Эйси просиял:
– Спасибо. Ну вот, как я уже говорил, тот старикан слез с лошади и привязал поводья… А затем прямо на наших глазах он проделал эту штуку. Подошёл к лошади сзади, приподнял хвост и сунул свою руку… – Колеблясь, сказитель бросил взгляд на женщин. – Ну, вы поняли, куда он сунул руку. И, чёрт меня побери, если не намазал себе на губы то, что вытащил.
Последовал хор женских голосов, повторявших "фу" и "какая мерзость".
– Ты всё выдумал, – обвинила его Роксанна.
– Нет. Ничего подобного. Я видел это собственными глазами. Он смазал губы конским навозом.
– Зачем? – не отступала Роксанна.
– Я задал ему тот же вопрос, – искренно ответил Эйси, – Я спросил: "Зачем ты это сделал?" и он ответил, что его губы ужасно трескаются. Ну, естественно, мне стало страсть до чего любопытно, и я поинтересовался, помогает ли средство. Он признался, что не уверен помогает ли это его губам или нет… Но заверил, что гарантированно пропадает желание их облизать.
Последняя фраза вызвала приступ смеха у всех собравшихся. Роксанна потрясла пальцем перед лицом рассказчика:
– Ты нехороший человек, Эйси Баббитт.
– Уел тебя, верно? – Эйси расхохотался, в голубых глазах плескалось ликование.
– В яблочко, – припечатал Джеб, всё ещё смеясь.
Время до полуночи они провели разговаривая и смеясь, вспоминая разные забавные случаи. В полночь все поспешили обнять друг и друга и пожелать Счастливого Нового года, а Слоан предложил тост в честь наступившего Нового года.
Когда бокалы опустели, Шелли подошла к Нику. Они стояли лицом к лицу, и внезапно их внешнее сходство стало очень заметным. Шелли бросила взгляд на мужа, и он ободряюще кивнул. Ник посмотрел на мать. Мария вздохнула и тоже медленно кивнула. Эйси, сидевший рядом с ней, накрыл её ладонь своею. Женщина улыбнулась ему с благодарностью.
Шелли прочистила горло:
– Ээ, у нас есть объявление. Мы подумали, что Новый год самое подходящее время.
Ей удалось привлечь всеобщее внимание, и она с волнением продолжила:
– Вам всем известно о давних незатихающих сплетнях, что мой брат Джош приходится отцом Нику. Мы решили, что сегодня подходящее время, чтобы рассеять эти слухи. Мы пригласили вас сюда, во-первых, потому что вы наши друзья, а во-вторых, потому что хотим, чтобы вы узнали правду и помогли нам раскрыть её всем остальным.
Шелли глубоко вздохнула:
– Джош, согласно его воле, был кремирован, поэтому было невозможно получить образец его ДНК, чтобы подтвердить или опровергнуть возможное отцовство. Прошлым летом, намереваясь выяснить всё до конца, Роман, Ник и я предоставили свои пробы на анализ. Моего образца было бы достаточно, чтобы доказать родственную связь между Ником и мной. Но мне казалось этого мало, и тогда Роман предложил свой образец. Также я решилась эксгумировать тело отца, чтобы получить и его ДНК. К счастью, папа был против кремирования, и удалось получить ткани пригодные для проведения анализа.
Ник сглотнул. Его лицо побледнело, и он так крепко стиснул ладонь Шелли, что едва не сломал её. Он годами ждал этого момента и сейчас, когда всё было в его руках, начал сомневаться. Действительно ли он хотел приоткрыть завесу прошлого? Как люди будут смотреть на него? На его мать? Будут шептаться за их спинами? Как только Шелли озвучит новость, секрет откроется… И не будет пути назад.
Почувствовав беспокойство Ника, Шелли ободряюще сжала его ладонь и улыбнулась такой тёплой и нежной улыбкой, что он успокоился. Она оглядела группу собравшихся:
– Это заняло некоторое время, но полученные результаты оказались совсем не теми, которые ожидались. Мы были ошеломлены и даже не сразу поверили тому, что они означали. Но, не подтвердив первоначального предположения, новости замечательные, – она посмотрела на Ника глазами полными любви. – Позвольте представить вам, – грудным голосом обратилась Шелли к друзьям, – не моего племянника, как все думали, а моего брата, Ника Риоса.
Глава 11
Последовавшее секундное молчание взорвалось восклицаниями и возгласами. Слоан поднял руку, призывая к тишине:
– Хорошо, хорошо, успокойтесь.
Когда шум стих, он продолжил:
– Я предупреждал Шелли, Ника и Марию, что последует куча вопросов, – прозорливец криво усмехнулся. – Нельзя сообщить такую новость и не вызвать лавину вопросов. Но мы заранее решили, что нет необходимости посторонним, – он тяжёлым взглядом обвёл присутствующих, – и вам в том числе, знать все подробности. Довольствуйтесь тем фактом, что Ник – единокровный брат Шелли, и тому есть доказательства. Шелли собирается предать огласке, что Ник Риос её брат. И прежде, чем вы спросите – нет, Ник не станет менять свою фамилию на Грейнджер, – он улыбнулся Нику. – Как я сказал в самом начале, он прожил Риосом слишком долго, чтобы что-то менять. Парень хотел только узнать правду. То, что она не соответствовала ожиданиям – очередная неожиданность в нашей непростой жизни. И да – Шелли разделит своё наследство с Ником. И нет – он не просил сестру об этом, напротив, долго спорил, пытаясь отговорить. Но упрямство – фамильная черта Грейнджеров, и Шелли твёрдо решила вернуть то, что должно принадлежать брату по праву, – Слоан снова строго оглядел присутствующих. – Что до подоплеки, почему всё хранилось в секрете долгие годы, думаю, ответ очевиден. Что вы расскажете остальным – ваше дело, причём желательно, чтобы вы распространили новость как можно шире. На то есть причины. Мы хотим, чтобы правда была обнародована, но чего не собираемся, – рот Слоана скривился, – так это давать объявление в газету. Надеемся, если истина станет известна людям, достойным доверия, и они передадут её остальным как должное, то удастся избежать болезненного любопытства со стороны жителей Долины.
Сидя на подлокотнике дивана, Джеб почесал подбородок:
– И как мы это проделаем? Может, завтра пройдём маршем по главной улице города, скандируя новость на потеху прохожим?
– Не утрируй, – улыбнулся Слоан. – Достаточно, если ты для начала сообщишь Минго, своей сестре и своему отцу. Они перескажут кому-нибудь ещё, и пошло-поехало. Мы с Шелли скажем остальной родне и Клео. Они должны были присутствовать здесь сегодня вечером, но по различным причинам не смогли. Ничего, узнают завтра или как договоримся.
Со всех сторон послышались смешки.
– Как только узнает Клео, – пробормотала Роксанна, – узнает весь город.
– Именно, – протянул Слоан. – Пусть весь город узнает, но правду, а не сплетни и досужие домыслы. Хотя, как ни мудри, кривотолков избежать не удастся. Все дружно закивали.
– Похоже на план, – заключил Росс, поднялся и направился к Нику и Шелли.
Он протянул руку Нику:
– Раз твоя сестра замужем за моим братом, выходит, мы с тобой теперь, вроде как родственники. Добро пожаловать в нашу семью.
– И в нашу, – следуя примеру Росса, сказал Роман, похлопывая Ника по спине. – Но должен предупредить, – добавил он лукаво, – что родство с нами может показаться немного угнетающим... Это семейство временами становится проклятием, а не благословением.
С грацией леопарда Роман повернулся к Марии, которая сидела молча:
– И, сеньора Мария, как маму Ника я и тебя рад приветствовать в нашей семье, – он игриво улыбнулся. – Теперь, когда мы связаны родственными узами, могу ли я называть тебя кузиной Марией?
Женщина выглядела смущённой, но согласно кивнула:
– Пожалуйста, называй, – она опустила глаза. – Спасибо, что ты так добр ко мне.
Дрожь в голосе выдала, что она еле сдерживает слёзы.
Роман нахмурился и уже собирался что-то сказать, когда Шелли предостерегающе пихнула его.
– Позже, – прошептала она.
Эйси, наблюдавший за происходящим со стороны, неторопливо прошёлся по комнате походкой человека, который всю жизнь провёл в седле. Засунув большие пальцы за пояс новых со стрелкой джинсов "Levi’s", он ухмыльнулся Нику:
– Значится, – блестя глазами, спросил он, – теперь я должен называть тебя мистером, так что ли?
Ник улыбнулся старику:
– А ты бы стал?
– Ни черта не стал бы, – с наслаждением протянул Эйси. – Но учитывая мои преклонные годы, тебе следовало бы величать меня мистером Баббиттом.
Ник засмеялся:
– А ты отзовёшься на такое обращение?
– Конечно, нет. Сам знаешь, я не сторонник всяких политесов, – осклабясь, Эйси энергично тряхнул руку Ника. – Мои поздравления, сынок. Чертовски рад за тебя. Это должно было случиться давным-давно, – он бросил взгляд полный упрёка в сторону Марии. – И так бы и вышло, если б некоторые не маялись излишком преданности.
Колкое замечание задело Марию:
– Я обещала, – возразила она. – Джош тоже обещал. Мы дали слово сеньору Грейнджеру, что никогда никому не расскажем. – Она с несчастным видом поглядела на Шелли: – Ты понимаешь?
Встретив ищущий поддержки взгляд, Шелли смягчилась и, приобняв Марию, ловко вывела её из толпы:
– Конечно, понимаю. Не волнуйся об этом, – заверила она, убедившись, что их не подслушают.
Спрятав лицо на груди Шелли, Мария пробормотала:
– Мне так стыдно. Все будут глазеть на меня и думать, что я была любовницей сеньора Грейнджера, – женщина подняла глаза полные слёз. – Но я не была. Это случилось лишь раз, клянусь тебе.
Подошёл Слоан и встал возле Марии, заслонив её от присутствовавших в комнате:
– Мы верим тебе, – успокаивал он. – Понятно, что пойдут пересуды, но ты же сама сказала, что устала хранить тайну. Будут и сплетни, и масса догадок, но злословие стихнет. Главное помни, на этот смелый поступок ты решилась ради своего сына. Выше голову. Мы будем рядом с тобой. Тебе не придётся справляться с кривотолками в одиночку.
Мария глубоко вздохнула и освободилась от утешительного объятия Шелли:
– Понимаю. Всё, что вы говорите – правда… Но будет очень сложно притворяться, что я не замечаю любопытных взглядов и не слышу шепотков за спиной, – она опустила голову и сильно сжала руки. – Я знала, что будет трудно, только не понимала, насколько трудно, какой беззащитной и выставленной напоказ я буду себя чувствовать, – она ненадолго зажмурилась. – И это перед людьми, которые мне сочувствуют. А ведь неизбежно столкновение с недоброжелателями.
Роксанна встретилась взглядом с Джебом. Оба думали об одном и том же. Сплетня о связи Марии с отцом Шелли произведёт эффект разорвавшейся бомбы. Когда новость распространится – а это произойдёт со сверхъестественной скоростью – долина затрещит, словно наэлектризованная. Немногие посмеют в лицо спросить Марию об истории, которая будет излюбленной темой для обсуждения в течение многих недель, и, без сомнения, полностью скандал никогда не забудется. Всегда найдётся любитель посмаковать клубничку.
Нику тоже достанется, но поскольку он косвенный участник событий, только самые подлые и злопамятные будут чернить его имя. Но с его матерью церемониться не станут. Не пощадят и отца Шелли и даже её мать – многие зададутся вопросом, а знала ли Кэтрин Грейнджер правду, закрывала ли глаза на непотребство или пребывала в блаженном неведении?
Шелли ещё раз обняла Марию, жалея, что не нашлось менее болезненного способа уладить проблему. Родители умерли, и её мало заботили возможные сплетни о них. Злые языки не причинят им боли. Но с Марией всё по-другому. Они рассматривали ситуацию со всех сторон, пытаясь отыскать возможность не бросать бедняжку на съеденье волкам. Конечно, их семьи и друзья будут защищать её, но Слоан и Шелли не видели более лёгкого решения. Обсуждался вариант оставить всё, как есть – по предложению Ника. Всё, чего он когда-либо хотел – знать правду. Его не волновало общественное признание и не интересовали досужие сплетники, строящие предположения о его матери. Шелли и Слоан были готовы уступить ему и сохранить тайну, но Мария сама настояла, что пора избавиться от секретов. Хотя она отчаянно пыталась сдержать клятву, данную много лет назад, было облегчением открыть истину. Она год за годом утаивала имя отца от сына, и была вынуждена наблюдать, как её мальчик страдает из-за этого. Но и Мария мучилась. Каждый раз, когда Ник умолял назвать имя и она отказывалась наотрез, её сердце обливалось кровью.
– То, что произошло между мной и сеньором Грейнджером достойно порицания. Но Нику нечего стыдиться. Грех только на мне и на сеньоре Грейнджере. Если продолжим и дальше молчать, чтобы защитить меня, то тем самым накажем Ника, – она робко взглянула на Шелли через дубовый стол, украшавший кухню в доме Джоша. – Пришла пора встретиться с прошлым, – она обернулась к сыну с лицом, исполненным любви. – Пусть его примут как сына сеньора Грейнджера. После всех этих лет и всей лжи он заслуживает этого. Это его право.
Как только Мария приняла окончательное решение, осталось определиться, как сделать объявление. Шелли и Ник рассудили, что канун Нового года прекрасно подойдёт.
– Новое начало, – сказала Шелли.
– Покончим с прошлым, чтобы встретить будущее, – добавил Ник.
Таким образом выбор был сделан, и мосты сожжены.
После того, как первая волна изумления схлынула, Слоан при поддержке Романа и Эйси тактично перевёл беседу на менее личные темы, и хотя многих снедало любопытство, гости вежливо поддержали разговор. Роман для затравки разъяснил южный обычай подавать коровий горох на Новый год, Джеб рассказал байку о Минго, проснувшемся на пару со скунсом в своём спальном мешке, а Эйси живописал курьёзные случаи с рогатым скотом на ранчо Грейнджера, и неловкость прошла. Некоторые уже зевали и явно подумывали о постели, когда истории постепенно сошли на нет. Казалось, заявление Шелли прозвучало без последствий. Обманчивое впечатление.
Перед тем, как отправиться спать, несмотря на протесты Шелли, все вызвались посодействовать с наведением чистоты. Еда была подана на одноразовой посуде, поэтому уборка не заняла много времени. Двадцать минут спустя в доме воцарилась тишина. Слоан вместе с мужчинами отправился в амбар, а большинство женщин занялись устройством постелей в студии Шелли.
Роксанна осталась, чтобы помочь Шелли убрать остатки угощения. Они споро работали на кухне в течение нескольких минут, пока Роксанна не дала волю любопытству:
– Ты не была шокирована?
Секунду Шелли озадаченно смотрела на золовку.
– А, ты про Ника?
Роксанна кивнула, и она ответила:
– Отчасти. Но прежде всего я обрадовалась, что у меня есть брат. Даже не сразу задумалась о том, как он появился. А когда задумалась, мне было уже всё равно, – Шелли рассмеялась. – То, что Ник Риос оказался моим единокровным братом –лучшее, что со мной случилось. А что до остального – дело-то давнее. Мой отец умер. И мама мертва. И Джош. Теперь только Мария знает всю правду. И если бы не тест ДНК, ничего бы не открылось, – она тряхнула головой, уголки губ опустились. – Бедный Джош. Отец был несправедлив к нему – позволил Джошу взять вину на себя и обязал хранить молчание все эти годы.
Роксанна подняла бровь:
– Я бы сказала, что Джош не единственный, с кем несправедливо обошлись. А как же твоя мать? А Ник? Мария, наконец?
Гримаса исказила лицо Шелли:
– И с ними тоже. Папа поступил ужасно, я этого не отрицаю. И это его прегрешение заставляет предположить, что он был трусливым и бесхребетным, но ведь он не был таким. За исключением единственной ошибки он прожил достойную жизнь. А Мария… Её не за что винить – не забывай, на тот момент она только что перебралась в Штаты, даже по-английски еле говорила. Совсем молоденькая и наивная.
Роксанна фыркнула. Взглянула на Шелли и торопливо добавила:
– Ну, я, конечно, извиняюсь. Знаю, что она практически воспитала тебя, и ты обожаешь эту женщину, но факт остается фактом – она спала с твоим отцом.
– А ты знаешь, что в молодости её мать работала на богатого мужчину в Мексике?
Роксанна покачала головой, не понимая, к чему ведёт Шелли.
– Хмм, так вот, она работала ещё до замужества. Некоторые вещи никогда не изменятся, и мы ведь говорим о Мексике, какой она была пятьдесят лет назад. В те дни работа в асьенде была пределом мечтаний – либо это, либо изнурительный труд в поле. Служить в асьенде было завидным достижением. Когда мать Марии приняли, её собственная мать отвела дочь в сторонку и предупредила, что рано или поздно Патрон позовёт её к себе в постель. Семья была бедной и отчаянно нуждалась в каждом песо, которое мать Марии могла принести. Девушке твердили, что если она хочет сохранить работу, то должна выполнять любые просьбы Патрона и держать язык за зубами. Так она и делала, – Шелли угрюмо посмотрела на Роксанну. – Когда Мария начала работать на нас, то же самое наставление она услышала от своей матери.
Роксанна открыла рот в изумлении:
– Хочешь сказать, что родная мать велела ей потворствовать посягательствам твоего отца?
– Именно. Мария не особенно ей поверила – в конце концов, это Америка, а не Мексика, и её собственные воспоминания о родине были нечеткими. Она решила, что её мать слишком стара и глупа. Сеньор Грейнджер, заявила она своей матери, очень добр и уважителен к ней и никогда не прикажет ей спать с ним, – Шелли скорчила гримасу. – Возможно, ничего бы не случилось, если бы мои родители не рассорились, что, конечно же не оправдывает, но объясняет произошедшее. Я была слишком маленькой, чтобы что-то помнить, но тогда мать с отцом решили некоторое время пожить раздельно. Мы с мамой уехали на четыре или пять месяцев в Юкайю. Мария рассказала, что однажды вечером папа явился домой сильно навеселе и застал её на кухне – она вышла за стаканом молока в длинной ночной рубашке... – Шелли с отвращением поморщилась: – Как бы то ни было, они сделали это, и в результате Мария забеременела.
– С первого же раза? – с сарказмом уточнила Роксанна.
– Если верить Марии… А я верю ей. Возможно, я ищу оправдание для отца и для неё. Возможно, не хочу допустить, что мой отец был похотливым ублюдком. Зная всех участников, не могу поверить, что он относился к мужчинам, зажимающим по углам мексиканских экономок, или, что Мария – женщина-вамп, пытавшаяся соблазнить хозяина. Не забывай, какой юной и наивной она была в то время, – задумчивое выражение появилось на лице Шелли. – Папа всегда был стойким и терпеливым. Я верю, что он дал слабину только однажды, а потом всю жизнь сожалел об этом. И упросил Джоша взять вину на себя – как бы постыдно это не было – потому что не видел другого способа сохранить брак. Пусть мне трудно принять это. Но я не позволю одному проступку омрачить воспоминания об отце. Мария сказала, что обожала мою маму, и была готова на многое, чтобы предотвратить развод. Она клялась, что за исключением того единственного раза, отец больше к ней не прикасался. Уже на следующее утро, он извинялся, умолял простить его. По её словам, он был напуган содеянным.
– Не знаю, Шелли. По мне, так это не слишком правдоподобно.
Шелли кивнула:
– Возможно. Не буду спорить. Но пока не всплывут опровергающие факты, что вряд ли случится, я буду верить Марии, – она послала Роксанне твёрдый взгляд. – И если хочешь, чтобы мы остались подругами, то поступишь так же.
Роксанна скривилась: