Он сначала непонимающе нахмурился, а потом рассмеялся и чмокнул меня в ухо.
В ГОСТЯХ У СКАЗКИ
Утро. Я с трудом разлепила глаза. Сегодня у меня выходной. Давненько Надя Шарапова не просыпалась в чужой постели. А сексом на балконе вообще никогда в жизни не занималась - кому рассказать, не поверят. Мне и самой прошедший вечер казался безумием, но какое волшебное и внезапное это было безумие…
Огляделась, потом прислушалась - судя по всему, хозяина дома не было. Не стал меня будить и ушел на работу.
Я складывала белье, когда заметила приклеенную над кроватью бумажку. "Любимая, я на работе. Еды, к сожалению, нет. Чувствуй себя как дома. Твой Игорь".
Я улыбнулась. Еды нет - не беда, без нее человек может существовать очень долго. В Новгороде у меня была подружка, Валя Панова, так вот у нее мама, будучи уже на пятом десятке, голодала двадцать один день! И утверждала, что чувствовала себя превосходно. Я думаю, главное - понимание и уважение друг к другу.
Не спеша я отправилась на кухню и провела инвентаризацию бытовых принадлежностей. Подмела и вымыла пол, протерла пыль. На чистоте я зациклена и, если не прибрано, комфорта не испытываю. Кухня у Игоря добротная, темного дерева, а поверхности - под мрамор, гладкие и блестящие, так что убираться было - одно удовольствие.
Нашла банку растворимого кофе с симпатичным дядькой на этикетке. Кофе оказался очень вкусный, никогда такого не пробовала. Дядька дружелюбно улыбался, словно хотел сказать: "Подожди, подруга, то ли еще будет!"
Посидела немного в тишине и покое, потом наполнила огромную розовую ванну и нашла в шкафчике стопку чистых полотенец. Стиральной машины я не обнаружила, как же Игорь стирает? Неужели вручную? Я представила себе Меркулова, полощущего белье в тазике, и рассмеялась. Нет, вероятно, он просто выкидывает грязное белье и покупает в магазине новое. На него это было бы очень похоже.
Перед тем, как забраться в воду, попрыгала в чем мать родила перед зеркалом - просто так, для поднятия тонуса.
Нашла на полочке травяной шампунь с экстрактом из корней репейника и с удовольствием вымыла голову. Вытянувшись в ванне, словно Афродита, я наслаждалась моментом. В тетушкиной квартире мне никогда не приходило в голову лечь в ржавую с ободранной эмалью ванну, да я бы в нее и не поместилась, хоть рост у меня небольшой. А в этом небольшом бассейне запросто можно мыться вдвоем… Тетушка, как я могла про нее забыть!
Наскоро вытершись, я выбежала из ванной и нашла трубку. Сначала позвонила Галке.
- Привет! Ты где и что с тобой? - тараторила подруга. - Твоя тетка сегодня гуляла с собакой - я на нее наткнулась, когда шла за жратвой. На тетку, а не на собаку! Та просто не в себе, из-за того, что ты дома не ночевала. Боится, что тебя изнасиловали и убили. Я не стала ей ничего рассказывать про твоего друга, да она и не собиралась ничего слушать - только ахала и причитала!
Ох, схватилась я за голову. Глубоко вздохнула, как на экзамене перед тем, как тянуть билет, и набрала знакомый номер.
- Девочка, Надя, где же ты? - тетушка чуть не плакала.
Я терпеливо приняла на свою глупую голову шквал упреков и нотаций. На кого я собралась оставить ее и бедного Макса? Я жива? На меня никто не напал? И даже не ограбил? Тетя Валя, как и вся моя семья (за исключением Миши), все еще считает меня глупым ребенком, за которым нужен глаз да глаз.
Похоже, тетушка немного ревнует - то же самое было, когда я вышла замуж за Николая. Но тогда я, по крайней мере, была где-то рядом - в соседнем квартале, а теперь она, конечно, всполошилась. Распрощавшись с ней и кое-как успокоив, я положила трубку. Чем бы заняться?
Телефон затрезвонил, вырвав меня из раздумий.
- Игоря Павловича можно? - попросил хриплый мужской голос.
- Его сейчас нет, - сказала я. - Что передать?
- А с кем я говорю?
- С его…
Как бы представиться?
- С его невестой.
- Передайте, пожалуйста, что звонил Ружевский. Напомните, что нам нужно встретиться и это в его же собственных интересах! Он все поймет, - добавил он загадочно и повесил трубку.
Ружевский. Надо бы записать, но негде и нечем. Впрочем, легко запомнить - вроде как Ржевский, только "У" после "Р". Галочка знает много анекдотов про поручика Ржевского, и я пару раз рассмеялась, вспоминая некоторые из них.
Телевизора, как я уже говорила, у Меркулова не было. Я пробежалась глазами по полкам с книгами. Полки пестрели названиями вроде "Дифференциальная диагностика инфекций" или "Биорегуляторы клеточного метаболизма".
Не совсем то, чем можно скрасить время в ожидании любимого мужчины. А это что за журнальчики? "Наркологическая токсикология", "Новости медицины и фармации", английские "Национальная библиотека медицинских новостей" и знаменитый "Ланцет", который еще, кажется, доктор Ватсон читал.
А вот энциклопедия. Ну-ка, кстати, посмотрим - кто такой Аякс. Папа мой очень любит древность и разные мифы. Даже меня хотел назвать Деметрой, но спасибо маме, она воспротивилась. Так: Аякагытма, Аяк-кап, Аяксы…
Энциклопедия выдала минимум информации: это имя носили сразу два греческих героя Троянской войны. Не густо, надо будет спросить у папы.
Я захлопнула книгу и, устроившись за компьютером Меркулова, стала раскладывать пасьянс. За окном накрапывал дождик, и, хотя под ложечкой сосало от голода, жизнь была прекрасна.
Снова раздался звонок.
- Здравствуй, у тебя все хорошо?
- Да, - обрадовалась я. - Спасибо за трогательное послание…
- Мне придется сегодня задержаться… - голос Игоря был напряжен, наверно, он был не один в кабинете.
- Тогда я поеду домой?
- Вероятно, так будет лучше. Я позвоню.
После выходного с новыми силами вышла на работу. Не люблю долго бездельничать. Настроение было превосходное, хотелось петь. Накануне поздно вечером звонил Игорь, усталый и замученный, но мысль о том, что даже в таком состоянии он выкроил минутку, чтобы услышать мой голос, согревала сердце.
Я уже обвыклась на новом месте. Все со мной здоровались, даже могучие охранники у седьмой палаты приветственно хмыкнули - или хрюкнули? Такое впечатление, что они никогда не спят и не обедают, терминаторы в костюмах. Маринка-украинка хихикала со своим усачом. Словом, обстановка в "Аяксе" не изменилась.
Во второй половине дня Борицкий произвел незапланированный обход. Впрочем, если он намеревался застать врасплох своих сотрудников, то с его стороны это было очень наивно - конечно же, все знали об обходе за полчаса до начала. Кругом стояла бессмысленная суета, сестрам в суматохе давали совершенно дурацкие поручения, и я предпочла на время скрыться в уборной.
Дашка уже прихорашивалась там перед зеркалом.
- Посмотри, - попросила она, - как мне челку лучше сделать - так или так?
- По-моему, лучше ее заколоть, вот так.
Какое-то время Даша критически осматривала свое отражение.
- А что, классно! Молодец, Надька! Но главное, - заметила она, - чтобы не пахло сильно дезодорантами, Борицкий этого не любит.
Я промолчала. Хорошо, если бы только дезодорантами пахло, от некоторых ведь иной раз такой запах распространяется, хоть на стенку лезь.
На нашем этаже к главврачу, окруженному свитой из зеленых халатов, присоединился Меркулов. Вид у него был озабоченный. Мы обменялись многозначительными взглядами.
Борицкий прошел было мимо меня, поздоровавшись кивком головы, потом обернулся и сказал:
- Я про вас помню.
- О чем это он? - Даша отбилась от стайки, вернувшись ко мне.
Сочинять на ходу я не умею, пришлось сообщить ей вкратце о предложении Борицкого.
- Клюнул, получается, на тебя, - с завистью прошептала Даша. - Смотри, чтобы Тюлениха не загрызла.
Тюленева, как я уже знала, была бухгалтершей, которая долго, но безуспешно подъезжала и к Меркулову, и к Борицкому - наиболее завидным кавалерам в центре из числа холостых. Потерпев в этом предприятии неудачу, она переключилась на пациентов и пользовалась любой возможностью, чтобы пройтись по нашим коридорам и продемонстрировать себя во всей красе. Она носила обтягивающий свитер и неприлично короткую юбку, а халат, который ей приходилось надевать в медицинском корпусе, всегда был небрежно расстегнут, дабы ничто не мешало мужчинам обратить внимание на ее очевидные достоинства.
Когда она проходила через отделение, сестры неодобрительно косились ей вслед. "На охоту вышла!" - зло комментировали Маринка с Дашкой. У бухгалтерши и вправду было какое-то хищное выражение лица.
- Меркулова оставляешь, значит? - спросила Дашка.
- Что? Почему?
- Да ты что - это же такой шанс! Меркулов всего лишь заведующий отделением, а Борицкий здесь бог и царь, к тому же не молод. Проживешь с ним немного, а там, глядишь, прости господи, он и коньки отбросит! Тебе все останется, а у него знаешь, какой домик? Особняк старинный в стиле то ли модерн, то ли постмодерн - я в этом не разбираюсь, и машина с шофером. - завистливо шептала Даша. - Словом - хватай!
Дашины слова сильно меня покоробили, но возражать ей я не стала - зачем? У нее своя жизненная философия, все равно не поймет. Я только улыбнулась и перевела разговор.
Во время обхода все шло привычно. Томилин успел дважды повторить свое предложение насчет того, чтобы пойти к нему в содержанки. Я перестала даже возмущаться - привыкла, как привыкаешь к пошлой рекламе какого-нибудь товара, который все равно не собираешься покупать.
Господин Витман тоже преподнес сюрприз, предложив мне колье с рубинами за "маленький и быстрый", как он выразился, стриптиз. Колье он вытащил из тумбочки, как бутерброд или шоколадку. Семь камней побольше посередине, и маленькие по сторонам. Поскольку само собой оно появиться не могло, я заключила, что колье специально принесли по его просьбе. То есть он заранее все обдумал и приготовился… Красивая вещь, слов нет! Я, разумеется, отказалась.
- Ну почему, душенька? - вопрошал он патетически. - Для вас это не будет стоить ровным счетом ничего. Вы ведь каждый день раздеваетесь: перед тем, как принять ванну, перед сном! Я унесу эту тайну в могилу, до нее уже недалеко - не думаю, что доживу до нового года. Вам останется на память обо мне колье, а вы скрасите недолгий остаток моей жизни, подарив несколько минут счастья…
Он перекладывал колье из руки в руку, переводя взор с него на меня и обратно.
Я покачала головой, наполняя шприц.
- Очень жаль, - сказал он, вздохнув, - но вы все же подумайте на досуге, а оно будет ждать вас!
- Нет-нет! У меня есть принципы.
- Принципы - это прекрасно! - сказал Виталий Лазаревич. - Но я ведь на них и не покушаюсь… Вот взгляните!
- У вас наверняка есть родственники, - сказала я. - Будет куда лучше, если эти драгоценности останутся в семье.
- Где они, эти родственники? Вы их видите? - возмущался Витман, переворачиваясь на живот. - Они заняты тем, что делят мои деньги, хотя я еще, как вы можете заметить, жив! Не беспокойтесь о моих родственниках, Наденька, они и сами о себе побеспокоятся…
Я вколола шприц и медленно вводила лекарство.
- Лучше попросите унести эти драгоценности - здесь не место для таких вещей, а я их все равно не возьму!
- Пока живу - надеюсь! - глухо прошамкал он в подушку. - Надежды, как вы, вероятно, слышали, юношей питают, отраду старцам придают! Вы заметили, Наденька, игру слов? - всклокоченная голова повернулась, и хитрый глаз уставился на меня.
Я кивнула. Заметила, старец.
Он перевернулся и в последний раз, соблазняя, помахал в воздухе украшением. Даже неяркий осенний свет, проникавший сейчас в палату, заставлял камешки переливаться так, что дух захватывало.
Я вышла и глубоко вздохнула. Искушение Надежды Шараповой! Неужели есть такие, что согласились бы на подобное предложение? Наверняка… Игорю я решила ничего не говорить - в конце концов, старик не хотел ничего дурного. И на Томилина тоже решила не жаловаться, бог с ним.
Что касается Варламова, то он в самом деле не стал идти на конфликт. Ему, на всякий случай, рассказали про какое-то строгое взыскание и штраф, которым я якобы подверглась. Кажется, он был не очень доволен. А чего он еще хотел, интересно, чтобы меня четвертовали?
Как-то днем, после обеда, мы столкнулись в коридоре - Гена вез его в кресле, рядом грузно топала жена. Супружеская чета направлялась в часовню при больнице.
Вид у несостоявшегося героя-любовника был грустный. Пластырь на руке прикрывал боевое ранение, жене наплели про следы от капельницы, чтобы она ничего не заподозрила. Увидев меня, Варламов состроил гримасу.
- Упырь! - коротко охарактеризовала его Даша, когда процессия скрылась за поворотом. - Как он в церковь входит и не боится, просто не понимаю. Ты бы знала, как он меня достал… Кошмарнее пациента в жизни не видала!
МОЙ ДОМ - МОЯ КРЕПОСТЬ
Дни шли обычным чередом. После работы я отправлялась к себе, чтобы выгулять Макса, потом подъезжал, освободившись, Меркулов. Мы отправлялись в ресторан или сразу к нему, купив что-нибудь на ужин по дороге.
В субботу наши выходные совпали. Я предвкушала совместный променад и развлечения, но у Меркулова, как оказалось, в планах было другое. А именно - деловая поездка за город.
- Считай, что это твой первый выход в свет, - сказал он.
Я растерялась. Выход в свет - это прекрасно, но туда обычно выходят в соответствующем наряде, какого у меня не имелось. Единственно достойная вещь в моем гардеробе - любимое серое пальто, но в гостях придется его снять… Неужели придется ехать к Галке и снова одалживать зеленое платье? Игорь сначала не понял, в чем причина моей внезапной грусти, а, узнав, расхохотался. Было решено прямо по дороге заехать в магазин и купить "что-нибудь на выход".
В ослепительном глянцевом женском отделе универмага я робела и стеснялась ужасно. Две продавщицы, накрашенные так, что выглядели как близнецы, глядели на меня с откровенным пренебрежением, пока Меркулов не подоспел на помощь и сам не ткнул пальцем в первое же платье. На вешалке оно показалось мне мрачным и неинтересным, но когда я его надела…
Просунув голову в примерочную кабинку, Игорь восхищенно охнул. Темно-синее до щиколоток платье с маленьким отложным воротничком идеально устроилось на фигуре - никогда не мечтала о такой роскошной вещи! Таким я себе представляла классический наряд истинной английской аристократки.
- Ты прекрасно выглядишь! Берем!
- Спасибо, - я стянула платье и протянула ему.
Не хотелось, чтобы противные продавщицы меня разглядывали.
Игорь почти силой затащил меня в обувной отдели купил очаровательные ботинки на шнуровке. На ценник он взглянуть не разрешил и сразу же выкинул его в корзину у кассы.
- К кому мы едем? - поинтересовалась я уже по дороге.
- Иннокентий Баранин, очень важный человек. Сколотил себе состояние на медицинских поставках и живет, как бог, вдали от суетного света. У него дела с "Аяксом", если бы я знал раньше…
Что именно он хотел бы знать еще раньше, он не объяснил, только закачал головой, выражая крайнюю досаду. За городской чертой он увеличил скорость, стараясь хоть немного наверстать упущенное время. Мимо по сторонам проносились облетающие березы, шоссе было покрыто листьями, припечатанными к асфальту сотнями колес. Над дорогой низко висели темные облака, грозя пролиться холодным осенним дождем. Я включила радио.
Из динамика неслось:
- Осень, ты на грусть мою похожа…
Очень я люблю эту песенку. Я вообще все песни про осень люблю, но совсем не печалюсь в это время года. Нет у природы плохой погоды, как поется в другой песне. А нынешняя осень - просто сказочная!
С шоссе свернули на узкую дорогу, уходившую в березовые и осиновые рощи. В начале висел указатель: "Впереди частное владение, сквозного проезда и прохода нет!" Дорога была недавно заасфальтирована, машина легко катила по новому покрытию. Проехали мимо небольшого чудного озерца, окруженного редким лесом. Здесь, на пригорках, наверное, хорошо кататься зимой на лыжах - такие удобные гладкие склоны.
Меркулов словно угадал мои мысли.
- Вывезу тебя сюда зимой! Ты умеешь ходить на лыжах?
- И ходить и бегать, - скромно ответила я. - Давно, правда, не каталась!
- Тебе пойдет лыжный костюм.
- Подлецу, как любила говорить мама, все к лицу.
- Ну, к тебе это не относится! - заявил он твердо.
- Ты думаешь? - решила я немного пококетничать.
- Уверен.
- А какая я, по-твоему? - спросила я серьезно.
Он задумался.
- Добрая. Хорошая. Умная.
- Вроде собаки!
- Нет, - он помотал головой, - я не это имел в виду!
- Я знаю, - сказала я. - Я просто шучу!
Мы проехали сквозь рощу, дорога вынырнула в чистое поле. На другом конце виднелось некое фортификационное сооружение типа небольшой крепости.
- Дом Иннокентия, - указал на него Меркулов.
- Этот? - спросила я, ошеломленная масштабами строения.
Игорь кивнул. Дорогу к вилле пересекал ручей, мы пролетели над ним по узкому мосту и оказались у подножия бетонной стены, мрачной и неприступной. Ее гребень украшала спираль колючей проволоки. Здание, возвышавшееся над стеной, оставляло какое-то странное впечатление. Построенное, вероятно, согласно царящим в кругах богатеев канонам, оно напоминало замок. Причем замок игрушечный - вроде тех, что строят на детских площадках, - кирпичные башенки, арки, своды, не хватало только горы для скатывания и малышей с совками и ведерками, да и размеры были посолиднее.
Ворота открылись, как только мы подъехали, - похоже, нас ждали. Везде: перед воротами, за воротами - были установлены камеры, прямо как и у нас в "Аяксе".
Во дворе за решетчатой оградой гуляли два огромных зверя. Жуткий гибрид саблезубого тигра с медведем гризли. Как объяснил Игорь, это была какая-то особенная порода сторожевых псов. Кроме того, уже войдя в просторный холл замка, я увидела здорового сенбернара, который приветливо помахал нам хвостом.
После всего вышеописанного я ожидала, что хозяином дворца обязательно окажется бандит с золотой цепью в малиновом пиджаке. Нет, Иннокентий Баранин был худым и немного сутулым человеком лет сорока с нервным взглядом и тонкими, по-женски изящными пальцами, которые он в разговоре имел обыкновение переплетать.
Меркулов представил меня:
- Надежда Михайловна, мой верный помощник. Или, точнее сказать, помощница, - поправился он.
Я улыбнулась.
- А это хозяин дома Иннокентий Дмитриевич!
- Очень приятно! - ответил он и слегка поклонился.
Хотя Иннокентий Дмитриевич был очевидно из породы новых русских, с манерами у него было все в порядке, и манеры эти были не выучены в спешке и с горем пополам - нет, здесь чувствовалось воспитание. Было только непонятно, зачем он отстроил себе для жилья подобную псевдосредневековую нелепость.
Впрочем, интерьеры оказались пристойнее, чем можно было ожидать, исходя из внешнего вида здания. Выдержаны они были в сдержанных, приглушенных тонах, с преобладанием темно-зеленого и синего цветов в драпировках и обоях. Иннокентий заметил мой восхищенный взгляд.