- Все! - перебила его Ронни, щелкнув замком. - Теперь давай руки.
Фолкнер покорно протянул ей руки.
- Как ты узнала, куда меня сегодня повезут?
- Это профессиональная тайна, - хитро ответила она.
- Ты журналист?
Ронни сняла наручники.
- Фотожурналист.
- Так ты одна из моих?
Она покачала головой:
- Нет, я независимый репортер.
- Но ты же чертовски рискуешь!
- Я хочу получить Эмми, - выпалила она. - Все. Иди в душ. Я скажу Фатиме, чтобы она избавилась от наручников и спрятала твою одежду. - Она вынула из сумки небольшой пакетик. - Вот, держи. Здесь накладные борода, брови и цветные контактные линзы. Твои голубые глаза могут тебя выдать.
- Сколько у меня на это времени?
- Семь минут. Твои друзья появятся здесь через десять, чтобы перевернуть все вверх дном.
- Будем надеяться, что они действуют по твоему расписанию и не появятся раньше времени. - Он направился в ванную. - А сама ты не забудешь стереть с лица краску и переодеться во что-нибудь более подходящее?
- Конечно, не задавай дурацких вопросов.
- Вообще-то у меня нет такой привычки.
Он захлопнул за собой дверь и начал раздеваться. Черт возьми! Он понимал, что должен быть благодарен ей за то, что она спасла его шкуру, но было что-то в этой Ронни Далтон, что безумно раздражало его. Ее агрессивная манера поведения, командный тон, самоуверенность…
Он вошел в душ и включил воду. Обычно он не был столь категоричен, особенно по отношению к женщинам. Но он всегда чувствовал неприязнь к тем, от кого зависела его жизнь. Фолкнер привык сам контролировать ситуацию, но за последний год испытал немало неприятных минут, чувствуя себя полностью зависимым и беспомощным. В этом, конечно, не было вины Ронни Далтон, и он, прекрасно это понимая, решил успокоиться. У них одна цель - выбраться отсюда живыми.
- Эй, ты не мог бы поторопиться? - услышал он ее крик.
Фолкнер сжал зубы:
- Ты же дала мне семь минут, а прошло только пять.
Обернувшись полотенцем и немного уняв раздражение, он вышел из ванной.
Ронни лежала, прислонившись к высокой дубовой спинке кровати. Она выглядела совсем девочкой. Нежная розовая кожа, как у ребенка. Короткие золотистые волосы, обрамляющие лицо буйными непослушными кудряшками. Она была укрыта простыней до самых плеч, но тонкая ткань не могла скрыть очертания обнаженного тела.
- Ты выглядишь, словно…
- Знаю, знаю, - продолжила Ронни. - Словно девушка с рекламной картинки или из фильма пятидесятых годов. Ложись скорей.
- Не уверен, что мне стоит это делать. - С этими словами он залез под простыню, бросив полотенце на пол. - Сколько тебе лет?
- Двадцать четыре.
Она потянулась к ночному столику и взяла парик с длинными черными волосами. Надев его, Ронни принялась запихивать под него свои золотистые волосы.
- Так я буду выглядеть немного взрослее.
- Ничего подобного, - возразил он. - До этого ты выглядела, как рождественский ангел, а теперь - как выпускница школы медсестер.
- Правда? - Она нахмурилась. - Ну что ж, ничего не поделаешь. Может, они решат, что ты из тех, кто любит маленьких девочек. - Она подняла подушку и показала ему спрятанный там пистолет. - Этим мы воспользуемся только в крайнем случае.
- Ты знакома с оружием?
- Когда все дети ходили в школу, я уже знала, как с ним обращаться.
- Очень интересно.
- Если мне придется применить его в деле, немедленно беги в ванную. Окно выходит в переулок.
- Ты все предусмотрела, как я погляжу.
- Конечно. Я хочу жить не меньше, чем ты. Теперь слушай. Когда мы услышим, что они вошли в дом, ты должен наклониться ко мне и притвориться, что мы занимаемся любовью. Желательно, чтобы они увидели бороду.
- Я понял. - Он потянулся, пытаясь расслабиться. - Я все сделаю.
- Ты говоришь на арабском?
- Не волнуйся, за последний год я выучил немало арабских ругательств.
- Тебе нужно изменить голос.
- Ради бога, неужели ты думаешь, что я сам не знаю, что мне нужно.
Он вдруг понял, что Ронни безумно испугана. Она умирала от страха. Поэтому говорила так быстро и так много, пытаясь скрыть свое состояние от него, да и от себя самой. Это открытие обезоружило его. Она же еще совсем ребенок! Он почувствовал желание защитить ее, успокоить.
- Не волнуйся, - мягко сказал он. - Я все сделаю как надо. А теперь успокойся. Нам остается только ждать.
Ронни глубоко вздохнула:
- Ненавижу ждать.
- Я тоже, но мне пришлось к этому привыкнуть. - Он нежно коснулся крошечного шрама на ее правом плече. - Что это?
- След от пули. Эль-Сальвадор.
- Кто послал тебя в этот ад? - удивился Гейб.
- Я сама, - ответила Ронни, не сводя глаз с двери. - И сделала отличный репортаж.
- И получила пулю в придачу, - съязвил он.
Ронни с удивлением взглянула на него.
- Тебя это волнует? Там, кстати, было полно твоих журналистов.
- Но они не были…
Он замолчал. Ронни была права. Он действительно часто отправлял своих людей в опасные места. Риск - неизменный атрибут репортерской профессии. Но она… В ней было что-то такое хрупкое и ранимое, несмотря на видимую решимость и уверенность. Его сердце сжималось при одной мысли о том, что ей могла грозить опасность.
- Мне очень мешает моя внешность, - призналась Ронни. - С этим ангельским личиком меня никто не хочет воспринимать серьезно.
Гейб снова дотронулся до шрама, слегка погладил его.
- Сколько тебе было лет, когда это произошло?
- Восемнадцать. - Она отстранила его руку. - Не надо. А то я как-то странно себя чувствую.
Что касается Гейба, то его чувства были вовсе не странными, а весьма определенными - он почувствовал возбуждение. Он жадно вдыхал легкий лимонный запах, исходящий от ее тела. Сумасшествие! Всего несколько минут отделяли его от встречи со своими преследователями, а он хотел эту женщину. Хотел безумно и обреченно, как будто на пороге смерти.
Они услышали шаги и громкие голоса. Гейб наклонился к Ронни.
Глава 2
Его сильное горячее тело было совсем рядом. Ронни охватила паника. Сердце колотилось в груди.
- Ты вся дрожишь, - прошептал он. - Успокойся, все будет хорошо.
- Да. - Она с трудом перевела дыхание.
Он прислушался.
- Похоже, они проверяют каждую комнату. - Раздвинув ее колени, Гэйб склонился над ней. - Обхвати меня ногами. Скорее!
Она подчинилась ему, не раздумывая. Ее ноги сомкнулись вокруг его ягодиц, и она почувствовала прикосновение возбужденной плоти. Полными ужаса глазами Ронни уставилась на него.
- Ты ведь не собираешься?..
- Не волнуйся, пожалуйста, это не то, что ты думаешь, - пробормотал он.
Дверь в комнату распахнулась.
Гейб еще ниже склонился к ней. За его мощными плечами Ронни ничего не было видно. Слегка повернув голову в сторону двери, так, чтобы была видна его борода, Гейб прокричал что-то по-арабски. В ответ посыпались яростные ругательства, и дверь захлопнулась.
Ронни облегченно вздохнула.
- Тебе лучше не двигаться, пока мы не убедимся, что они не вернутся, - прошептала она Гейбу.
- А я и не собираюсь двигаться, - ответил он глухим голосом и ласково провел ладонью по ее плечу. - Боже, какая у тебя нежная кожа.
Как-то Эван рассказывал Ронни, что, будучи в плену, Фолкнер ежедневно тренировался. Теперь она могла сама в этом убедиться, ощущая под своими пальцами натянутые, словно струны, мускулы. Она зачарованно посмотрела на него. Русая борода и цветные линзы делали его лицо практически неузнаваемым. Странное чувство внезапно охватило Ронни. Ей вдруг показалось, что она лежит в объятиях не Гейба Фолкнера, а совершенно незнакомого ей человека. Он оказался совсем не таким, каким она его себе представляла… Гейб продолжал медленно гладить ее плечи. Его бедра раскачивались в том же томном ритме. Ронни почувствовала нарастающий жар внизу живота, и в этот момент Гейб прильнул к ней, коснувшись самой интимной части ее тела.
- Я хочу, - произнес он сквозь зубы. - Разреши мне.
Ронни на мгновение замерла и ошеломленно посмотрела на него.
- Нет, нет!
- Нет? - Гейб тяжело выдохнул. - Ну что ж, я не собираюсь тебя насиловать. - Он закусил нижнюю губу. - Лежи спокойно, ничего не произойдет.
Из коридора по-прежнему доносился глухой шум.
- Если нельзя ничего другого, давай поговорим, - сказал Гейб.
- Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? - с трудом выдавила она.
- Все равно что. Ронни - уменьшительное от какого имени? От Вероники?
- Ни от какого. Просто Ронни. Мой отец хотел сына. Он думал, что девочка приносит одни неудобства. Я была его самым большим разочарованием, пока он не понял, что со мной вполне можно обращаться, как с мальчиком. Они ушли?
- Нет еще, - ответил он. - Я все еще слышу их голоса в конце коридора. А твоя мать?
- Она развелась с отцом, когда мне было три года.
- И оставила тебя?
- Для нее любой ребенок приносил неудобства, независимо от пола.
- Мне кажется, что не стоило сейчас затрагивать эту тему, - медленно произнес Гейб, окидывая взглядом ее тело.
Ронни нервно засмеялась.
- Джед всегда говорил мне, что у меня особый талант говорить что-нибудь не вовремя.
- Кто такой Джед? - нахмурился Гейб.
- Они ушли! - С этими словами в комнату ворвалась Фатима.
- Слава богу! - Гейб откинул простыню и поднялся с кровати.
Удивленно вскинув брови, Фатима посмотрела на него.
- Только не нужно говорить мне, что тебе было неприятно лежать рядом с ней. Она, конечно, худощава, но это, пожалуй, единственный ее недостаток. - Ее взгляд скользнул ниже. - Да, она точно не показалась тебе непривлекательной.
Ронни натянула простыню на свое обнаженное тело.
- Думаю, что они уже не вернутся сюда, - продолжала Фатима.-Теперь они ищут в соседнем доме. Сейчас принесу вам еды и вина.
- Мы здесь в безопасности? - спросил Гейб.
Ронни пожала плечами:
- Здесь все же лучше, чем на улице. Они теперь не скоро успокоятся. Будут останавливать всех подряд. Эван сказал, что в семь утра у рынка, нас будет ждать джип. Там будет столько народу, что нас вряд ли кто-нибудь заметит.
- Эван?
- Мой отец. - Ронни встала, закуталась в простыню. - Я пойду оденусь.
- Оставайся здесь, - сказала Фатима. - Тебя могут увидеть, а мне не нужны разговоры о том, что у меня тут разгуливают посторонние люди. Эван оставил вам обоим одежду. Я схожу за ней.
Дверь закрылась, и Ронни какое-то время стояла в задумчивости, не решаясь обернуться. Когда она все же заставила себя сделать это, то с ужасом увидела, что Гейб лежит на кровати совершенно обнаженный, ничуть не стесняющийся своей наготы. Настоящий самец. Она почувствовала, как щеки ее заливает румянец.
- Жаль, что ты оказался здесь при таких обстоятельствах. Эвен говорил, что женщины Фатимы - лучшие на всем Ближнем Востоке. Ты мог бы снять стресс, если бы…
- Снять стресс? - переспросил он.
- Так говорит мой отец. - Стараясь не смотреть на Гейба, Ронни достала из-под кровати сумку с фотоаппаратом. - Это одно из его самых удачных выражений. Согласитесь, оно имеет смысл. Секс действительно помогает людям расслабиться.
- Если ты так просто к этому относишься, то почему же ты не позволила мне… - Он запнулся. - Я полагаю, нам стоит сменить тему.
- Или вообще не разговаривать. - Ронни, словно фокусник, достала из сумки колоду карт. - Может, партию в покер?
- Ты играешь?
- Еще бы. - Она начала тасовать колоду, надеясь, что Гейб не замечает, как дрожат ее пальцы.
Он сел, скрестив ноги. Это смутило ее еще больше. Он был похож на обнаженного султана, развалившегося в своем гареме, и это зрелище навевало разные эротические фантазии.
Гейб внимательно посмотрел на нее и взял карты.
- Кстати, а кто такой Джед?
- Джед Корбин.
Он бросил на нее быстрый взгляд.
- Тот самый Джед Корбин?
Ронни кивнула:
- Мы вместе работаем. Джед просто замечательный.
- Согласен. Он один из столпов в нашем бизнесе. Три года назад я пытался заманить его к себе.
- Правда? Джед никогда не говорил мне.
- А он что, все тебе рассказывает?
- К сожалению, не все. Он слишком беспокоится о своей команде. - Она усмехнулась. - Так же, как и ты.
- Никогда не бывает слишком, особенно, когда это касается человеческих жизней.
Он сбросил карту, и Ронни протянула ему еще одну.
- Почему я никогда не слышал о тебе? Когда я собирался предложить Корбину работу, я знал о нем абсолютно все. Что-то не помню, чтобы твое имя где-нибудь фигурировало.
- Я предпочитаю не высовываться.
- Обычно претенденты на премию Эмми не скрывают своих талантов, - ехидно заметил он.
Ронни прикусила язык. А он не так прост! Она совсем забыла, что случайно сболтнула о своих планах. А он запомнил.
- Я буду исключением. - Она решила поменять тему разговора: - Странно, что тебе не удалось заполучить Джеда. Ему нравится твой стиль.
- Видимо, не настолько. Как же он позволил тебе так рисковать своей жизнью? Почему он не с тобой?
- Он даже не знает, что я здесь. Думает, что я в Германии, беру интервью у жителей восточного Берлина об их жизни после объединения.
- А вместо этого ты приезжаешь сюда и рискуешь быть убитой террористами?
- Никто из нас не будет убит. - Ронни вопросительно посмотрела на него. - Ведь пока что я со всем справилась?
Гейб улыбнулся:
- Вполне.
Она покраснела от удовольствия.
- Ну вот, тогда нет никаких оснований думать, что остальная часть моего плана провалится.
- Ты не ответила мне. Почему ты не захотела, чтобы твой замечательный Джед поехал с тобой?
- Он ждет ребенка.
Фолкнер расхохотался:
- В таком случае он не просто замечательный, он - уникальный.
- Я не то хотела сказать. Его жена Изабел беременна, и это для него сейчас самое главное. Ни о чем другом он не может думать.
- Даже о тебе?
- Он мой друг, а не нянька. К тому же, я бы все равно не сказала ему об этом.
- Почему?
- Потому что это мое дело…
Она остановилась, заметив, как сузились его глаза. Черт! Она чуть не проговорилась. Фолкнер, казалось, обладал удивительной силой, которая заставляла невольно признаваться в том, о чем она вообще не собиралась говорить.
- А ты молодец, - сказала она. - Я слышала, одно время ты был лучшим репортером. И вообще, ты напоминаешь мне Джеда. У него такая же способность вызывать людей на откровение.
- Это не всегда получается. - Он помолчал. - Вот ты пока ускользаешь от меня.
- Я? - Она пожала плечами. - Меня видно насквозь. Спроси Джеда.
- Джеда здесь нет, - мягко сказал Гейб. - К тому же, даже у таких кристально чистых людей, как ты, всегда есть, что скрывать.
Ронни весело рассмеялась, откинув назад голову:
- Господи, мне это нравится! Ты говоришь так, словно я какой-то загадочный персонаж. Просто Мата Хари!
Его взгляд упал на пульсирующую жилку у нее на шее.
- У тебя очень красивая шея.
Ронни замерла. Ее непринужденность и уверенность тут же исчезли. Гейб продолжал с улыбкой смотреть на нее. Стало тяжело дышать. Пальцы дрожали, карты были готовы вот-вот выпасть из рук. И Ронни бросилась в атаку:
- А тебе известно, что Мора Ренор разыгрывала безутешную любовницу, пока ты находился здесь? Она даже обвязала каждое дерево в своем поместье в Беверли-Хиллз желтой ленточкой.
- Правда? - Гейб улыбнулся. - Меня это не удивляет. Мора умеет использовать любую ситуацию, чтобы привлечь к себе внимание прессы.
- И тебе все равно?
- А почему должно быть иначе? У нее - свои цели, у меня - свои. И тем не менее, у нас были некоторые общие интересы.
- Я полагаю, ты имеешь в виду постель? - сухо поинтересовалась Ронни. - Я слышала, что вы помолвлены?
Улыбка исчезла с его лица.
- А вот это мне уже не безразлично. Я не люблю ложь. - Он посмотрел ей в глаза. - Что-нибудь еще?
- Ты о чем?
- У тебя в запасе больше не осталось историй о моих похождениях?
- Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
- Все ты прекрасно понимаешь. Самая лучшая защита - нападение, а самая доступная тема для обсуждения - личная жизнь.
- Только не твоя. - Она встретилась с ним взглядом. - Ты ведь никого не подпустишь к себе, разве не так?
Гейб застыл. Ронни задела его за живое.
- Конечно, у тебя много друзей, - продолжала она, - но нет постоянной подруги. У меня есть собственная теория по этому поводу.
- Умираю от любопытства.
- Ты относишься к своим подчиненным, как к родственникам. Они тебе и заменяют настоящую семью.
- И почему же я это делаю?
Ронни нахмурилась:
- Не знаю, мне надо подумать.
- Я надеюсь, ты мне сообщишь результаты своих размышлений?
- Боже, какой ты вспыльчивый. Между прочим, не я начала этот разговор.
- Ты права. Мне не нужно было начинать этот спор. А ты, оказывается, интересный соперник, Ронни.
- Я просто делаю то, что считаю нужным. - Она открыла свои карты. - Я выиграла.
- Поздравляю.
- Послушай, я действительно не хотела вмешиваться в твою личную жизнь. Мне просто показалось, что это…
- Способ защиты?
- Да. Ты задавал слишком много вопросов.
- Но это единственный способ узнать что-нибудь о другом человеке.
- Я знаю Джеда уже шесть лет, но он никогда ни о чем меня не спрашивал. Он принимал меня такую, какая я есть.
- Значит, он полностью лишен чувства любопытства, что довольно странно для журналиста. Ну хорошо, я прекращаю задавать вопросы. Ответь только на последний.
- Какой? - осторожно спросила Ронни.
- Ничего личного. Я просто хочу знать, почему ты приехала за мной.
- Мне понравилось твое лицо.
- Прости, что?
- Где бы я ни видела твои фотографии, твое лицо рождало во мне чувство надежности. Я не видела никого, кто бы выглядел таким сильным и уверенным в себе, как ты. К тому же, я слышала о том, как ты заботишься о своих людях. Мне это очень понравилось.
- Господи, только этого мне недоставало.
- Ну что, что я такого сказала? Ты ведешь себя так, словно я тебя оскорбила.
- Ты относишься ко мне, как к отцу.
- Глупости, у меня уже есть отец.
- Ах, да, тот самый Эван, - мрачно произнес Гейб. - Когда я с ним увижусь?
- Никогда. Он уже уехал из Саид-Абабы.
- И оставил тебя одну? Похоже, твой отец не очень-то заботится о тебе. - Он сжал губы. - Так вот, запомни, я не собираюсь становиться вашим папочкой. В конце концов, мне только тридцать семь, и я не готов удочерять взбалмошного ребенка.
- Ты что, совсем рехнулся? Да мне от тебя ничего не нужно. Все, о чем я тебя прошу, так это не делать глупости, от которых мы оба можем пострадать, - воскликнула Ронни. - И потом, я уже не ребенок, и мне не нужно, чтобы меня опекали.