочь?
- Не-е-ет, - протянула Эленда, - я уже почти закончила. - Она плавно взмахнула рукой. Этот элегантный жест она переняла у миссис Кромвель, которая была для нее образцом светской дамы. - В кладовой есть молоко и печенье. Пока светло, поиграйте, а заниматься будешь позже.
Дженни просияла.
- Да, и посмотри, чтобы Элизабет-Энн выпила молоко с печеньем.
Улыбка на лице у нее застыла, а в голосе зазвучала притворная покорность.
- Конечно, тетя. Пойдем, Элизабет-Энн, - позвала ее Дженни.
Элизабет-Энн вопросительно посмотрела на Эленду, ее зеленовато-голубые глаза были тусклы и невыразительны.
- Смелее, - слегка подтолкнула ее Эленда.
Девочка встала и стала осторожно и медленно спускаться вниз, держась за перила. На площадке второго этажа она остановилась и обернулась.
- Иди, иди, - ободряюще улыбнулась Эленда и хлопнула в ладоши, словно подгоняя ее.
Элизабет-Энн послушно продолжала спускаться. Она понимала, о чем говорят вокруг и что ее просят делать, но речь к ней так и не вернулась. Все усилия Эленды ни к чему не приводили - девочка молчала.
Оказавшись в кладовой, Дженни первым делом набила себе карманы печеньем, от которого замечательно вкусно пахло.
Она надкусила одно печенье и выглянула в кухню, куда входила Элизабет-Энн. Дженни быстро проглотила еще кусок, затем, схватив кувшин с молоком и тарелку с печеньем, крадучись вышла из кладовой.
За последние несколько месяцев Дженни подросла почти на полдюйма. Лицо ее с рассыпанными по нему веснушками напоминало сердечко, темно-синие глаза казались бездонными. Густые темно-каштановые волосы, аккуратно разделенные пробором, были заплетены в две толстые длинные косы. Когда с тарелкой и кувшином она вышла в кухню, губы ее были плотно сжаты.
Элизабет-Энн осторожно выдвигала стул из-под кухонного стола. В этот момент сзади к ней подкралась Дженни, так что они неминуемо должны были столкнуться.
- Осторожно, - крикнула Дженни, прекрасно понимая, что предупреждать уже поздно.
Элизабет-Энн резко обернулась и с ужасом уставилась на кувшин и тарелку. Какую-то долю секунды они как бы оставались висеть в воздухе, потом полетели на пол. Кувшин разбился на тысячу осколков, молоко брызнуло во все стороны, а печенье разлетелось по кухне.
- Посмотри, что я из-за тебя наделала! - завопила Дженни.
Элизабет-Энн, открыв рот, смотрела на жуткий беспорядок.
Девочки услышали, как по лестнице быстро спускалась Эленда. Она вошла в кухню и, уперев руки в бока, огляделась.
- Так, - сказала она тихо, - что здесь случилось?
Дженни быстро обернулась и, показывая на Элизабет-Энн пальцем, затараторила:
- Это она виновата. Все из-за нее. Она на меня налетела!
- Уберите здесь все и побыстрее, - отступив в сторону, спокойно проговорила Эленда.
- Но я же не виновата, тетя, - заныла Дженни. - Почему я должна убирать?
- Я уверена, если Элизабет-Энн и виновата, то она сделала это не нарочно, - рассудительно заметила тетя. - Но убирать придется обеим. А гулять пойдете потом. У нас в последнее время что-то много случайных происшествий.
Дженни злорадно уставилась на Элизабет-Энн.
- Вернусь через пять минут, - предупредила Эленда. - Надеюсь, что к этому времени все будет блестеть. И до вечера никто из вас печенья не получит. Вам ясно?
Дженни скромно опустила глаза.