Голос Егорова прозвучал неожиданно резко и громко. Ворвавшись в квартиру, он моментально оценил ситуацию, на языке вертелось тысяча ругательных слов в адрес Альбины и Юрчика, но, похоже, времени на выяснение отношений не было.
- Ты что, хочешь чтобы тебя обвинили в краже и сбыте наркотиков? - заорал он на Альбину. - Совсем с ума сошли тут? Лес валить охота?
Это уже относилось и к Юрчику. Тот резко сник, вся бравада куда-то улетучилась.
Альбина послушно вытащила иглу из вены и отошла в сторону.
- У нас все записано, шеф, - проговорил скороговоркой Юрчик. - Все показания. Теперь спокойно можно ментам данные передать. Все основания для открытия дела есть.
Альбина кивнула в подтверждение его слов и выложила на стол диктофон. Теперь Егоров может ругаться на них, сколько угодно. Главное дело сделано.
Пока они разбирались между собой, вызывали скорую и оперов, она отошла к окну, отключившись от громкого голоса Егорова, объяснявшего кому-то из знакомых по телефону ситуацию. Похоже, это и есть вся правда. Даша стала жертвой группы извращенцев, наверняка, её запугали, она не перенесла случившегося и… Что она с собой сделала, уже не узнаешь. Но в живых её наверняка нет. Если бы кто из них заметил её живую, непременно разнесли бы эту новость - ведь она являлась свидетельницей. Одной из многих, впрочем.
Вытянув конец нитки, распутать клубок не составило труда. Дело не получило огласки, так как оказались втянутыми многие громкие фамилии, но виновных все же наказали, хотя и не в полной мере. Нашли кассеты с записями, свидетелей, жертв. Но никто из них после исчезновения Даши о ней ничего не слышал. Пропала бесследно. Надежды отыскать её не было никакой.
Альбина съездила в деревню и рассказала родителям о расследовании.
- Я не смогла найти её, но смогла наказать виновных, - вздохнула она им. - Надеюсь, это успокоит её.
- Жива они или мертва, ты сделала что, смогла, Катюша. Не терзай себя больше этим. - Антонина прижала её к себе и они вместе заплакали, каждая о своем.
Глава 13
В лаборатории все только и говорили об этом деле, поражаясь настойчивости Катерины.
- Ты, конечно, молодец, - даже Людочка не могла не признать своего восхищения. - Провернуть такое! Уважаю, Лаврентьева, ничего не скажешь!
С этого момента отношения с коллегами у Альбины изменились коренным образом. Марина Степановна уже в открытую дружила с ней, Молчанова тоже восприняла её, как личность, словом, воцарились мир и спокойствие. Одна Горячева иногда покусывала Катю, получая не меньше в ответ, но появлялась она так редко, что погоды это не делало. Шеф, памятуя отказ Лаврентьевой встретиться с ним во внерабочей обстановке, обиду таки затаил, но внешне ничем этого не проявлял.
Пару недель затишья Альбина спала сном младенца, подумывая уже о будущем, о судьбе имени Альбины Дормич, о новой карьере. К концу второй недели сон повторился. Опять все то же самое. Тоскливый образ. Руки, тянущиеся к ней. Невыносимая боль.
Когда она проснулась, хотелось перерезать себе вены немедленно. Внутренняя боль была просто нестерпима. И еще она четко поняла - это не Даша. Это Катерина. Это она терзает её. И наказание виновных в смерти Дашуты ничего не изменило.
Мертвая Катя по-прежнему не хотела отпускать её от себя. Но почему??? Хотелось кричать и царапать стены. Альбина вытащила фотографию Катерины и стала внимательно смотреть на неё, словно пытаясь заговорит с ней, услышать ответ на своей вопрос. Ты мертва, но не хочешь смириться со своей смертью, шептала она. Почему? Ведь ты сама выбрала умереть. Сама… Что же тебя держит здесь, среди нас? Выбрав смерть, почему ты не уходишь?
Тут Альбина задумалась. А ведь она не знает подробностей смерти Катерины - ни дня точно не знает, ни как это случилось. Проделав такой огромный труд, она ни на миллиметр ни приблизилась к разгадке. Штопарь не дал ей ни малейшего намека, где искать. Почему Катя умерла, если была не готова к смерти? Если оставила что-то недоделанное на Земле? В какой-то момент у Альбины появилась совершенно сумасшедшая мысль, которую она хоть и отгоняла, как совершенно безумную, но избавиться от неё не могла. Она засела в мозгу глубокой острой занозой. А вдруг именно в этом кроется та тайна, на которую намекал Штопарь? Ведь больше ничего знаменательного в жизни Катерины она не раскопала. С Дашей сделано все возможное. Планируемый скандальчик с трусливым Леонидом можно было не принимать в расчет. От такого мелкого выяснения отношений душа Катина вряд ли покой приобретет. Нет, тут что-то более важное должно быть. Более значительное.
Альбина вскочила и схватила телефон.
- Аня? Аня, это я. Да, да, все нормально. Мне твоя помощь нужна срочно. Ну, до завтра подождет, да. Я приеду к тебе в институт. Не волнуйся, это не меня касается. Ну, хотя и меня тоже, да. Извини, что разбудила.
Только после этого она смогла уснуть, проспав почти до одиннадцати дня. К Анне Себастьяновне она подъехала уже к обеду и позвала её перекусить в ближайшем кафе, чтобы поговорить вне больничных стен.
- У тебя что-нибудь случилось? - Анна внимательно разглядывала Дормич. Выглядела та неплохо, свежо и подтянуто, но её что-то явно беспокоило.
- Да, много всякой всячины. Затянула я, видимо, со своей второй жизнью, - невесело усмехнулась Альбина.
- Что ты хочешь сказать?
Анна насторожилась, неужели опять не справляется и о суициде думает?
- Да нет, не волнуйся, - заметила Альбина беспокойный взгляд психолога, - ты не то подумала. Просто, я никак не разберусь, чего хочу. А еще эта история…
- Какая история?
- Ну, помнишь я тебе про сон рассказывала, когда еще таблетками траванулась.
Анна кивнула.
- Ну вот, меня тогда один сон зацепил, и так и не отпускает.
- Тревожный сон? Повторяется?
- Не хочу тебя втягивать в это, Аня. Не обижайся. Все так запутано. Вот распутаю, а потом можно уже и на сцену выходить.
- И когда ты планируешь открывать свое имя?
- Скоро, скоро. Думаю, уже очень скоро. Одну вещь еще выяснить осталось. И в этом ты мне можешь помочь, Аня.
- Как?
- У тебя есть доступ ко всем архивным документам. Разузнай подробности смерти Лаврентьевой. Все, что сможешь. Это очень важно.
- Что именно важно?
- Например, от чего она умерла и еще…
- Да?
Альбина запнулась. Она не была уверенна в том, что именно она хочет найти.
- В общем, все, что получится, Аня. Сможешь?
- Хорошо. Если тебе это поможет, я сделаю.
Просьба Анну удивила. Вроде бы Альбина уже смирилась и адаптировалась к новому состоянию, зачем ей ворошить смерть несчастной девушки? Но если ей психологически необходимо, то пусть так и будет.
Разыскать сопроводительные документы на Лаврентьеву и получить доступ к ним не составило большого труда - следовало лишь запастись разрешением Булевского, спуститься в архив и найти нужную ячейку. Архив находился в подвале и освещался довольно тускло. Анна присела за столом и начала листать сшитые страницы, щурясь от напряжения. То, что было записано в ожоговом центре, её не очень интересовало. Можно не читать, она все это знала практически наизусть. Куда любопытнее была подшитая выписка из центра экстренной помощи, где Лаврентьева, в общем-то, и умерла. Листая подробные записи, она вчитывалась в описание состояния пациентки сразу после поступления, диагноз, ход операции… Через пару минут Анна Себастьяновна уже мчалась к телефону, зажав в руках архивные записи. Тетя Дуся, охранявшая архив, крикнула ей вслед, что документ перед выносом надо записать в журнал, но Полякова словно не слышала её, ошеломленная прочитанным.
Альбина примчалась через час. Новость казалось невероятной. Прав был Штопарь, ох как прав. Что же он сразу-то ей не сказал? Столько времени потеряли… И сны все эти, все правда! Потому и не прекращались! Ах, Катерина, наворочала дел. Как же теперь это все расхлебывать?
Алтбине не терпелось своими глазами прочесть то, что Анна пересказала ей по телефону.
- Аня, мне необходимо встретится с тем врачом, который все это записал.
Анна завела её к себе в кабинет и уселась напротив, дав ей время внимательно разобрать врачебные каракули.
- А что тебе это даст? Ты хочешь еще что-нибудь выяснить?
- Конечно! Необходимо потянуть ниточку до конца, так просто я не успокоюсь.
- Может, ты подумаешь все же, а надо ли тебе это? Что ты собираешься делать, когда найдешь концы? Это же безумная ответственность, это человеческая жизнь!
Анна была не менее взволнована, чем сама Дормич. Но она все же пыталась предусмотреть все шаги наперед, не давая эмоциям наломать дров. Альбину можно было понять, но как бы она потом не пожалела о своей поспешности.
- Тебе бы со своими проблемами справиться, а ты уже готова в чужие нос сунуть.
- Как ты сказала - в чужие? Да, видишь ли, получается, что не совсем чужие мне проблемы Лаврентьевой. Я как бы жизнь с ней делю теперь.
- Нет, ты не права. Ты просто в роль чересчур вошла. Ты не делишь с ней жизнь, ты адаптируешься к своей новой жизни, но при этом воспользовалась её окружением для смягчения новых ощущений. Лаврентьева Екатерина мертва, не забывай об этом. Твое лицо - это твое лицо. Если ты будешь продолжать отождествлять себя с ней, ты лишь прибавишь себе проблем.
- Это ты как психолог говоришь. А теперь взгляни на это по-человечески. Как я могу бросить такое, не выяснив все до конца? Тем более, у Катерины живы родители, когда они узнают, что их дочь на самом деле мертва, это будет для них… Я даже не знаю, как они отреагируют. Да и старшая дочь у них тоже исчезла, скорее всего -умерла. А так я хоть чем-то смогу облегчить боль…
Анна вздохнула. В душе её боролись противоречивые чувства, с одной стороны она боялась, что Альбина не понимает, во что втягивается, с другой - уж коли она сама сообщила Альбине об этом, придется помочь найти и того врача, который был ответственным в день смерти Лаврентьевой.
- Я могу лишь подсказать тебе, где находится этот центр и позвонить к тому врачу, как его, - она заглянула в выписку. - некий Симонов А.Д. А дальше ты уж сама к нему съезди. Я не хочу вмешиваться. Кстати, что ты ему скажешь, кто ты?
Альбина пожала плечами.
- Наверное, придется правду рассказать. Иначе он мне ничего не скажет.
Анна нашла по справочнику номер телефона.
- Здравствуйте, это вас из ожогового центра беспокоят. Как мне найти хирурга Симонова?
- Артема Даниловича? - бойко переспросил звонкий женский голос.
- А что у вас есть другие Симоновы?
- Нет, он у нас один такой, - в голосе послышалась улыбка. - Сейчас я вас переброшу в ординаторскую, там он, скорее всего.
Через минуту музыкальной трели и пару гудков в трубке раздался низкий мужской голос.
- Ординаторская!
- Здравствуйте, это вас из ожогового центра беспокоят по поручению профессора Булевского, - повторилась Анна. - Мне бы Симонова Артема Даниловича.
- Я вас слушаю. Вы по поводу списка доноров? Знаем, знаем, опаздываем с отчетом, скоро пришлем.
- Нет, я, собственно, по другому вопросу. У нас тут есть одна пациентка, ей просто необходимо встретится с вами.
- А что случилось?
- Если можно, она сама вам расскажет. Вы бы смогли её принять?
- Хорошо…- удивленно протянул Симонов. С чего вдруг сам Булевский посылает к нему больных? - Я сегодня допоздна здесь, пусть подъезжает.
- Спасибо. До свидания. Так что - точно решила? - обернулась Анна к Альбине, записав куда ехать.
Та кивнула, разглядывая координаты. Мысли были настолько переполнены и взбудоражены новостью, что она с трудом воспринимала записи Анны.
- Побежала я, Аня.
- Удачи. Держи меня в курсе, если что. Как бы нам с тобой профессор головы не оторвал за самодеятельность.
- Не оторвет. Я же ему не оторвала. За его самодеятельность!
Полякова со смехом на губах проводила подругу, но в глаза так и стояла тревога. Во что она её только что втянула?
Центр экстренной помощи имел довольно жалкое зрелище. Сразу было видно, что директор здесь был менее проворным хозяином, чем Булевский. Внешние стены порядком потрепались, от оконных рам отколупывалась краска. Время было после шести вечера и основной вход уже почему то закрыли для посетителей, хотя обычно в больницах пускают до семи вечера. Пришлось направиться к дверям приемного покоя, куда то и дело подъезжали машины скорой помощи и выгружали носилки. Непривыкшая, Альбина то и дело отворачивалась от вида больных с разбитыми головами, окровавленными телами. Среди этой суматохи она кое-как разыскала более или менее свободную медсестру и спросила, как найти Симонова. Та всучила ей внутренний телефон и со словами "523" исчезла за дверьми. Шум в приемном покое мешал расслышать, что он говорит, но она поняла, что он спуститься за ней.
- Это вы от профессора Булевского?
Голос прозвучал откуда-то сзади. Ощущение падения в яму. Она застыла, сдерживая дыхание. Голос. Этот голос. Зачем он здесь? Что он здесь делает? Нашел её? Узнал? Этого не может быть. Что делать? Бежать, куда глаза глядят?
- Простите, - обладатель голоса тронул её за плечо. - Вы спрашивали Симонова?
Ну, конечно она. Она спрашивала Симонова. Артема Даниловича. Артема. Господи… Как же так.. Совпадение?
Она, наконец, заставила себя обернуться и встретиться глазами с довольно высоким молодым мужчиной в хирургической голубой рубашке на голое тело и брюках, с накрахмаленным белым колпаком на голове. Да, это он. Это действительно он. Тёма. Из снов. Из тоски. Беглец из кабины такси. Тот самый кусочек памяти, который постоянно болит. Она все никак не могла побороть смятение. Глаза метались по его лицу, ища ответа на бесчисленные вопросы.
- Вам плохо?
Он озабоченно оглядел её, не понимая, чем вызвана заминка. Да, мне плохо, подумал Альбина. Мне не просто плохо, я готова умереть прямо здесь. На этом самом месте. Почему он спрашивает? Ах… Рука взлетела к лицу. Это… Он её не видит. Он видит Катерину. Он не понимает, почему эта совершенно незнакомая девушка так растерянно и испуганно смотрит на него, словно загнанная птица. Взять себя в руки. Срочно.
- Нет, простите, просто… - она беспомощно огляделась в поисках оправдания. - на минутку голова закружилась. От вида больных.
- Бывает с непривычки.
Теперь и в его глазах смятение. Услышал знакомые интонации? Или просто защитная реакция на её неприкрытый страх? Его темно-карие глаза изучали Альбину, словно пытаясь по внешнему виду определить, что за проблема её беспокоит. Взгляд из непонимающего превратился в чисто профессиональный, оценивающий. Альбина вдруг почувствовала себя неловко. Интересно, какие чувства вызывает её новая внешность у мужчин? Судя по рассказам о Катерине, отношения с мужиками у той не складывались. Но кто знает, внешность ли тому была виной, или что-то другое? Как флиртуют девушки с такой внешностью? Что они делают, когда видят привлекательного мужчину? Лично она была готова спрятать голову в песок, лишь бы вырваться из под этого внимательного взгляда.
Тёма изменился. Стал больше похож на Артема Даниловича, чем на ботаника Тёму. Почему он так смотрит? Объективно - обаятельный молодой человек с открытым взглядом и напускной серьезностью. Сбивает её с толку - что за интерес он испытывает, профессиональный или не только?
- Катя, - протянула она руку.
- Артем Данилович. Чем могу помочь?
Альбина взяла себя в руки. В конце концов, она сюда явилась по совершенно конкретному вопросу. И этот вопрос был важнее, много важнее застарелых ран.
- Да тут разговор не на одну минуту. И очень, как бы сказать… - замялась она, все еще не зная, как себя вести. - Личный разговор. Можем мы где-нибудь поговорить в другом месте?
- Хорошо. - спокойно отозвался Симонов. - Давайте пройдем ко мне в кабинет. Вот только халат на вас накинем. Петровна, у вас есть запасной халат? - зычно крикнул он в пустоту коридора. Откуда ни возьмись, из недр коридора появилась дородная женщина с перекинутым через руку белым халатом.
Оглядев Альбину, она, не задавая лишних вопросов, передала ей халат.
- Дежурите? - обратилась Петровна к Симонову.
- Нет. Задерживаюсь.
- Как всегда. Спешить не к кому, значить.
С этим словами она удалилась, качая головой и не обращая внимания на укоризненный взгляд врача.
- Пойдемте.
Поднявшись на пятый этаж, они прошли в пустой кабинет. Альбина семенила вслед за ним, сосредоточено глядя ему в спину. Он изменился. Увереннее стал, что ли. Еще серьезнее. Более расслабленный в движениях. Или она запомнила его напряженным, потому что сама всегда напрягала его? Сейчас ему некого и нечего было бояться, не от кого бежать, нет демона под названием "дружба", с которым надо бороться, убивая себя. Ничего этого нет. Есть другая жизнь Возможно, в ней есть женщина. И у него с ней все хорошо и спокойно. От того он такой расслабленный и уверенный в себе.
Симонов уселся за стол, а Альбине предложил низенький проваливающийся диван.
- Можем продолжить? - бесстрастно спросил он, снимая колпак. Без врачебного колпака выглядел он менее представительно, и даже как-то немного по-мальчишески, словно сбросил лет пять. Сбившиеся каштановые волосы непослушными прядями беспорядочно легли на лбу, и он привычным движением откинул их назад.
- Видите ли, … - она запнулась, чуть не сказав Тёма, - видите ли, Артем Данилович , вы бы не могли на меня повнимательнее посмотреть?
- Что? Простите, не понял?
Если бы это не была пациентка Булевского, Артем подумал бы, что девушка собралась тут флиртовать с ним.
- Вам мое лицо никого не напоминает?
Альбина терпеливо ждала, пока он разглядывал её. Нейтральный взгляд оскорблял, унижал её своим беззвучием чувств, отсутствием интереса. Мужского интереса. Еще раз почувствовала себя подопытной крыской. Неужели это на всю жизнь?
Артем сначала не придал значения её вопросу, но потом поймал себя на мысли, что на самом деле девушка кажется ему знакомой. Перед его глазами проходило столько людей, что он даже не вглядывался в их лица. Особенности работы были таковы, что попадающие по скорой больные зачастую представали перед ним в таком состоянии, что была недосуг разглядывать их лица. Чаще всего они прямиком шли на операционный стол. Сколько раз его останавливали на улице бывшие пациенты, здороваясь, а он смущенно жал им руки, пытаясь вспомнить, где они встречались. Но лицо Альбины все же казалось очень знакомым.
- Вы у меня лечились? - неуверенно спросил он. - Вас поэтому ко мне направили?
Симонов вдруг занервничал. А вдруг он сделал что-то не так, и теперь она пришла жаловаться? Да если еще и Булевский об этом знает, вот позору-то будет!
- И да и нет. То есть, мое лицо должно напомнить вам об одной вашей пациентке, но это будет не совсем верно.
- Вы меня, надо сказать, совсем запутали.