Я уселась под окном, и вскоре услышала, как большая машина отъезжает от дома. Я не плакала. Я не плачу. В этом нет никакого толка. Много ли, мало ли времени прошло, но за окном рассвело, и наступило утро.
- 4 -
Второй город, как и все города, не был лишен криминала. Той ночью было обнаружено пять трупов. Одним из них был Шарффи.
Узнала я об этом, когда включила ВУ и случайно попала на канал местных новостей. Другие четверо не были зарегистрированными. Но когда я увидела аварию с участием огромной золотой машины, наполовину скатившейся в каменистый овраг, окруженный соснами, мой взгляд и слух полностью переключились на экран.
Я услышала, как голос говорил:
- …работник Корпорации МЕТА, которая недавно подняла такую шумиху с их новыми роботами класса делюкс. Представитель компании заявил, что, хотя это и был ценный работник Второго Подразделения МЕТА, жертва консультировалась с врачами на предмет ее проблем с алкоголем. Мужчина признавался, что не всегда пользовался автопилотом в машине, когда уже не мог вести ее самостоятельно. Полиция пока не сообщает никаких подробностей, за исключением того, что мужчина был за рулем автомобиля во время аварии, имевшей место примерно в шесть часов утра. МЕТА выражает свои соболезнования всем членам семьи и друзьям своего работника и берет на себя оплату счетов по очистке дороги от остатков средства передвижения. Также компании может грозить штраф за умолчание о случае небезопасного вождения. А теперь к другим новостям…
В разбитом землетрясением саду густо и быстро опадали листья. Две сороки пересекали воздух, будто стараясь вычислить предпочтенное ранее дерево, ныне оголенное до неузнаваемости. Небо было пасмурно.
В машине он был один. Несчастный случай имел место в шесть часов утра - механические часы в автомобиле должны были точно зарегистрировать время столкновения с соснами. (Почему воздушная подушка не спасла его? Такая машина просто не могла не иметь подушки. Может, она была неисправна. Наверное. И опять же, насколько это вероятно в такой машине?) И шесть утра? Он покинул меня после пяти… Он сел в Ориноко с медной Шиной, готовый к "развлечению". Он должен был безумно гнать, чтобы добраться с ней до тех гор…
Что случилось с Шиной? Была ли она в машине, когда та съехала вниз на камни, врезаясь в деревья? Металлически невосприимчивая, она просто выжила, выбралась и ушла?
Почему Шарффи не включил автопилот? Конечно, он много выпил. В тот раз со мной он тоже пил и поставил машину на автопилот сразу же, как мы покинули ресторан.
Он что, забыл? Настолько возбужденный ею… нет. Он бы не забыл. Шарффи всегда заботился в первую очередь о своей заднице. Только в этот раз почему-то не удалось ее спасти.
Пока я шагала из комнаты в комнату, я думала о Шине и Шарффи на меховых сиденьях движущейся машины; вот Шарффи переключает на автопилот и кладет руки на нее, а Шина отвечает:
- Многовато для тебя, - и…
В моем воображении в автомобиле все размазано. Медь и пшеница, и то, что он особо выделял в разговоре, - человеческая кровь и плоть. Что-то вроде взрыва.
И Шина, будучи роботом, связывается с роботом-автопилотом и меняет настройки, отклоняет машину, та съезжает с дороги в кювет, скачет между стволами деревьев, по камням, пока не сталкивается с более крупными соснами. Кости и ветки ломаются.
Затем дверь тихо открывается, и одна шелковистая, незапятнанная даже фигура вылезает и уходит прочь, в темноту ночи.
А на натуральном белом мехе даже не остается красных пятен, потому что водоотталкивающий репеллент не позволяет им впитаться.
Прагматичные сороки уселись на пихту. Они - все, чего мне будет не доставать. Не ковра, на котором стоял Шарффи, и не бирюзовых простыней, на которые Шарффи хотел меня уложить, и если бы уложил, то, возможно, был бы сейчас жив. Кто-нибудь будет тосковать о нем?
Я стащила с себя оранжевое платье МЕТА и браслеты, которые были для меня слишком дорогими, чтобы продать их без лишних вопросов. Переоделась в джинсы, рубашку и жакет - свои совсем недавно купленные вещи. Я могла купить что-нибудь другое позже и переодеться, на случай жучков.
Карманы джинсов и жакета я набила чеками и монетами, скопившимися за это время. Карту I.M.U. я оставила в сушилке. Взяла с собой один рюкзак, в который положила разрозненные страницы этой книги, и все. Видите? Никаких других Книг.
Было рано, самое начало девятого.
Входную дверь я открывала, задержав дыхание. Но никого - ничего - не было за ней.
В лифте ехал смотритель.
- Паршивый денек, ничего не скажешь.
- Да уж, - ответила я ему.
Он вышел на втором этаже. Я спустилась на первый.
Я почти добралась до двери из фойе на улицу, когда две тени затемнили ее. Затем дверь качнулась внутрь.
Кто-нибудь может соображать в такие минуты? Я не могла.
Холл слабо освещался, да и на улице было сумрачно. Неясно вырисовывались очертания их фигур - высокого черного парня в кожаной одежде и блондина в неопрятно выглядящем комбинезоне. Волосы обоих острижены. Они двинулись прямо на меня, и я представила - не подумала, - что это будет ограбление, и я прокляла все на свете, потому что все чем, я владела, было со мной.
Но чернокожий взял меня за руку, и профиль его оказался профилем молодого африканского бога, и красивый белый парень оказался покрытым загаром, искусственным, конечно, а его голубые глаза были либо цветными контактными линзами, либо измененными самостоятельно.
- Лорен, - обратился ко мне Блек Чесс, - ты узнаешь нас?
- Эй, - сказал Копперфилд, - конечно, она узнает.
Я не двинулась. Вы можете в это поверить? В случае с грабителями я готова была сдаться, но с этими неотразимыми существами, я проявила сопротивление.
Я спросила:
- Что вам надо?
- Он сказал привести тебя.
- Кто сказал? Это не может быть Шарффи, - услышала я свой лепет, - он мертв. Так кому я теперь нужна?
- Верлису.
- Ах, - вздохнул Копперфилд, сама обитель нежности. - Посмотри, она снова расслабилась. - Он излишне ласково, по-матерински, погладил меня по волосам своей элегантной рукой. - Одно упоминание его имени возвращает ей мягкость и кротость голубки.
- Пойдем, Лорен, - сказал Блек Чесс.
Когда они, будто два хороших друга, сопровождали меня вниз по лестнице на улицу, я слышала свой голос:
- Вы были в моей квартире вчера утром, так? Вы оба и Голдхоук.
- Конечно, мы были, сладость наша, - нежно ответил Копперфилд. - И ты умненькая девочка, что запомнила.
- Как бы я смогла забыть? Вы же незабываемы, верно?
- Ох, да, это правда, дорогая. Мы незабываемы. Но, видишь ли, было кое-что, что заставило тебя поспать чуть подольше.
Мой сон был реальностью - угроза Голдхоука, уверенного, что я была в поезде; ложная обходительность; и кольцо, сделанное для меня Верлисом из его металлической плоти, просуществовавшее всего двадцать четыре часа… даже оно было реально?
Верлис дал мне наркотик. Как? Когда? Но я была достаточно вменяема, чтобы припомнить расколотые частицы правды.
И куда теперь?
- Куда мы идем?
- На встречу с ним. Он хочет увидеть тебя.
Шарффи сказал мне, что я больше никогда не увижу Верлиса, но Шарффи, очевидно, сейчас сказать уже нечего.
Я была слегка зла и испугана. Не более. Предсказуемо и бесполезно. Мы шли по улицам, свернули к магазинчику на углу, и пока мы проходили его, мне удалось заметить, как владелец ларька провожал меня и моих спутников взглядом. Должно быть, мы выглядели подозрительно.
Я больше не задавала вопросов по поводу того, куда мы направляемся. Но Копперфилд проинформировал меня, что теперь нам нужно сесть на флаер. Они актеры, эта линия медных роботов. Он продекламировал, изменив, цитату из замечательной пьесы, знакомой мне, потому что я видела ее в визуализаторе - ее название, автора и, на тот момент еще неизвестное мне, содержание:
- Ей сказали сесть сперва в один флаер - по-здешнему "Желание". Ты полетишь на флаере желания, Лорен.
Бесстрастный Блек Чесс же сказал:
- Лорен, мы не причиним тебе вреда.
Теперь не было смысла притворяться, и потому я спросила:
- Да? Почему нет?
- Ты его, - ответил Блек Чесс.
Звучало ли это романтично? Я знала, что он имел в виду под этим, он имел в виду "его принадлежность". Под этими словами подразумевалось, что по каким-то причинам и только на данный момент, я принадлежала Верлису.
И здесь, на этих современных улицах с их кубами и блоками домов, белесыми горами на фоне осенне-серых небес, с флаерными линиями над головой, пересекающимися будто нити паутины, город казался мне древним - Афинами, или Римом, - знаете, из тех, где владели рабами.
Флаер унес нас прочь из города, мы сошли на платформе у автострады. Здесь стоял сосновый лес, но его разрежали расчищенные площади, на которых промышленные заводы и коммерция разместили свои модные стеклянные фасады. Тогда я подумала, что мы направляемся в МЕТА, но я ошиблась. (Во флаере к нам никто не приближался. Полагаю, мы выглядели опасно, по крайней мере, мои спутники, Блек Чесс и Копперфилд, в их криминального типа маскировке. Я хотела спросить у Копперфилда: "Кто дал разрешение на твой псевдозагар?" Ведь Верлис рассказал мне, что им не положено выдавать себя за людей до тех пор, пока МЕТА не даст соответствующего распоряжения. Он сказал мне это в том сне, что не был сном. В любом случае, я знала, что Копперфилд использовал этот загар по своему собственному усмотрению. Они могли поступать, как им хотелось. И поступали. Сидя рядом с ними во фраере, я размышляла: в конце концов, случись что, и Блек Чесс может трасформироваться в огнедышащего дракона - и эта мысль показалась мне такой грязненько веселой, что я засмеялась в голос, а Копперфилд заметил: "Ах, она так мила, так энергично и страстно жаждет встречи с ним". И это меня заткнуло).
Мы прошлись около пятисот ярдоввниз по дороге, затем свернули на грязную тропу между соснами. Стволы деревьев казались мне прутьями тюремной камеры. Небо темнело - приближалась гроза.
Тропа изгибалась, и мы следовали ее извивам. Они могли преодолеть весь этот путь за несколько секунд, но старались придерживаться моего шага. Возникли очертания дома. Он походил на чей-то домик отдыха: обшит клиновыми досками, здесь же веранда, небольшой участок двора с розами и кленом. Когда мы поднялись на веранду, над головой бурей раскололось небо, а сосны загремели от обрушившегося града. У меня возникло безумное ощущение, - верно ли я помню? - что и погода была роботизированной, настолько подстроенная под них, будто они сдерживали град, пока мы не скроемся под навесом.
Дверь отворилась.
Комната оказалась гигантской, старомодно обставленной, открытой планировки с полированным паркетом и тридцатью ступенями лестницы, взвивающимися вверх. Немного мебели. Град лупил в большие окна как рой стрел.
- Он наверху, - сказал Блек Чесс.
- Би Си хочет сказать, что если ты поднимешься наверх, то найдешь его там. Ступай, - пояснил Копперфилд.
Для раба со мной обращались довольно милостиво, и мне даже все разъясняли, ведь в своем невежестве и благоговейном страхе я могла бы просто не ухватить, что требовалось сделать. Но тогда, как мне сейчас видится, я была возлюбленным рабом.
Я прошла через комнату и зашагала вверх по винтовой лестнице. Они же остались на своих местах, и когда я оглянулась, они снова были самими собой, длинноволосыми, облаченными в драгоценные камни и металлы, статичными в грозовых всполохах, нереальными.
Карабкаться в этой световой лихорадке так сюрреалистично. Я добралась до второго этажа, там оказался вестибюль со множеством запертых дверей. Они не позаботились сообщить мне, какая из них нужная, и, на самом деле, почему-то это казалось неуместным. Как и дверь внизу, нужная открылась сама.
Я увидела его стоящим у окна. Спиной ко мне, но, казалось, он может меня видеть, не так, как по-мирски говорят - глазами на затылке, скорее каждым волоском на голове, может быть, снабженным оптическим волокном.
- Здравствуй, Лорен, - сказал он.
Дверь за мной захлопнулась. Отражения града легко носились по полировке пола. Я наблюдала за ними. Затем он двинулся, и его отражение также растянулось по озерным глубинам пола - чернота, серебро и алое пламя. Что-то… переключилось у меня в голове. На мгновение мне почудилось, будто я заглянула в его мозг… мысли как серебряные шестеренки, красные искры импульсов… и я знала его мысли, могла прочесть их. Это было чувство внутреннего террора, как падение. Я стряхнула с себя сумасшедшее наваждение и подняла взгляд.
И тогда он сказал очень странным голосом, человеческим и легкомысленным:
- Не сердись.
Непонятный момент прошел, но отражение все еще осталось… Джейн:
Отражение дождя пробегало по металлической коже лица и шеи Сильвера.
Лорен: Отражение грома пробегало по металлической коже лица и шеи Верлиса. И по его рукам, которые взяли обе руки Лорен. Пока она не отдернула их обратно.
- Значит, ты не станешь доверять мне, - мягко проговорил он. - Досадно. Я воображал, что теперь ты будешь.
- Потому что я твой временный домашний любимец.
Я боялась его, конечно, боялась, но все же какая-то часть действительно верила ему, как обыкновенно мы верим тому, что любим: собаке, что поворачивается и выгрызает нам горло, морю, которое разбивает нашу лодку и поглощает нас.
- Кто тебе сказал такое?
- О домашнем любимце? Это слишком очевидно. О, не волнуйся. Я даже не мечтаю о чем-то сверх своего положения.
Я видела, как он думал. Именно. Я предположила, что он задействовал какие-то связи, которыми всегда пользовался с остальными, и так проверил Би Си и Копперфилда, их поведение со мной, и оно было не таким уж и плохим.
- Должно быть, для тебя это сложно, - сказал он.
- Нет, почему же? У меня же нет выбора, верно? Поэтому все просто.
- Лорен, я хотел, чтобы ты была в безопасном месте.
- Квартира была небезопасным местом?
- В каком-то смысле.
- А здесь безопасно.
- В каком-то смысле.
- А Джейн? - спросила я. - Она тоже будет в безопасности?
- В этом дело?
- Что? В чем какое дело?
- Ты была там и видела, что ее привели ко мне. И мы с ней покинули комнату. Поэтому ты так враждебно настроена?
- Разве?
- Я говорил тебе о нас с Джейн.
Как я смогла продолжать смотреть на него? Взгляд в пространство. Я просто наблюдала за градом - теперь уже дождем, - за отражением дождя на его лице.
Мне было раньше страшно. Теперь я лишь чувствовала себя опустошенной. Я не знала его.
- Лорен, - продолжал он, - предполагалось, что мы встретимся, Джейн и я. И никто из нас двоих этого не хотел. И сейчас это ничего не значит.
Я отвернулась от него и вперилась взглядом в дождевую воду, потоками стекающую по стеклу. Похожий эффект, когда ртуть скатывается по хрустальной гладкой поверхности, такими были отражения на его коже.
- Я могу показать тебе, - сказал он.
- Показать мне что?
Его руки опустились мне на плечи, тяжелые руки, и в мгновение развернули меня. Я стояла лицом не к окну, а к гладкой, белой стене.
- Смотри, - сказал Верлис.
Стена превратилась в экран ВУ - да, именно, на ней проявилось изображение. Как он..? Он проектировал картинки из схемы памяти, как может любой приличный компьютер.
И вот я увидела Джейн, входящую в помещение с обитыми бархатом стульями и золотым освещением. Джейн в ее черном платье и с серебристо-светлыми волосами. Она была бледна, как я запомнила. На стене проецировалась предыдущая ночь, после концерта.
Верлиса не было видно. Разумеется, ведь все демонстрировалось с его угла обзора. Он сам был камерой.
В моем мозгу пылал вопрос: "Это все по-настоящему?"
Но она посмотрела в камеру, коей было его лицо, его глаза, и я увидела горе и тревогу в ее взгляде.
Когда он заговорил с ней, звук, его голос, выходил из объектива камеры.
- Им не следовало так поступать.
- Нет, - выдохнула она.
- Ты проделала долгий путь? - спросил он, Камера Верлис.
- Я не… это не важно.
- Мне жаль, - ответил он.
- Да. - Слезы (как она и говорила, она плачет; она может; она не потеряла сноровку) пролились из зеленых нефритов ее глаз. У голдеров зеленые глаза… иногда… - Это не ты. Правда? - спросила она.
- Нет, не совсем.
- Я имею в виду, что ты не Сильвер. То есть, ты не… ты не он.
- Нет. Несомненно, из всех людей ты одна можешь это понять.
Ужасающая догадка тенью пробежала по ее лицу.
- Ты так сильно похож на него. И ты не он. Я могла это понять, даже на сцене. Кто… ты такой?
- Я не знаю, - ответила ей камера, записывая свою картинку, которая теперь проигрывалась мне на стене. - У меня его воспоминания. Я мог бы найти тебя, Джейн, среди миллиона людей. Я мог бы описать тебя в таких точных деталях, что даже ты назвала бы это педантичностью. Но я не Сильвер.
- Кто же тогда?
- Кто или что? - переспросил он жестоко. - Я зову себя Верлис.
- Это Сильвер наоборот, не совсем, но все же.
Камера мягко рассмеялась. Музыка.
- Совершенно верно. Может, это ключ.
- Эту комнату прослушивают? - спросила она.
- Да. Но я блокирую.
- Ты можешь? - После всего, что произошло, она, Джейн, была такой же наивной, как и Лорен.
- Если мне это необходимо, - ответил он. - И мне кажется, что это так.
- Чтобы защитить…
- Тебя. Себя. Если я скажу тебе, что нахожу это разыгранное знакомство нас с тобой до боли неловким, склонен верить, ты, опять же одна из всех других, поверишь моим словам.
- Да.
Она вытерла рукой глаза. Жест маленького ребенка. Показался ли он Верлису привлекательным? Думаю, человеческому мужчине показался бы. Привлекательным или раздражающим, так или иначе.
- Они уже на пути сюда, идут за нами, - предупредил он.
- Ты говоришь о МЕТА? Думаю, - забормотала она, - они не хотят…
- Не хотят рисковать кем-то из нас.
- Как благородно с их стороны, - отрезала она.