- Это из-за придурка в шестой! - пояснила старшая сестра, сообщившая о вызове. - Гена возил его к Борицкому - жаловаться. Игоря Павловича нет на месте, со мной он не захотел говорить, а то бы я попыталась все уладить. Заявляет: "Мне тогда к главному!" Что ты там так разошлась, девочка? Теперь вылетишь и сама будешь виновата. Надо же себя контролировать!
Я промолчала.
- Знаю, они бывают невыносимы, - продолжала Анжела Семеновна, разводя руками. - Но это пациенты, и их нужно уважать. И потом, у нас ведь платное учреждение, а кто платит, тот и заказывает музыку!
На расправу к Борицкому отправляться совершенно не хотелось. Был, конечно, вариант - просто уйти. Если все уже решено и мне здесь не работать, то и к главному тащиться необязательно. И Игоря я подвела…
Это пронеслось у меня в голове, пока я спускалась по лестнице на второй этаж, где был кабинет главврача. Спускалась неторопливо, чтобы хоть еще ненамного оттянуть неприятную беседу. С панно на меня глазели дурацкие колхозницы. Им было хорошо, они улыбались - у них не было никаких проблем. Наверное, в советские времена мужчины не домогались женщин такими грубыми способами. С другой стороны, размышляла я, поскольку Борицкий не сообщил мне просто об увольнении, а вызвал к себе, то может, не все так безнадежно?
Что ни говори, а эта работа была мне нужна. Куда я денусь без нее? В городскую больницу я ни за что не вернусь - у меня тоже есть гордость. Представляю, как Ключенко будет ехидничать с пьяных глаз, да и Митя постарается отплатить за мою последнюю выходку в гардеробе. Нет, ни за что не вернусь! А я-то уже размечталась, понастроила воздушных замков…
Я не жалела, что так сурово обошлась с Варламовым. Конечно, он это заслужил - они все здесь вообще заслуживают хорошей трепки. Но расплачиваться-то в итоге придется мне самой… Что ж, если выкинут - значит выкинут, унижаться не буду.
Проклятая лестница оказалась удивительно короткой - вот я уже и на втором. Подошла к кабинету главврача с замиранием сердца, как школьница, которую вызвали к директору. На мгновение задержалась перед дверью, чтобы прочесть имя-отчество на табличке - от волнения вылетело из головы. Набралась духу и, постучав, открыла, не дожидаясь приглашения.
Борицкий стоял у окна. Стоял и смотрел в щелку между шторами, будто подсматривал за кем-то.
- Добрый день, Леонид Васильевич, - сказала я, запинаясь.
Он тяжело вздохнул и отошел от окна. Сел за стол, жестом указав мне на кресло рядом. Зеленые стены, тяжелая мебель, огромный черный кожаный диван - кабинет мне казался не очень уютным, но похоже, вполне отвечал вкусам самого Борицкого. На стене за его спиной - портрет президента, символизировавший близость вверенного главврачу учреждения к высшим эшелонам власти, а может, просто указывающий на его политические пристрастия.
Сам Борицкий, которого я видела до сих пор один раз - в первый мой приезд и к тому же в полутемном коридоре - выглядел моложе, чем мне показалось тогда. Возможно, потому что сейчас на нем не было ужасных громоздких очков. Он посмотрел еще раз в сторону окна и, наконец, переключился на меня:
- Я, как вы понимаете, вызвал вас в связи с инцидентом в шестой палате терапевтического отделения.
Я кивнула и вздохнула сокрушенно, изображая глубокое и искреннее раскаяние.
- Человек, которого вы, выражаясь языком протоколов, оскорбили действием - наш пациент, и этого, собственно говоря, достаточно, чтобы я выкинул вас за дверь без каких-либо разъяснений.
Он поднял предостерегающе руку, когда я попыталась открыть рот, и послушно закрыла, не издав не звука.
- Я знаю, - продолжил он, - или, вернее будет сказать, представляю, что там у вас произошло с Варламовым, и готов признать, что ваш поступок может быть оправдан с точки зрения морали, - сердце чуть замедлило темп, стало биться ровнее. - И должен заметить, что разделяю ваши принципы. Но когда управляешь таким учреждением, как наше, принципам приходится изменять во имя сохранения его репутации. Вы меня понимаете? - пытливо взглянул он мне в глаза.
Я уныло кивнула. Понимаю, что сейчас во имя репутации "Аякса" я окажусь безработной. Мне ведь и компенсации, скорее всего, не выплатят, я же здесь всего ничего проработала!
- У нас здесь своего рода маленькая страна, государство в государстве, - продолжал Борицкий.
- Ватикан?
- Вот именно!
Он одарил меня улыбкой, поощряя за эрудицию.
- Вы смотрели датский сериал про госпиталь - "Королевство"?
- Нет, я смотрю "Скорую помощь"…
- Жаль, тогда бы вы поняли меня лучше… Впрочем, бог с ним - с кино. Вернемся к вам, - он глянул более миролюбиво. - Обычно, когда происходят подобные инциденты, решение принимается не в пользу персонала, как бы это не было несправедливо с объективной точки зрения. Клиент, так сказать, всегда прав. Но в вашем случае, я полагаю, можно будет избежать такого, поверьте, очень неприятного для меня решения!
Это с чего бы, интересно, такая милость? Я насторожилась и приготовилась к худшему.
- Виктор Арнольдович, будучи человеком солидным, а главное - женатым, не заинтересован в раздувании скандала! - объяснил он. - Вам же я советую обо всем забыть и быть впредь осмотрительнее и сдержаннее. Если, вы, конечно, намерены и дальше оставаться в нашем коллективе. Хотите, я направлю вас на курсы релаксации при центре? Многие наши сотрудники их посещают, это просто необходимо, учитывая нагрузку, которую нам всем здесь приходится испытывать. Я сам, к сожалению, не могу тратить на них время - у меня его попросту нет, но вам, думаю, это будет полезно!
Я кивнула. Любые курсы, только бы остаться в "Аяксе" и с Меркуловым. Может, Борицкий так расположен ко мне потому, что я просто пришлась ему по душе?
- Вы знаете, - продолжил он, - у нас скоро намечается переукомплектация административного штата, и если вы пожелаете, то можете перейти на какую-нибудь должность. Я знаю, у вас нет соответствующей подготовки, но постараюсь что-нибудь придумать. Конечно, если вы сами заинтересованы…
- Да, очень заинтересована! - активно тряся головой, подтвердила я, и он, снова довольно улыбнувшись, дал понять кивком, что аудиенция закончена.
Вышла я из кабинета другим человеком, будто заново родилась. Гроза прошла, и ветка алых роз в окно мне дышит ароматом! Я продолжаю здесь работать, а планы Меркулова не только остаются в силе, но и начинают претворяться в жизнь. Борицкий сам предложил мне местечко рядом с собой. Кто бы мог подумать? Игорь должен быть мной доволен.
Мой рассказ о поединке в шестой палате и последовавшем за ним разговоре с Борицким Меркулов выслушал внимательно.
- Все получилось очень хорошо, - подвел он итог повествованию. - Просто идеально!
- Вы заранее просчитали? - удивилась я.
- Не приписывай мне сверхъестественных способностей, - Игорь усмехнулся. - Откуда мне было знать, что этот старый дурак схватит, а ты влепишь ему пощечину!
- Я в руку вцепилась, - уточнила я обиженно.
Я ведь только что все в подробностях рассказывала!
- Ну да!.. Но я надеялся, что подвернется какой-нибудь случай… В жизни, Надюша, важны случай и метод. Метод - это путь к цели, а случай позволяет сделать решающий рывок, - размышлял он вслух.
- И что же мне теперь делать?
- Теперь все будет развиваться само собой, - пообещал он, беря мои руки в свои. - Вот увидишь!
Вечером, когда я вышла из больницы, Меркулов перехватил меня на дороге к воротам. Притормозил рядом и окликнул:
- Надя! Я тебя подвезу!
Я огляделась - мне казалось, что если Игорь задумал обвести вокруг носа Борицкого, не следует так светиться.
- Ерунда! - сказал он, когда я уже села в машину. - Никто не придаст этому значения…
- А вы?
- Что я?
- Придаете значение?
О, эта моя любовь к ясности и правде! Когда-нибудь она меня погубит.
- Да, - он посмотрел на меня внимательно. - И пожалуйста, перестань говорить мне "вы".
Мы стояли, мимо к воротам проехало несколько иномарок.
- Милая, послушай, - продолжил он, беря мою руку в свою и крепко сжимая ее. - Когда все закончится, я хочу, чтобы ты стала моей супругой, мы пойдем в ЗАГС и распишемся. Мы не можем сделать это сейчас - потому что тогда Борицкий не будет считать тебя просто моей пассией и постарается избавиться. В смысле - перевести куда-нибудь на более безопасную для него должность!
Мое сердце билось учащенно. Могу ли я считать то, что услышала - официальным предложением? Обстановка не слишком торжественная, не так я себе представляла этот долгожданный момент. Где букет алых роз, коленопреклоненная поза и прочие романтические атрибуты? С другой стороны, это все пустые никому не нужные сентименты.
- Ты слышишь, Надя? - настойчиво спросил он. - Я прошу, между прочим, твоей руки… И сердца!
- Сердце непременно прилагается в комплекте, - сказала я.
Глупость, но ничего больше не придумала, голова шла кругом.
- Могу я расценивать это как положительный ответ?
- Господи, - сказала я только. - Господи…
Поминать Господа всуе нехорошо, но иногда все слова куда-то исчезают. Сейчас был как раз такой момент, а ляпнуть снова что-нибудь идиотское не хотелось. Мысли разбрелись от волнения.
- Хотелось бы услышать что-то более конкретное, - робко заметил он.
- Конечно, да! - выдавила я наконец. - Большими буквами: ДА! ДА! ДА!
Мы покинули территорию центра, Игорь машинально вел машину. Оба молчали, то поглядывая друг на друга, то на вечерние улицы, запруженные народом. Неужели, вертелось у меня в голове, этот день закончится, как и остальные? Это ведь особенный день, он и отмечен должен быть особенно.
- Заедем в один ресторанчик, - предложил Меркулов. - Он принадлежит моему знакомому, и лично я считаю…
- В другой раз! - сказала я. - Давайте… давай в другой раз…
Он посмотрел на меня и все понял. Требовать от женщины дополнительных разъяснений в такой момент мог бы только очень бестолковый мужчина. Вроде моего бывшего супруга, например. Но Игорь Меркулов, к счастью для нас обоих, был не из таких.
- Будем скоро дома, - пообещал он.
Я опять кивнула. И в первый раз так не волновалась! Мы проносились через темные безымянные переулки, попадали на незнакомые улицы и снова покидали их - Игорь, наверное, хорошо знал город. Большой проспект Петроградской стороны, какая-то маленькая улочка - мы свернули в последний раз, и он заглушил мотор.
- У нас тут элитный дом, - сообщил он, въезжая во двор.
Это было и так понятно по стоявшим тут машинам. Элитный двор, как и любой другой, был населен вполне обыкновенными котами, которые глазели на нас из подвалов.
- Здесь живут только приличные люди. Я не хочу сказать, что в других домах живут неприличные… - начал Игорь и запутался.
Похоже, и сам переживает. Впрочем, это добавляло ему привлекательности. Что может быть хуже самоуверенного болвана, который считает себя верхом совершенства и на этом основании ждет восхищения и поклонения?
Лестница была длинной и пологой, звук моих каблучков эхом разносился по пролетам. За одной из дверей по паркету зацокали когти, и тут же раздался глухой лай.
- Тихо, Лэсси! - сказал Меркулов. - Свои!
- Колли?
- Дог. Хозяин - капитан дальнего плавания, сделал состояние еще при Советах, что-то там проворачивал с импортными товарами, - прошептал он, идя следом. - Его едва не посадили, но тут грянула перестройка, и дело замяли. Милейший человек, я тебя с ним потом познакомлю…
- Уф, - я отдышалась. - Еще долго?
- Немного осталось! Ну, - он вдруг озорно посмотрел на меня, - давай, побежали?
Игорь взял меня за руку, и уже через пару секунд мы оказались у его двери.
Один замок, второй, третий - прямо как у шефа в "Бриллиантовой руке". Видимо, есть, что хранить… Но, как выяснилось позже, ничего сверхдорогого, за исключением разве что компьютера, в квартире у Меркулова не было. Даже телевизор - вещь, на мой взгляд, просто жизненно необходимая, отсутствовал.
Продолжая держать меня за руку, Игорь провел меня в комнату с балконом. Квартира была большая, но какая-то необжитая. Сняв пальто и усадив меня на диван, он, шепнув: "Сейчас", ушел. Вдоль стен тянулись стеллажи с книгами, здесь же стояли стол для чтения, компьютер и удобный диван.
- Кофе, - крикнул он из кухни, - или лучше вина?
- Кофе! - отозвалась я.
- У меня только растворимый!
- Очень хорошо!
Обои в кабинете слишком темные, и от этого помещение казалось меньше. Никаких фотографий ни на стенах, ни на столе не наблюдалось. Ни женщин, ни мужчин, ни детей. Только над столом висит в рамке рисунок пастелью - обнаженная девушка. Непроизвольно я смотрела и смотрела на нее. Что-то было завораживающее в изгибе ее тонкого стана, в ленивой расслабленной позе…
- Друг подарил, - Меркулов принес кофе на подносике. - Можно будет заказать ему твой портрет. Он хороший художник!
- Я вижу. Он меня тоже голой рисовать будет?
- Как захочешь, художник - все равно что врач! И потом не голой, а нагой, это разные вещи.
Я зарделась, подошла к балкону и толкнула дверь. Ветер рванул одежду, приятно обдувая горящее, словно в лихорадке, тело, струился по ногам, бесстыдно залезал под платье. На балконе было так же, как и в квартире - ни пылинки, чисто и красиво. В напольную кафельную плитку при желании можно было смотреться, как в зеркало. Перила, за которые я держалась, раскачиваясь в такт ветру, были гладкие и нагревались под ладонями.
Прямо передо мной висел желтый серп месяца. По одному восточному поверью царь тьмы послал на небо, за луной, своих гигантских собак. Но луна оказалась слишком холодной, и собаки смогли отгрызть от нее лишь кусок. Я вообразила яростного Макса, грызущего небесное светило, и улыбнулась.
Внизу спала тихая улица, не было ни души, где-то далеко проносились машины. Я глубоко вдохнула холодный воздух и собралась обратно, как вдруг почувствовала горячее тепло сзади себя.
Игорь стремительно обнял меня, и я задохнулась от восторга. Объятие было нежным и страстным, ласковым и сильным. Мужские руки забрались под платье и мягко гладили мою кожу. Ладони его оказались прохладные и будто шелковые, он постанывал от наслаждения.
Освободив одну руку, он осторожно и медленно откинул волосы с шеи и провел по ней кончиком языка. Я выгнулась, как кошка, и он поцеловал меня уже сильнее, а потом еще и еще. Другая рука, нежно массируя живот, спускалась вниз, в святая святых, проникла в трусики. Зубами он кусал мое ухо и тихо в восторге рычал. Сдерживая на губах стон, я простонала: "Быстрее!" Он уже не сдерживал себя, желание захлестнуло, как снежная лавина, и мы соединились.
Мне показалось, что я воспарила в ночи на крыльях, и ветер несет меня в страну сладострастия и неги, туда, где встречаются созданные друг для друга сердца. Последнее, что запомнило мое меркнущее сознание, был яркий полукруг месяца в темном ночном небе.
Очнулась я в широкой кровати. Рядом, подперев голову рукой, лежал Игорь и смотрел в глаза.
От обуревавших чувств я готова была расплакаться. Ничего подобного мне до сих пор не случалось испытывать - страшно подумать, что я могла никогда не узнать, что такое бывает между мужчиной и женщиной… То, во что очень скоро превратились наши отношения с Николаем, можно было назвать любовью только с очень пьяных глаз.
Передо мной распахнулись двери мира, о котором я раньше и не ведала.
- Ты - моя Надежда, - шепнул Игорь и радостно рассмеялся.
За окнами внизу мяукали коты, подрались, наверное, из-за куска красной рыбы. Потом по потолку мелькнул свет фар - кто-то из жильцов приехал. Надо поменять эти желтые обои, подумала я, у них какой-то нездоровый вид.
Игорь закурил, огонек порхнул в темноте надо мной. Затянулся несколько раз и тут же погасил сигарету в пепельнице. Я прижалась к его плечу и поцеловала, вдохнула бесподобный запах его тела - запах легкого одеколона, табака и какой-то врожденной чистоты.
Хотелось что-нибудь сказать, но как только я открывала рот, тут же понимала, что вот этого-то и не следует говорить сейчас, и продолжала молчать.
Он наклонился и поцеловал меня - в губы. Потолок поплыл надо мной.
- Давно хотел тебе рассказать… ты будешь, наверно, смеяться… - задумчиво сказал Меркулов. - Моя мама, еще когда жива была, очень любила песни Анны Герман, и я их все наизусть знал. И самая любимая была - про надежду, помнишь?..
Еще бы не помнить, Ленка постоянно меня "земным компасом" называет. Но смеяться я не собиралась.
- Так вот, я с самого детства был почему-то уверен, что мою… - он осторожно провел пальцем по моему плечу, - мою любимую будут звать именно так, и никак иначе. И никогда не мог понять, откуда такая уверенность…
Я перестала дышать.
- А вот сегодня понял, - закончил Игорь.
Обнявшись, мы долго лежали молча. Слова были нам не нужны.
- Я намереваюсь использовать тебя в своих целях, - вдруг сообщил Игорь, чуть отстраняясь.
- А разве… разве ты уже этого не сделал?
Он долго смотрел на меня, я словно купалась в его темном ласковом взгляде.
- Я не о сексе! - глаза Игоря смеялись, но тон изменился. - Нам нужно поговорить о серьезных вещах, поэтому слушай, пожалуйста, внимательно.
Я сморгнула, понемногу начиная привыкать к его манере внезапно переходить от нежностей к делам. Я лежала на кровати в помятом платье и в чулках и чувствовала себя героиней шпионского боевика, у которой личная жизнь настолько переплетена с профессиональной, что и не различишь, где работа, а где - секс.
- Я помню, - медленно сказала я, - что должна раздобыть какие-то секреты Борицкого, чтобы ты смог воцариться в "Аяксе".
- Да, но я хочу, чтобы ты поняла - это все очень серьезно. Мне кажется странным то, что происходит, - быстро заговорил Меркулов. - До недавнего времени шеф считал научную деятельность центра второстепенной, хотя и ссылался на нее при каждом удобном случае. От лабораторных исследований и в самом деле до сих пор было немного проку. В основном мы занимались тестированием новых лекарств совместно с немцами, да еще какими-то малозначительными разработками. Про СПИД я говорил, проект совершенно бесперспективный…
Я буду "своей среди чужих".
- …Зато сейчас господин Борицкий приватизировал львиную долю формально вверенных мне лабораторий и что-то там химичит тайком, - снова взметнулся огонь зажигалки, на мгновение я прикрыла глаза. - Вернее - его ребята, сам он появляется у нас редко. Поэтому я считаю, что в интересах нашего общего дела необходимо узнать, во что он там влез, пока еще не поздно.
А "партийная кличка" моя будет: Надя Шарп, от английского sharp, что значит проницательный, крутой, хитрый, энергичный.
- Полагаешь, он может подставить центр? - удивилась я.
- Пойми меня правильно - врач он неплохой, но как руководитель недальновиден и непрактичен, - Игорь потушил очередную сигарету, подвинулся ближе и погладил по волосам. - И вообще, оказался на своем месте случайно. У нас в России как - работаешь по врачебной специальности долгие годы, глядишь, и шанс подворачивается возглавить целую клинику! В Америке, например, главврач должен еще быть управляющим, там этому специально обучают!
- Ты там был?
- В Америке? - удивился Меркулов. - Был. Два года тому назад.
- А кока-колу пил?