Люкас озадаченно уставился на меня.
– Ты встретила Люси? Ты же только что сказала, что они с Полом исчезли в год твоего рождения. – Затем ему, очевидно, в голову пришло ещё кое-что. – Если они взяли с собой хронограф, как ты вообще можешь путешествовать во времени?
– Я их встретила в 1912 году. У леди Тилни. Есть второй хронограф, который Стражи для нас используют.
– Леди Тилни? Она умерла четыре года назад. А второй хронограф не работает.
– Сейчас работает. Послушай, дедушка, – при этом слове Люкас вздрогнул, – для меня это всё гораздо более запутано, чем для тебя, поскольку ещё пару дней назад я и понятия не имела про все эти дела. Я ничего не могу тебе объяснить. Меня послали сюда для элапсирования, Боже мой, я даже не знаю, как пишется это дурацкое слово, вчера я услышала его в первый раз. Я сейчас вообще только третий раз элапсирую с хронографом, до этого я три раза перемещалась бесконтрольно. Что было не слишком весело. Собственно говоря, все думали, что ген у моей кузины Шарлотты, потому что она родилась в правильный день, а моя мама солгала насчёт даты моего рождения. Поэтому Шарлотта вместо меня брала уроки танцев, знает всё про чуму и короля Георга, умеет фехтовать, ездить на лошади в дамском седле – а уж что она изучала на уроках мистерий, вообще невозможно себе представить. – Чем больше я говорила, тем быстрее вылетали из меня слова. – Я, во всяком случае, не знаю вообще ничего, не считая тех крох, про которые мне рассказали, и это действительно не очень много и не очень понятно, но что ещё намного хуже – у меня до сих пор не было времени обдумать происшедшее. Лесли – это моя подруга – всё это загуглила, но мистер Уитмен отобрал у нас папку, кроме того, я и так поняла только половину. Такое впечатление, что все ожидали от меня чего-то особенного и теперь разочарованы.
– Рубин, магией Ворона одарённый, в соль-мажор замыкает круг, двенадцатью одухотворённый, – пробормотал Люкас.
– Да, видишь, магия Ворона, бла-бла-бла. К сожалению, в моём случае пустышка. Граф Сен Жермен душил меня, стоя в нескольких метрах, я слышала его голос в моей голове, а потом были эти мужчины в Гайд-парке с пистолетами и шпагами, и мне пришлось одного из них заколоть, потому что иначе они бы убили Гидеона, который… он такой… – я глубоко вдохнула, и из меня продолжало выливаться: – Гидеон на самом деле такой всё-таки гадкий, он ведёт себя так, словно я грязь под его ногами, и сегодня утром от поцеловал Шарлотту, правда, только в щёку, но может быть, это что-нибудь да значит, во всяком случае, мне не надо было его целовать, не выяснив это, я ведь вообще его знаю только день или два, но он вдруг стал такой… милый и… всё произошло очень быстро, и все думают, что это я выдала Люси и Полу день нашего визита к леди Тилни, поскольку нам нужна её кровь, и кровь Люси и Пола нужна тоже, но им нужно то же самое от Гидеона и меня, поскольку этого не хватает в их хронографе. И никто не говорит мне, что произойдёт, когда в хронограф будет считана кровь всех путешественников, и мне иногда кажется, что этого точно не знает никто. И я должна спросить тебя про зелёного всадника, сказала Люси.
Люкас, прикрыв глаза за стёклами очков, пытался, очевидно, извлечь хоть какой-нибудь смысл из потока моих слов.
– Я не имею ни малейшего понятия, что может иметься ввиду с этим зелёным всадником, – сказал он. – Я слышу о нём впервые. Может быть, это название фильма? Почему ты не спросишь меня… ты бы попросту могла спросить меня об этом в 2011 году.
Я шокированно посмотрела на него.
– О, понимаю, – быстро сказал Люкас. – Ты не можешь спросить меня, поскольку я уже давно умер, либо старый, слепой и глухой угасаю в каком-нибудь доме престарелых… нет, нет, пожалуйста, я не хочу этого знать.
На этот раз я не смогла сдержать слёз. Я всхлипывала по крайней мере полминуты, поскольку я – как бы странно это ни звучало – вдруг очень затосковала по моему деду. – Я тебя очень любила, – сказала я.
Люкас протянул мне носовой платок и сочувственно поглядел на меня.
– Ты уверена? Я не очень люблю детей. От них столько шума… Но, может быть, ты была особенно милым экземпляром. Даже наверняка.
– Да, так и есть. Но ты был добрым со всеми детьми. – Я шумно прочистила нос. – Даже с Шарлоттой.
Какое-то время мы молчали. Затем Люкас извлёк из кармана часы и спросил:
– Сколько у нас ещё времени?
– Они отправили меня ровно на два часа.
– Маловато. Мы уже слишком много времени потратили попусту. – Он поднялся. – Я принесу карандаши и бумагу, и мы попробуем немного упорядочить этот хаос. Лучше всего ты останешься здесь и не сдвинешься с места.
Я только кивнула. Когда Люкас исчез, я уставилась прямо перед собой, подперев ладонями лицо. Он был прав, было важно сохранить ясную голову именно сейчас.
Кто знал, что я ещё раз встречу моего деда? О каких вещах, которые ещё только произойдут, я должна ему рассказать, а о каких нет? И наоборот: я лихорадочно размышляла, какую полезную информацию он может мне предоставить. По сути дела, он был моим единственным союзником. Только в неправильное время. И какую из многочисленных тёмных загадок он сможет разъяснить?
Люкас долго отсутствовал, и с каждой уходящей минутой я всё более сомневалась в своих ощущениях. Возможно, он всё-таки солгал и сейчас появится здесь с вместе Люси, Полом и большим ножом, чтобы взять у меня кровь. В конце концов я беспокойно поднялась и огляделась в поисках хоть чего-нибудь, что могло сойти за оружие. В одном углу лежала доска со вбитым в неё ржавым гвоздём, но когда я её подняла, она рассыпалась у меня в руках. В этот момент дверь снова открылась, и в комнату вошёл мой юный дед с блокнотом подмышкой и с бананом в руке.
Я вздохнула с облегчением.
– Вот тебе от голода, – Люкас кинул мне банан, вытащил из нагромождения в углу ещё одни стул, поставил его между нами и положил на него блокнот. – Извини, что так долго. Меня задержал наверху этот болван Кеннет де Вильерс. Не переношу этих де Вильерсов, они вечно везде суют свои длинные носы, хотят всё контролировать, указывать и вообще знают всё лучше всех!
– И в самом деле, – пробормотала я.
Люкас тряхнул кистью руки.
– Ну начнём, внучка. Ты – Рубин, двенадцатая в Круге. Алмаз из семьи де Вильерсов родился на два года раньше тебя. То есть ему в твоё время около девятнадцати. И как, ещё раз, его зовут?
– Гидеон, – ответила я, и от одного лишь произнесения его имени меня бросило в жар. – Гидеон де Вильерс.
Карандаш в руке Люкаса проехался по бумаге.
– И он гадкий, как все де Вильерсы, но тем не менее ты его поцеловала, если я правильно понял. Ты не слишком молода для этого?
– Вряд ли, – ответила я. – Наоборот – я совершенно запаздываю. Кроме меня, все девчонки нашего класса принимают пилюли. – Ну, все, кроме Айшани, Пегги и Касси Кларк, но родители Айшани – консервативные индийцы, способные прибить её за один только взгляд на мальчика, Пегги скорее нравятся девочки, а что касается Касси – конечно, её прыщи когда-нибудь сойдут, тогда она снова станет милой с окружающими и перестанет каждый раз окрысиваться ("Чего ты пялишься как дурной!"), когда кто-нибудь случайно глянет в её сторону. – Ой, ну и Шарлотта тоже не разменивается на секс, поэтому Гордон Гельдерман зовёт её Снежная королева. Но я уже совсем не уверена, что это действительно так. – Я заскрипела зубами, вспомнив, как Шарлотта смотрела на Гидеона, а он на неё. Если подумать о том, как быстро Гидеону пришла в голову мысль поцеловать меня, а именно на второй день знакомства, то что могло произойти между ним и Шарлоттой за все эти годы, которые они друг друга знали, мне даже не хотелось себе представлять.
– Что за пилюли? – полюбопытствовал Люкас.
– Что? – Боже мой, в 1948 году они, наверное, предохраняются презервативами из коровьих кишок – если вообще предохраняются. Но я не хотела этого знать. – Мне не хочется говорить с тобой про секс, дедушка, действительно не хочется.
Люкас посмотрел на меня, качая головой.
– А мне не хочется слышать от тебя это слово. И я не имею ввиду слово "дедушка".
– Окей. – Я начала чистить банан, а Люкас стал что-то записывать. – А что вы говорите вместо этого?
– Вместо чего?
– Вместо слова "секс"?
– Мы об этом не говорим, – ответил Люкас, низко склонившись над бумагами. – Во всяком случае, не с шестнадцатилетними девушками. Итак: хронограф был украден Полом и Люси до того, как в него была считана кровь двух последних путешественников во времени. Поэтому был задействован второй хронограф, но в нём, естественно, не хватает крови всех остальных носителей гена.
– Нет, теперь уже нет. Гидеон сумел посетить почти всех путешественников и взять у них кровь. Не хватает только леди Тилни и Опала, Элизы какой-то там.
– Элен Бёрли, – поправил меня Люкас. – Придворная дама Елизаветы I, которая в 18 лет умерла от послеродовой лихорадки.
– Точно. И крови Люси и Пола, естественно. То есть мы охотимся за их кровью, а они за нашей. Во всяком случае, так я поняла.
– Сейчас есть два хронографа, с которыми может быть полностью замкнут Круг? Это действительно невероятно!
– Что случится, когда Круг замкнётся?
– Тогда откроется Тайна, – торжественно произнёс Люкас.
– Ах Боже мой! И ты туда же. – Я сердито покачала головой. – Хотя бы один раз хотелось бы поконкретнее…
– Предсказания говорят о взлёте Орла, о победе человечества над болезнями и смертью, о начале новой эры.
– Ага, – произнесла я, такая же просвещённая, как и раньше. – То есть это что-то хорошее?
– Даже очень хорошее. Что-то, что продвинет человечество вперёд. Поэтому граф Сен Жермен основал общество Стражей, поэтому в наших рядах состоят умнейшие и могущественнейшие люди планеты. Мы все хотим беречь тайну, чтобы в своё время она открылась и спасла мир.
Окей. По крайней мере, это было ясное высказывание. В любом случае самое ясное изо всех мной полученных.
– Но почему Люси и Пол не хотят, чтобы Круг замкнулся?
Люкас вздохнул.
– Не имею ни малейшего понятия. Когда, ты говоришь, ты их встретила?
– В 1912 году, – ответила я. – 22 июня. Или 24-го. Я точно не запомнила. – Чем больше я старалась припомнить, тем менее была уверена. – Возможно, это было даже 12-го? Какое-то чётное число, это точно. 18-го? Во всяком случае, после обеда. Леди Тилни накрыла стол к "большому чаю". – И тут я поняла, что я только что сказала, и хлопнула себя по губам. – Ой!
– Что такое?
– Я сейчас тебе рассказала, а ты это выдашь Люси и Полу, и именно поэтому они смогли нас там подстеречь. То есть фактически предатель ты, а не я. Хотя по сути получается то на то.
– Что? О нет! – Люкас энергично покачал головой. – Я не буду этого делать. Я им вообще про тебя не расскажу – это было бы просто сумасшествие! Если я им завтра скажу, что они когда-нибудь украдут хронограф и отправятся с ним в прошлое, они тут же упадут замертво! Нужно хорошенько взвешивать, что можно рассказывать людям о будущем, а что нельзя, слышишь?
– Ну, может быть, ты им об этом не скажешь завтра, но у тебя в запасе столько лет. – Я задумчиво ела банан. – С другой стороны… в какое же время они прыгнули с хронографом? Почему не сюда? Здесь у них по крайней мере есть друг, то есть ты. Возможно, ты говоришь мне неправду и они давно ждут под дверью, чтобы пустить мне кровь.
– Я не имею ни малейшего понятия, куда они могли прыгнуть. – Люкас вздохнул. – Я даже не могу себе представить, что они сделают что-то настолько сумасшедшее. Или почему они так сделают! – И уныло добавил: – Я вообще ни о чём не имею понятия.
– Очевидно, мы оба к данному моменту совершенно без понятия, – сказала я так же уныло.
Люкас записал на бумаге "Зелёный всадник", "Второй хронограф" и "Леди Тилни" и дорисовал огромный вопросительный знак.
– Что нам нужно, так это ещё одна встреча – позднее! До тех пор я смогу многое узнать.
Меня осенило.
– Вначале меня должны были послать для элапсирования в 1956 год. То есть мы, вероятно, сможем опять увидеться завтра вечером.
– Ха-ха! – воскликнул Люкас. – Для тебя, возможно, 1956 год – это завтра, для меня же это… Ну ладно, давай обдумаем. Если тебя направят для элапсирования в более позднее время, то тоже в эту комнату?
Я кивнула.
– Думаю, да. Но ты ведь не можешь целыми днями и ночами ожидать здесь моего появления. Кроме того, тут в любой момент может появиться Гидеон, ему же тоже надо элапсировать.
– Я знаю, что мы сделаем, – сказал Люкас с возрастающим ликованием. – Когда ты в следующий раз окажешься в этом помещении, ты просто придёшь ко мне! Моё бюро на третьем этаже. Тебе надо будет только пройти мимо двух постов, но это вообще не проблема, если ты скажешь, что заблудилась. Ты моя кузина. Хейзел. Из деревни. Я сегодня же начну всем про тебя рассказывать.
– Но мистер Уитмен говорит, что здесь всегда закрыто, и, кроме того, я вообще не представляю, где мы находимся.
– Конечно, тебе нужен ключ. И пароль дня. – Люкас огляделся. – Я отдам сделать для тебя ключ и помещу его где-нибудь здесь. То же самое для пароля. Я напишу его на бумажке и спрячу в наш тайник. Лучше всего куда-нибудь в стену. Вон там кирпичи сидят посвободнее, видишь? Может быть, мы сможем выдолбить за ними полость. – Он встал, перебрался через весь этот хлам и присел на корточки перед стеной. – Смотри, вот здесь. Я приду сюда с инструментом и сделаю отличный тайник. Когда ты в следующий раз сюда переместишься, тебе надо будет просто вытащить вот этот кирпич, за ним ты найдёшь ключ и пароль.
– Но здесь чертовски много кирпичей, – заметила я.
– Просто запомни вот этот, в пятом ряду снизу, примерно посредине. Вот дерьмо! Это был мой ноготь… Не важно, по крайней мере это хоть какой-то план, и он мне нравится.
– Но тебе теперь придётся каждый день приходить сюда и менять пароль, – сказала я. – Как ты собираешься это делать? Разве ты не учишься в Оксфорде?
– Пароль обновляется не каждый день, – ответил Люкас. – У нас иногда неделями один и тот же. Кроме того, это единственная возможность устроить следующую встречу. Запомни камень. Я приложу ещё и схему, чтобы ты нашла путь наверх. Здешние тайные ходы проходят через пол-Лондона. – Он глянул на часы. – А сейчас мы опять сядем и будем писать заметки. Совершенно систематически. Ты увидишь, в конце концов мы оба станем умнее.
– Или останемся двумя простаками в затхлом подвале.
Люкас склонил голову набок и улыбнулся мне.
– Может, ты сможешь мне как-нибудь мимоходом сказать, начинается ли имя твоей бабушки с буквы "А" или с буквы "С"?
Я улыбнулась.
– А что бы ты предпочёл?
Круг Двенадцати
Имя Драгоценный камень Алхимическое соответствие Животное Дерево
Ланселот де Вильерс 1560–1607 Янтарь Кальцинато Лягушка Бук
Элен Бёрли 1562–1580 Опал Путерфактио и мортифицио Сова Орех
Уильям де Вильерс 1636–1689 Агат Сублимацио Медведь Сосна
Сесилия Вудвилл 1628–1684 Аквамарин Солютио Лошадь Клён
Роберт Леопольд граф де Сен Жермен
1703–1784 Смарагд Дистильято Орёл Дуб
Жанна де Понкаре мадам Дюфре
1705–1775 Цитрин Коагулятио Змея Гинкго
Джонатан и Тимоти де Вильерс
1875–1944 1875–1930 Карнеол Экстрактио Сокол Яблоня
Маргарет Тилни 1877–1944 Жадеит Дигестио Лис Липа
Пол де Вильерс *1974 Чёрный турмалин Цератио Волк Рябина
Люси Монтроз *1976 Сапфир Ферментатио Рысь Ива
Гидеон де Вильерс *1992 Алмаз Мультипликатио Лев Тис
Гвендолин Шеферд *1994 Рубин Проектио Ворон Берёза
4
– Гвенни, Гвенни, просыпайся!
Я с трудом вынырнула из глубин своего сна, где я в образе древней, согбенной старухи сидела напротив ослепительно красивого Гидеона и утверждала, что меня зовут Гвендолин Шеферд и что я прибыла из 2080 года, – и посмотрела в родное курносое лицо моей сестрёнки Каролины.
– Ну наконец-то! – сказала она. – Я уж думала, не добужусь тебя. Когда ты вчера вечером пришла домой, я уже спала, при этом я действительно старалась не заснуть. Ты опять принесла какое-нибудь офигенное платье?
– Нет, на этот раз нет. – Я села в кровати. – На этот раз я смогла переодеться там.
– Теперь всё время будет так? Теперь ты всегда будешь возвращаться домой, когда я уже сплю? Мама стала такая странная с тех пор, как с тобой это случилось. Нам с Ником тебя не хватает – без тебя ужины какие-то не такие.
– Они и раньше бывали не такие, – заметила я, опускаясь назад в подушки.
Вчера вечером меня привезли домой на лимузине, шофёр был незнакомый, но рыжий мистер Марли проводил меня прямо до двери.
Гидеона я вчера больше не видела, но так оно было и лучше. Хватит того, что он снился мне всю ночь.
Меня впустил в дом мистер Бернард, бабушкин дворецкий – вежливый, как всегда, и, как всегда, абсолютно непроницаемый. Мама встретила меня на лестнице и обняла так крепко, как будто я вернулась из экспедиции на Южный полюс. Я тоже была рада её видеть, но всё ещё сердилась на неё. Было неприятно обнаружить, что твоя собственная мать тебя обманывает. И причин этого она раскрывать не хотела. Кроме пары загадочных фраз ("не доверяй никому – опасно – тайна – бла-бла-бла") я не узнала от неё ничего, что могло бы объяснить её поведение. Поэтому, а также потому, что я почти падала с ног от усталости, я без лишних слов съела кусочек холодного цыплёнка и отправилась в постель, не посвятив маму в события дня. И что бы она делала с этой информацией? Она и так очень беспокоилась. Мне показалось, что она выглядит почти так же утомлённо, как и я.
Каролина снова потрясла меня за руку.
– Эй, не засыпай!
– Ладно. – Я с усилием перебросила ноги через край кровати и осознала, что, несмотря на долгий телефонный разговор с Лесли перед сном, я всё-таки как-то выспалась. Но где же Хемериус? Он испарился, когда я вчера вечером отправилась в ванную, и с тех пор не появлялся.
Под душем я окончательно проснулась. Я, вопреки запрету, вымыла волосы дорогим маминым шампунем с бальзамом, пойдя даже на риск, что меня может выдать чудесный аромат роз и грейпфрута. Вытирая насухо волосы, я невольно задалась вопросом, нравится ли Гидеону запах роз и грейпфрута, но тут же строго призвала себя к порядку.
Поспав один-два часа, я опять думала про этого типа! Ну чего уж такого грандиозного произошло, скажите на милость,? Ладно, мы немного пообнимались в исповедальне, но через короткое время он снова выступил в роли Тошнилова, и об этом возврате к реальности мне совершенно не хотелось вспоминать, не важно, выспалась я или нет. Что я, кстати, сказала и Лесли, которая вчера всё никак не могла про это наслушаться.
Я высушила волосы феном, оделась и побежала вниз по лестнице в направлении столовой. Каролина, Ник, мама и я жили на четвёртом этаже нашего дома. Там, в отличие от остальной части этой коробки, находившейся в собственности семьи как минимум с начала времён, было по крайней мере как-то уютно.