Себастьян отходит назад и неожиданно начинает смеяться.
- Ты похожа на Туко.
Я шлепаю его по попе: Туко - это имя героя Элая Уоллака, он же "Злой".
- Думаю, что теперь буду называть тебя именно так, - говорит он, смеясь. - Туко. Маленький Туко. Что ты об этом думаешь?
- Я тебя убью, - говорю я и всю дорогу к машине через парковку изображаю погоню за ним.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Создания любви
На несколько следующих дней я решаю залечь на дно: пропускать общешкольные собрания, не ходить в кафетерий во время ланча - в общем, любыми способами избегать встречи с Донной Ла Донной. Но уже на третий день моего добровольного отшельничества Уолт выслеживает меня в библиотеке, где в секции самообслуживания, спрятавшись за этажерками, я читаю "Знаки любви" астролога Линды Гудман, тщетно пытаясь выяснить, есть ли у нас с Себастьяном совместное будущее. Проблема в том, что я не знаю, когда у него день рождения. Остается только надеяться, что он Овен, а не Скорпион, Потому что с первым меня ждет удача, а со вторым нет.
- Астрология? О нет. Только не ты, Кэрри, - говорит Уолт.
Я захлопываю книгу и кладу ее обратно на полку.
- А что не так с астрологией?
- Это глупо, - презрительно говорит Уолт, - думать, что можешь что-то предсказать только по знаку зодиака. Ты знаешь, сколько людей рождается каждый день? Два миллиона пятьсот девяносто девять. Как у двух миллионов пятисот девяноста девяти человек может, быть что-то общее?
- Тебе уже кто-нибудь говорил, что в последнее время у тебя ужасное настроение?
- О чем это ты? Я всегда такой.
- Это из-за разрыва с Мэгги, да?
- Нет, не из-за этого.
- Тогда из-за чего?
- Мэгги с самого утра рыдает, - неожиданно говорит он.
- Это из-за меня? - вздыхаю я.
- Не все крутится вокруг тебя, Брэдли. По-видимому, она поссорилась с Питером и поделала меня найти тебя. Она в женском туалете около химической лаборатории.
- Ты не должен бегать по ее поручениям.
- Мне не сложно, - говорит Уолт, как будто ситуация безнадежна. - Проще сделать то, что она просит, чем объяснять, почему я не буду этого делать.
С Уолтом что-то определенно не так, думаю я, когда бегу к Мэгги. Он всегда был немного саркастичным и циничным, и это мне в нем нравилось, но я никогда не замечала у него упаднического настроения, словно он несет на плечах гигантский камень и у него нет больше сил тащить его.
Я захожу в маленький туалет в старой части школы, которым сейчас уже вряд ли кто-нибудь пользуется: зеркало грязное, всей сантехнике уже лет шестьдесят, не меньше, кабинки списаны. Моя любимая надпись: "Хочешь хорошо провести время - звони Миртл". Ей, наверное, тоже шестьдесят лет. Интересно, когда в последний раз родители называли своего ребенка Миртл?
- Кто здесь? - кричит Мэгги.
- Это я.
- С тобой есть еще кто-нибудь?
- Нет.
- Хорошо, - говорит она и выходит из кабинки, ее лицо опухло и покрылось пятнами от плача.
- О господи, Мэгги, - говорю я и протягиваю ей бумажное полотенце.
Она высмаркивается и смотрит на меня.
- Я знаю, что сейчас ты думаешь только о Себастьяне, но мне нужна твоя помощь…
- О’кей, - осторожно говорю я.
- Потому что мне нужно пойти к… одному врачу. И я не могу сделать это одна.
- Конечно, - улыбаюсь я, радуясь, что мы, похоже, помирились. - Когда?
- Сейчас.
- Сейчас?
- Если у тебя нет занятия поинтересней…
- Нет, конечно. Но почему сейчас, Мэгги? - спрашиваю я с нарастающей тревогой. - И к какому врачу?
- Ну, ты знаешь, - говорит она, понижая голос. - Врачу, который занимается… эээ… женскими проблемами.
- Например, абортами? - не могу удержаться я.
Мэгги в панике:
- Даже не говори об этом.
- Ты…?
- Нет, - говорит она возбужденным шепотом. - Но я думала, что возможно, пока в понедельник не начались месячные.
- Вы что, не предохранялись?
- Не всегда можно спланировать, что, где и как, понимаешь, - пытается она защититься. - И он всегда успевает вытащить прежде, чем кончить.
- О, Мэгги. - Даже несмотря на то, что я никогда не занималась сексом, я кое-что в этом понимаю: во всяком случае мне точно известию, что прерванный половой акт не всегда помогает предотвратить беременность. И Мэгги тоже должна это знать. - Ты не пьешь противозачаточные?
- Пока нет, но собираюсь. - Она пристально смотрит на меня. - Вот почему мне нужно поехать к врачу в Ист-Хартфорд.
Ист-Хартфорд - это соседний с нашим город, но он считается очень криминальным, поэтому не пользуется популярностью и туда никто старается не ездить. Честно говоря, я не могу поверить, что там вообще может быть кабинет частного врача.
- Как ты нашла этого доктора?
- В "Желтых страницах". - По тому, как она-то говорит, я вижу, что она врет. - Я позвонила, записалась на 12:30. И ты должна поехать со мной, потому что ты единственный человек, кому я доверяю. Я ведь не могу поехать с Уолтом?
- Почему бы тебе не поехать с Питером? Он ведь тоже несет ответственность?
- Он сильно разозлился, - говорит Мэгги, - когда узнал, что, возможно, я залетела, страшно бесился и не разговаривал со мной целые сутки.
Что-то здесь не так.
- Но, Мэгги. - Я пытаюсь разобраться в ситуации. - Когда я видела тебя в воскресенье днем, ты сказала, что в ночь до этого ты первый раз занималась сексом с Питером…
- Я такого не говорила.
- Нет, говорила.
- Яне помню. - Она берет побольше бумажных полотенец и пытается спрятать за ними глаза.
- Это был не первый раз, так? - говорю я. Она качает головой. - Ты спала с ним и до этого.
- Той ночью, после "Эмеральд".
Я медленно киваю, иду к крошечному окну и выглядываю на улицу.
- Почему ты не сказала мне?
- О, Кэрри, я не могла, - плачет она. - Мне так жаль. Я хотела тебе рассказать, но я боялась… боялась, что все узнают. Все бы думали, что я потаскушка.
- Я бы никогда такого о тебе не подумала, пусть бы ты даже переспала с сотней мужчин.
Похоже, мои слова ее развеселили.
- Ты думаешь, женщина может переспать с сотней мужчин?
- Думаю, что да, но ей пришлось бы изрядно потрудиться. Представляешь, тебе бы пришлось каждую неделю заниматься сексом с разными парнями. И так в течение двух лет. У тебя бы не оставалось свободного времени ни на что другое.
Мэгги выкидывает полотенце, смотрит на себя в зеркало и умывается холодной водой:
- Это наверняка понравилось бы Питеру: он думает только о сексе.
Ни фига себе. Кто знал, что этот тупица Питер окажется таким извращенцем?
До врача нам нужно было ехать пятнадцать минут, мы уже проехали тридцать и до сих пор его не нашли. За это время мы чуть не врезались в две машины, когда сдавали задом, наехали на четыре бордюра и разбросали по дороге кучу картошки фри. По настоянию Мэгги мы заехали в "Макдоналдс", а когда вернулись в машину с едой, Мэгз так быстро тронулась, что вся моя картошка вылетела в окно.
Ну все, с меня достаточно! Я уже готова кричать, но не могу, не сейчас, когда я пытаюсь оставить одну из моих лучших подруг к какому-то ненормальному доктору, чтобы получить рецепт на противозачаточные таблетки. Поэтому я смотрю на часы, показываю Мэгги, что мы опаздываем, и ненавязчиво предлагаю заехать на заправку.
- Зачем? - спрашивает Мэгги.
- У них есть карты.
- Нам не нужна карта.
- Да что с тобой, подруга? - Я открываю бардачок в поисках сигарет, но он оказывается пуст. - И потом, нам нужны сигареты.
- Моя проклятая мамаша, - говорит Мэгги. - Она в очередной раз пытается бросить купить. Ненавижу.
К счастью, желание покурить пересиливает страх перед Ист-Хартфордом, и мы заезжаем на заправку. Мэгги сразу бежит в грязный туалет, а я пытаюсь выяснить у прыщавого заправщица, как нам найти врача. Я показываю ему кусочек бумаги, на котором написан адрес.
- Да, конечно, я знаю это место, - говорит он. - Прямо за углом.
Затем он демонстрирует мне свое умение складывать ладони таким образом, что тени, которые они отбрасывают, превращаются в животных.
- Заяц у тебя получается лучше всего, - говорю я.
- Я знаю, - отвечает он. - Я собираюсь уволиться отсюда и устраивать шоу теней на детских праздниках.
- Уверена, у тебя не будет отбоя от клиентов.
Неожиданно я чувствую какую-то нежность к этому милому прыщавому парню, который хочет устраивать шоу теней для детей. Он ничем не отличается от тех, кто учится в старшей школе Каслбери. Затем появляется Мэгги, и мы садимся в машину. Когда мы отъезжаем, я изображаю "лающую собаку".
- Что это было? - спрашивает Мэгги. - С каких это пор ты изображаешь руками тени животных?
С тех пор как ты решила заниматься сексом и не говорить мне об этом, хочу ответить я, но решаю, что лучше будет промолчать. Вместо этого я говорю:
- Я всегда их делала. Ты просто никогда не замечала.
Судя по адресу, кабинет врача находится на жилой улице с маленькими домами, прилепленными один к другому. Когда мы, наконец, находим сорок шестой номер, то замираем от удивления и недоверия: он ничем не отличается от соседних - маленькое голубое ранчо с красной дверью. Возможно, мы что-то перепутали? Но тут мы замечаем сбоку небольшую дверь с надписью, где говорится, что это частный врачебный кабинет. Когда путь пройден и остается только войти внутрь, Мэгги решает отступить. Похоже, она сильно испугана.
- Я не могу этого сделать, - говорит она, хватаясь за руль. - Я не могу туда пойти.
Знаю, что я должна быть обиженной на нее за то, что она заставила меня проделать весь этот путь в Ист-Хартфорд просто так, но вместо этого я понимаю, что именно она чувствует. Хочет уцепиться за прошлое, когда не было никаких проблем, и боится идти вперед, потому что не знает, что ее там ожидает. Хотя, вероятно, уже слишком поздно, чтобы отступать.
- Смотри, - говорю я, - я пойду внутрь все проверю. Если все в порядке, я вернусь за тобой. Если меня не будет через пять минут, вызывай полицию.
К двери прикреплен листочек, на котором написано, что нужно стучать громче. Я стучу так громко, что мне кажется, у меня на костяшках будут синяки. В двери приоткрывается щелка, и средних лет женщина в униформе медсестры высовывает голову:
- Да?
- У моей подруги запись.
- На что?
- Противозачаточные таблетки, - шепчу я.
- Вы и есть подруга? - спрашивает она.
- Нет, - говорю я, оборачиваясь. - Моя подруга в машине.
- Лучше бы она быстрее подошла. У доктора сегодня плотная запись.
- Хорошо, - говорю я, постоянно кивая. Я сейчас, наверное, похожа на игрушку с головой на пружине, которые водители грузовиков ставят на приборные доски своих машин.
- Или ведите свою "подругу", или заходите, - говорит медсестра.
Я поворачиваюсь и машу Мэгги. И впервые в жизни она сама, без уговоров, выходит из машины. Мы заходим внутрь в крошечную приемную, которая, возможно, раньше была комнатой для завтраков. Я делаю такой вывод, потому что на обоях изображены чайники. Здесь шесть металлических стульев, на одном из которых сидит девушка примерно нашего возраста, кофейный столик из МДФ с журналом для детей "Хайлайтс".
- Врач скоро вас примет. - Медсестра обращается к Мэгги и уходит.
Мы садимся. Я осматриваю девушку, которая с враждебностью уставилась на нас: ее волосы подстрижены по последней моде - короткие спереди и довольно длинные сзади, на веках нарисованы черные стрелки, напоминающие два крыла, из-за чего кажется, что глаза легко могут улететь с лица. Она выглядит крутой и жалкой одновременно. И еще мне кажется, что она хочет нас покусать. Я пытаюсь ей улыбнуться, но в ответ получаю свирепый взгляд. Она демонстративно берет "Хайлайтс", затем откладывает его и спрашивает:
- На что уставилась?
Я не переживу еще одну женскую схватку, поэтому отвечаю так мягко, как только могу:
- Ни на что.
- Да? - говорит она. - Лучше бы ты действительно смотрела ни на что.
- Я никуда не смотрю, клянусь.
Наконец, прежде чем это успевает зайти дальше, дверь открывается, и выходит медсестра, поддерживая другую молодую девушку за плечи. Девушка выглядит практически так же, как ее подруга, кроме того, что она бесшумно плачет и размазывает слезы ладонями по щекам.
- Ты в порядке, дорогая, - неожиданно добро говорит медсестра. - Доктор говорит, что все прошло хорошо. Никакого аспирина в течение трех дней. И никакого секса в течение по меньшей мере двух недель.
Девушка кивает. Ее подруга подпрыгивает к ней и кладет руки на лицо плачущей девушки:
- Все хорошо. Все будет хорошо.
И, бросив еще один свирепый взгляд в нашу сторону, она уводит подругу.
Медсестра качает головой и затем смотрит на Мэгги:
- Сейчас доктор вас примет.
- Мэгги, - шепчу я. - Тебе не обязательно это делать. Мы можем пойти куда-нибудь еще…
Но Мэгги уже встала, на ее лице читается решимость.
- Я должна это сделать.
- Правильно, дорогая, - говорит медсестра. - Лучше предохраняться, чем потом мучиться от последствий. Я бы хотела, чтобы все девушки предохранялись.
И по какой-то причине она смотрит прямо на меня. Спокойно, леди. Я еще девственница. Но возможно, уже недолго. Может, мне тоже нужны таблетки просто на всякий случай.
Проходит десять минут, и Мэгги, улыбаясь, выходит из кабинета, она выглядит так, словно с ее плеч упал тяжелый груз. Она не перестает благодарить медсестру, и это настолько затягивается, что я вынуждена напомнить, что нам нужно возвращаться в школу. Уже на улице Мэгги говорит мне:
- Это было так просто, я даже не раздевалась. Врач только спросил, когда у меня в последний раз были месячные.
- Отлично, - говорю я, садясь в машину. Я не могу избавиться от мыслей о рыдающей девушке. Она плакала от грусти или от облегчения? Или просто от испуга? В любом случае, это было ужасно. Я приоткрываю окно и закуриваю.
- Мэгз, - спрашиваю я. - Как ты узнала об этом месте? Только на этот раз скажи мне правду.
- Меня отправил сюда Питер.
- А он откуда его взял?
- От Донны ЛаДонны, - шепчет она.
Я киваю, выпуская сигаретный дым в холодный воздух. Наверное, я еще не готова ко всему этому.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Держись изо всех сил
- Мисси! - говорю я, стучась, в дверь ванной. - Мисси, мне тоже туда нужно.
Тишина.
- Я занята, - наконец говорит она.
- Чем?
- Не твое дело.
- Мисси, пожалуйста. Себастьян будет здесь уже через полчаса.
- И что? Он может подождать.
Нет, он не может, думаю я. Или это я не могу: я хочу быстрее уехать отсюда, из этого дома, из этого города. Всю неделю я твержу себе, что мне нужно "отсюда выбираться", но куда, как, когда - этого я пока не знаю. Может быть, я просто хочу убежать от себя, от своей жизни? В течение двух последних недель после происшествия в библиотеке две Джен постоянно преследуют меня. Они приходят на тренировки по плаванию, зажимают носы и мычат, когда я ныряю. Они ходят за мной на почту, в гипермаркет и даже в аптеку, где они наверняка получают незабываемые впечатления, наблюдая, как я покупаю тампоны. Вчера в своем школьном шкафчике я обнаружила открытку на лицевой стороне был изображен грустный бассет-хаунд с термометром в пасти и грелкой на голове, а внутри кто-то дописал "Не" перед напечатанным пожеланием "Поправляйся побыстрее", а в конце добавил: "Хотел бы, чтобы ты умерла".
- Донна никогда не сделала бы ничего подобного, - выступил в ее защиту Питер. Я, Мэгги и Мышь свирепо посмотрели на него, но он лишь развел руками. - Вы хотели услышать мое мнение, я его высказал.
- Кто-то еще хочет что-нибудь сказать? - спросила Мэгги. - Она единственная, у кого была причина подложить Кэрри открытку.
- Не обязательно, - сказал Питер. - Послушай, Кэрри. Я не хочу оскорбить твои чувства, но я уверен, что Донна ЛаДонна даже не знает, кто ты такая, какое ей дело до твоего шкафчика.
- Она знает, - протестует Мышь.
- С чего ты взял, что она не знает Кэрри? - шокирована Мэгги.
- Я не имею в виду, что она в буквально смысле не знает, кто такая Кэрри Брэдшоу. С этим, я думаю, проблем нет. Но Кэрри Брэдшоу не находится на первых строчках в списке вещей, до которых Донне есть дело.
- Спасибо большое, - сказала я Питеру.
Моя ненависть к нему усиливалась с каждой минутой. А еще меня все больше бесила Мэгги, потому что она встречалась с ним, и Мышь, потому что она дружила с ним. Но сейчас меня просто выводит из себя моя сестра Мисси, потому что занимает ванную.
- Я вхожу, - с угрозой в голосе говорю я и дергаю дверь. К моему удивлению, она не заперта, Мисси стоит в ванной: ее ноги намазаны средством для удаления волос "Нэр".
- Ты не возражаешь? - говорит она и задергивает шторку.
- Это ты не возражаешь? - спрашиваю я, отходя к зеркалу. - Ты уже здесь двадцать минут. Мне тоже нужно привести себя в порядок.
- Что с тобой такое?
- Ничего, - огрызаюсь я.
- Тебе бы лучше сменить настроение, или Себастьян не захочет с тобой никуда идти.
Я выбегаю из ванной, возвращаюсь в свою комнату, достаю "Консенсус" и открываю его на титульной странице, где красуется подпись ведьмы - Мэри Гордон Ховард. Я швыряю книгу под кровать, ложусь на спину и закрываю лицо руками.
Я бы даже не вспомнила про эту чертову книгу и чертову Мэри Гордон Ховард, если бы не провела последний час в поисках моей любимой французской сумки, доставшейся мне наследство от мамы. Это была очень дорогая сумка, но мама купила ее на свои деньги. И несмотря на то что она всегда говорила, что каждая женщина должна иметь одну хорошую сумку и одну хорошую пару обуви, мама рассказывала, что чувствовала себя ужасно, думая, что тратит так много денег на сумку, хотя могла бы найти им другое применение.
Сейчас эта сумка - одна из немногих вещей, которыми я дорожу больше всего на свете. Я достаю ее только в особых ситуациях, как драгоценное украшение, и после того как схожу с ней куда-нибудь, всегда укладываю обратно - сначала в хлопковый мешочек, а потом в оригинальную коробку, которую храню в глубине шкафа. Но сегодня коробки на месте не оказалось. Зато я нашла "Консенсус", который прятала там же.
Последний раз я доставала сумку шесть месяцев назад, когда мы с Лали ездили в Бостон. Лали все никак не могла оторвать взгляд от нее и даже спрашивала, могу ли я как-нибудь ее одолжить. Я сказала, что да, могу, даже несмотря на то что мне стало дурно, когда я представила Лали с сумкой моей мамы. Интересно, попросила бы она сумку, если бы знала, что та для меня значит? Я хорошо помню, как после поездки получше припрятала сумку, решив не доставать ее, пока не поеду в Нью-Йорк. Но затем Себастьян предложил поужинать в модном французском ресторане "Браунстоун" в Хартфорде, и мне показалось, что это как раз та особенная ситуация, для которой и нужна сумка. И сейчас она исчезла. Весь мой мир рухнул.