– Привет. Ну что, поразила серых мышей из змеиного рассадника ослепительным нарядом? Они, наверное, от зависти позеленели все, – выпалила, смеясь подруга Томка.
Выработанная привычка учителя исправлять неточности и несоответствия речи на этот раз даже не сработала. Женя не стала исправлять подругу, сообщая, что мыши никак не могут сосуществовать со змеями, потому как будут съедены последними в рекордно короткие сроки. Замечание пронеслось в ее голове и тотчас же бесследно испарилось, сейчас не до того.
– Ослепила! Сама, как оказалось, ослепла... – тяжело вздохнула Женя.
– Что? Что случилось? Эти глупые курицы настолько обзавидовались, что опустились до оскорблений? – предположила Тома.
Женя молча раздумывала, поделиться ли грустными наблюдениями с подругой, или...
Вообще-то выносить семейные проблемы на всеобщее обозрение было не в ее стиле. Тем более измену мужа... Но Тамара лучшая подруга, и она-то уж точно не порадуется Жениным неприятностям. Скорее даст дельный совет, поможет разобраться, сделает все возможное, чтобы поддержать.
– Весенина! Ты чего-то недоговариваешь... – тихим и подозрительно спокойным голосом спросила лучшая подруга.
Весенина? Евгения встрепенулась.
Тайком от родителей, тайком от всех она писала стихи. По всей видимости, рифмоплетство удавалось, потому как, решившись однажды отправить свои опусы в женский журнал, Женя обнаружила, что их напечатали. Напечатали их и в другом журнале, а потом еще раз и еще. Но она боялась и стеснялась кому-либо рассказывать о столь удивительной новости. Поэтому в целях конспирации Женя не подписывалась настоящей фамилией, а выбрала себе псевдоним – Женя Весенина. Пару раз в журналах она даже читала приписочку от редактора с просьбой к автору: "Обратитесь в редакцию". Читая, только улыбалась и никуда обращаться не собиралась.
Томка вычислила ее случайно. К дню рождения Женя посвятила подруге огромный стих, вернее, не самой Тамаре, а факту ее тогдашней неразделенной любви. А потом, не подумав, отправила его вместе с другими в редакцию.
И как-то Тома вбежала раскрасневшаяся от мороза, с новым, пахнущим типографской краской глянцевым журналом.
– И как ты объяснишь это? – ткнула под нос Жене стихотворение. – Я! Лучшая подруга! Последней узнаю, что ты модная поэтесса Евгения Весенина! Бестелесная, женщина-невидимка. Ты в курсе, что о тебе несколько критиков написали статьи? Одни предполагают, что под псевдонимом Весенина печатаются сразу несколько авторов, другие – что ты стара и некрасива, поэтому боишься показать нос и скрываешься от журналистов, третьи называют тебя мужчиной с нетрадиционной ориентацией, проще говоря, гомосексуалистом, над которым странным образом подшутила природа, не дав ему женского тела. В общем, слава гремит... Тебе не совестно? Еще раз спрашиваю, почему я узнаю последней... – возмущалась Тома.
– Первой... – спокойно ответила Женя.
– Что? – вскинула брови подруга.
– Я говорю, ты первой узнала, что я пишу стихи. Так что нечего буянить.
– Как это первой? – недоумевала Тома. – Не понимаю. И потом... вот в журнале...
– А какая фамилия в журнале?
– Весенина...
– Вот именно. Я никому ничего не говорила. О хороших статьях или о выпадах по поводу моих стихов тоже ничего не знала.
– Да нет! – перебила ее Тамара. – О стихах все, как один, отзываются хорошо. Вот только публика желает лицезреть своих героев. А ты скрываешься. Я ведь подумала, что это редактор состряпала для тебя такой необычный имидж. Поэтесса, которую никто никогда не видел и не знает. Люди у нас любят тайны. Вот и обиделась, что ты не поделилась со мной новостью... Кстати, гонорары-то нормальные платят? – поинтересовалась Тома.
– Не платят, – лаконично ответила Евгения.
– Подожди... Так ты и от редакторов скрываешься, я правильно понимаю? – удивилась подруга.
– Не скрываюсь. Просто не вижу в знакомстве с ними никакой необходимости. И очень надеюсь, что и ты будешь держать язык за зубами, – четко, делая нажим на каждом слове, произнесла Женя.
– Буду! – только и ответила подруга, но, не удержавшись, добавила: – Дура ты, Женька. Хотя бы денег каких заработала.
Слово Тамара сдержала. Кажущаяся бесшабашность и эксцентричность не мешали ей крепко дружить и хранить секреты. Но с тех самых пор литературный псевдоним Жени стал неким паролем. Подруга пользовалась им крайне редко, но в смысл одного слова вкладывалось очень многое. И многолетняя дружба, и девичьи тайны, и безграничное доверие друг к другу.
– Ве-се-ни-на! – еще раз, теперь уж по слогам, произнесла Тома. – Нет! Это невозможно! Я не могу слышать твое несчастное сопение. Не молчи. Не надо изображать из себя Павлика Морозова.
– Ты перепутала... – засмеялась Евгения, не удержавшись от комментария. – Павлик Морозов как раз донес на своего отца, тот был кулаком.
– Спасибо, что просветила, – ни капельки не обиделась подруга. – Ну тогда... перестань играть Зою Космодемьянскую. Эта точно не выдала страшной тайны. Но живем-то мы не в годы войны, а я не офицер вражеской армии. Если ты мне сейчас ничего не расскажешь, я сойду с ума от любопытства и переживаний.
Женя уже открыла было рот, чтобы поделиться с Тамарой неприятными и странными новостями, но та не дала сказать ни слова:
– Что за разговоры по телефону! Все равно что заниматься сексом в письмах. Я немедленно еду к тебе! Будь дома! – и, не дожидаясь ответа, положила трубку.
После общения с подругой настроение заметно улучшилось. Настолько, что Женя даже решила закончить уборку в квартире. Она быстро прошлась тряпкой по не вытертой еще мебели, помыла полы и, завершая уборку, взяла на кухне ведро и выскочила на улицу, чтобы выбросить мусор. Металлический контейнер располагался между двумя домами. Тщательно вытряхнув мусор, Женя развернулась, чтобы идти обратно, но ее внимание привлек разговор двух женщин, стоящих чуть поодаль. Одна рыдала на плече у другой.
– Валюша, ну за что мне такое наказание, – причитала она. – Ведь я всего-то на два года его старше, а эта меня старухой назвала.
– Успокойся! Да твоему сморчку на вид все сорок можно дать. Чего ты убиваешься? – утешала другая. – Я вообще не понимаю, что эта рыжая крикунья в нем нашла? Пузо отрастил, плешь пробивается... Не мужик, а комедия, – передернула она плечами.
Женя невольно посмотрела на лица женщин. Им было не больше тридцати пяти лет. Плачущая – брюнетка с короткой стрижкой, ее собеседница – блондинка с пережженной "химией". Женя мысленно посочувствовала плачущей. Бывает же такое! Такие схожие ситуации! У нее тоже есть соперница, и тоже выкрашенная в рыжий цвет.
– Но ты ведь слышала, что она кричала! И как меня обзывала! – не унималась подруга.
– Да-а... Это не только я слышала, наверное, весь дом имел счастье услышать ее вопли, – констатировала та, которую называли Валюшей.
– Как я буду соседям в глаза смотреть?! – запричитала брюнетка.
– А что смотреть? Ты, что ли, в загул ушла? – удивилась другая. – Ты верная жена, воспитываешь детей, ведешь хозяйство. Не работаешь? Ну, так сейчас многие женщины не работают... В порочных связях не состоишь. Тебе-то что? Пусть кобелю твоему будет стыдно... С дурищей такой связался. Это же надо! Мужика она пришла требовать!
– А если-и-и он уйдет от меня-а-а! – заголосила брюнетка.
– Уйдет и вернется! – констатировала блондинка. – Чего ты причитаешь? Неужели он долго продержится с такой страхолюдиной? Серьга в носу, волосы торчком, гольфы в полоску, юбчонка рваная. Точно говорю, через день прибежит, – убеждала Валюша. – Она его котлетами из кулинарии пару раз накормит, он, гастритик твой, и примчится. Ты же ему супчики перетираешь, как дитю малому, тефтельки паровые... Господи! – театрально подняла она руки вверх и потрясла ими. – Да кому оно (видимо, женщина считала мужа подруги существом среднего рода) такое надо, кроме тебя. Ни рожи ни кожи! Только что деньги зарабатывает. Как вспомню, что ты за него еще и замуж выходить не хотела, горе заставило, так вообще удивляюсь, что ты сейчас так унижаешься. Неужели ты, уважающая себя женщина, можешь переживать из-за этого козла? Он и мизинца твоего не стоит!
– Да... если бы я тогда единожды с ним не переспала и не забеременела... – вздохнула брюнетка и снова заревела.
Женя топталась на месте, не в силах уйти домой. Уж больно описание рыжеволосой девицы совпадало с той, что на днях стучала кулаками в ее дверь и требовала отдать Виталика. А может, рыжая просто больная на голову? Вот и вносит смуту в семьи. Евгения решила поделиться своими выводами с незнакомыми женщинами. Она набралась смелости и подошла.
– Простите, что вмешиваюсь... – нерешительно начала она. – Я случайно услышала ваш разговор...
Женщины как по команде неодобрительно зыркнули на Евгению.
– Я не хотела... Так получилось.. – оправдывалась девушка.
– В чем дело? – повысила голос блондинка. – Вы знаете, что неприлично подслушивать чужие беседы?
– Вот именно, – поддакнула брюнетка, быстро вытирая слезы.
– Дело в том... – Евгения набрала побольше воздуха и выпалила на одном дыхании: – У меня была похожая ситуация. Буквально на днях. Конечно, я не рассмотрела в деталях девицу, которая требовала отдать ей моего мужа, но приблизительно похожа на ту, вашу... Рыжие волосы, серьга в носу, в ушах много таких серебристых колечек, яркий макияж и гольфы... в полоску.
Женщины открыли рты и теперь с интересом уставились на Женю. Та продолжала:
– И вот я подумала, может, она нездоровая, ходит по квартирам, орет всякие гадости...
– Очень похожа... – выдавила из себя плачущая.
– Одно лицо, – подтвердила ее собеседница. – Я специально на лестничную площадку вышла, чтобы посмотреть, кто же вопит в нашем подъезде. Очень хорошо ее рассмотрела. И гольфы, и патлы рыжие.
– Так вот... – Женя неожиданно вдохновилась. Выходит, что Виталик не изменяет ей! А костюм... костюм – это случайное недоразумение... – Получается, что наши с вами мужья ни в чем не виноваты, – подытожила она, улыбаясь брюнетке.
– Винова-а-ат! – продолжала плакать та. – Мой, гад, признался. Действительно был у него роман с этой... этой... – Брюнетка никак не могла подобрать ругательное слово, в полной мере выражающее все, что она думает о рыжеволосой девице.
Жене пришла в голову неожиданная догадка.
– Простите, а вы в каком доме живете? – поинтересовалась она.
– В этом. – Женщина кивнула в сторону соседней пятиэтажки. – Восемь "А"...
– А квартира у вас не семнадцать? – уточнила девушка.
– Семнадцать. – Несчастная от неожиданности даже перестала всхлипывать.
– Тогда, может, действительно роман, – вздохнула Женя. – У меня тоже квартира семнадцать, только я в соседнем доме живу, в восьмом. Наверное, сначала эта девица адресом ошиблась и ко мне пришла. А потом поняла ошибку и уже к вам наведалась. Простите, что вмешалась.
– Ничего... – все еще всхлипывая, посмотрела на нее брюнетка. – Могу себе представить, как ваш муж удивился, когда вы ему про любовницу сказали. Небось, про всех остальных выболтал, а эту никак вспомнить не мог, – сделала она соответствующие выводы.
– Вы знаете, к счастью, я еще на эту тему с ним не разговаривала, – с облегчением призналась Евгения.
– А вы скажите... И посмотрите на его реакцию, – посоветовала собеседница обманутой жены. – Могу вас уверить, узнаете много интересного...
– Спасибо. Я подумаю.
На радостях Женя даже не заметила, что уже больше получаса стоит на улице при температуре всего плюс десять градусов в домашних тапочках на босу ногу и в тонком фланелевом халате. Она поспешила домой, чтобы согреться в ванне и подготовиться к приходу подруги.
Тома допивала четвертую кружку чая и грызла один сухарик за другим – так проявлялось ее особое внимание и сопереживание. Она умела слушать и не прерывала Женю возгласами и комментариями. Когда Женя закончила сумбурный рассказ, похожий на картину экспрессиониста, Тома высказала свое мнение:
– Козел!
Вообще-то в выражениях она не стеснялась. И увидев осуждающий взгляд Евгении, возмутилась:
– А кто он, по-твоему? Разъезжает в шикарной машине, ходит в дорогих костюмах, а тебе рассказывает, что пашет денно и нощно шофером. А зарабатывает копейки. Ну что это за мужик такой? А потом... если у него и любовница есть, которая пользуется всеми благами, то такому ублюдку вообще не место рядом с таким нежным существом, как ты!
– Тома... Но я же тебе пояснила, что это не его любовница приходила. Она адресом ошиблась, – попыталась было остановить ее Женя.
– Нет! Тебя только к ране прикладывать! И умоляю, не говори, что ты ему все простишь и не выяснишь до конца! Я тебя просто уважать перестану! Слышишь? – на секунду Тома замолчала, но потом снова завелась: – И это моя лучшая подруга... Ее, можно сказать, с грязью смешали, а она пытается еще и оправдать этого... этого... – Подруга пыталась подобрать "достойное" Виталия слово.
Вообще-то Тома, несмотря на свой взрывной характер, была человеком добрым, сердечным и жалостливым. Она регулярно кормила на улицах собак и кошек, покупала нищим еду (принципиально не давая денег, боясь, что пропьют), отвозила в детский дом игрушки, одежду, лекарства. Содержала свою бывшую свекровь (чей сын, женившись на другой, матерью совершенно не интересовался).
Тамара была всего на два года старше Жени, но иногда ей казалось, что подруга в сравнении с ней сущий ребенок. Знакомство их состоялось еще в те времена, когда они вместе возились в песочнице и давали напрокат друг дружке своих пластмассовых кукол с кудрявыми белыми волосами. В школу ходили вместе. Тома опекала младшую подругу, не давала ее в обиду. Однажды она даже подралась с одноклассником Евгении и вышла бесспорной победительницей в сражении. Обидчик получил несколько раз набитым портфелем по голове и ретировался, навсегда усвоив полученный урок. Больше Женю он не задевал.
Потом, в студенческие годы, дороги девушек ненадолго разошлись. Почему-то именно тогда разница в два года стала ощутимой. Тамара уже окунулась в специфическую и неповторимую студенческую жизнь, а Женя еще зубрила математику, химию, физику и заглядывала в школьный дневник, любуясь полученными пятерками.
Но потом Женя тоже поступила в институт, и у девушек снова появились общие интересы. Правда, в то время Тома переживала очередную неразделенную любовь (с парнями ей катастрофически не везло) и попутно бегала на свидания с симпатичным, но взбалмошным Эдиком Свистоплясовым. Фамилия парню удивительно подходила. В голове гулял ветер, а в поступках виделось босоногое детство, никак не покидавшее его. Тем не менее благодаря Свистоплясову, его шарму, неунывающему характеру, шумным компаниям и танцам несчастная любовь Тамары была забыта, а Эдик на некоторое время поселился в ее сердце и в квартире. Но семейное счастье не заладилось. Вскоре он бесследно исчез, взвалив свои долги и заботу о больной матери на плечи Тамары.
Зато работа девушке попалась именно та! Тома стала рекрутером в крупном кадровом агентстве и чувствовала себя в этой сфере как рыба в воде. Она умела располагать к себе, улыбаться, когда нужно, и быть строгой в соответствующих ситуациях, заинтересовывать и находить нужных людей. На работе ее ценили и очень щедро оплачивали редкий дар безошибочно вычислять среди множества претендентов именно того единственного сотрудника, которого хотел видеть в своем коллективе работодатель.
И Тамара купила отдельную двухкомнатную квартиру и радовалась собственной самостоятельности. Имея горький опыт, она больше не стремилась найти спутника жизни, а лишь скромно надеялась на любящего и достойного мужчину, способного подставить крепкое плечо. Правда, как сама утверждала, ее мечты относились к области фантастики, но мечтать никому не запретишь.
Еще она самостоятельно воспитывала трехлетнюю дочку, крестной мамой которой, разумеется, была Женя. Дочь, как отмечала сама Тома, то единственно хорошее, что принес в ее жизнь Эдик Свистоплясов.
– Тома... – Евгения посмотрела на подругу такими глазами, что та невольно осеклась. – Не надо его оскорблять. Во-первых, он мой муж. Во-вторых, нельзя обвинять человека, если не знаешь всех подробностей дела, и в-третьих, и это самое важное, я его очень люблю. Мне кажется, что если я потеряю Виталика, то не смогу больше жить. Не смогу быть счастливой, радоваться каждому солнечному лучику, дышать полной грудью. Пойми, он для меня все! – девушка нарисовала руками в воздухе большой круг, давая понять, что муж для нее вроде целого мира. – И потом, я действительно не могу обвинять его, не зная всех подробностей. Ситуации бывают разные, а высказать свое недоверие, да еще и сообщить, что я опустилась до слежки, мне стыдно. Он не поймет...
– Но ты же не от балды пошла за ним следить, – возразила Тома. – Сначала этот, как его, Гриша... потом рыжая девица, орущая под дверью.
– Но ведь рыжая ошиблась адресом, – снова попыталась защитить мужа Евгения.
– Да какая разница, черт возьми! – закричала Тамара. И добавила не очень логично: – А если бы не ошиблась? А если бы ты не услышала разговор двух теток? Да мало ли чего... Это ты сейчас знаешь, что та девица не пассия Виталика. А может, у него есть другая...
– Ты так думаешь? – неуверенно переспросила Женя.
– Знаешь, дыма без огня не бывает. Если какой-то Гриша говорит тебе, что твоему Виталику есть что скрывать, значит, скорее всего, так оно и есть. Поэтому я на твоем месте усадила бы его на стул, когда он вернется с работы, и провела допрос с пристрастием! – резюмировала подруга.
– Нет! Не могу! Я должна убедиться, что он действительно меня обманывает, и делает это потому, что полюбил другую. Не смогу я без доказательств... с ним разбираться. – Евгения виновато опустила голову.
– И как ты себе это представляешь? – ухмыльнулась подруга. – Зажжешь свечу и будешь держать над кроватью, когда он с любовницей там... – Тома осеклась, увидев, как глаза Евгении наполнились слезами. – Ну прости! Прости меня, солнышко! – она кинулась к подруге и обняла ее. – Я ляпнула лишнее. Ты же знаешь, у меня язык как помело. Вечно говорю какие-то глупости... – пыталась она успокоить Женю, но слезы, одна за другой, подобно весеннему ливню, катились по щекам подруги.
Тома молчала и только гладила Женю по голове. Когда та немного успокоилась, она тихо, но твердо сообщила:
– Считаю, что ты одна не справишься и тебе нужна моя помощь. К тому же, если хочешь сыграть в детектива, то для этого нужно иметь все необходимые подручные средства, в частности личный транспорт, которого у тебя, заметь, нет. Во-первых, никаких денег на такси не наберешься, если будешь за мужем по городу мотаться, во-вторых, должна же быть хоть у кого-то светлая, не затуманенная страданиями голова и железные нервы. Ты меня знаешь. Чего-чего, а выдержки мне не занимать, так что завтра пойдем следить за Виталиком вместе. И не смотри на меня такими глазами! – возмутилась Тома, увидев, как Женя подняла на нее изумленные глаза. – Я же твоя лучшая подруга, в конце концов. Так что не надо сейчас отнекиваться, все равно бесполезно. Я приняла решение! Точка! – И подруга легонько стукнула по столу кулаком, давая понять, что отказ от помощи не будет принят.