* * *
Жора и Толик встретили выходящего из маяка Костю. Тот молча прошел мимо них.
- Бать, а чего это Костя вышел отсюда такой несчастный? - спросил Жора, заглянув к отцу в каморку.
- Боится сильно. Я расписку ему не отдал.
- Почему?
- Если бы отдал, он бы уже в милицию побежал. Стал бы первым помощником в поимке похитителей брата, которого сам и заложил.
- Точно. Ты его раскусил. А деньги-то он тебе отдал? - спросил Жора.
- Отдал. Конечно, это не выкуп, на который мы рассчитывали. Всего десять тысяч. Но с паршивой овцы хоть шерсти клок.
- И что, мы с этой мелочью поедем? Нам же ни на что не хватит!
- Не переживай, наше будущее обеспечено, - уверенно сказал смотритель.
- Десять тысяч - это не деньги за границей! - махнул рукой Жора.
- Ты забыл? Я накопил достаточно для того, чтобы мы могли жить, ни в чем себе не отказывая. Толян, а ты чего молчишь?
- Я не хочу никуда ехать, - тихо сказал Толик.
- А кто тебя спрашивает? Поедешь как миленький, - осадил брата Жора.
- Не смейте распоряжаться моей жизнью! - возмутился Толик.
- Что ты сказал? - удивленно переспросил отец.
- Я сам буду решать, где мне жить. Я уже взрослый, батя. Я никуда не поеду, - упрямо настаивал на своем Толик.
- Ах, ты уже взрослый? Идиот! Ты что, не понимаешь, что, если останешься, тебя назовут виновным в похищении человека! Или ты рассчитываешь, что подобное может сойти с рук? Инвалид, которого мы держали в доке, с минуты на минуту откроет глаза и. назовет тех, кто его похищал. Даже если повезет и ты получишь не максимальный срок, кому ты после отсидки будешь нужен? Мы с Жорой уедем, а больше у тебя никого нет.
- У него Маша есть, - напомнил Жора. - Толян, очнись, она этого инвалида любит.
- Она же тебе за похищение любимого спасибо не скажет! Ты об этом подумал? - поддержал Жору отец. - Все. Будем считать, тема закрыта. Готовьтесь к отплытию.
Смотритель ушел по своим делам, а Жора стал успокаивать брата:
- Толян, хватит цепляться за этот город. Подумай о будущем: на новом месте мы заживем, как короли. Нас никто не будет знать, не придется скрываться. А что здесь?
- Здесь Маша, - грустно сказал Толик.
- Твоя Маша заменит нам свободу?
- Здесь я могу ее видеть, держать за руку, разговаривать, - мечтательно говорил Толик.
- Да не нужен ты ей. Она общается с тобой из жалости. Если бы она тебя любила, вы давно уже были бы вместе.
- Я знаю, - спокойно сказал Толик. - Но мне это не важно. Важно, что она мне нужна.
- Но ты все равно не сможешь с ней общаться. Тебя посадят, и она сразу же тебя возненавидит, когда обо всем узнает. У тебя нет другого выхода, брат. Ты должен поехать с нами!
* * *
Катя сидела в коридоре больницы возле Лешиной палаты, задумавшись. Ее невеселые мысли прервал Костя.
- Ну как он? Не пришел в себя?
Катя не хотела ни видеть Костю, ни говорить с ним.
- Кать, не отталкивай меня. Давай поговорим. Лешка же мне брат, представь, как я за него переживаю. - Костя хотел во что бы то ни стало добиться Катиного внимания.
- Переживаешь? Мне странно это слышать… - Катя не верила в искренность Костиных слов.
- Но почему странно-то?
- Я была уверена, что ты не любишь его. Вы постоянно соперничали, ссорились…
- Так у всех братьев бывает. Когда они здоровые, сильные. А когда случается такое, как с Лешкой, сразу в душе все меняется.
- Что имею - не ценю, потерявши - плачу… - подтвердила его мысль Катя.
- Я только сейчас понял, как его люблю. И страшно боюсь потерять.
- Я тоже боюсь.
Тут из Лешиной палаты вышла медсестра. Катя подскочила:
- Есть новости?
Медсестра отрицательно покачала головой. Катя снова села. Так и сидели они с Костей молча, пока не пришла Полина, чтобы сменить Катю.
- Как ты, Катя? - спросила она. - Может, пойдешь домой, отдохнешь?
- Я в порядке. Я буду здесь, пока Леше не станет лучше.
- Катя, а ты уверена, что все это тебе нужно? - с сомнением спросила Полина.
- Я не смогу сейчас спокойно сидеть дома.
- Я не об этом. Я о том, что тебя ждет после того, как Леше станет лучше.
- Что за вопрос? Леша - мой жених.
- Извини, но я помню, как ты металась от Леши к Косте и обратно. Ты ведь испугалась, ,что не сможешь жить с инвалидом, так? После того, что случилось, Леша уже не будет полноценным человеком. Не обижайся, Катя. Ты сейчас должна определиться. И лучше уйти сразу, если ты не готова к такому испытанию.
Костя внимательно слушал Полину, даже внимательнее, чем Катя.
- Что бы вы обо мне ни думали, знайте: я хочу быть с Лешей, несмотря ни на что, - подтвердила Катя.
- Я надеюсь, это твое решение - взвешенное и обдуманное, принятое не под влиянием эмоций, - сказала Полина.
- Поверьте, у меня было время все обдумать.
- Я рада, что это так. Я просто хочу, чтобы ты знала: если ты почувствуешь, что все это - выше твоих сил, имей в виду: ты можешь уйти в любой момент. И никто тебя не будет осуждать. Это я тебе говорю как Лешина мать.
Костя с интересом ждал Катиной реакции. И Катя кивнула.
- Ваш сын только что пришел в себя! Я за врачом! - сказала, выходя из палаты, медсестра, и все сразу встали.
Только Алеша пришел в себя, он сразу же тихо спросил:
- Где она?
Катя склонилась над Алешей:
- Я здесь, Леша, с тобой.
- Где Маша? - снова спросил Алеша. Катя даже отшатнулась, словно он ее оттолкнул.
- Маши здесь нет, Леша, - ответила Полина. - А как ты себя чувствуешь?
Алеша молчал.
- Уважаемые родственники, прошу вас немедленно удалиться в коридор, - попросил пришедший врач. - И прошу не забывать: здесь - реанимация.
В коридоре Катя спросила о том, что ее больше всего потрясло:
- Я не понимаю, почему Леша звал эту Машу?
- Катя, да какая разница, кого он звал? Главное - он пришел в себя! - радовалась Полина.
Через некоторое время к ним вышел врач и сказал:
- Самое страшное уже позади. В данный момент сознание у него вполне адекватное. Он будет жить. Но, боюсь, это максимум, на что мы могли рассчитывать.
- В прошлый раз прогнозы тоже были очень плохими, но Леша поправился, победил недуг! - напомнила Полина.
- Это было похоже на чудо. Ожидать подобного во второй раз… Не хочется зря вас обнадеживать.
- Я вас очень прошу, разрешите мне побыть с сыном, - попросила Полина.
- Только в виде исключения. И только вам, - согласился врач.
* * *
Буравин был из тех людей, у кого слово не расходится с делом, поэтому сразу после разговора с Самойловым он отправился к следователю. Тот удивился его приходу:
- Здравствуй, Виктор, чем обязан?
- Здравствуй. Я пришел подать официальное заявление. Я требую расследования по поводу своего разорения. Ведь ты в курсе, что со мной сделал Борис.
Такого поворота событий следователь не ожидал.
- А почему ты не написал заявление сразу, как только узнал, что разорен?
- Был уверен, что произошло какое-то недоразумение. Или Борис опомнится и исправит ошибку, - объяснил Буравин.
- Так поговори с ним, скажи ему это! Выясните наконец ваши отношения. Вы же друзья! Зачем все доводить до официального расследования?
- Я так и собирался сделать. Сегодня мы поговорили.
- И что он сказал? - с интересом спросил Буряк.
- Никакого недоразумения или ошибки не было. Борис разорил меня намеренно и абсолютно не жалеет о том, что сделал. А поскольку разорение произошло явно незаконным путем, я хочу узнать, каким образом Самойлов это сделал. И наказать его! Я сейчас напишу заявление на Самойлова, и ты откроешь дело.
- Для этого нет оснований, Витя, - недовольно поморщился следователь. - Передача всех активов произошла на основании твоей доверенности. По ней ты сам предоставил Самойлову право распоряжаться всем, что тебе принадлежит!
- Это - подлог. Я не подписывал такой доверенности.
- Но ты же сам признал, что подпись действительно твоя. Если хочешь, проведем экспертизу, но…
- Я похож на идиота, Гриша?! Ты считаешь, что я в здравом уме и твердой памяти мог дать кому-то такую доверенность? Поверь, Гриша, я ее не давал. Все это провернул Самойлов. Сегодня я понял, как он меня ненавидит. Он мечтает меня растоптать. С этой же целью он и похищение Лешки на меня повесил!
- Все, что ты говоришь, - из области домыслов. Мне нужны факты, подкрепленные доказательствами.
- Так помоги мне их найти! - попросил Буравин. - Это же твоя работа! Борис меня ограбил. Я прошу тебя об одном: помоги официально доказать, что он сделал все незаконным путем!
* * *
Маша все еще работала в салоне у Риммы, но она уже очень устала и хотела одного - отдохнуть.
- Ну что, я зову следующего пациента? - спросила ее Римма.
- Нет, Римма. Давайте закончим прием, у меня совсем нет сил.
- Там, на улице, еще тьма народа. Прими их, что тебе стоит? - настаивала Римма. - Ты же ведь не лечишь их по-настоящему, энергию не тратишь.
- Обманывать я тоже больше не могу, - упрямо сказала Маша.
- А зачем ты включаешь эмоции? Главное - результат. Люди выходят довольные, с радостью платят, записываются на следующий прием.
- Я сказала, на сегодня хватит, - твердо произнесла Маша.
- Но что я им скажу? - возмутилась Римма.
- Решайте сами. Дайте мне мои деньги за сегодня и вызовите, пожалуйста, такси. Я поеду домой.
Римма неохотно выдала Маше деньги и отпустила ее. Маша еле доехала до дома, так ей было плохо. Зинаида, увидев ее, всплеснула руками:
- Машенька, что с тобой, почему такая бледная? Что ты стоишь? Садись, поешь. Я обед приготовила.
Маша достала деньги и равнодушно протянула их Зинаиде:
- Не хочется, бабушка. Вот, возьми.
- Господи, как много…Что же ты делаешь в этом салоне, если такие огромные деньги приносишь?
Маша молчала.
- Может, хоть чаю попьешь?
- Спасибо. Я ничего не хочу.
- Много народа у тебя сегодня было? Да? Ты бы сказала Римме, что плохо себя чувствуешь. Пусть не заставляет тебя так много работать!
Маша поднялась к себе и без сил упала на кровать.
* * *
В чем в чем, а в уме Буравину отказать было невозможно. Он предполагал уже, как именно Самойлов мог совершить подлог, поэтому отправился в офис, чтобы поговорить с Людочкой.
- Добрый день, Людочка.
- Виктор Гаврилович, вы? - удивилась секретарша. - Здравствуйте…
- Не ожидала меня здесь увидеть? - предположил Буравин, внимательно приглядываясь к Людочке.
- Честно говоря, нет. Вы вроде бы с Борисом Алексеевичем разделились…
- Да, разделились. Но некоторые дела остались. Потому я и пришел.
- А Бориса Алексеевича еще нет, - сообщила Людочка.
- И очень хорошо. Я пришел не к Самойлову, Людочка. А к тебе.
- Ко мне? - Людочка то ли испугалась, то ли растерялась немного. - А… по какому вопросу?
- По очень важному для меня. Нам с тобой пора серьезно поговорить. Объясни, пожалуйста, откуда у Самойлова появилась моя генеральная доверенность? И как на ней оказалась моя подпись?
- Виктор Гаврилович, я ничего не знаю про вашу подпись и вообще про генеральную доверенность! С чего вы взяли, что я могу вам что-то рассказать? - Людочка уже взяла себя в руки.
- Во всей этой афере чувствуется женское коварство. Я уверен: без твоей помощи Борис не смог бы сделать то, что сделал, - объяснил Буравин.
- Вы обвиняете меня в подлоге?
- Скажем так: ты помогала любимому человеку. - Буравин хорошо понимал, почему именно Людочка могла такое сделать.
- Я ничего такого не делала!
- А я тебя ни в чем не обвиняю. Ради любви люди идут на что угодно. Мне просто обидно за тебя. Ты решилась участвовать в подлоге ради Бориса. Но, к сожалению, он не тот человек, который оценит твой поступок. Если ты думаешь, что с тобой он поступит честнее, чем со мной, ты ошибаешься. Борис использует тебя и бросит.
- Перестаньте! Я не хочу больше ничего слышать! Я ничего не знаю! - Людочка сильно нервничала.
- Я все равно докопаюсь до правды, - спокойно сказал Буравин.
- Докапывайтесь! Только не здесь. Вам нельзя здесь находиться, уходите, оставьте меня в покое.
- Ладно. Я уйду. Но если ты все же захочешь мне что-то рассказать, я сумею это оценить. Поверь.
Буравин ушел, а Людочка даже расплакалась после пережитого напряжения. Когда она уже приводила себя в порядок, пришел Самойлов.
- Что случилось, Людочка? Кто тебя обидел? - поинтересовался он.
- Буравин… - ответила Людочка, и у нее на глазах снова появились слезы.
- Он был здесь? Что он тебе сказал? - нахмурился Самойлов.
- Он заходил буквально перед вами, стал задавать мне неприятные вопросы. О той доверенности…
- Вот подлец! Он никакого права не имел сюда приходить и допрашивать тебя! Бедная девочка… Зачем ты с ним говорила? Нужно было сразу его выгнать! - Самойлов обозлился.
- Я не ожидала… И растерялась.
- Он еще ответит за это. Я с ним разберусь. Не плачь.
Людочка кивнула.
- И ты… ничего Буравину не рассказала? - осторожно спросил Самойлов о главном.
- Нет. Хотя он убеждал меня, что все знает.
- Молодец. Ты поступила правильно, - похвалил Людочку Самойлов.
- Все, что я делаю, - это только ради вас, Борис Алексеевич, - заверила Людочка.
- Я не слепой, я все понимаю и ценю твое отношение.
- Вы и дальше всегда можете на меня рассчитывать, - тихо сказала Людочка.
- Как редко в наше время встречаются преданные женщины, - улыбнулся Самойлов, - умеющие к тому же держать язык за зубами. Мне очень повезло с тобой. Я никогда не забуду такой неоценимой услуги, Людочка. И, увидишь, буду очень благодарным. Как только появится такая возможность.
- Для меня - счастье быть рядом с вами, Борис Алексеевич. Больше мне ничего не нужно.
- Я польщен. Но мне кроме красивой и умной девушки нужна в офисе деловитая и исполнительная секретарша. Ты как, готова поработать? Дел сегодня полно.
- Конечно, готова, - улыбнулась Людочка. - Извините, что я так раскисла…
- Ничего. Все в порядке. В следующий раз, если Буравин надумает снова сюда заявиться, сразу же вызывай охрану. А сейчас узнай, пожалуйста, когда корабль зайдет в порт. Я пойду к себе. Да, и дозвонись, пожалуйста, в больницу, узнай, как там Алексей. И сразу же сообщи мне.
И Самойлов ушел к себе в кабинет.
* * *
Алеша не только пришел в себя, но и заговорил.
- Щиплет немного, - сказал он, когда ему делали укол. - А маму ко мне пустят?
- Это как Павел Федорович решит, - ответила медсестра, делавшая ему укол.
Но маме уже разрешили побыть с Алешей.
- Как ты, сынок? - спросила Полина.
- Ужасно, мам. Я опять в этой больнице…
- Ты помнишь, что с тобой произошло?
- Помню… Честно говоря, когда падал, подумал: это все, конец.
- У тебя что-нибудь болит?
- Болит. Даже не могу понять, что конкретно. Кажется, все тело. Мам, я домой хочу. Видеть не могу эту больницу.
- Конечно, Лешенька. Ты обязательно выздоровеешь, и все будет, как прежде. - Полина была рада, что говорит с сыном.
Катю и Костю в палату не пустили, и они остались в коридоре вдвоем.
- А почему мне нельзя к Леше? Я тоже ему не чужой человек! - возмущалась Катя.
- Конечно! Ты сюда надолго собралась. Халатик вон и тапочки прихватила. Все как надо, - с издевкой сказал Костя.
- Перестань паясничать, - обиделась Катя.
- А ты перестань строить из себя декабристку. Что я, тебя не знаю?
- Да что такого ты знаешь?
- Например, что ты никогда не пожертвуешь своим благополучием ради инвалида. Даже если этот инвалид - Леша.
- Ничего ты обо мне не знаешь. Пожертвовала бы. Если бы в этом был смысл, - хмуро ответила Катя. - Ты слышал, он не меня звал. Он звал эту Машу!
- Точно. Я слышал. Ты поняла намек?
- Я не нужна ему, - с тоской призналась Катя.
- Вот и я о том же. И в палату тебя не пускают. Думаю, Кать, тебе ловить здесь нечего.
Но Кате не нравился Костин тон, она очень серьезно все воспринимала! Да, она не нужна. Это так. Катя понурила голову и молча пошла по коридору к выходу.