* * *
Было страшно холодно. Казалось, мороз пробирает до кости. Маринэ дрожала, сидя у черной, покрытой мхом стены и глядя на то, как вокруг суетятся люди. Они постоянно выглядывали туда, где между зубцов серело зимнее небо.
Она закрывала глаза и пыталась представить, что она дома, рядом няня, пусть даже в соседней комнате ворчит старый отец, но главное, что в маленьком камине горит огонь. Она мысленно тянула к нему озябшие пальчики.
- С дороги, юнец. Сейчас сюда принесут солому и дрова. - звеня кольчугой проговорил бородатый мужчина, освящая факелом темное убежище Маринэ. Вечерело. Тени исчезали. Маринэ, кажется, задремала. А тут вскочила от неожиданности.
- Ищи себе другое место. Несите! - прокричал, бородач, куда-то в сторону темного прохода.
Маринэ встала, ее била дрожь. Разогнуться было неимоверно трудно. И она побрела. Вдоль темной стены, обходя сидевших. Места нигде не было. Нет, кажется, тут есть. Она с радостью присела на каменный парапет. День был сумбурным. Лица сливались в одно. Из тысячи глаз, которые она сегодня виде, она запомнила только одни. Они словно призрак, стояли перед ней, когда она закрывала глаза. При виде их, ее переполняла жгучая ненависть. Ненависть грела. Она представляла, как она мечом пронзает ему сердце, как в смертельном поединке он падает на снег, как кровь течет по его бледному лицу. Ей почему-то было приятно представлять, как он умирает у ее ног, а она вытирает свой меч о его черный плащ. Меч! Она, кажется, его оставила там. Нужно вернуться за ним. И она снова побрела вдоль стены, вглядываясь в темноту. На том месте где она сидела раньше лежала груда бревен и скирда соломы. Рыться в ней смысла не было. Ее могли свалить, просто не заметив меча в темноте. Она ногой поворошила сено, почти не надеясь на удачу.
- Вот он, владелец железяки. Горе-рыцарь, который умудрился потерять…
- Прекрати! - она обернулась. Человек в черном плаще стоял в нескольких метрах от нее.
- Забирай. Меня такое не интересует. Он кинул меч, в надеже, что она поймает. Меч звякнул о стену. Маринэ, отпрянула, а потом нагнулась за ним. Все было как в тумане. И тут же обернулась, готовая отразить предательский удар, как это бывает в балладах.
- Чего дергаешься? - человек подошел поближе.
Он! Он! Сердце предательски забилось. Почему? Зачем? Маринэ села на солому. Было мягко, но холодно. Он присел рядом.
- Дурачок. Я бы не стал нападать на ребенка. Мне нет смысла тебя убивать.
- Как вас зовут? - спросила Маринэ, засовывая руки в рукава.
- Ферран.
- А меня…
- Меня не интересует, как тебя зовут. Это не важно. Завтра тебя все равно убьют, поэтому запоминать твое имя не имеет смысла. - проговорил он, откидываясь назад.
- Конечно, наемнику это не надо. Катись ко всем чертям! - с вызовом произнесла она. Откуда взялась такая дерзость, Маринэ не знала.
- Девочки не должны так ругаться. - сказал он, поворачиваясь к ней.
- Откуда…
- Я сразу понял, кто ты. Но если тебе так нравиться разыгрывать из себя мальчика, то ради Бога. Интересно. Они, наверное, ослепли, когда записывали тебя в рекруты. - равнодушно бросил он.
- Я вижу ты не крестьянка. Девочка из приличной семьи, начитавшаяся рыцарских романов ушла воевать за свои идеалы. Глупо.
- Еще глупее продавать себя за деньги.
- Война - это не игрушка. И рыцарства там не было никогда. Все решает ни сколько доблесть и бесстрашие, - он криво улыбнулся, кивая в строну полудремавших защитников. - В войне все решают подкуп, интриги. Если это делают короли, продают победу, торгуясь как на ярмарке, то почему бы и нам не продаваться.
- Из принципов.
- Какие к черту принципы? В этом мире ничего не делается бескорыстно. Ни-че-го. Так лучше заломит цену побольше. Принципами тоже можно торговать. Они как товар намного ценнее, жизни. Пожалуй, самый ценный товар - это честь. Ее можно продать только один раз.
- Ты уже это сделал. - ее слова вырвались с облачком пара. - Что тебе еще осталось продать? Делал ли ты в жизни что-нибудь бескорыстное?
- Давным-давно, но я уже это не помню.
- Тебе легко с этим жить? - с нескрываемым презрением спросила Маринэ.
- Еще как. - он улыбнулся.
- Поэтому в этом мире ты никому не нужен. Никто тебя не ждет. Никто не будет плакать, если с тобой что-то случиться.
- А по тебе будут убиваться родители.
- Мама умерла, а отцу все равно.
- Небось, отец уже подыскал тебе подходящую партию. Выйдешь замуж, если выживешь, нарожаешь детей.
- Я… кхе… кхе… - Маринэ хотела что-то сказать, но закашляла, заслоняя рот рукой. На ладони появилась кровь.
- Укройся моим плащом. - он смотрел на то, как она вытирает кровь.
- Нет. - твердо сказал Маринэ.
- Я не хочу проснуться рядом с околевшим трупом.
- Нетттт. - ее зубы отбили барабанную дробь. - Тттебе же все равно.
- Ты похожа на отца. Старик Ференс такой же вредный.
- Значит, ты знаешь, кто я.
- В какой-то мере да. Ты похожа на мать, а характер у тебя отцовский.
- Ты знал моего отца?
- Укройся, я кому говорю. - мягко сказал Ферран.
Она привстала и завернулась в плащ. Стразу стало намного теплее. Плащ пах ветром, кровью и сталью. Почему-то сразу возникала такая ассоциация.
- Мы с твоим отцом однажды провернули одно дельце. Едва не стоившее нам жизни. С тех пор я с Ференсами не связываюсь.
Она чувствовала, что веки слипаются, а от тепла клонит в сон. Было мягко-мягко и тепло. Ей снилось, что она лежит под одеялом и слушает сказки старой няни. Она не заметила как, склонила голову ему на плечо, как поерзав, медленно сползла к нему на колени, подобрав под себя ноги.
Он, глядя на эту спящую безмятежность, улыбнулся. Еще час назад она хотел убить его. Еще час назад ему было приятнее оборвать эту жизнь коротким ударом клинка. А теперь у него на руках спал почти ребенок. Ребенок его врага. Он хотел положить свою руку на ее плечо, но потом передумал. Ферран еще долго сидел, глядя в сумрачную даль. А потом отстегнул плащ, встал и, блестя в лунном свете серебристым наплечником, подошел к самому краю зубца, перегнулся через него и долго всматривался темноту.
* * *
- Просыпайся. - что-то теребило ее за плечо.
- Что?! - она приподнялась, открыв глаза.
- Вставай. - прошептал он. Его лицо казалось еще бледнее в ореоле растрепанных волос.
- Фер… - сонно проговорила она, высвобождаясь из теплых недр плаща. Он пристегивал плащ обратно. Справа, не слева, как у всех, а именно справа болтался тонкий, длинный меч в изукрашенных ножнах.
- Ты воюешь левой рукой?
- Да. Вставай, вставай… - он схватил ее за руку и потянул за собой. Сонное тело слушаться не хотело, но он все ускорял шаг.
- Куда мы идем? - Маринэ начинала просыпаться.
- Вниз по лестнице. Осторожно, ступенька.
- Я ничего не вижу.
- Мне что, тебя на руки взять?
- Еще чего!
Они спустились на нижний ярус. Они быстро шли мимо спящих. Потом снова лестница. На маленькой террасе Маринэ вырвалась и остановилась.
- Объяснись!
- Крепость взята. Без малейшего шума. Наши сами открыли дверь.
- Нужно предупредить всех!
- Ты опять за старое. - с раздражением бросил он.
- Нужно обороняться! Ты как хочешь, а я остаюсь. - сказала она гордо, вытащив свой меч.
- Дура. Они убьют тебя. - он начинал злиться.
- Попробуй меня остановить! - зашипела она.
Он, молча, молниеносным движением, выхватил меч и ударил. Сталь звякнула о сталь. Маринэ напрягла всю силу, чтобы не выпустить меч из рук.
- Сама напросилась. Легкое ранение и мне придется нести тебя на руках. Ты этого добиваешься?! - зашипел он, сузив нечеловечьи глаза.
- Прости. - Маринэ опустила меч. - Но потом у тебя будут угрызения совести. Мы могли победить…
- Война была проиграна еще до ее начала. Пошли. В проходе стояло несколько человек. На них были алые доспехи и плащ как киноварь.
- Все из-за тебя. Могли выйти без лишнего шума. - мрачно бросил он, доставая меч.
Маринэ от испуга закрыла глаза. Совсем как ребенок. Но она слышала. Слышала звон мечей, приглушенные крики боли и неприятно режущий звук.
- Посмотри. Посмотри сюда. - сказал Фэр, отнимая ее руки от лица. - Вот это война. Кишки, кровь, грязь… Об этом не пишут баллад. Пошли. И они спустились еще немного, и вышли через узкий ход в город. На улицах было тихо. Город безмятежно спал, еще не зная, что готовит ему грядущий день. Оставляя тонкую цепочку следов они шли по темным улицам, до тех пор, пока Маринэ не увидела знакомые очертания отцовского дома.
- Все. - выдохнул Фер. - Поиграла в войну и хватит. Возвращайся к отцу, живи тише воды. Забудь о том, где была и что делала. Прощай. Прощай навсегда. Он резко дернул ее за руку и притянул к себе. Она едва доставала ему до плеча. Он склонил голову к ней и поцеловал. Она чувствовала биение его сердца. Она чувствовала его дыхание. Губы дрожали. Ах, если бы миг оказался вечностью. От его поцелуя ей стало жарко, и волна теплоты поднялась откуда-то из живота. Из глаз потекли слезы. Она так плакала только в детстве. Главное не всхлипывать. Нужно плакать молча.
- Не надо - нежно сказал он, вытирая перчаткой ее слезы.
- Ты многому меня научила. Есть вещи, которые нельзя продать. - прошептал он. - Я бы хотел остаться с тобой. Навсегда. Я бы хотел не отпускать тебя. Что ты делаешь со мной? - Он провел левой рукой по ее волосам.
Она подняла на него глаза.
- Я хочу запомнить твои глаза, твои губы… Ты совсем ребенок. Девочка из рода Ференс… Почему все в жизни так сложно?
- Я… хочу быть с тобой… Только с тобой… - прошептала прижимаясь щекой к его груди.
- Это пройдет. - выдохнул он.
- Пообещай, что будешь со мной… Пожалуйста…Иначе я не вернусь домой…
- Я всегда буду с тобой… - сказал он, вкладывая ей в руку что-то холодное и маленькое.
- Мне дала его мать. Давным-давно. Вы с ней чем-то похожи. У нее были светлые волосы… Ее звали Эвен.
- Ты говорил, что имя мое не имеет значения. Но… меня зовут Маринэ. Маринэ Ференс.
- Скажи, что ты написала в бумагах?
- Ференс… А что?
- Ничего. Прощай. - он отпустил ее и она побрела домой.
* * *
В ту ночь в городе полыхал пожар. Горела военная канцелярия. Но девочка, которая безмятежно спала, об этом не знала. В ярких отблесках огня горели документы. Точно так же, горел странный камень, в тонкой оправе кольца, надетого на маленький пальчик.
* * *
- Поймали… Поймали, прямо на месте. Шел себе, как ни в чем не бывало. - запыхавшийся стражник доложил начальнику. Начальник, трубно сморкался, периодически разворачивая платок, чтобы изучить его содержимое.
- Все… дотла. - проговорил стражник морщась от брезгливости.
- Его величество будет недоволен… Он хотел почтить героев… По-своему…
- Я нашел писаря…
- Привести его! Да. И скажи, чтобы принесли еще платков. Отвратительный климат, отвратительная страна.
* * *
- Вы хотели меня видеть? - сказал дряхлый старичок.
- Очень. - проговорил начальник дворцовой стражи. - До завтра ты должен кое-что вспомнить… Имена… защитников…
- Да, но их было много…
- А ты вспоминай, не торопись. Иначе вместо них будешь ты. Понятно?
- Я все не вспомню…
- А все и не надо…
* * *
Тем временем в рассветной мгле в город вошел Юнк со своей армией. Это был еще достаточно симпатичный, средних лет, мужчина со скуластым лицом. Недалеко от королевского дворца он отдал страшный приказ армии, а сам с группой солдат прошел во дворец. Его шаги гулко раздавались в пустых коридорах. Рядом с тронным залом стояло несколько стражников. Но их мечи оказались бессильны против Юнка и его свиты. Открыв дубовую дверь, он увидел, сидящего на троне человека. Он походкой победителя шагнул вперед. В полумраке тусклых свечей на троне сидел король Эдвард. Его лицо было уставшим и спокойным.
- Сидишь, как крыса в норе. - голос Юнка унесло эхом. - А твоя армия давно лежит мертвая. Проси о пощаде.
Когда-то давным-давно, Юнк был простым казначеем, а потом сделал молниеносную карьеру, подняв себя до уровня советника. Организовав смуту, он занял престол, самолично убив всех наследников. Так он провозгласил себя императором. Но жадность его была непомерной, так же, как амбиции. Поэтому он организовал военный поход против соседних государств. Завоевав их, всех он двинулся на север, собрав войско из порабощенных соседей. Теперь же он вспомнил те времена, когда ему указывали что нужно делать, и его охватила ненависть и злоба. Мелочная, но беспощадная.
- Чего молчишь? - самодовольно произнес Юнк. На минуту ему показалось, что король отравил себя, лишив Юнка удовольствия лицезреть последний спектакль.
Юнк подошел поближе и…
* * *
Две тени бесшумно вошли в дом. На них были плащи и капюшонами, почти полностью укрывавшие лица.
- Заказ готов? - медленно растягивая слова, произнес тот, что был повыше.
- Да. - тихо проговорил Мастер.
- Покажи. - приказал тот же гость. Второй молчал.
Мастер сдернул покрывало.
Высокий гость кивнул второму.
- Вылитый Эдвард. - произнес второй. - Вот деньги. Как договаривались. И он поднял статую и, накинув покрывало, понес к карете. Но первый почему-то не уходил. Он медленно подошел к Мастеру. Второй вернулся и встал в дверном проеме.
- Закрой дверь. - приказал первый. - и подойди сюда. И тут что-то сверкнуло в руках первого, и Мастер пошатнулся. Он схватил со стола колбу с каким-то порошком и разбил ее.
- Мне нужно кое-что сказать Вам, господа. - прохрипел он.
Второй наклонился к нему, и Мастер едва коснулся его лица пыльной перчаткой. - Это мой последний подарок. Тени выскользнули из дома, так же незаметно, как и вошли. А на полу, в луже крови умирал великий Мастер. Он видел отблески огня, крики "пожар". Но он умирал с улыбкой на лице.
* * *
- Статуя? - Юнк от удивления отпрянул. - _Разбить ее немедленно. Так значит ты - статуя? Вечный правитель…
Стражник, поднял тяжелую булаву и ударил. Статуя рассыпалась, оставляя облако пыли.
* * *
Наутро Юнк проснулся со странным ощущением. Голова гудела, а лицо жгло невыносимо. Он подошел к зеркалу и увидел… На его крик сбежались слуги. Отшатнувшись от зеркала, он бросился на балкон, в надежде, что это сон, и зимний воздух заставит его проснуться. Он видел, как суетилась стража, как что-то выносили в рогоже.
- Что там? - крикнул Юнк.
Стража остановилась. Один из них, носком сапога отогнул край и Юнк увидел то, отчего ему сделалось дурно. Стражник. Который одним ударом совершил дворцовый переворот, был больше похож на кровавое месиво.
- Умер. Ночью. - и рогожу завернули. Мастер всегда оставлял свою подпись под слоем эмали. Но видели ее только те, кто пытался уничтожить шедевр.
* * *
- Имя?
- Ферран.
- Откуда родом?
- Не знаю.
- Наемник?
- Да. Я хочу видеть Юнка.
- Император болен. Он никого не желает видеть.
- Я воевал на его стороне когда-то. Я его хорошо знаю. Скажи ему, о мести старого Эдварда.
* * *
- Входите. - человек, который произнес это сидел спиной к входящему. Голос его был слаб. - Вы знаете лекарство от этого… Противоядие…
- Да. Но вам нужно показать ваше лицо. - человек в черном плаще спокойно посмотрел на маску из язв.
- Вы стояли далеко от трона?
- Нет.
- Одежду сжечь. На лице останутся шрамы, но главное не мочить. Не протирать. Иначе яд впитается еще глубже. Кисти рук?
- Нет. Я был в перчатках.
- Вам же лучше. Яд перестанет действовать через три дня. Потом намажьте лицо жиром.
- Что ты хочешь за это? Чтобы я сохранил твою жизнь?
- У меня есть одно условие.
* * *
Старик-писарь потрудился на славу и через три дня списки были составлены. Стража, заходил почти в каждый дом.
- Ференс?
- Да. - сгорбленный старик сидел и смотрел на вошедших безумными глазами.
- Мы пришли за вашим сыном. Он арестован за оказание сопротивления.
Маринэ в простой рубахе стояла и смотрела то на отца, то на стражников.
- Сын, подойди сюда. - прохрипел он.
Маринэ не шевельнулась.
Один стражник посмотрел на Маринэ, глядя на испуганное лицо девушки, он кивнул другому и тот грубо схватил ее.
- Это девка!
- Не важно. Приказ есть приказ.
- За что? - кричала, извиваясь Маринэ.
- Ваш… ваша дочь… оказала сопротивление.
- Папа! - взвизгнула Маринэ.
Отец поднял на нее невидящие глаза и произнес:
- Умри с честью, сын мой… Вспомни науку отца… - он обвел мутным взглядом комнату и остановился на шкатулке. Не бандиты… Ничего не украли… И погрузился в сон.
* * *
Камера, куда бросили Маринэ, была холодной и сырой. Она глотала слезы, и шевелила губами. Что она шептала светлому квадрату неба в зарешеченном окне никто никогда не узнает. Что за молитвы срывались с ее уст? Но в этих молитвах было только одно имя… День сливался с ночью. Маринэ сидела на гнилой соломе и смотрела в окно. Когда сквозь прутья решетки появлялась луна, она закрывала лицо руками. Было не понятно, плакала она или нет, потому, что с детства привыкла плакать молча.