- Ты идешь? Счетчик-то тикает! - Сережа подтолкнул меня в спину, и я с неохотой выбралась на тротуар. Швейцар тем временем раскланивался перед моей мамой, меня же он еле заметил. Вот и хорошо. Значит, обед будет. Отлично. Я вцепилась в пакеты с одеждой и попыталась успокоиться. Однако паническая атака нарастала.
* * *
Мне кажется, я до последней минуты не верила, что это произойдет на самом деле. Что такси заглотнет нас, как кит Иону, и пронесет сквозь чрево Парижа, оставив в целости и сохранности наши наряды, макияж, идеально отглаженный костюм, в котором Сережа сидел, как мышь в капкане. Я оттягивала объяснения на последний момент, пока он не прошел безвозвратно, оставив меня на пороге старинного бежевого здания, въезд в который был украшен фонтаном. Фонтан! Я видела их в городских парках, в Петергофе, в загородных особняках "новых русских" - там они смотрелись нелепо, несоразмерно, и, вкупе с безрукими Венерами заставляли задуматься о том, что творится с "крышей" их владельцев. Здесь же фонтаны стояли не первый век, а нелепо и несоразмерно тут смотрелась я - с моим постоянным желанием тереть уши, куда мама вставила длинные цепочки серёг, которые оттягивали мочки и мешали.
- Что ты дергаешься? Стой ровно и улыбайся, - прошипела мама, умудряясь при этом царственно улыбаться, оглядывая благоухающие клумбы, фигурные, великолепно постриженные кусты и свисающие со стен ветви винограда.
- Я ненавижу серьги, - прошипела я в ответ. - К тому же почему-то чешутся глаза. Кажется, у меня аллергия на твою тушь.
- А у меня сейчас начнется аллергия на тебя, - пригрозила мама. - Если бы не твой характер, из твоей внешности можно было бы что-то выжать. По крайней мере, ты хотя бы высокая. Могла бы рассказывать про погоду по телевизору, уж это бы я устроила.
- Погода всегда непредсказуема, - буркнула я, принимая предложенную Сережей руку. Бедный, он, кажется, онемел от увиденного, и теперь хватался за меня, тщетно пытаясь понять, как он попал в подобное место. Тучи разлетелись, и вторая половина дня прекрасно вписывалась в интерьер и экстерьер "небольшого" парижского особняка семьи Де Моро. Сбоку, среди деревьев, я увидела несколько фигур, но не разобрала лиц. Андре среди них не было, хотя я вполне могла представить его здесь, в этом сердце неги, храме красоты и комфорта, где фонтаны смотрятся так естественно.
Прозрачные двери раскрылась, и из дома нам навстречу вышла высокая темноволосая женщина средних лет. Она двигалась с самой благожелательной улыбкой на лице, а за ней, почтительно держась на некотором расстоянии, шел одетый в темный костюм слуга. Во всяком случае, я сочла этого человека явно не гостем, а скорее дворецким, хотя на моем фоне он смотрелся едва ли не королем, столько важности было в его темном от загара лице. Кудрявые волосы были пострижены достаточно коротко, но, видимо, этого оказалось недостаточно, чтобы их усмирить, и дворецкий время от времени поправлял непослушную челку. Он держался важно и был полон апломба. Она - просто, естественно и добродушно. При этом одного взгляда было достаточно, чтобы понять, кто из них потомок Каролингов. Совершенно очевидно - перед нами стояла сама Габриэль Де Моро, мать Андре, и для меня сразу же многое стало ясно….
Женщина на фото в квартире Андре - это была его мать. Его МАТЬ! А я чуть не начала ревновать, испугавшись - памятуя о мамином Кузьме - что и Андре живет с красивой взрослой женщиной, против которой я - просто пыль. Какая же я дура! Я заулыбалась против воли. Мысль о том, что в квартире Андре не проживала его взрослая любовница, согрела меня. Я могла бы догадаться и сама. Вот он, тот же самый пытливый, задумчивый взгляд, унаследованный им у десятков поколений предков. У него был взгляд Габриэль и ее черты лица. Мне стало интересно, что же он взял у своего отца.
При близком рассмотрении было видно, что Габриэль уже далеко не сорок. Скорее всего, сильно за пятьдесят, но, что еще более удивительно, она явно нимало не беспокоится об этом, даже не пытаясь стереть с лица следы прожитых лет. В этом она кардинально отличалась от моей мамы, неся с достоинством все отметины времени, которые, впрочем, совсем не портили ее. И сеточка морщин, и легкая проседь в волосах только намекали на большой жизненный опыт и на то, что Габриэль, должно быть, очень много смеялась. Три мужа. У моей мамы тоже было много мужчин. Мать Андре, хоть не была стройна, как моя мама, но и лишнего веса у нее тоже не было. Нежные, округлые черты, длинная шея, изящные движения рук, волосы, наскоро сколотые сзади, чтоб не лезли в глаза. В руках Габриэль держала солнцезащитные очки, но не надевала их - скорее всего, из вежливости.
- Добро пожаловаться! - поприветствовала она нас на мягко искаженном русском, и мы закивали, заулыбались в ответ.
- Спасибо за приглашение, - сказала мама, кивая в той же добродушной и полной достоинства манере, подстраиваясь под стиль Габриель Де Моро. Эта способность мимикрировать, органично встраиваться в предлагаемую среду была ее преимуществом, сверхспособностью, полученной за годы профессионального фиглярства.
- Что вы, это нам в удовольствие, - улыбнулась женщина. - Это просто волшебно, что вы смогли выбраться к нам! Я очень радостна за это. Андре показал мне ваших картин. Замечательная игра! Мы почитаем искусства.
- Ах, конечно. Искусство, искусство! - мама неопределенно махнула рукой и закатила глаза. - Куда мы без него? У вас, однако, чудесный дом! Волшебные цветы.
- А это ваша дочь, Даша́, верно? - Габриэль сделала ударение на последний слог.
- Даша́! - тихонько усмехнулся Сережа, и Габриэль посмотрела на него с некоторым удивлением. Мама прожгла меня взглядом в тысячу вольт, словно я была лично, персонально ответственна за все, что сделает или скажет Сережа. Хотя, если мне не изменяет память, именно я возражала против того, чтобы он шел с нами на обед. Я и сама не горела таким желанием.
- Мы произносим ее имя Да́ша, - пропела мама. - Или Дарья, так оно звучит правильно.
- О, это уж чересчур сложно, - улыбнулась Габриэль. - Русские имена порой очень сложные для нашего французского произношения.
- Что вы! Ваш русский безупречен, - и мама покачала головой, как бы не соглашаясь с Габриэль. - В самом деле, вне всяких похвал. Это просто восхитительно! Скажи, Даша, это же удивительно, правда?
- Да, конечно, - ответила я, не имея возможности промолчать. Мама держалась так естественно, а для меня сложным было лишний раз даже кивнуть. Кроме того, эта дорожка из мелкой гальки - она вовсе не предполагала хождения на каблуках. На ногах самой Габриэль были мягкие удобные босоножки. - Идеальный русский, - добавила я.
- Подарок от отца Андре, - скромно улыбнулась она, разворачиваясь к дому. Small talk был окончен. Я мучилась от желания спросить, где носит самого Андре, но это было бы совершенно неприлично. - Коктейль? Скажите Жаку, что именно вы предпочитаете в такую жару?
- Просто воду со льдом, пожалуйста, - сказала мама, и я присоединилась к ее заказу, не зная, что можно, а что нельзя себе позволить на обеде в доме с такими фонтанами. Габриэль вела себя подчеркнуто просто, но это совершенно не значит, что можно разваливаться на диване, скинув туфли и забросив ноги на журнальный столик.
Мы прошли в дом, где уже потихоньку собирались гости. Габриэль извинилась и ушла встречать вновь прибывших, а мы остались в гостиной, окруженные тихим гулом французской речи, встречаемые взглядами, заинтересованными или равнодушными, и легкими приветственными кивками, на которые отвечали такими же. Все вели себя расслабленно и даже сонно, потягивая вино из бокалов. Около окна я заметила стол с закусками, но никто почему-то к нему не подходил.
- Думаешь, не стоит брать закуски? - спросил меня Сережа на ухо. - Они дадут какую-то специальную команду?
- Понятия не имею, - простонала я в ответ. - Может быть, дадут. Я никогда не бывала на таких обедах.
- Фонтаны, конечно, дело хорошее, но нужно было пожрать до того, как ехать, - хмуро пробормотал Сережа, на которого, видать, фонтаны тоже произвели впечатление. Я совсем не хотела есть, хотя не отказалась бы от вина, но чопорный Жак уже сунул мне в руку ледяной стакан воды с кубиками льда. Его даже держать было холодно, но в такую жару это был плюс. Андре все не появлялся, зато мама уже умудрилась попасться в руки тому самому продюсеру, ради которого мы и приехали на бал. Это совсем не так просто - "попасться в руки" человеку, который вовсе за тобой не гонялся. Вопрос в том, кто за кем бегает, кто на кого приехал посмотреть. Мы на продюсера или он на нас. Маме был необходим второй вариант, и надо отдать ей должное - моя знаменитая "Золушка" мастерски умела проделывать такие номера, переворачивая и выгибая обстоятельства в свою пользу. Она вычислила продюсера в толпе, еще утром запомнив его лицо по фотографиям из интернета. Теперь она разыгрывала сцену "случайная встреча", а я пристроилась рядом бегущей строкой с титрами.
- Ах, как мило, что вы открыли это окно, - воскликнула мама, подплывая к продюсеру. - Даша, скажи ему, что это очень мило. В этой части дома как-то особенно жарко. Да-да, спасибо, я с удовольствием выпью вина. Думаете, можно просто оставить здесь эту воду? У нее какой-то странный привкус. Да, должно быть, минеральные соли. Ну, для такого молодого мужчины, полного сил… Что-что? Сколько? Я вас умоляю, ни за что не поверю. Да, это русский. Мы из России. Вы знали это? О, как неожиданно! Откуда? Что? Да, я - та самая мадам Ольга. Я не думала, что тут обо мне кто-то знает. Видели мой фильм? - тут мама закатила глаза и посмотрела на меня своим фирменным взглядом "господи, они и тут меня нашли, эти поклонники". - Ничего, ничего. Да, это так утомительно, когда невозможно спокойно пройти по улице. Но что поделать - такая работа. Впрочем, тут, в Париже, можно немного расслабиться. Поговорим о вас. Чем вы занимаетесь? Еще вина? Пожалуй…
Уже через короткое время я полностью увязла в переводах ее восклицаний и его ответов - нейтральный, казалось бы, разговор о кино и искусстве, но в сути своей - торговля потенциальным будущим, где нужно было показать товар лицом и набить себе цену. Сережа откровенно скучал, проклиная французские традиции. Пить воду ему наскучило, а в том, будет ли обед, он уже, кажется, начал сомневаться. Социализация и знакомство с парижским обществом совершенно не входили в его планы. Я гадала, как Андре умудрился заручиться поддержкой этого продюсера, если заранее не собирался нас приглашать, и его звонок был результатом сиюминутного порыва. Если же это не так - получается, он давно собирался нас пригласить. Это было запланировано уже тогда, когда я увидела его взбешенное лицо в окне напротив. Там, в музее.
- Никогда не думал, что пара туфель и юбка могут так изменить человека! - услышала я и чуть не подпрыгнула от неожиданности. Андре стоял прямо за моей спиной, улыбаясь самой светской из своих улыбок. На нем был светлый, почти белый льняной пиджак, такой уместный в духоте. Галстука Андре не надел, и его светло-голубая рубашка была фривольно расстегнута на пару верхних пуговиц. Сережа смотрелся по-глупому одиозно и официально, но сам он, кажется, не замечал этого. Рядом с Андре стоял серьезный мужчина лет тридцати с небольшим, невысокий, темноволосый, немного сутулый, но с выразительными серыми глазами.
- Пара туфель не может никого изменить, - пробормотала я, но Андре пропустил мои слова мимо ушей. Он повернулся к мужчине и показал ему на меня.
- Вот, Марко, смотри, это та самая Даша, о которой я тебе рассказывал. Она прилетела со своей мамой, известной русской актрисой Ольгой Синицей.
- Синица - это такая птица, верно? Кажется, небольшая.
- Очень красивая птичка! - кивнул, улыбаясь, Андре, а Марко церемонно склонил голову.
- Марко, очень приятно! - я кивнула в ответ, отметив про себя, что говорили мы по-французски. Марко протянул мне руку, и я безвольно подала свою в ответ, думая про себя, что именно мог рассказывать обо мне Андре.
- А вы, должно быть, приехали вместе с Дашей? - Андре обратился к Сереже намеренно по-французски, зная, что тот не сможет понять ни слова. Оба они повернулись ко мне в ожидании перевода, а я только стояла и беспомощно хлопала глазами, не ожидая от этой встречи ничего хорошего.
- Сергей, - пробормотал мой Сережа, цепляясь за меня взглядом. - Даша?
- Это месье Робен, мамин врач. Это Марко. Кстати, месье Робен прекрасно говорит по-русски, - добавила я, выпрямляя плечи. Что бы он ни задумал, я не собираюсь отдавать ему на растерзание Сережу. Он не заслужил этого. Достаточно было того, что я ему изменила. Того, что я собиралась бросить его. Принятие такого исхода уже было равнозначно поражению. Я думала об этом всю ночь. Наше расставание стало неизбежным уже в ту минуту, когда мы с Андре впервые прикоснулись друг к другу. Что-то случилось со мной в тот вечер, и последующую неделю я тратила все силы на то, чтобы не замечать, игнорировать результаты этих изменений, определенно происходивших где-то на глубинном уровне.
Я не хочу быть с Сережей. Я не смогу остаться с ним. Я хочу только, чтобы он уехал. Но я не позволю Андре причинить ему никакого вреда.
- Вы говорите по-русски? - удивился Сережа.
- Да, и вполне прилично, - кивнул Андре. - Даша не говорила вам обо мне?
- Нет, не говорила, - покачал головой Сережа, явно чувствуя себя не в своей тарелке из-за того, как много людей называет меня так запросто, Даша. - Значит, вы будете оперировать Ольгу Михайловну?
- Вы простите меня, если я буду все же говорить по-французски? Мой брат Марко, он не говорит по-русски. Да и мало кто здесь говорит…
- Я понимаю, - кивнул Сережа, невольно реагируя на скрытый холод в словах Андре. Тот говорил с Сережей, но смотрел явно на меня.
- Как долго вы планируете пробыть в Париже? - спросил он по-французски. Я побледнела, понимая, к чему он клонит.
- Сергей пробудет тут еще некоторое время, - ответила я, не переведя вопрос, и одарила Андре тяжелым взглядом.
- Вы уже посетили Лувр? - спросил Марко, брат Андре. Интересно, родной ли? Определенно, старший. Какие разные глаза, какие разные фигуры.
- Они были в других музеях, - процедил Андре. - Расскажешь, какой музей вам понравился? Вы же ходили в музеи? - и я принялась нервно накручивать на палец прядь волос, гадая, куда нас заведет этот разговор. Но тут раздался звон бокала, кто-то призывал гостей пройти в столовую, и все как-то сразу оживились. Сережа взял меня под руку, а к Марко подошла высокая, умопомрачительно красивая черноволосая девушка в синем платье, стоявшая чуть поодаль с парой пожилых дам. Она показалась мне смутно знакомой, хотя я, хоть убей, не могла вспомнить, где могла ее видеть. Смерив меня оценивающим взглядом - оценка была явно не в мою пользу - она повернулась к Марко.
- Идем, дорогой? - спросила она, кивая нам. Ее взгляд был вежливым, равнодушным, пустым, словно мы не существовали для нее вовсе.
- Орли, дорогая, познакомься с Даша́, - Марко тоже, как и большинство французов, сделал ударение на последнем слоге. - Даша́, это моя невеста Орли Шараф.
- Очень приятно, - я улыбнулась так же вежливо и холодно. - А это мой жених Сергей Варламов.
- О, жених? - холодно переспросил Андре, а я только с вызовом кивнула, зная, что Сережа все равно не поймет нашего разговора. Марко взял под руку свою длинноногую невесту и улыбнулся, толкая Андре в бок другой рукой.
- Думаю, большая часть твоих гостей умирает с голоду, Андре, - рассмеялся он. - Поверьте, живопись - это не самое главное, что стоит увидеть в Париже. Кухня - другое дело. Если бы я выбирал между Лувром и хорошим обедом, выбор бы даже не стоял.
- О чем они говорят? - спросил меня Сережа, растерянно улыбаясь. Я почувствовала себя свиньей за то, что поставила его в такое положение.
- Обо всякой ерунде. Об искусстве, - ответила я. - Сейчас пойдем обедать.
- Русский язык - такой красивый, - произнесла Орли и улыбнулась Марко. Что-то знакомое, определенно.
- Даша предпочитает Лувру примитивистов. Она даже была в нашем музее. Чистая случайность, представляешь? - сказал вдруг Андре, и я замерла, пытаясь унять сердцебиение и справиться с дыханием. Кажется, я покраснела, но списала это на жару. Очень уж жаркий день сегодня.
- Тот, что напротив твоей квартиры? - спросил Марко удивленно. Я сжалась, но продолжения, к счастью, не последовало. Орли увела Марко в столовую, и мы последовали за толпой. Я чувствовала, что Андре смотрит на меня, но в этом раунде выиграла я. Он не станет портить обед своей матери. Мы вряд ли выйдем за рамки приличий, и эти рамки мне лично вполне подходили.
- Тебе идут юбки, - сказал он тихо, проходя мимо нас с Сережей. - А без них еще лучше.
Я вздрогнула и приложила все силы, чтобы не подать виду, будто я услышала эти слова. Он, по крайней мере, не потребовал, чтоб я прямо сейчас оставила Сережу и за один миг разрушила все, что у меня было, ради нескольких лишних мгновений в его руках. Определенно, это был прогресс. Андре решил сменить гнев на милость. Отлично.
- Знаешь, Дашка, мне что-то совсем не понравился этот тип! - сказал Сережа, когда мы сели за стол. Еще бы, меня его реакция совсем не удивила, учитывая те невидимые иглы, что вонзал в него Андре на протяжении всего разговора.
- Мне он тоже не нравится, - ответила я не без удовольствия.
- Правда? Гхм, и девушка у него какая-то дылда. Как там ее зовут?
- Орли? - переспросила я, вздохнув.
- Да, Орли. Нет, красивая, конечно. Просто какая-то… уж слишком. Слушай, как ты думаешь, они еду будут так же долго нести, как держали нас в гостиной? Я просто умираю с голоду!