– Ты позволишь этой ходячей пародии на респектабельность нас разлучить?
Шелли утомленно вздохнула.
– Я знаю, что он собой представляет, и не придала бы его мнению никакого значения, если бы не его высокий пост. Но он ректор университета, а ты его подчиненный.
– В моем контракте не было оговорено, кому я могу назначать свидания, а кому – нет.
– Но существует неписаный закон, запрещающий преподавателям встретиться со студентками. И я несколько недель назад пыталась объяснить тебе, что о нас тут подумают. Но ты не желал слушать.
– Что же плохого мы делаем? – вскричал Грант, теряя самообладание, которое так усердно старался сохранить. Однако, увидев, как съежилась Шелли, вполголоса выругался и шумно выдохнул. – Извини. Я же не на тебя злюсь.
– Понимаю, – тихо отозвалась она. Причиной его гнева была безвыходность положения, однако Грант не желал этого признать.
– Конечно, мне больше не нужны в жизни встряски и крутые повороты! Особенно если это каким-то образом может коснуться тебя. Но, черт побери, я не могу и отказаться от тебя.
– Придется. Как, по-твоему, я буду себя чувствовать, если из-за меня ты потеряешь работу? Думаешь, я смогла бы это пережить? – Я решал проблемы и посложнее, Шелли. Поверь, я сильный. Меня это не тревожит.
– Зато меня очень тревожит. – Она взялась за ручку дверцы. – До свидания, Грант.
Он удержал ее за локоть.
– Я не позволю им разлучить нас, пусть грозятся сколько угодно! И тебе не позволю вот так запросто от всего отказаться. Шелли, ты очень нужна мне. Я хочу тебя. И знаю, что ты тоже меня хочешь. Поверь, это все очень серьезно.
– Нет… – прошептала она, и в следующее мгновение губы его слились с ее губами. Это был горький поцелуй, страсть смешалась в нем с грустью.
Удерживая Шелли одной рукой, другой Грант коснулся ее груди. Его нежные поглаживания тотчас вызвали в ней сильный отклик. После чего умудренный в искусстве обольщения Грант принялся умело ласкать грудь Шелли, ее затвердевшие соски – неоспоримое доказательство ее разгорающегося желания.
– Не надо, прошу тебя… – взмолилась она, – не трогай меня больше.
Грант начал целовать ее податливые губы.
– Не лишай нас этого, Шелли. После стольких лет разлуки, не отнимай у нас это. Разве мы еще не сполна заплатили за это? Я хочу узнать тебя всю, целиком.
Он начал с ее ушка; старательно исследовал его своим нежно-шершавым языком, поглаживая и дразня. Рука Шелли безотчетно сжала его бедро. Ощущая сквозь ткань брюк его жесткие мышцы, она все горячее ласкала тело Гранта, когда вдруг его прикосновения вызвали в ней новый всплеск возбуждения.
Не будь Грант и без того одержим желанием овладеть ею, движения ее руки сказали бы ему о многом. А теперь ее безотчетная ласка еще ярче разожгла пламя его страсти, вселила в него еще большую решимость развеять страхи и сомнения.
Он касался губами гладкой кожи ее шеи, груди, то легонько прикусывая, то поглаживая кончиком языка. Шелли почувствовала, что с радостью погружается в ураган охвативших ее эмоций, и захотела вдруг ринуться в этот водоворот, сотворенный ласками Гранта.
Не желая тратить время на возню с одеждой, он ласкал Шелли сквозь ткань ее блузки. Кожа на ее роскошной груди пламенела от его горячих поцелуев. А когда Грант прикоснулся к соску, она в сладкой истоме проговорила его имя и прижала к себе его голову. Пальцы ее перебирали его непокорные волосы.
Язык Гранта очертил контуры возбужденного соска, обжигая сквозь голубой шелк и кружевную ткань бюстгальтера. Дыхание Шелли участилось, когда ласки Гранта сделались более настойчивыми, а когда губы его сомкнулись вокруг ее соска, она вскрикнула.
Он же продолжал ее ласкать – сначала одну грудь, потом другую, лишь на миг прерывая поцелуи, чтобы с бесконечной нежностью произнести ее имя.
Шелли не возражала, когда рука его пробралась под ее юбку и стала поглаживать бедро. Шелковистая ткань колготок только обострила ее чувствительность. Шелли словно растворилась под его прикосновениями, поощряя своими движениями смелые изыскания Гранта.
Как ни были они возбуждены, оба оказались не готовы к тому взрыву эмоций, который сотряс их, когда ладонь Гранта добралась до заветного треугольника. Он припал головой к ее груди, пальцы Шелли запутались в его темных волосах.
Нашептывая нежные слова, Грант погладил чуть выступающий холмик, и Шелли обмякла, желая принять в себя настойчивую плоть Гранта.
– Шелли, я хочу любить тебя, я иду к тебе, дорогая, – простонал он, крепче сжимая ее в объятиях.
Господи, что же она медлит?! Чего еще ждет? Об этом мужчине она мечтала всегда – и вот он, рядом, готовый отдать ей свою безудержную страсть. Почему же она так упорно отказывается ее принять? Потому что это не сказка – это жизнь. В реальном мире так не бывает. И мужчина, которого женщина любила и желала долгие годы, никогда не возвращается в ее жизнь подобно рыцарю на белом коне. Слишком это было бы хорошо. А чудес не бывает. И когда-нибудь неминуемо настанет час расплаты.
Легче всего было бы поддаться сейчас магии его нежных слов и своему жгучему влечению. Да, она хочет его – вполне возможно, без него она вообще не сможет жить, но они не вправе ставить на карту их жизнь и карьеру ради удовольствий одной ночи. А все, быть может, этим и ограничится.
Сейчас Грант горит желанием рискнуть, завести интрижку. В конце концов, он всегда сможет освободиться от нее. Когда она ему надоест, он снова переступит через все, что было между ними, и сможет попросту исчезнуть, а она вынуждена будет заново собирать обломки своей жизни.
Нет, она вовсе не считает Гранта столь бессердечным. Но ведь прежде она и в Дэриле не предполагала подобной жестокости. В подобных ситуациях женщины всегда оказываются во власти мужчин, которых любят.
Как бы сильно она ни любила Гранта, она не станет снова зависеть от его прихоти.
Сначала Грант даже не понял, что она пытается высвободиться из его объятий. Тело ее вдруг напряглось, она словно закрылась вся наглухо, руки отчаянно старались оттолкнуть его. Грант растерянно смотрел на нее, не допуская мыс – ли, что Шелли не хочет разделить его страсть.
– Шелли, что случилось?
– До свидания, Грант, – Шелли отодвинулась от него и, резко распахнув дверцу машины, выскочила на тротуар.
– Шелли! – крикнул Грант ей вслед, но она не оглядываясь понеслась по аллее, влетела в свой дом и захлопнула дверь, будто за ней черти гнались.
Словно запрограммированный робот, начисто лишенный чувств, она побрела в спальню. С ужасом взглянув на два влажных пятна на блузке, она освободилась от одежды. Все же придется сдать ее в чистку, подумала Шелли и отчаянно разрыдалась.
Воскресенье она провела, уединившись дома. Весь день лил дождь, да ей и без того не хотелось выходить на улицу. С утра позвонила мама, поинтересоваться, что нового в жизни Шелли и правится ли ей в университете. Шелли не стала ничего рассказывать о своем преподавателе политических наук.
Целый день она бродила по дому, время от времени поглядывая на телефон. Шелли надеялась, что Грант позвонит, но он так и не позвонил.
В понедельник вечером она спорила сама с собой, пойти ли завтра на лекцию Гранта или же бросить этот семестр, как она грозилась неделю назад. Причин для принятия такого решения было предостаточно. Однако она ухитрилась выдвинуть основания.
Во-первых, она не желает доставлять удовольствие ректору Мартину, поддаваясь на его угрозы. Сама мысль сдаться так легко была невыносима.
Во-вторых, она не хочет, чтобы Грант считал ее трусихой. Однажды он уже назвал ее так и был недалек от истины, но выглядеть в его глазах пугливой овцой ей совершенно не хотелось. Она ведь похвасталась ему, что смогла "навести порядок" в своей жизни, стать независимой и самостоятельной. Хороша же она будет, если спасует при первых же трудностях и позорно отступит, – да он сочтет ее законченной дурой и недостойной того внимания, которое он ей уделял. Мысль эта больно ранила ее, такого она не переживет.
Во вторник, с заплаканными глазами и мрачной решимостью во взоре, Шелли вошла в университетскую аудиторию. Грант стоял, склонившись над письменным столом, и просматривал свои записи. Подбородок его дернулся и напрягся, явно выдавая: Грант понял, что она пришла. Но взглядом ее он не удостоил.
Так продолжалось две недели. Он ни разу не взглянул на нее. Несколько раз Шелли так и подмывало принять участие в жарких дискуссиях, которые устраивал мистер Чепмен, но она воздержалась,
Она будет хранить молчание, пока молчит он.
Однажды, намеренно придя на занятия пораньше, чтобы попытаться вынудить Гранта с ней заговорить, Шелли застала его в обществе мисс Циммерман.
Девица устроилась на краешке его стола в весьма обольстительной, откровенной позе. Грант смеялся, откинувшись на стуле, так что ноги его упирались в стол в непосредственной близости от мисс Циммерман. Шелли с трудом поборола искушение выбить из-под Гранта стул и звучно отхлестать мисс Циммерман по нарумяненным щекам.
Разозленная на него и на себя – за то, что так близко к сердцу все приняла, – во время лекции она не сделала ни единой записи. Кипя от злости, она не отводила взгляда от окна, вид из которого, похоже, целиком поглотил ее внимание. По окончании занятия Шелли схватила свои книги и бросилась вон из класса. – Миссис Робинс?
Шелли резко остановилась – и шедший сзади молодой человек тут же налетел на нее сзади. Сначала она не хотела откликаться – но остальные студенты слышали, как Грант к ней обратился, и ей совсем не хотелось давать ему дополнительную пищу для насмешек. Расправив плечи, Шелли обернулась и взглянула в его серо-зеленые глаза.
– Да? – произнесла она как можно прохладнее, хотя кровь закипела в ее жилах, едва он произнес ее имя.
– Мне нужен ассистент в исследованиях. Возможно, вас заинтересует эта работа… миссис Робинс?
6
Поток студентов, покидающих аудиторию, обтекал Шелли, которая стояла как вкопанный столб и смотрела на Гранта.
За кого он ее принимает, за куклу, которая будет плясать, стоит ему дернуть за нужную веревочку? Несколько недель даже не взглянул на нее, а теперь просит быть его ассистентом!
– Я… вряд ли, мистер Чепмен, – ледяным тоном отозвалась она.
Но не успела Шелли отвернуться, как он поспешно добавил:
– По крайней мере, позвольте мне подробно рассказать вам об этой работе, а уж потом, если вы не заинтересуетесь, я обращусь к кому-нибудь другому.
Со стороны их разговор выглядел вполне обычно, но за любезными фразами таилась отвергнутая страсть и враждебность. Шелли так и подмывало накинуться на Гранта с гневными упреками – ведь несколько недель он не обращал на нее внимания! – и в то же время так хотелось броситься к нему на шею, умоляя обнять и приласкать ее.
Шелли презирала себя за эту слабость! Не желая выдавать своих чувств, она сохранила на лице бесстрастное выражение и держалась подчеркнуто сдержанно.
Когда аудиторию покинул последний студент, Грант спокойно сказал:
– Присаживайтесь, миссис Робинс.
– Лучше постою. Мистер Чепмен, я тороплюсь. Меня не интересует работа в качестве вашего ассистента.
Покачав головой, он раздраженно потер ладонью затылок. Вспомнив, как он описывал внешность типичного профессора, Шелли едва не рассмеялась:
Грант совершенно не соответствовал этому описанию. Брюки безупречного покроя как влитые сидели на его узких бедрах; клетчатая рубашка рельефно обрисовывала гладкие мышцы груди и плеч. Оторвав взгляд от темных волос, выглядывающих из-под расстегнутого ворота, она встретилась взглядом с Грантом.
Его глаза смотрели на нее с непередаваемой нежностью, в них она прочла страсть и тоску, словно отражение собственных чувств.
– Мне нужен помощник, который выполнял бы для меня кое-какие исследования, миссис… к черту… Шелли. От тебя потребуется прочесть кое-какие материалы и подготовить по ним отчеты. Устные, не письменные. На следующей неделе у нас экзамен, и мне нужна будет помощь в проверке письменных работ. Я веду пять групп, и в каждой по сорок и более студентов.
Шелли изучала носок своей туфли, конечно, это было не так интересно, как созерцание его мужественной фигуры, зато вполне безопасно. Когда она взглянула наконец на Гранта, здравомыслие покинуло ее.
– Я не смогу вам помочь, – постаралась как можно убедительнее произнести она.
– Ты отлично учишься, – продол – жал он, словно не слыша ее слов. – Понимаю, что в этом семестре у тебя большая нагрузка, но ведь ты не работаешь и не обременена семьей. А ты так нужна мне.
Она в упор посмотрела на него. Слова эти прозвучали отголоском услышанных ею прежде, хотя выражение его лица заставило Шелли заподозрить в этой фразе двоякий смысл. Но он выбрал верные слова; и Шелли почувствовала, как сопротивление ее тает.
– Уверена, вы могли бы найти кого-нибудь другого, – уже не так решительно проговорила она.
– Наверняка мог бы. Но мне не нужен никто другой. Мне нужна ты.
Неестественно напрягшиеся мышцы ее спины расслабились, плечи вновь обрели женственные очертания. Избегая его взгляда, Шелли снова уставилась на пасмурный, дождливый пейзаж за окном.
– Г-где бы вы хотели работать?
– Удобнее всего – у меня дома: там все бумаги. Таскать их туда-сюда слишком тяжело. У меня отличная подборка материалов для экзамена, и все такое прочее.
Она покачала головой.
– Это было бы неразумно, Грант. – Не желая признаться, что для нее будет невыносимо находиться с ним наедине в той уютной комнате, Шелли напомнила: – Если ректор Мартин узнает…
– Я скажу ему, что мне нужен был помощник, и это чистая правда, а ты моя лучшая студентка, и это тоже правда.
– На мой взгляд, гораздо лучше было бы взять этого самого необходимого тебе помощника из числа студентов мужского пола.
Впервые уголки его рта приподнялись в улыбке.
– Лучше для кого? – Добившись от нее ответной робкой улыбки, он с неподдельной нежностью произнес: – Мне так тебя не хватало, Шелли. – Не надо, – закачала она головой, – прошу тебя, не надо. Не усугубляй все, так только хуже…
– Но это ты все усугубляешь. Я обещал, что все будет по-твоему, но больше я не в силах выносить такую неопределенность.
– Почти три недели ты не обращал на меня внимания! – воскликнула Шелли; в ней заговорила уязвленная женская гордость. – Как будто я умерла.
– О нет, Шелли. Я все время думал о тебе и надеялся – пусть это звучит жестоко, – что ты страдаешь не меньше меня. Каждую ночь я ложился в постель с мыслями о тебе, твоем запахе, твоем вкусе…
– Прекрати…
– Я так сильно тебя хочу, что все тело болит. – Он сделал шаг вперед и положил руки на ее плечи. – Шелли… Дверь открылась.
– Мистер Чеп… О, прошу прощения, – вкрадчиво протянула возникшая на пороге студентка и, прищурившись, развязно прислонилась спиной к дверному косяку.
Шелли поспешно вытерла слезы и отвернулась к окну.
– В чем дело, мисс Циммерман? – раздраженно спросил Грант.
Девица, явно не из пугливых, встретила его строгий взгляд нахальной улыбкой.
– Ни в чем. Это вообще-то может подождать. Зайду попозже, – небрежно бросила она и вышла, плотно закрыв за собой дверь.
Несколько секунд оба стояли не двигаясь, затем Грант подошел к Шелли:
– Изви…
Она порывисто обернулась.
– Почему бы тебе не пригласить ее к себе в помощницы? Кажется, она на все для тебя готова.
Удивление, отразившееся на его лице, вызвало у Шелли удовлетворение, однако не умерило ее гнев. Она обрушила на Гранта злость, которую испытывала к самой себе: она ничуть не лучше других девиц, кидающихся ему на шею. Сколькими же сердцами он забавляется? Мысль, что она может стать одной из наложниц его гарема, взбесила Шелли.
– Не сомневаюсь, что твоя мисс Циммерман и ей подобные сгорают от желания проводить с тобой долгие вечера, корпя над твоими пыльными учебниками.
Гранту стоило немалых усилий совладать с собой: это выдавали желваки, ходуном заходившие на его скулах, и побелевшие костяшки судорожно сцепленных пальцев.
– Она не "моя", эта мисс Циммерман! И вообще, при чем здесь она? Глупая девчонка, и только. И что из этого? Доверяй же мне хоть немного, Шелли! – раздраженно воскликнул он. – Итак, ты станешь помогать мне или нет?
Это был вызов, дерзкий и бескомпромиссный, и Шелли следовало принять его.
– Да, я тебе помогу. Проведу для тебя необходимые исследования и буду проверять экзаменационные работы. Но учти, это чисто деловое соглашение.
– Отлично. – Я серьезно. Чистый бизнес.
– Понимаю.
Оба они лгали себе и друг другу, и оба сознавали это.
– Сколько же ты собираешься мне платить?
Чертыхнувшись вполголоса, Грант засунул руки в карманы брюк, отчего ткань на бедрах натянулась. Шелли отвела глаза.
– Как насчет двадцати долларов в неделю? За два вечера в неделю.
– На мой взгляд, лучше сорок долларов в неделю. По двадцать долларов за вечер, максимум по три часа – с семи до десяти. – Согласен, – проворчал он. – Жду тебя сегодня вечером.
– Завтра у меня контрольная по экономике, надо подготовиться. Так что жди меня завтра вечером.
– Хорошо, – неохотно согласился он. – Я за тобой заеду.
– Сама доберусь.
– Что ж, ты знаешь, где я живу.
– Да. Увидимся ровно в семь, мистер Чепмен.
Пройдя мимо него, она распахнула дверь и пулей выскочила в коридор, опасаясь, что еще чуть-чуть – и она поддастся порыву обнять его, умоляя о поцелуе.
– Ты точно минута в минуту, – заметил он, открывая ей дверь вечером следующего дня.
– Я же обещала.
– Заходи. – На нем были потертые джинсы и трикотажная майка, на босых ногах – шлепанцы. Увидев Гранта в столь непарадном облачении, Шелли почувствовала, как сердце ее заколотилось сильнее, а ладони вспотели, – однако она взяла себя в руки и, невозмутимо миновав его, вошла в квартиру.
На Шелли была накрахмаленная белая блузка с узким черным галстуком и черная шерстяная юбка. Собранные в хвост волосы довершали строгий и деловой облик, который она сочла нужным создать. С напускным отвращением Шелли оглядела горы бумаг, беспорядочно разбросанных на журнальном столике и полу.
– С чего мне начинать? Грант повесил ее плащ на крючок у входа и жестом пригласил Шелли в комнату.
– Мне бы хотелось, чтобы ты просмотрела вот эти три книги – я скажу, какие главы – и выписала случаи, когда конгресс игнорировал право президента налагать вето на законопроекты. Кроме того, отметь, оказался ли принятый законопроект в конечном счете необходимым, и перечисли доводы в подтверждение этого. Получится отличный экзаменационный вопрос. Если студент ознакомился с этим материалом, он сумеет привести несколько хороших примеров.
– А разве я не буду сдавать экзамен?
– Тебе достанутся другие вопросы. Она кивнула, даже не вникая в суть, не в силах думать ни о чем, кроме удивительных глаз Гранта.
– Если возникнут вопросы – я здесь, – сказал он, поудобнее устраиваясь в кресле с ворохом тетрадей в руках.
Остаток вечера они провели в его кабинете. Грант держался подчеркнуто вежливо и отчужденно. Когда Шелли устроилась поудобнее на диване, он включил стереосистему, а сам пересел к загроможденному бумагами столу и погрузился в изучение книг.