Я посмотрел на жреца, который меньше всего походил на танцора, а больше на пень. Из тех, что подмытые горной рекой несутся вниз по течению, где их бьет о камни неистовый водный поток. Чтобы свалиться с гигантского водопада, оказаться в море, долго плавать уже в нем, пропитываясь солью, и в конечном итоге быть выброшенными на берег, палимыми лучами солнца много-много лет подряд. Танцор – это изящество и легкость в движениях, но не просоленный пень, как в его случае.
Тот сделал вид, что внимательно рассматривает ноготь на мизинце левой руки и ничего не слышит. И еще я подумал о том, как же хорошо, что имя оказалось занято. Танцующий С Феями Леонард – это было бы нечто! Пусть уж лучше Кайман. Нещадный или даже Неутомимый, без разницы.
– Вероятно, так было угодно небесам, – единственное, что оставалось ответить мне Танало-О.
– Вероятно, да. Но ты поставил нас в затруднительное положение.
– И в чем же вы теперь затрудняетесь?
– Во всем. Наша жизнь прежде была нелегка, но полна смысла.
– А что теперь?
– Я сам хотел бы знать, что теперь. Теперь, когда ты разрушил древнее пророчество. В чем теперь смысл нашего существования?
Э-э-э, ребята, а вы со своими пророчествами обо мне-то подумали? А о само́й Рейчел? Да и потом… Вот стои́т вас здесь, всех вместе, включая женщин и детей, человек триста. Вы с кем острова-то собрались завоевывать? Вам бы свою землю удержать, воители. Конечно же я промолчал.
– А что, если у самого Амалхасу спросить? Возможно, он вам подскажет.
– Уже спрашивали.
– И как?
– Танцующий С Феями сказал, что должно быть знамение.
Я вновь посмотрел на жреца. Быстро все у него получается. И поговорить успел со своим богом, и ответ у него получить, и оказаться в селении быстрее нас. Хотя по дороге сюда мы едва не бежали. Сейчас жрец выглядел так, будто ему до жути хотелось как можно скорее оказаться в своей пещере, наедине с кокосовым вином и губной гармоникой. И еще я взглянул на наш корабль. Как он там, тонуть не собирается? Некоторым это вполне сходит за знамение. Но нет, тот стоял на ровном киле, и осадка у него была обычной. Оставалось только найти повод, чтобы распрощаться со всеми ними и отправиться в дальнейший путь.
– А в чем именно должно заключаться знамение? – В голосе Танало-О, когда тот обращался к жрецу, звучала явная укоризна, которую он даже не пытался скрыть.
Ну да, вместо того чтобы поженить с Рейчел Тарада, он поженил с ней меня. С другой стороны, нам ли, грешным, противиться воле богов? Пусть даже единственного, пятирукого и пузатого.
– Оно должно заключаться в знаке, – пожал плечами жрец.
– И когда мы должны его получить?
Жрец посмотрел на небо и заявил:
– Прямо сейчас и получим. – Тут его голос окреп и стал зычным: – Люди! Давайте все вместе обратимся к всемогущему Амалхасу. – И, подавая пример, первым вознес руки к небу.
Вслед за ним вверх взметнулись руки всех остальных.
– Амалхасу! Амалхасу! Амалхасу!
И надо же такому случиться: в небесах прогремел гром. С другой стороны, ничего удивительного: погода портилась еще с утра, и все приметы упрямо настаивали на том, что вскоре начнется гроза.
– Амалхасу! Амалхасу! Амалхасу! – продолжали взывать к небесам туземцы.
И вновь раскаты грома, прозвучавшего так оглушительно, что, казалось, вздрогнула земля.
Одного грома для знамения явно было маловато, и потому аборигены продолжали настаивать:
– Амалхасу! Амалхасу! Амалхасу!
Грома на этот раз не было, и очередной призыв закончился лишь резким порывом ветра, принесшего влажную свежесть.
"Этак они скоро и дождь вызовут", – скептически подумал я.
И надо же такому случиться: в руках вознесшего их вместе со всеми к небесам Танало-О вдруг возник некий предмет. Возник он там не сам собой – его принесло и вложило в руку порывом ветра, но что это меняло? Да абсолютно ничего!
Этот предмет я признал с полувзгляда. Поскольку им было не что иное, как письмо Фейли, выпущенное мною не так давно на волю ветра у входа в пещеру жреца. С листком-то как раз все было понятно. Все-таки бумага Прежних нынешней не чета. Те делать ее умели. Сколько ее ни комкай, стоит только оставить в покое, как она тут же примет вид, будто ее только что изготовили. Такую и сжечь-то целая проблема: для этого ее нужно как минимум пару дней вымачивать в горячей воде. Но как он мог оказаться в руке Танало-О? Ветер, когда я выбрасывал письмо, дул от берега, и только затем он переменился.
И это сколько же надо было носиться листку бумаги в небесах над морем, а затем вернуться назад и вложиться в руку Танало-О? Что это было, если не чудо?
– Лео, что с тобой? – забеспокоился Головешка. – Выглядишь как-то не так.
Тебя бы на мое место! Посмотрел бы я, как мог выглядеть ты, зная, что именно в нем написано! Оставалось только надеяться, что в руки Рейчел оно не попадет.
– Что это? – спросил Танало-О, обнаружив в руке нечто непонятное.
– Дай-ка взглянуть, – вынул его жрец. И мгновением спустя: – Явно послание.
Изумленное выражение его лица надо было видеть! Он произвел на меня впечатление неглупого человека, который не относится к отправлению своих служебных обязанностей с фанатичным рвением. И я более чем уверен: его призыв к одноплеменникам был не случаен, на этом строился целый план, который помог бы ему выполнить задуманное. И вдруг!..
К своей чести, жрец справился с собой практически моментально:
– Люди, радуйтесь и преклоните колени: Амалхасу отправил нам знак!
А что ему еще оставалось делать? Он же сам призывал именно к этому. Так получите и распишитесь за послание, представляющее собой полностью исписанный красивым убористым почерком лист с немалой длины перечнем в самом конце.
Глава 18
Тем временем послание бога Амалхасу пошло по рукам. Каждому хотелось убедиться, что оно вполне материальное. Его мяли пальцами, рассматривали на свет и даже пробовали на язык.
– Интересно, откуда оно взялось? – пробормотал потрясенный Блез.
Конечно же тому и в голову не приходило, что лист на самом деле – послание Амалхасу, но само его появление, причем в нужный момент, показалось волшебством.
– Чего тут голову ломать? Понятно же, что его из руин ветром принесло. Тех самых, в которых наш Лео так славно поиздевался над ржавыми пауками, – уверенно заявил Головешка. – Говорил же я вам, что в них библиотека есть, а вы мне еще не верили!
Я поспешил поддержать его версию:
– Точно из руин. Иначе ему просто неоткуда взяться, – подумав при этом: "Как же хорошо, что вы не знаете про его содержимое! Особенно это относится к Рейчел".
Когда-то мне доставляло огромное удовольствие письмо перечитывать. Я хранил его долго даже после того, как мы с Фейли расстались. Та обладала и высокохудожественным слогом, и образностью мысли. Читаешь письмо и как будто живую картинку видишь. Правда, на мой взгляд, она чересчур увлекалась описанием наших с ней постельных утех. Что она при этом испытывала, что думала и так далее. Фейли даже сделала в самом низу целый перечень того, что особенно ей понравилось в любовных позициях. В порядке убывания. И какое счастье, что среди туземцев грамотных людей нет!
Письмо все так же продолжало ходить по рукам, и судя по всему, вскоре должно было вернуться к Талао-О. Поскольку тот находился рядом с нами, мне стоило обеспокоиться. К моей радости, Рейчел вдруг заявила:
– У Тарада такой несчастный вид! Пойду хоть поговорю с ним. Как ты думаешь, Лео?
– Сходи, обязательно сходи! – горячо поддержал я ее. – Этому парню несколько слов утешения точно не помешает.
Хотя незадолго до получения божественного знака думал совсем иначе: этот мерзавец пялился на девушку так, что мне хотелось прибить его на месте.
В нашей жизни многое зависит от случайностей. Эту истину вряд ли удастся кому-нибудь оспорить. По крайней мере, я бы за такое не взялся. Так вот, когда Рейчел стояла уже рядом с Тарадом и собиралась что-то ему сказать, жрец, до этого как будто ко всему безучастный, начал вдруг действовать. Все бы ничего, но, забрав письмо у кого-то из рук, он, вместо того чтобы остаться на месте, подошел к Тараду и Рейчел. Вообще-то понять жреца было можно: ведь таким образом он оказался в центре собравшихся на площади туземцев. Вот этот танцор поднял над собой руку с зажатым в ней письмом, помахал им, привлекая к себе внимание, после чего прочистил горло, явно собираясь его прочесть. Не надо и говорить, что на душу мне лег тяжелый камень.
– Что-то я не знал раньше, что Танцующий С Феями умеет понимать божественные письмена, – негромко сказал стоявший рядом со мной Танало-О, которому на ухо докладывали обо всем происходящем на площади.
А когда я увидел, что жрец держит письмо вверх ногами, камень с души шлепнулся у самых моих ног.
– Слушайте, люди! – хорошо поставленным голосом начал жрец, и толпа затихла. – Сейчас вы узнаете, что пожелал нам передать великий Амалхасу.
В сообразительности мне никогда отказать было нельзя, и потому мне легко удалось представить, что дальше произойдет. Судя по тому, что жрец легко пошел на наш брак с Рейчел, ему совсем не нужны были ни экспансия чужих островов, ни война вообще, ни любые вооруженные конфликты в частности. И его легко можно было понять. Как человеку неглупому, ему обязательно должен быть известен афоризм: "Счастье – это не когда много, а когда хватает". И чего ему было еще желать в этой жизни? Он при хорошей должности, пользуется всеобщим уважением, его скит, как я сам мог в этом убедиться, – вполне комфортабелен. Безусловно, учитывая местные реалии.
Иное дело – война! Война – это всегда тяготы, лишения, и помимо того еще и убить могут! Ко всему и другие сложности. Что сделают эти отважные Аллигаторы перед набегом? Первым делом припрутся к жрецу, чтобы тот, пообщавшись с божеством, дал им такие нужные указания. Когда выступать, куда выступать и закончится ли их мероприятие удачно? И тому поневоле придется это сделать.
Ну а если тех постигнет неудача? Раз, другой, третий? Как будто бы и бились мужественно, и правда была на их стороне, но ничего не вышло. Кого они в первую очередь обвинят? Безусловно, жреца. Скажут: тот не умеет разговаривать с Амалхасу, или ему не удалось умаслить бога так, чтобы он незримо реял над полем брани. И тогда теплое местечко придется уступить. Вот зачем ему такие неприятности? Пробелов в своей логике я не видел, жаль только, поделиться этими размышлениями было нельзя. Да и не получилось бы.
В тот самый миг, когда жрец привлек внимание к себе криком, Рейчел невольно на него посмотрела. Письмо по-прежнему оставалось перевернутым, но расстояние между ними было в пару шагов, и потому даже в таком виде любому удастся хоть что-нибудь да прочесть. А учитывая, что в письме через строчку было: "О звезда моих очей Лео", "Мой милый, сладкий и неистощимый на выдумки Счастливчик Леонард!" – и так далее, реакцию девушки тоже можно было спрогнозировать. Так оно в следующий миг и произошло.
Рейчел просто-напросто вырвала письмо из рук жреца, чтобы впиться в него глазами. И чем дальше она его читала, тем тяжелее становился мой камень, который вернулся на прежнее место.
Что я смогу сказать в свое оправдание? Что Фейли была у меня задолго до нашего знакомства? А если она задаст вполне закономерный вопрос: зачем я столько его хранил? И что мне тогда ответить?
Танало-О спросил у одного из своих двух поводырей о чем-то, ему что-то ответили. Некоторое время он молчал, погруженный в свои мысли, затем изрек:
– А уж не в том ли миссия Кастильды, чтобы передать нам слова самого Амалхасу? Вполне возможно, что мы просто неправильно истолковали пророчество.
Сказал он негромко, но ближние к нему дикари его отлично услышали. Ну а дальше они начали передавать из уст в уста слова своего вождя-мудреца. И передавали они до тех пор, пока о словах вождя не узнали все. И тогда на площади воцарилась тишина. Некоторое время спустя ее нарушил чей-то робкий голос:
– Кастильда, поведай нам: чего хотел бы от нас Амалхасу?
Рейчел, увлеченно читающая письмо, в котором особое внимание она обратила на перечень в самом конце, поначалу ничего не слышала. Затем ее попросил другой, за ним третий, и вскоре вся толпа скандировала:
– Кастильда – скажи! Кастильда – скажи!
И только тогда Рейчел оторвалась от чтения.
– Передать вам все, что тут написано?
– Да!
– Готовы ли вы выслушать, что бы там ни было?
– Да!
Явственно напрягся жрец, ведь все пошло совсем не по его сценарию. Он даже попытался приблизиться к Рейчел, чтобы вернуть божественное послание себе, но куда там! Люди настолько плотно ее обступили, что после двух или трех попыток он свое намерение оставил.
– Тогда слушайте все!
– Слушаем!
– "Дети мои! К вам обращаюсь я, великий и могущественный Амалхасу! – изменила она голос, попытавшись сделать его мужским и грубым. Не слишком удачно, должен заметить. Туземцы молчали как завороженные, и лишь жрец сморщился так, будто у него заболели все зубы разом. Ну да: сейчас она такого наговорит, а ему потом расхлебывай! – Время, когда вам следует взять в руки копья со стрелами, еще не пришло!"
Здесь слегка поморщился я. Бог войны – профи, и потому не мог допустить такой оплошности – копья со стрелами. Ей необходимо было сказать – копья с луками или луки со стрелами. Или – копья, луки со стрелами, а также топоры, щиты и бумеранги. Хотя в последнем случае получался перебор.
– "К войне приступать слишком рано, и потому нужно подождать!" – продолжила Рейчел.
– А что нам делать пока? – поинтересовался кто-то из толпы.
– "…а пока вам следует заводить семьи, рожать детей, растить их смелыми и сильными воинами. Жить в мире и согласии, помогать друг другу и свято чтить своих предков".
Тут она обвела взглядом аборигенов: все, мол, всё поняли? Увидела зареванную туземку с распухшим носом и синяком под глазом…
– Да, "…и ни в коем случае не бить своих жен! Сверху я вижу всё, и гнев мой будет ужасен!"
Женщины поглядывали друг на друга с затаенной радостью, а мужчины – с неприкрытой грустью: только что Амалхасу лишил их священного права воспитывать своих жен.
– "…а кое-кому, – Рейчел смотрела на жреца, – стоит уделять меньше внимания кокосовому вину".
Судя по тому, как все уставились на жреца, тот действительно страдал таким пороком. Сам жрец тяжело вздохнул: мол, одна радость в жизни, и ту отбирают.
– И долго нам ждать очередного знамения? – Это был уже Танало-О.
– "Раз в год вы будете собираться на площади именно в этот день и ждать моего послания! И когда оно придет вновь – значит, настала пора".
"Долго же им придется ждать! – скептически подумал я. – По крайней мере, на мои письма точно надеяться уже не стоит – оно у меня было единственным".
– "Да будет так!" – После чего голос Рейчел вновь стал обычным: – Если кто-нибудь не поверил мне, пусть прочитает сам и убедится.
После чего стала протягивать письмо всем, кто стоял поблизости.
"Ты, главное, Блезу с Гаспаром его не протяни. Они-то как раз оба грамотные. Головешке – можешь".
Письмо взял жрец. Он приложил его к губам, лбу, сердцу, еще раз поцеловал и спрятал где-то под юбкой. Судя по его лицу, такое прочтение его вполне устраивало. Разве что насчет вина он полностью был не согласен.
– Рейчел, и что, в послании действительно было написано то, что ты им прочитала? – уже по пути к кораблю не выдержал Головешка.
– Конечно же нет.
– А что тогда?
– Ты действительно хочешь это узнать?
– И я, – присоединился к тому Блез.
Гаспар промолчал, но подошел как можно ближе.
– Обычное любовное письмо, в котором описано, как наш Лео развлекается с какой-то своей пассией, – пожала плечами Рейчел. – Детально так описано, по-моему, даже чересчур. Некоторые подробности совершенно ни к чему.
– Да ну тебя! – обиделся на нее Головешка. – Я ведь вполне серьезно тебя спросил.
– А я вполне серьезно тебе ответила. Вон звезда моих очей Лео не даст солгать.
Головешка, а вслед за ним и Блез с Гаспаром вопросительно взглянули на меня.
Ну и что мне оставалось сделать? Лишь развести руками: все так и есть.
– Да ну вас обоих! – Головешка обиделся уже на нас двоих. – Блез, и ты, Ужас Троборов, пойдемте побыстрее: еще корабль к отходу нужно подготовить.
Гаспар скрипнул зубами, но на виду у многочисленных туземцев, провожающих нас взглядами, ничего предпринимать не стал.
Я взглянул на девушку раз, другой…
– Веришь ли, Рейчел…
– Верю, – перебила меня она.
– Знаешь ли ты…
– Знаю. – И вновь Рейчел не дала мне договорить. – Мне одно только непонятно.
– Что именно? – осторожно поинтересовался я.
– Почему у нас с тобой никогда не было первого, третьего и одиннадцатого пунктов? Лео, что нам мешало?!
Потому что Счастливчик Леонард мудр не по годам. И он придержал их до того момента, когда необходимо будет освежить наши отношения. Но я промолчал.
– Приплыли. – Головешка констатировал очевидное.
Причем уже в третий, если не в четвертый раз за последние трое суток.
– Может, попытаемся еще разок?
– Расслабься, Гаспар: ты же видишь, что все без толку? – тяжело вздохнул Блез.
Сам он занимался тем, что пускал по воде блинчики. Используя вместо камешков золотые талеры. Судя по чеканке – времен правления императора Вагринуса Победоносного. Был такой пару веков назад. Действительно победоносный, поскольку за все время своего правления умудрился не проиграть ни одного даже самого малозначительного сражения. Каким таким таинственным образом талеры сюда попали, не интересовало никого. Поскольку перед нами стояла куда более серьезная задача: наконец-то выбраться из этой западни.
К Блезу подошел Головешка, протянул сложенную черпачком ладонь, и тот высыпал ему туда все оставшиеся у него монеты. Не забыв иронически усмехнуться: жалко вдруг стало? Ну так сходи и набери еще сколько твоей душе угодно! Только куда их складывать?
Но нет, Головешка взял их совсем не оттого, что его вдруг обуяла жадность. Подкинув одну монету, он ловко ее поймал и быстрым движением запустил над неподвижной как зеркало водной поверхностью моря.
– Раз, два… четыре… семь… восемь… двенадцать. Двенадцать, Блез!
И Головешка, чрезвычайно собой довольный, оглянулся по сторонам: все видели?!
Наше общее мнение выразил пес Барри. Тот, широко открыв клыкастую пасть, протяжно зевнул, после чего отвернулся. Хотя мог бы поаплодировать, пусть и ушами. Нет, не количеству блинчиков, другому: Головешка вот так запросто разбрасывается золотом! Неслыханное дело!