Только что, буквально в метре от их столика, прошла... его жена. Длинная черная юбка, строгая белая блузка. Безупречно расчесанные волосы заплетены в косу, лицо без макияжа, но свежее и нежное. Как будто сошедшая с картины художника гимназистка. Они присели за столик! Боже! Она не с подругой, а... Невольно ладони у Виталия вспотели. Рядом с ней на стул уселся какой-то мужчина, на вид лет двадцати пяти. В темно-коричневом костюме, бежевой рубашке и золотисто-коричневом галстуке. Симпатичный, стервец! Нужно немедленно выяснить, кто это! Виталик дернулся было встать, чтобы подойти к их столику, но так же резко остановил себя. Нет! Это невозможно! Еще сегодня в обед он позвонил Жене на работу и сказал, что будет работать допоздна, мол, придется ехать за город и ждать там начальника. Она немного расстроилась, но потом ответила, что раз он придет поздно, то она не будет отказываться от предложения пойти в театр. Виталий не возражал: он не знал, куда и с кем пойдет Евгения.
Даже весьма ограниченный интерес к Снежанне моментально испарился. Теперь еле скрываемая скука сидящей рядом блондинки говорила о ее бескультурье, и это отталкивало. Как можно не любить Пушкина, как можно уснуть, видя такую красоту? Его жена и его дама такие разные. Как небо и землю, как день и ночь, их объединяет одно-единственное – половой признак. Все, надо срочно уходить из буфета, затеряться в толпе, пока Евгения его не заметила.
– Давай займем свои места, – предложил он.
– Но антракт еще не закончился, – удивилась она. – Здесь очень мило. И я бы не прочь еще выпить.
– Мы обязательно выпьем, только позже, – пообещал Виталик и, настойчиво взяв девушку под локоток, поспешил из кафе.
Слава богу, встречи удалось избежать. Но и сейчас он сидит, как на бочке с порохом. А вдруг они столкнутся при выходе из театра? Или еще в фойе...
Насладиться продолжением балета не удалось. Во-первых, он искал глазами Евгению, во-вторых, искал глазами Евгению, в-третьих, увидел только макушку супруги и больше не сводил с нее глаз. А вдруг нахал, который сидит рядом, посмеет взять Женю за руку или, того хуже, обнимет. Но нет. Мужчина вел себя очень даже корректно, но лишний раз убедиться в том, что между ними все чинно-благородно, не мешает. А с другой стороны, кто же будет обниматься в театре? Для этого существуют места для поцелуев в задних рядах кинотеатров. На несколько минут он успокоился, но тем не менее Снежанна была забыта, и в течение следующего акта Виталий ни разу не взглянул в ее сторону. Пусть спит, пусть храпит, сейчас ему не до сексуальной спутницы.
Мужское эго взбунтовалось. Виталий заметно нервничал, хотелось курить, хотелось послать куда подальше сидящую рядом даму, хотелось растерзать неверную жену. Да как она посмела обманывать его? Нужно что-то делать! Сидеть на месте и смотреть на порхающих танцоров стало невмоготу.
Надо немедленно ехать домой. Вот тогда и посмотрим, что же скажет изменница в свое оправдание? Так, от Большого до их дома около сорока пяти минут на метро. На машине, если у нерадивого кавалера она есть, с учетом "пробок" тоже около того. Значит, он должен успеть переодеться и приехать домой раньше. Если Женя не придет вовремя, тогда... тогда... От страшных мыслей в висках застучало. Неужели его Женя, Женечка, самое чистое и правдивое существо, ему изменяет?
Снова антракт. Снежанна тащила его в кафе, но Виталик, пытаясь изобразить страдание оттого, что жестокая действительность разлучает его со столь прелестной женщиной, нежно посмотрел девушке в глаза и произнес:
– Мне срочно нужно вернуться на работу. Необходимо подготовить документы к завтрашнему утру.
– А балет? – удивилась Снежанна так, словно была заядлой балетоманкой и не пропускала ни одного спектакля. – Неужели тебе не хочется досмотреть до конца?
"Действительно актриса? – еще раз задумался Виталий. – И не скажешь, что буквально час назад она заснула под музыку Чайковского".
– Безумно интересно. И я обещаю, что мы обязательно сходим на спектакль лондонского балета, а сейчас... – Виталик бережно взял руку Снежанны и поцеловал ее. – Ах, если бы ты знала, как хочется побыть с тобой. Но, увы, дела.
– А откуда ты узнал... про бумаги? – с нотками недоверия в голосе поинтересовалась спутница.
Оказывается, она не так глупа, как он предполагал.
– Пришло сообщение на мобильный. Я предупредил коллегу, что звук отключу и что меня можно тревожить только в самом крайнем случае. Вот по закону подлости этот случай и настал. Очень уж не вовремя. Прости меня, Снежанна, – виновато склонил голову Виталик.
– Ничего, я все понимаю. – Снежанна постаралась улыбнуться. Она должна показать себя с самой лучшей стороны: все понимающей, внимательной, терпимой. Пусть видит и удивляется. Не многие на ее месте отреагировали бы подобным образом.
Усадив Снежанну в такси, Виталик срочно помчался на работу – переодеваться.
В это время Женя не отрывала взгляда от сцены. Сегодняшняя встреча Евгении с давним знакомым Костей Ведерниковым заранее не планировалась. Более того, Евгения еще месяц назад отказалась пойти с ним на "Пиковую даму". Попасть в Большой безумно хотелось, последний раз Женя была здесь около двух лет назад. Однако денег на столь приятное, но не дешевое зрелище катастрофически не хватало, даже за несколько месяцев нужную сумму отложить не удавалось. Когда Костя позвонил ей и сказал, что взял билеты, она безумно обрадовалась:
– Костик! Боже! "Пиковая дама", как хочется пойти! – не смогла она скрыть восторга, но потом опомнилась: – Ой, но я не смогу...
– Почему? – просто спросил он.
– Ты прекрасно знаешь почему, – строго, словно непутевому двоечнику, ответила Евгения.
– Нет, – упрямо отрезал Костя. – Не понимаю и требую подробных объяснений.
– Подробности заключаются в двух словах – я замужем, – отчеканила Евгения.
В трубке послышался смех.
– Ой, уморила. Ты в каком веке живешь, Женька? – засмеялся Костя. – Я ж не в гостиничный номер тебя приглашаю, а на балет. Или даже в многосотенной толпе ценителей искусства твоя честь пострадает, окажется запятнанной?
– Почему ты хамишь?
– Я не хамлю. Это ты отговорки какие-то древние придумываешь. Не вижу ничего зазорного, если мы, старые друзья, сходим в театр.
– А я вижу, – резко ответила Женя.
– Ладно, на раздумья у тебя еще целый месяц, – миролюбиво согласился Костя. – Буду периодически позванивать и интересоваться, не переменилось ли твое решение.
– Как хочешь, – безразличным тоном ответила Евгения и, положив трубку, глубоко вздохнула.
...Костя Ведерников был первой любовью Жени. Как водится, страсть оказалась односторонней, поэтому чувства юной школьницы со всей ответственностью можно назвать несчастными.
Здесь прекрасно подходила мудрая стихотворная строка: "Мы любим тех, кто нас не любит, кого не любим – любят нас..." С Костей у Жени произошло точь-в-точь как написал Пушкин.
Впервые с зеленоглазым молодым человеком с длинными кудрявыми волосами судьба свела Женю недалеко от родного дома. Девушка возвращалась из булочной, размахивая авоськой и мурлыкая под нос веселую песенку. Дорогу ей преградили двое изрядно выпивших подростков. Куда деваться, кого позвать на помощь? На улице, как назло, никого не оказалось. Евгения металась между ними, словно футбольный мяч, пытаясь увидеть в глазах хотя бы одного сострадание и поддержку. Ребята непременно желали познакомиться с Женей, и ее мнения никто не спрашивал. Она пыталась обойти парней стороной, бледнела и с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать.
Проходивший мимо незнакомый паренек ни с того ни с сего приветливо улыбнулся Евгении, подошел к ней и взял за руку.
– О, приветик! А я тебя заждался. Там, – он махнул в сторону двора, – еще брат мой и его друг, они дембеля, в воздушно-десантных войсках служили. Ну я тебе рассказывал, помнишь?
Женя недоуменно хлопала ресницами и молчала, а незнакомец продолжал:
– Ждут, хотят познакомиться. А вы что здесь делаете, ребята? – удивленно посмотрел он на подростков, словно только что их заметил. – Хотели за моей девчонкой приударить?
Как ни странно, хулиганы ретировались, а паренек, подмигнув Жене, представился:
– Я Костя. Приставали, наверное?
– Ага, – только и смогла произнести она.
– Ну ничего. Не расстраивайся. Я вроде подоспел как раз вовремя. Проводить тебя до дома?
– Да, – пролепетала Женя.
Доведя ее до подъезда, Костя махнул на прощание рукой.
– Счастливо, красавица.
Он больше не вспоминал о робкой девочке, а она думала о нем постоянно... Сердце Жени замирало каждый раз, когда она встречала Костю. Оказалось, они учились в одной школе, с разницей в два класса. Костя был выпускником, а Жене предстояло еще отучиться в десятом и одиннадцатом. Странно, она не могла понять, как же раньше не замечала его. Ведь они входили в одну и ту же дверь, ели в одной столовой, бегали по одним коридорам...
По крупицам, по граммулькам собирала Женя информацию о своей любви. Она вела дневник, куда записывала все, что хотела сказать ему. Именно Косте Ведерникову посвящались первые стихи о любви – такие лиричные, наивные, грустные...
Грустить было о чем. Оказалось, что в соседнем доме живет одноклассница и по совместительству зазноба Кости – Варя Мулина. Именно туда частенько наведывался Костя. Парень кивал при встрече, улыбался. Иногда спрашивал, не пристают ли к ней хулиганы. И все.
Наверное, Костя догадывался о несчастной любви Жени, наверное. Разве скроешь блеск в глазах, взгляд, легкий румянец при встрече. Сама Женя, конечно, не решалась ему признаться. У него есть другая, а выставлять себя посмешищем... Зачем? Она тайком бросала на него несмелые взгляды, тайком вздыхала, молча страдала.
В восемнадцать Костя ушел в армию. Варя провожала его на вокзале, а Женя пряталась в толпе. Но Костя ее заметил. Он подошел к ней, потрепал по щеке и сказал так же просто, как делал это всегда:
– Будешь ждать?
– Буду, – кивнула Женя и быстро пошла прочь.
Он посмеялся над ней, он пошутил, а Жене все равно. Она дождется Костю. Уверена, Варька продержится максимум три месяца, а вот она...
Варя Мулина уже через три недели прогуливалась с новым ухажером. Вернее, тот привозил и забирал ее на стареньких, но все же "Жигулях". Женя смотрела на изменницу с нескрываемым осуждением. Она переживала за Костю. Он там, на далекой границе, смотрит на фото Вари, пишет ей нежные послания, верит, что его ждут...
...А однажды Женя получила письмо из воинской части следующего содержания: "Привет, Женя. Пишет тебе солдат Костя Ведерников. Вот уже час ночи, решил написать всем знакомым. Письмо тебе – четырнадцатое.
Служу помаленьку. Конечно, здесь не "гражданка", но жить можно.
Как дела, как здоровье? Что новенького происходит в твоей жизни?
Если будет желание, пиши. Костя".
Евгения залпом прочитала письмо – и разозлилась. Да что он себе позволяет, кем себя возомнил? Четырнадцатая по счету? Вот пусть тебе предыдущие тринадцать и отвечают, а у нее, Жени, есть гордость.
Потом начались летние каникулы, и она в качестве вожатой отправилась в лагерь, некогда называвшийся пионерским. Ее первая практика. Скучать оказалось некогда. Тридцать сорванцов, словно цыплята, то не отходящие от нее ни на шаг, то разбегающиеся по всей территории. За каждым нужен глаз. Пока сводишь на завтрак, тут уже обед, полдник, ужин. А кроме того, вечерние дискотеки, постоянные представления, концерты... Проследить, чтобы все легли спать, а не бегали ночью с зубной пастой, желая измазать крепко спящих ребят. К двенадцати падала без задних ног, а в шесть тридцать уже надо просыпаться.
Да и у самой Жени личная жизнь постепенно становилась личной в прямом смысле слова. За ней ухаживали ребята – вожатые с факультета физического воспитания. Несмотря на то что конкуренция оказалась жесткой (в педагогическом институте мужчины всегда на вес золота), Евгения от нехватки внимания не страдала. Оказывается, чертовски приятно чувствовать себя в центре внимания! Воспоминания о Косте притупились. Правда, Женя все еще оставалась верной ему, но уже скорее из упрямства.
А осенью, выбрасывая мусор, она случайно увидела в ведре порванный конверт. Внимательно присмотревшись, Женя поняла, что это письмо от Кости. Второе письмо. Видимо, строгая мама не удержалась и прочла его без ведома дочери, а ознакомившись, решила, что юной красавице еще рано читать подобные строки.
Женя долго складывала рваные мелкие кусочки как мозаику, потом попыталась прочитать длинное и проникновенное письмо. В нем Костя писал, что Женя всегда ему нравилась, но его не поняли бы друзья-одноклассники, да и Варя нашла бы способ досадить им, и поэтому он два года держался от Жени подальше. И только в армии, когда есть время подумать, осознал, какую глупость допустил. И что он... любит Женю. Вернувшись домой, обязательно предложит ей встречаться и будет верным другом. Костя даже умудрился сочинить стихи, корявые, трудно читаемые, но старательно переписанные. Видно, очень хотел вымолить прощение.
Женя плакала над обрывками долго, навзрыд. И не от счастья, не потому, что ее мечты исполнились и Костик, веселый, порядочный, культурный парень, наконец понял, кто ему нужен на самом деле. Она слезами провожала свою первую любовь, потому что с тех самых пор, как они встретились, прошло ровно четыре года, и девушка поняла – ее первая, такая ранимая и проникновенная любовь постепенно уходит. Уходит вместе с бессонницей, с наивными стихами и толстой тетрадью, куда их записывала рука девочки, девушки... Она поняла, что ничего постоянного не бывает, и чувства, которые, казалось, будут пылать вечно, угасают подобно костру. Дров для него больше не осталось, и даже искреннее признание не смогло разжечь пламя с новой силой. Евгения разлюбила человека, ради которого совсем недавно готова была отдать жизнь.
Они встретились осенью, в десятидневный отпуск Кости. Он с изумлением смотрел на нее, не отводя глаз. Как же она изменилась! Из нескладной, невзрачной девчушки Женя превратилась в привлекательную девушку, и даже мешковатая одежда не скрывала ее красивой пропорциональной фигуры.
– Почему ты не отвечала на мои письма? – спросил Костя.
– Я не стану говорить о причинах.
– Ты не хочешь со мной встречаться? – удивился он. Казалось, подобного приема парень никак не ожидал. – Я вернусь через полгода, мне осталось служить всего ничего... – попытался он подсластить пилюлю.
– Мне сложно сейчас ответить однозначно, – сухо произнесла девушка с толстой длинной косой.
Приблизительно так они поговорили, а потом начались еженедельные послания из воинской части. Костя писал с завидным постоянством. О любви, о том, что скучает, строил планы на будущее. Женя отвечала ровно и спокойно. Она писала о новостях, которые происходят в городе, выставках, новых кинофильмах, о школьных товарищах – и ни слова о себе. Они поменялись местами – ну как Татьяна Ларина и Евгений Онегин.
Подтянутый, стройный Костя, приехав в Москву, первым делом пришел к Жене с букетом тюльпанов. Вручив цветы, остановился у порога и понял ее ответ по глазам.
– Значит, не хочешь? – спросил, в упор глядя на нее.
– Не смогу, – честно ответила Женя.
Периодически Костя пытался восстановить отношения, он оказался прекрасным другом, но... ответить ему взаимностью Евгения уже не могла. Говорят, в одну и ту же реку не входят дважды... Наверное, так оно и есть...
И вот он снова объявился, прекрасно зная, что Женя вышла замуж.
– Я же не прошу тебя развестись с мужем, – удивленно произнес он, когда Евгения сообщила о своих новостях. – Но брак не ставит крест на друзьях юности. У нас не восточные нравы, ты не обязана надевать паранджу и ни с кем не общаться. Или ты считаешь, что замужняя дама обязана сидеть дома, варить борщи и носа из квартиры не показывать?
– Нет. Почему же? Жизнь должна быть разнообразной.
– Так в чем, собственно, проблема?
Проблема заключалась в том, что даже балет в Большом театре не мог сравниться с тихим спокойным вечером на диване рядом с Виталиком. И только когда у мужа появились неотложные дела, вопрос разрешился сам собой, и Женя согласилась пойти с Костей на балет. Правда, она долго мучилась – говорить ли о спутнике мужу, но потом решила, что даже маленькая ложь неизменно порождает другую, и сделав вывод, успокоилась. Обязательно расскажет.
После театра верный поклонник отвез ее домой и отбыл восвояси, оставив свою визитку со словами:
– А вдруг когда-нибудь и я тебе понадоблюсь.
За их прощанием внимательно наблюдала пара глаз.
Виталик посмотрел на часы и облегченно вздохнул: с момента окончания спектакля прошло ровно сорок пять минут. Интересно, а как бы он отреагировал, заметив хотя бы намек на то, что Женя и этот... любовники. Сложно, ой как сложно. Нет, развод! Ни о каком прощении не могло быть и речи. Говорят ведь, что измена женщины глубже. Чтобы изменить, женщина должна созреть, хорошенько подумать, решиться и влюбиться в своего любовника. У мужчин же все проще – разуму и чувствам за физиологией не угнаться. И все же... А может, не стоит быть столь категоричным? Особенно учитывая, что и сам он не безгрешен.
А ведь на месте Снежанны могла быть Женя. Могла... Но... увы. Она беспрекословно тянет воз, уготованный судьбой, а он... ведет в театр другую. Какой же он мерзавец. Может, признаться, все рассказать, покаяться? Посвятить жену в разработанный план?
Виталик даже мотнул головой, отгоняя прочь эту мысль. Нет, не нужно. Ни к чему хорошему это не приведет. Конечно, Женя верная и преданная жена, она его простит, даже сомневаться не стоит, но лучше лишний раз не теребить ей душу. Пусть все остается пока, как есть... Потом, если все удастся...
Засыпая, Виталик улыбался. Не солгала. Честно призналась, что пригласил ее в театр давнишний, еще школьный товарищ. У него пропадал билет, вот Женя и согласилась.
Евгения подумала, что сделала правильно, не открыв всей правды о Косте. Да, школьный друг, не более. Впрочем, как может повлиять прошлое на будущее? Никак! Прошлое уже позади. Дни, месяцы, годы растворились в небытии, оставив после себя воспоминания, желтеющие и выцветающие, словно старые газеты.
Глава 8
Любовный треугольник
– Боже мой! Тома! Если ты будешь так лихачить, нас заберут в милицию и мы не сможем проследить за Виталиком, – повысила голос Женя. От переизбытка адреналина кровь застучала в виски.
Подруга пыталась не упустить из виду роскошный "мерседес" и поэтому, не обращая внимания на возмущенных водителей, подобно танку пробивалась вперед.
– Не командуй! – рявкнула она, увлеченная процессом езды. – Я вообще терпеть не могу, когда меня отвлекают за рулем советами, как мне ездить. Сначала сама права получи, попробуй проехать по нашему городу, а тогда посмотрим, что ты запоешь.