Она ударила его в грудь и отскочила, как кошка. Они смотрели друг на друга, ее взгляд упал на его плавки, где пузырилось и вздувалось то, что она больше всего хотела почувствовать внутри. Нельзя! Потом захочется еще и еще. И начнется его власть над ней.
Она поправила купальник. Он снова придвинулся.
- Крис, ты сводишь меня с ума. Я ничего не могу. Жить не могу, работать не могу. Прошу тебя, умоляю. Хотя бы один раз.
Она покачала головой, улыбаясь.
- Один раз уже был и, похоже, зря.
- Крис. Ну ты же моя. Вся моя. Я хочу тебя. Хочу!
Кристина сдвинула темные брови.
- Я не встречаюсь с женатыми мужчинами. От них нет никакого толку.
Он взял ее руку. Она мгновенно почувствовала тепло его пальцев и счастье. Он все правильно сказал, она его. Только в его руках так хорошо, только рядом с ним… Ах, какого же черта все не так, как надо?!
- Кристина, послушай меня. Я даже, когда с женой сплю, тебя представляю. Ты мне всю жизнь испортила.
Черт! Да зачем же о жене в такой момент. Дурак.
- У - би - рай - ся! - Кристина ударила его по щеке и тут же испытала желание поцеловать проступившую на щеке красную полоску.
- С ума сошла! - Витька прижал руку к щеке, удивленный неожиданной грубостью.
Кристина не могла оторвать взгляда от его лица, испытывая диковатое желание целовать и облизывать проступившую на щеке от удара красную полоску.
Не зря их общие знакомые называли его мартовским котярой. Тоненькая полоска усиков в сочетании с зеленоватыми глазами с загнутыми ресницами не оставляла сомнений, что жене приходится здорово пасти его, чтобы сохранить семью. За таких не выходят замуж. Таких берут в любовники. И она бы сделала это, если бы не жалела его жену, родившую ему двоих детишек. И к тому же Витькина семья жила всего через несколько домов от нее, ближе к середине озера. Соседи, наверняка, уже болтали о них.
Кристина прыгнула в воду и поплыла так быстро, как могла. Надо успокоиться. Она заставила себя спокойно дышать и перешла на брасс. Все хорошо. Просто замечательно. Милый мой, единственный, ты никогда не узнаешь, что ты моя половиночка. Да только вот в этой жизни мы вместе не будем. Ты будешь отрабатывать свой кармический брак, растя двоих детей, а она пройдет свой путь до конца. Но даже эти мучительные поцелуи уже счастье. После того, что ей пришлось пережить, удивительно, что она может так чувствовать.
Витька снился ей по ночам. Она шла по желтому песку, океан терся об ноги, как кошка. Нагнули головы к воде зеленые пальмы. Солнце ласкало тело, ветер трепал волосы. Она знает, что он ждет ее. Шаг, еще шаг. Его руки, губы. Счастье. Всего лишь сон. Витька, ты никогда не узнаешь правды и никогда не узнаешь, что я хочу тебя так же, как ты меня.
Кристина посмотрела на берег. Сейчас она подплывет к тому месту, откуда виден ее дом. До сих пор не верится, что он принадлежит ей. Замок из сказки. Сердце тоскливо екнуло. Не обманывай себя, Кристина. Борьба вовсе не окончена. Для того, чтобы остаться принцессой, придется снова убивать. Но это будет в самый последний раз. Если вот только, сердце екнуло от этой мысли, она не втянулась в эту игру.
Мысли завертелись по привычному кругу. Как сделать так, чтобы все опять сошло с рук? Сколько не просматривай хронику происшествий, там нет ничего полезного. Так же, как и в справочнике, в интернете и детективных романах. Ясно одно, это должно выглядеть, как несчастный случай. Как произошло в первый раз. Или как самоубийство? Так было во второй. Нельзя повторяться. Нужно что-то новое, необычное. Ведь соперница так же умна, как и она. Они здорово похожи, если не считать цвета волос. И глаза у нее того же янтарного цвета и такие же длинные ресницы. И она тоже из тех, кто не останавливается, пока не победит. Если бы жизнь сложилась иначе, они могли бы стать подругами. Здорово иметь рядом кого-то, похожего на тебя.
Кристина вышла на берег, отжимая волосы, и кивая уже появившимся на пляже соседям. Как хорошо, что островок, где они целовались с Витькой, далеко отсюда и скрыт склонившимися ивами. Временный приют влюбленных, возжелавших почувствовать друг друга на природе. Но это не для них. Это для тех свободных, кто может распоряжаться своими жизнями, как захочет. А Витькина жизнь уже обещана и расписана. И она в его расписанную судьбу влезать не должна.
- Хорошо поплавала? - спросила Илария, увидев входящую дочь.
- Чудесно. Сейчас переоденусь и накрою завтрак в саду. Ты с кем хочешь позавтракать, с Петей и Пашей или с Иудушкой?
- Крис, ну сколько раз я тебя просила не кощунствовать?! - тонкие брови Иларии сдвинулись к переносице, образовав складочку.
Кристина перегнулась через перила, оглядывая свои владения.
- Боюсь, у нас нет выбора. Иуда составит нам компанию. Петя с Пашей уже на солнце.
- Да ну тебя, - улыбнулась Илария. - Зина звонила, она уже подъезжает. Накрывай на троих.
- Мамуль, ты не против Корзины?
- Конечно, нет.
Кристина взяла мобильный.
- Корзина, ты где? А, уже в Быково. Слушай, купи клубники на станции. Будем завтракать взбитыми сливками.
- Ну очень полезный завтрак, - сморщила изящный носик Илария.
- Мамуль, сегодня такой день хороший, чтобы портить его овсяной кашей. Но если хочешь, я сварю.
- Конечно, хочу.
Когда Кристина ушла, Илария снова устроилась в кресле и закрыла глаза. Нужно собраться с силами, спуститься со второго этажа и доплестись до столика в саду. А перед этим зайти в спальню и переодеться, раз у них гости. Наверно, еще пять минут можно посидеть. Как же мало сил.
Приняв душ, Кристина отправилась на кухню и сварила овсянку. Самый полезный завтрак, как считала мама. Кристина фыркнула. Корзина будет в восторге. Она ненавидит овсянку. Сама Крис ничего не имела против, привыкла, как привыкают чистить зубы.
С подносом в руках, Кристина вышла в сад, привычно окидывая свои владения. Нет-нет, она ни за что не отдаст эти сосны и этот зеленый газон с распустившимися лиловыми и желтыми ирисами своей сопернице. С самого начала, когда она появилась здесь, она сразу поняла, что этот несимметричный двухэтажный дом, выкрашенный в желтоватый цвет, с балкончиком на втором этаже, откуда открывался вид на озеро и окаймляющее его сосны, должен принадлежать ей. Только таким образом она сможет восстановить потерянный статус. И хотя между их маленькой, со смежными комнатами, квартиркой, которую отняли, и этим домом не было ничего общего, Кристине, за все, что им пришлось вынести, такая компенсация казалась вполне справедливой. Маме здесь очень нравилось.
Это она придумала назвать двенадцать сосен именами апостолов. Петр и Павел - две самые могучие сосны на зеленой лужайке, где висел гамак и располагался один из двух обеденных столиков. Остальные сосны поменьше, их кроны не такие пышные, и они, мешая друг другу, высоко в небе переплетались ветками. Их шершавые коричневые стволы возносились к облакам не так прямо, как Петя и Паша, словно все время сомневались, выдержат ли их хрупкие плечи такой сложный и прямой путь. У них тоже были имена, но Кристина и Илария все время шутливо спорили, где есть Марк и где Матфей и которая из трех сосен, склонившихся над домом, носит имя Иоанна. Одна сосна засохла. Судя по ее толстому и ровному стволу, когда-то она была крепкой. Но потом что-то случилось и ей, стоящей поодаль от своих братьев, пришлось умереть. Возможно для того, чтобы жили другие. Или она просто не справилась с жизнью. Ее назвали Иудой. Эту сосну Кристина никогда бы не согласилась срубить. Она отождествляла ее с собой.
Когда жизнь казалась невыносимой, Кристина прижималась щекой к шершавой коре, чувствуя, как дерево отдает тепло и ласку, уводя от обид и горестей к светлому небу и солнцу. Кристина поставила поднос на деревянный, накрытый цветастой клеенкой стол и, расставив тарелки, засмотрелась на чернеющие на фоне голубого неба мертвые ветки. Говорят, что существует материнская любовь, дочерняя, любовь к детям, любовь к мужчине. Она с этим не согласна. У каждого человека любви отпущено только на одного. Всем сердцем, всем своим существом, безусловно, не осуждая и отдавая всю себя, можно любить только одного человека. Мать или сына, мужа или любовника, сестру или брата. Всем остальным достанутся лишь крохи. Ведь даже она, Кристина, несмотря на свое безумное чувство к Витьке, не смогла бы полюбить его по-настоящему, потому что место в сердце уже давно занято Иларией. И вся ее жизнь принадлежит ей. Вот и хранит судьба от наказания.
- Привет, Ворона.
Кристина подняла голову. В нескольких шагах от нее появилась подруга с зеленой - слишком большой, так неподходящей к одежде - брезентовой сумкой через плечо и корзинкой клубники. Зина не носила ни юбок, ни каблуков и вообще, в отличие от Кристины плевать хотела на свой внешний вид и реакцию окружающих. К ее удлиненному лицу с добродушным лошадиным оскалом не шли гладко зачесанные, собранные резинкой в тоненький хвостик, волосы. Широким бровям, нависавшим над голубыми глазами, требовалась другая форма, а всему телу срочная эпиляция. Помешанная на внешности Кристина много раз пыталась накрасить и причесать подругу, но каждый раз результат против ожиданий лишь подчеркивал Зинину некрасивость.
Кристина сдалась. Если Зину устраивает полное отсутствие мужчин в жизни, ей-то чего париться? Даже лучше, что им двоим уготована похожая судьба. Вся жизнь Зины была посвящена родителям. Почему так произошло, Кристина не понимала. В отличие от ее больной мамы, с Зиниными родителями было все в порядке. Они просто использовали свою дочь, занимая ее свободное время дурацкими поручениями. То надо было срочно переклеить обои, то покрасить дом на даче или прополоть грядки. Причем именно в тот момент, когда Зина собиралась куда-нибудь пойти. Эта семейка даже работала вместе. Зинин папа считался известным дирижером оркестра народных инструментов, а жена и дочь - обслуживающим и попутно подыгрывающим на арфе и гуслях персоналом. Всегда в тени и в почтительном поклоне. Попробовав несколько раз вмешаться, Кристина чуть не поссорилась с подругой и решила не лезть в свое дело.
Зина клюнула Кристину в щеку и поставила на стол клубнику.
- В электричке такая жарища. Сейчас бы прыгнуть в озеро.
- Нет уж, милая. Овсянка стынет.
- Овсянка? Да ни за что на свете.
- Всего несколько ложек, - засмеялась подходящая к столу Илария.
- Здравствуйте! - улыбнулась Зина. - Чудесно выглядите. - она скользнула взглядом по Иларии, отметив, что та уже накрашена и одета, словно собралась на прогулку. Льняные брюки обтягивали стройные бедра, а черная кофточка на пуговицах подчеркивала белизну кожи. Мягкие волосы лежали волнами на плечах, как у девушки. Лишь в прозрачных серых глазах застыла выдающая болезнь грусть. Илария осторожно опустилась на садовый стул. Зина перевела взгляд на подругу. Небрежно прихваченные заколкой волосы спускались на загорелые сильные плечи, яркий зеленый топик подчеркивал соблазнительную грудь и открывал упругий животик. Зина может и завидовала фигуре подруги, если бы не знала, сколько усилий вложено в эту красоту. Нет, уж ей лучше с целлюлитом, но только не бегать и не отжиматься.
- Корзина, пойдем в дом, взбитые сливки делать. Мамуль, - она чуть наклонилась, - А тебе, может, пока кашки положить?
- Положи, детка.
Корзина улыбнулась. Слово "детка", которое часто употребляла Илария, вряд ли подходило к ее подруге, весь облик которой дышал силой, здоровьем и какой-то совершенно ненормальной сексуальностью. Зина любила бывать с Кристиной, избыток мужского внимания доставался и ей тоже. А еще рядом с подругой она чувствовала себя красивее.
- Ну и как наш женатый Ромео поживает? - нетерпеливо спросила Зина. - Смог ли он победить тебя в соревнованиях по плаванию?
Кристина рассмеялась. Сквозь смуглую кожу проступил румянец.
- Вот именно, что женатый. Сколько не догоняй, а ничего ему не перепадет.
- Ну, уж так и совсем ничего? - прищурилась Зина.
- Кроме парочки несравненных поцелуев. - Кристина покраснела еще больше, попадая во власть утреннего воспоминания. - Давай не будем об этом, а? Мне бы уехать от него подальше, чтобы с глаз долой. Да где я найду такое чудесное место с озером и соснами?
- Не понимаю. Что ты мучаешь себя и его. Сделала бы его своим любовником, раз уж он так мил тебе.
- Да не просто он мне мил, Корзина. Мой он, понимаешь. От усиков кошачьих и глаз зеленущих до того места, что между ног. И ничего мне с этим не сделать. Помнишь, я рассказывала тебе про половинки?
- Странно, что ты при всей своей циничности веришь в эту сказку, - нахмурилась Зина. - Может, скажешь тогда, где моя половинка?
- Не всем дана судьба встретиться, а тем, кому встретились, вместе быть, - Кристина переложила клубнику на блюдо и достала миксер. - Какие твои годы, может еще все будет?
- Похоже не в этой жизни.
Уютный шум воркующего моторчика миксера прервал разговор, и Зина больше не решилась расспрашивать. Присела, глядя, как ловко Кристина раскладывает взбитые сливки по высоким вазочкам и украшает клубникой.
- Тебе не кажется, что мама стала выглядеть еще моложе? - вдруг спросила Кристина, озабоченно взглянув на подругу.
- Мне так не показалось. Хотя… Это о чем-то говорит?
- Не знаю, - Кристина нахмурилась, ее лицо стало серьезным и строгим. - Врачи молчат, как обычно. Лекарства не помогают. Но я же вижу, что ей хуже. Когда мы сюда переехали, она еще со мной по берегу озера гуляла. А теперь в основном лежит. Выходит на улицу только после приема таблетки. Но их же нельзя принимать часто. Пару раз в месяц, максимум.
Эта чудесная таблетка придавала силы, чтобы выйти из дома и пожить обычной жизнью, которую так мало ценят здоровые люди. Прогуляться вдоль берега озера, дойти до ближайшего магазинчика, а то и вовсе отправиться в Москву и сходить в консерваторию.
Кристина поставила вазочки на поднос и, вздохнув, посмотрела на Зину.
- Ладно, пошли завтракать.
Зина молча подошла к подруге и обняла. Некоторое время они постояли, уткнувшись лбами друг в друга. Детский ритуал поддержки, придуманный ими, когда они обе оказались изгоями классного общества. Кристина освободилась первая, закрутила волосы в узел.
- Спасибо, Корзиночка. Я не должна раскисать. Бери поднос, а я возьму чайник с чашками. Мама, наверное, уже заждалась. И ни слова о болезнях. Будем наслаждаться солнцем и теплом. Ты пойдешь купаться?
Зина смущенно улыбнулась.
- Ну если тебе не стыдно будет появиться со мной в обществе. Предупреждаю, что под брюками у меня выросла шерсть.
Кристина засмеялась. Говорить подруге, чтобы она следила за собой, только тратить зря время. Сама она беспощадно расправлялась с каждым выросшим волоском, и ее загорелые сильные ноги с безупречным маникюром можно было запросто снимать в рекламе.
- Корзина, да ты что?! Хоть голой купайся. Стесняться здесь некого. Я этих выскочек московских ненавижу. У каждого здесь по домищу, и в Москве по квартире. Вот досталось бы им как нам, они бы свой нос не задирали. А то здороваются со мной, словно одолжение делают.
Зина ничего не ответила. Иногда нервы у Кристины сдавали. Сказывалось нервное напряжение, страх за мать и годы унижений. Сама бы Зина не смогла бы пройти через такое. И за то, что Кристина смогла, она перед ней преклонялась и боготворила их дружбу.
Глава 3
День прошел в безмятежном ничегонеделании. Илария, посидев немного на берегу в шезлонге, ушла к себе отдыхать, а Кристина с Зиной, вдоволь нарезвившись в воде, отправились в местное кафе выпить и поболтать. Витька больше не появлялся, чему Кристина даже обрадовалась. Рядом с ним она чувствовала себя в напряжении. Все ее тело, мысли, чувства были сосредоточены на нем, и это было тяжело и морально, и физически. Большой интересный мир сужался до одного человека, лишая способности что-либо замечать вокруг.
Так что сейчас Кристина наслаждалась подаренной свободой. Было здорово потягивать холодное пиво, вдыхать запах сосен и наблюдать за расслабленными от солнца и алкогольных напитков отдыхающими. Слушая вполуха Зинин рассказ, как они готовятся к гастролям и какой молодец ее отец, наметанный взгляд Кристины подмечал детали одежды посетителей, особенности фигуры и любопытные фразы. Вот этот жест девушки, приглаживающей мокрые волосы, она использует, когда будет писать свой роман. А типичный образ полноватого мужчины с брюшком, свисающими усами и лысым черепом, гордо восседающим на пластмассовом стуле с кружкой в руке, вполне может стать деспотичным отцом новой героини.
- Крис, ты меня не слушаешь!
- Еще как слушаю, Корзина! Если хочешь знать мое мнение, я выскажусь. - Зина кивнула. - Твой отец ни хрена бы не добился без тебя и твоей матери. Вы свои жизни ковриками выстелили ему под ноги. Ну, матери-то еще положено. А ты-то зачем себя гробишь?
Корзина нахмурилась, сдвинула брови, отставила в сторону недопитую кружку, словно собиралась встать и уйти.
- Ты знаешь, что я не люблю, когда ты вмешиваешься в мою жизнь?
- Знаю! - Кристина упрямо наклонила голову. - Просто послушай меня. Я сегодня злая, поэтому скажу всю правду, а ты можешь обижаться сколько хочешь. Если ты сейчас свою жизнь не изменишь полностью, так и останешься папенькиной дочкой.
- И что ты предлагаешь?
- Самое лучшее - уехать в другой город, а лучше в другую страну. Подальше от предков. Хотя можно и проще: снять квартиру и перейти в другой оркестр. Ты же говорила, что тебя приглашали куда-то?
- Может, еще напомнишь, что мне надо привести себя в порядок и сделать эпиляцию, чтобы найти себе мужа?
Кристина грустно улыбнулась и накрыла руку подруги длинными прохладными пальцами.
- Вот ты сравниваешь меня с собой, вроде, как мы обе своим близким жизни посвятили, но ведь в твоем случае все не так. Ведь ты же не была в моем аду, Корзина? Ты не оставалась на улице с больной матерью на руках, и тебе не приходилось, как мне прогибаться под других. - на глазах у Кристины выступили слезы. - Черт! Не хочу об этом говорить. Хотя много раз собиралась тебе рассказать. Но ты лучше потом мою книгу прочтешь. Давай лучше о тебе. Ведь ты же хочешь мужского тепла и готова поверить в любовь? Просто вбила себе в голову, что это не для тебя. А ведь у тебя никогда нормального мужика не было. Уверена, тебе не помешали бы парочка оргазмов.
- Ворона, это запрещенная тема.
Кристина допила пиво и махнула официанту.
- Давай еще выпьем и поговорим, а? Без запрещенных тем?